Ты мне нравишься

      Джордж крутил вилкой в ​​томатном супе перед собой, понимая, что полностью потерял аппетит. Можно с уверенностью сказать, что он абсолютно, определенно сходит с ума.       Последние пару недель он и его парень были неразлучны как никогда. Их смысл жизни будто заключался в том, чтобы постоянно соприкасаться, всегда находиться в одной комнате, готовить вместе каждую ночь перед сном, спать в одной постели и еще слишком много занятий, которые невозможно посчитать.       Обычно он не возражал. На самом деле, он любит все это. Джордж любит случайные объятия, ночные объятия, свидания в кино и, конечно же, ночные совместные душевые. Есть что-то особенное в ощущении пара, синхронно хлопающего их по плечам, что-то в пальцах Дрима, успокаивающих его голову, пока он массирует кожу, чтобы расслабить.       Но в последнее время Джордж чувствует себя… странно.       Он всегда знал о своих чувствах к Дриму, всегда знал и о своём физическом влечении. Эти чувства никогда не менялись и, скорее всего, никогда не изменятся. К сожалению, Джордж был очень растерян.       Большую часть своей жизни Джордж был уверен во всех своих решениях. Он обычно стоял на своем в любой ситуации, споря или формулируя претензии. Он никогда не задумывался над тем, что весь процесс его мышления может радикально измениться.       Он заметил несколько изменяющихся факторов в себе.       Сердце Джорджа бьется в десять раз сильнее, чем должно быть согласно норме. Он не может пройти и пяти футов без своего парня, не страстно желая его и все, что с ним связано. Для того, чтобы сделать дело чрезмерно, их интимные моменты были более эмоциональными.       Джордж ловит себя на том, что плачет каждый раз, когда заканчивает.       Он никогда обычно не плачет.       Он также застал Дрима, который раз или два проливал слезы после того, как бесконечно хвалил Джорджа, следя за тем, чтобы старший всегда заканчивал первым с мирной добротой, которую он хранит в своем сердце.       Все очень странно и неожиданно. Это другое, но Джордж не уверен, что это сильно отличается. Одно он знает точно; он ничуть не потерял чувства. Он почти уверен, что Дрим чувствует то же самое, поскольку они не расстались, и блондин не признался в каком-либо негативе.       Джордж берет еще ложку горячего супа и тут же съеживается от обожженного языка.       — Давай помедленнее с этим, — раздается голос в столовой, и он улыбается при виде Дрима. — Хочешь задохнуться?       — Не драматизируй. Жидким супом не подавишься, — отвечает Джордж и начинает вертеть ложкой, словно ерзая.       Высокий мужчина решает сесть прямо напротив него за стол, держа в руке собственную ложку, и слегка дует в миску маленькими каплями дыхания.       Джордж смотрит на него с любовью. Было так волшебно наблюдать за тем, как Дрим что-то делает, даже когда он просто сидит в кресле и смотрит в стену. У него всегда такое мягкое выражение лица, такое задумчивое и такое великолепное. Конечно, Джордж никогда не сказал бы ему этого в лицо, опасаясь, что над ним будут смеяться.       — Вообще можно, — говорит Дрим, — ты мог бы захлебнуться даже водой. Что отличает суп от других жидкостей?       Джордж решает не обращать на него внимания и, мимикрируя, начинает дуть на собственную еду.       — Я тут подумал, — бормочет Дрим с набитым ртом.       — Ты думаешь? — Джордж слегка дразнит, его ложка теперь полностью брошена, и он смотрит на "идеального мальчика", которого ему посчастливилось забрать.       — Да, — соглашается Дрим, улыбаясь. — А что, если мы с тобой пойдем на свидание?       Джордж наклоняет голову. Зрительный контакт жгучий и сладкий. Это вызывает у него тошноту. — Например, публично? Куда бы мы пошли?       — Пляж, — говорит он так, будто планировал его несколько месяцев. — Мы могли бы поехать в Майами. Принести с собой еды, может быть, мороженого. — Затем Дрим наклоняется через стол и проводит пальцем по костяшкам пальцев Джорджа. — Если никого нет рядом, мы могли бы…       Джордж хлопает его по руке. — Ты отвратительный ублюдок, ты знаешь это?       Легкое хихиканье Дрима быстро превращается в громкие хрипы, которые он слышал раньше, но с каждым разом это все смешнее. — Хорошо, остынь. А если серьезно, если ты хочешь пойти на пляж, то мы должны пойти. Разве это не было бы забавно? — Он обхватывает своим мизинцем указательный палец Джорджа.       Сердце брюнета трепещет. — Я хотел бы сходить туда. Такое ощущение, что я не был на пляже много лет.       — Я не могу поверить, что ты уже так долго живешь во Флориде и никогда не был на пляже. Я ведь даже купил тебе твое собственное пляжное полотенце, когда ты приехал несколько месяцев назад… — говорит Дрим и нерешительно почесывает затылок. — Хочешь увидеть?       Джордж фыркает. — Ты выглядишь нервным.       — Это просто… это, типа, самая тупая вещь на свете. Просто дай мне быстренько за ним сбегать.       Затем он вскакивает и летит вверх по лестнице. Джордж не может не глазеть на его длинные ноги, элегантные, гладкие и непокрытые, в черных баскетбольных шортах и ​​длинных носках.       Он качает головой.       Теперь Джордж серьезно больше сбит с толку, чем раньше. Что-то в мысли о публичном свидании с Дримом звучит лучше, чем когда-либо прежде. Что-то было о том, что мир узнает об их маленьком секрете. В любой другой день он предпочел бы объятия и просмотр фильма в их собственной гостиной.       — Хорошо, — объявляет Дрим о своем присутствии, снова появляясь в столовой. Джордж откидывается на спинку стула, скрестив руки в легкой ухмылке. — Смотри.       Глаза Джорджа расширяются, когда Дрим показывает длинное синее пляжное полотенце с дюжиной рисованных кошек вдоль всей ткани. Оно выглядит колючим, оно выглядит неудобным, и оно определенно точно выглядит как приветственный подарок, который его чудесный мальчик забыл бы подарить ему.       — Вау… — Джордж благоговеет перед ним. — Ты такой идиот.       — Да, и ты меня любишь, — насмешливо произносит Дрим, обнимая Джорджа за плечи и бросая на стол дурацкое пляжное полотенце для кошек.       Любовь. Какое глупое слово.       Дрим всегда бормотал эти три слова — "Я люблю тебя", и по какой-то причине Джордж никогда не мог ответить ему тем же. Он не понимает, почему это так тяжело, он не понимает, что это значит со стопроцентной уверенностью, и он все еще чувствует постоянную вину, хотя Дрим никогда не возражал, когда слова не были сказаны.       Джордж встает и падает в объятия Дрима. Он чувствует множественные поцелуи на макушке прядей на голове.       — Я реально сейчас нервничаю, — говорