***
Антон нехотя согласился пойти с подругой в стрип клуб. Шастун как всегда не мог устоять перед её мольбами и жалобами, что никто из близких знакомых не захотел с ней идти. А Антон что? А Антон и не против. Уже давным-давно ему нужно было отвлечь себя от плохих мыслей. Расставание с девушкой, хоть и не горячо любимой, всё же не прошло бесследно, оставив на душе неприятный осадок, который разрастался с каждым днём, делаясь всё гуще и гуще, обволакивая сознание парня, становясь склизким, гадким комком, заставлявшим чувствовать себя виноватым, хотя он ни в чём не был повинен. Шастун шёл в этот клуб с намерением не то, что напиться, а ужраться вусмерть, чтобы хоть на время забыть чувство липкого волнения и неприязни, пожирающих его изнутри. Как только они вошли в здание, девушка тут же побежала к барной стойке, заранее предупредив Антона, что она скоро придёт. Но Шастун знал, что она лукавит, поэтому, усмехнувшись, огляделся, пытаясь разобраться в планировке помещения. Увидев сцену и людей, толпившихся там, юноша решил подойти ближе, подмечая, что большая часть зрителей, предвкушавших чьё-то выступление, — представительницы женского пола. Шастуну кое-как удалось протиснуться ближе к сцене, на которой вот-вот должно было начаться стрип-шоу. После недолгого ожидания свет стал приглушённым, музыка сменилась, а гомон резко оборвался томительной тишиной. Все чего-то ждали. И вот — занавес поднялся. Теперь Шастун понимал, почему никто не хотел из знакомых подруги сюда идти. Сейчас же он был разгневан, мысленно матеря свою подругу за то, что она не предупредила, что это мужской стрип-клуб. Незнакомый мужчина сидел в строгом костюме за столом. Лица его Антон не видел. Зал неожиданно наполнился женским пронзительно-радостным визгом. Уши закладывало. Было неуютно среди этого балагана и вечно тянущихся девичьих рук в направлении незнакомца, но Антон всё же почему-то продолжал внимательно наблюдать за происходящим. Мужчина медленно поднялся, отставляя от себя стул. Он неспешно стянул пиджак, заставляя следить за сползающей тканью с чуть загоревших рук, сняв его, накинул себе на плечи, оставляя оголёнными предплечья, кисти рук и сел на гладкую поверхность стола спиной к своим зрителям. Пиджак вскоре всё-таки повесил на спинку стула, открыв вид на подкаченную спину, мышцы которой подчёркивала белая рубашка, плотно прилегающая к телу, и ягодицы, обтянутые плотной тканью брюк. Он эффектно развернулся, демонстрируя своё тело. Мужчина медленно стал приближаться к краю сцены, и только сейчас Антон сумел разглядеть его лицо: острые, почти аристократичные черты лица, чертовски красиво уложенные волосы и холодные синие глаза, в которых, казалось, мелькал какой-то огонёк. Шастун никогда не видел настолько красивых мужчин, теперь же он ловил взглядом каждую эмоцию, хоть на миг отразившуюся на лице незнакомца, каждое его движение, каждый мимолётно брошенный взгляд на кого-то из толпы. Этот мужчина притягивал к себе. Теперь же юноша понимал, почему девушки так реагировали на него. От него невозможно было оторвать взгляд. Антон лишь восхищённо пялился на стриптизёра. Он, казалось, не заметил поначалу протянутую руку, готовую вывести его на сцену. Уж слишком это было неожиданно. Опомнившись, он подал мужчине едва заметно подрагивающую кисть руки, которая тут же была обвита крепкой хваткой, дабы помочь подняться. Антона усадили на стул, который уже стоял средь сцены. Шастун тут же вжался в его спинку. Он немного приоткрыл рот, горящими от восхищения глазами взирал на мужчину, заглядывая в его глубокие глаза, похожие оттенком на синее безграничное море, на дне которого притаилось что-то демоническое, притягивающее, словно запретный плод, который нельзя вкусить, но неистощимое влечение слишком сильно дурманило разум, заставляя его попробовать. Сердце, кажется, перестало биться от такой близости, он забыл как дышать. Антон хотел прикоснуться к незнакомцу, но боялся, что это видение его больной фантазии, решившей поглумиться над ним. Парень заметил, как мужчина чуть приподнял уголки губ в полуулыбке, юноша перевёл взгляд с глаз на них. — Я не хрустальный, можешь трогать меня, — бархатный голос раздался над самым ухом, заставляя Шастуна зардеться, на мгновение показалось, что мужчина прочитал его мысли. Антон не спешил что-либо предпринимать, внимательно наблюдая за действиями незнакомца, изучая каждый его изгиб и рельеф тела, каждую черту лица, находящуюся теперь так близко. Вновь Шастун пришёл к выводу, что мужчина чертовски красив. Неожиданное прикосновение обожгло кожу. Сейчас Антон чувствовал безмерно горячую ладонь на своём плече. Приятная волна растеклась по всему телу, заставив парня тяжело сглотнуть ставшую вязкой слюну. Мужчина касался его, и каждое соприкосновение их кожи вызывало у Антона табун мурашек и смущение от стремительно нарастающего возбуждения. Парень всё-таки решился: он кончиками пальцев дотронулся сначала до щеки мужчины, покрытой едва ощутимой щетиной, подушечки скользили по непомерно мягкой коже шеи. На мгновение Шастун остановился, ощутив под пальцами неприятную ткань рубашки, которая казалась сейчас слишком грубой по сравнению с чужой бархатистой кожей, но всё же спустился ниже более весомыми касаниями, ощупывая чужую грудь и пресс. Мужчина едва заметно улыбнулся, заглядывая парню в глаза. Так проницательно. Чудилось, он добрался до потаённых уголков души, узнал все его секреты и мысли. Пронзительный визг наполнил зал. Антон чуть нахмурился, но движения мужчины заставили вновь поползти вверх. Тот склонился над самым ухом, почти задевая его мочку: — После выступления иди направо. Там увидишь лестницу, поднимайся на второй этаж и держись правой стороны. Когда дойдёшь до крайней двери, скажи, что ты от Арсения. Тебя пропустят. Подготовься. Арсений отстранился от уха парня, вновь взглянув в растерянные глаза, вернулся к исполнению своего номера. Антон покраснел, но взгляд отводить не стал. Он всё ещё не налюбовался им. Мужчина довёл выступление до конца. Женские крики ещё долгое время не утихали, но сейчас Шастуну было всё равно, он глазами искал лестницу, о которой говорил Арсений. Найдя её, он с особой прытью поднялся, следуя инструктажу Арсения, добрался до нужной двери. Мужчина, стоявший рядом с дверным проёмом, — видимо охранник —преградил путь Антону. — Я от Арсения… — едва слышно произнёс парень, смотря на реакцию охранника. «Сергей», — прочёл Шатун на бейдже. Мужчина свёл брови к переносице, недоверчиво косясь на него, но дверь открыл, провожая парня пристальным взглядом. В комнате было чисто, свободно. Тяжело вздохнув, Антон уселся на кровать, доставая попутно телефон. Нужно было подготовиться. Волнение переполняло юношу. Подобных практик у него никогда не было. Антон лёг на кровать. Сердце трепетало в предвкушении близости с Арсением. Время тянулось непозволительно медленно. Волнение переполняло юношу, отзываясь неспешно наливающейся тяжестью внизу живота. Этот мужчина заполнял все его мысли. Его красота, тембр голоса, черты лица, эмоции — всё это не хотело выходить из головы Шастуна. Он плавным движением руки провёл ладонью себе по паху, чувствуя, как полувозбужденная плоть отзывается на прикосновения. Прикусив нижнюю губу, он приспустил брюки, поглаживая свой член через ткань трусов. Сначала кончиками пальцев, концентрируясь на ощущениях, чтобы возбудить себя до предела. Перед глазами то и дело всплывал образ Арсения, но Антон не стал корить себя за это, представляя теперь перед собой едва знакомого мужчину, как он пробирается рукой под резинку трусов, сначала нерешительно касаясь возбуждённого члена, трогая его лишь подушечками пальцев, но вскоре, осмелившись провести по плоти своей ладонью, начинает неспеша надрачивать, ловя своими губами чужие стоны, утопающие в необыкновенно страстном поцелуе. Поступательные движения ладони постепенно наращивали темп, иногда прерываясь ласканием головки члена. Антон тихо постанывал, отдаваясь своим фантазиям. Тяжесть внизу живота стала почти болезненной, отдаваясь в паху предоргазменным вибрированием плоти. Предэякулят блестел на головке, грозясь тут же скатиться по горячей коже полупрозрачной каплей, но был размазан по члену, ибо дрочить на сухую было всё же не очень комфортно, но Антон сам был виноват, потому что даже не додумался найти смазку. Оргазм вскоре накрыл его, оставаясь отчётливым стоном, застывшим на губах, и спермой, которая, словно жемчужинами, поблёскивала белёсыми каплями на животе. Теперь же Шастун тихо ругал себя за такое непотребство, убегая в душ, дабы смыть следы своего преступления. Прохладные струи воды стекали по телу, приятно трезвя рассудок и приводя мысли в какой-никакой порядок. Дверь хлопнула. Антон затаил дыхание, боясь пошевелиться, хотелось скрыть следы своего присутствия, но звук льющейся воды рушил все его планы. В дверь санузла постучали. — Да, — робко выкрикнул юноша, закрывая кран. — Прошу прощения, что прерываю, но… Через сколько примерно ты выйдешь? — донёсся уже знакомый бархатистый голос. — Минут через пять, — вымолвил Антон после недолгого молчания. Ответа парень так и не дождался, вновь открыв воду, постоял ещё пару минут, омываемый теперь тёплыми струями воды. Одеваться он не стал — ни к чему, лишь повязал на бедрах полотенце, взглянув на себя в зеркало, всё-таки решил наконец выйти, сложив перед этим свои вещи на полку. Арсений стоял около окна, рассматривая лишь ему известный пейзаж. Взгляд мужчины тут же впился в парня, неловко переминавшегося с ноги на ногу. Он оценивающе оглядел его, облизнув пересохшие губы. — Я тоже в душ схожу. Выйду минут через десять, — оповестил мужчина, ненадолго остановившись около юноши, — Могу я спросить твоё имя? — тихо, чересчур интимно произнёс Арсений, заглядывая своим синим омутом в зелёные глаза Антона. — Антон, — сказал парень чуть осипшим голосом. Заметив, что вновь тонет в глазах напротив, сглотнул. Мужчина улыбнулся и прошёл в ванную, закрыв за собой дверь. Антон же вновь уселся на кровать, нервно перебирая край полотенца. Томительное ожидание тянулось долго. Как только повернулась ручка, Шастун тут же вскочил с места, затаив дыхание, наблюдал за вышедшим мужчиной. Рельефное тело уже ничего не скрывало, лишь полотенце прикрывало чужой пах. Антон жадно впивался глазами в каждый миллиметр чужого тела. Арсений не спешил, медленной походкой приблизившись к парню, провёл по его щеке ладонью. Такой нежной. Такой горячей. Антон, словно кот ластился, бесцеремонно положив руку на талию, прижал Арсения вплотную к себе, накрыв чужую руку своей, поцеловал в запястье. Заметив, что мужчина, чуть приоткрыв рот, зарделся, Шастун улыбнулся, ещё раз прикасаясь губами на этот раз к тыльной стороне ладони. Мужчина провёл свободной рукой по невысохшим волосам Антона, притягивая к себе за загривок для поцелуя. Мягкие губы накрыли чуть иссохшие губы юноши. Поцелуй был сладким, нежным, не таким, как представлял себе парень, но он был не менее желанным, приятным. Отстранившись на мгновение от Антона, вновь припал к нему устами, покрывая невесомыми касаниями сначала щёки, потом, спускаясь всё ниже и ниже, прошёлся почти невесомой дорожкой касаний от шеи до ключиц, вызывая у парня табун мурашек, томные тихие вздохи, Арсений чувствовал, как сильнее сжимаются чужие ладони, как ускоряется его дыхание и сердцебиение. Подавшись вперёд, мужчина подвёл Антона к кровати, усаживая на её край. Развязав такое сейчас не нужное полотенце, осмотрел его полувставший член, потом вновь перевёл глаза на парня, такого на удивление стеснительного, такого неуверенного в своих действиях. В зелёных глазах, где-то глубоко, мелькал испуг, он тяжело сглотнул. Арсений же вновь поцеловал Антона. Нежно, нетребовательно. Успокаивающе. Вскоре он стал чувственным, тягучим, словно мёд, постепенно наполняемый страстью. Руки блуждали по чужой спине, Антоновы же пальцы то и дело перебирали волосы Арсения, периодически их сжимая, притягивая к себе вплотную, не давая возможности разорвать поцелуй. Вскоре воздуха стало мало им обоим. Разгорячённое дыхание заполнило комнату. Взгляды пересеклись. Никто из них не смел разорвать зрительного контакта. Арсений провёл кончиками пальцев по уже вставшему члену юноши. Тот издал едва слышный стон. Чуть отодвинувшись, Попов сел на пол. Тяжело сглотнув, недолго бездейственно сидел, осматривая каждую венку на чужом естестве, облизнув пересохшие губы, Арсений языком коснулся налитой кровью головки. Антон сдавленно выдохнул, уперевшись в кровать руками, словно заворожённый наблюдал за мужчиной. Обхватив член у основания, стал медленно надрачивать, беря в рот поначалу только головку, постепенно беря его естество всё глубже и глубже, увеличивая темп движения руки. Вдохи постепенно перешли в стоны. Антон сжимал простыню сильнее и сильнее. Он начал еда заметно подаваться бёдрами навстречу. Арсений чувствовал солоноватость предэякулята, чувствовал вибрацию чужого члена. Чужие пальцы зарылись в вороные волосы, сжали их, не давая отстраниться. Грубые толчки. Руки, сжимающие чужие бёдра. Громкий стон, заполнивший весь воздух в помещении. Арсений сглотнул солёную сперму. Антон же пытался отдышаться. — И-извини, — юноша растерянно оглядел мужчину, проведя рукой по его щеке. — Да всё хорошо, не суетись, — усмехнулся Арсений, глядя на реакцию парня. Тот лишь покусывал свои покрасневшие полноватые от их поцелуев губы. Провёл подушечками пальцев по нежной коже щеки, вновь припал к чужим губам, приподняв мужчину, усадил его к себе на колени, не разрывая поцелуя. Арсений обвил его шею руками, пальцами зарываясь в непослушные кудряшки, нежно сжимая пряди в своих ладонях. Антон чувствовал, как возбуждённая плоть соприкасается с его кожей. Он не стал медлить и прикоснулся к чужому члену, провёл по всей длине, уделив особое внимание уздечке, и спустился к машонке. Шастун огладил чужие яйца, несильно сжал и принялся перебирать их, тем самым массируя. Тихие стоны заполнили комнату, навсегда запечатлеваясь в этих стенах. — Стой… Подожди, — Арсений сжал свободной рукой Антоново предплечье. Парень непонимающе глянул на Попова. Тот встал, направившись к тумбочке. — Ты спал когда-нибудь с мужчинами? — поинтересовался Арсений. — Нет, — честно признался Шастун, потупив взгляд. — А хотел бы? — Только если с Вами. Попов на удивление громко рассмеялся. Достал из верхнего ящика презервативы и смазку. — Что ж… Смешной ты однако… Ну, раз так… Я уже готов. Меня только растянуть надо. Если что, я тебе помогу. Шастун кивнул, не поворачивая головы. Мужчина встал вплотную к нему. — В такой позе будет не очень удобно это делать… Так что двигайся. Антон беспрекословно выполнил указание Арсения. Пристально наблюдая за его действиями. Забравшись на кровать, мужчина отдал только-только выуженные вещи Шастуну, сам лёг на живот, приподняв бёдра, раздвинул ягодицы. — Нанеси смазку на пальцы, чуть больше, чем когда мастурбируешь; медленно вводи по одному. Парень осмотрел тюбик. Открыв его, выдавил гелеобразную жидкость на пальцы. Часть размазав по плотно сжатому кольцу мышц, ввёл один палец, следя за реакцией Арсения, тот лишь тяжело выдохнул. Второй палец пока он вводить не стал — ждал, пока первый будет спокойно двигаться. Вскоре ввёл ещё один, на этот раз проникая глубже, при очередном движении заметил, как Арсений громко простонал, тело пробила крупная дрожь на долю секунды. — Подожди… Ты задел простату… Не стоит делать это ещё раз… Этот… орган очень нежный, его легко повредить… Приятно, конечно, но оно пока того не стоит. Чуть смени угол… Хотя… Можешь уже вставлять. — Но я же недостаточно… — Всё нормально. Хватит. Антон хотел было возразить, но не стал, лишь продолжил размеренно растягивать мужчину. Тот молчал, не высказывал своего недовольства. Как только Шастун понял, что достаточно, он вынул пальцы, быстро раскрыв презерватив, надел его; приставив головку ко входу, ещё вдобавок смазал свой член и медленно стал проникать в Арсения. Попов рвано выдохнул, притянув подушку к себе, вцепился руками в её края и уткнулся в мягкую поверхность лицом, тихо то ли постанывая, то ли скуля. Парень склонился над мужчиной, огладил его бок свободной рукой: от напряжённого бедра до изнеженной коже на рёбрах. Поцеловал сначала в макушку, потом в загривок, в холку, неторопясь спускался всё ниже и ниже, вычерчивая дорожкой поцелуев созвездия родинок, россыпью добротной пригоршни рассеянных по всей спине. Рука не переставала блуждать по телу, ощупывая невидимые узоры на чужой коже. Войдя полностью, Антон остановился, всматриваясь в состояние Попова: тот учащённо дышал, тихо постанывая в подушку. Лица он не видел, но так хотелось заглянуть в бездонные глаза цвета моря, увидеть какие они сейчас — бушует ли в них буря или же наоборот царит небывалый штиль, позволяющий увидеть слишком много. Шастун развернул к себе чужое лицо, вглядываясь в очи, в которых гладь солёной воды была покрыта до невозможности обжигающим льдом. Манящим, заставляющим терять рассудок. Первый толчок получился чересчур резким, грубым. Арсений нахмурился и прикрыл глаза, густые ресницы подрагивали, с губ сорвался беззвучный стон, отголоском которого стало чуть сдавленное дыхание. Антон вновь толкнулся, но на этот раз мягко, плавно, заставляя почувствовать каждый миллиметр своей плоти. Хотелось пометить мужчину, но Антон прекрасно понимал, что они далеко не совсем юные подростки, что нужно поумерить пыл своей собственнической натуры, да и к тому же это всего лишь их первая встреча. Верил ли Антон в любовь с первого взгляда? Совершенно нет. Но нельзя было игнорировать ту искру глубокой симпатии и страсти, которой он сразу же проникся. К которой тянулся словно к огню в студёный мороз. Тем временем Шастун докоснулся до чужого естества, надрачивая в такт своим движениям, которые постепенно становились быстрее. Он поверхностно дышал в ухо Попову, вслушиваясь в его прерывистое дыхание и тихие постанывания. Вновь Антон не удержался и нежно поцеловал мужчину в плечо. Свободная ладонь блуждала по чужой груди, сминала мягкие мышцы, спускалась ниже, оглаживая чужой пресс, чувствуя, как при каждом его движении он напрягается. По комнате разнёслось громкое «ох» и Арсений эякулировал. Шастун чувствовал, как сжимается вокруг его члена чужое нутро. Последний раз толкнувшись, тоже излился. Они оба рухнули на кровать в сладкой посторгазменной истоме. Лежали в тишине, не проронив ни слова. Лишь только Антон нежно провёл по чужой руке и переплёл их пальцы. Вибрация и звук звонка прервали молчание. Антон нахмурился, встав с кровати, прошёл в ванную. Арсений же неспешно приподнялся с кровати. Нехотя с неё встав, поплёлся к ящику, открыв его, достал пачку сигарет. Выудив одну, положил обратно оставшиеся. Подойдя к окну, распахнул его. Усевшись на подоконник, отыскал рядом с собой зажигалку. Поджегши её, сделал затяжку. Выпустив из своих лёгких облачко сизого дыма, начал рассматривать ночной пейзаж. Дверь ванной позади открылась, но Арсений не повернулся. — Арс, слушай. Тут такое дело… У меня подруга в щи пьяная где-то тут бродит. Мне её до дома довести нужно… Оставишь, пожалуйста, свой номер или какой-нибудь свой аккаунт в соцсетях? Я тебя найду, как освобожусь, то напишу или позвоню. — Без проблем. Только чуть позже. Я сейчас оденусь, с тобой поеду её провожать. Если ты, Антош, конечно, не против будешь. — Я только за! — глаза у парня загорелись. Он ещё раз бросил оценивающий взгляд на мужчину, поспешно отвернувшись, стал одеваться.
***
— Мотылёк, послушай меня, — начал Арсений, перемешивая в чашке сахар, — Я… Мне трудно об этом говорить, трудно подобрать нужные слова в такой ситуации… — Попов вновь замолчал, Антон же потупил взгляд, стараясь не смотреть на мужчину. Он знал, что так и будет, он знал, что рано или поздно нужно будет поговорить, но никак не мог заставить себя. Арсений же сделал этот шаг, а Антон вновь винил себя за слабость и трусость, — Ты мне всё-таки очень нравишься. Возможно, я испытываю к тебе гораздо более глубокие чувства, ты уж извини, мне трудно разобраться в себе, в своих эмоциях и чувствах… Я… Я пропащий человек, ты же сам понимаешь: беспорядочные половые связи, отвратная работа, под стать характеру, — тут Антон было хотел возразить, но тут же осёкся, — Ты — прекрасный набирающий популярность актёр, с наипрекраснейшим будущим. Я в этом уверен Сам же знаешь, что если о наших отношениях прознают, то от тебя не отстанут, погубят. Я погублю. И ни за что не прощу себя за это. Знаешь… Я порой думаю, что твоё прозвище, которым я тебя называю, мотылёк, чертовски точно тебя описывает. Ты — мотылёк в ночи, увидевший проблеск света во мгле, ты тянешься к нему, подбираясь всё ближе и ближе, к своей погибели, к пламени, которое поглотит тебя, изничтожит, — Арсений сделал несколько глотков кофе, вновь отставляя от себя чашку, — Да ты и сам для меня словно огонь, на который я летел, чтобы обрести неминуемую погибель. Единственное, что нас отличает, что ты всё ещё далёк от пламени, ты ещё живой, а я… А я уже дотлеваю, сгорев в тебе…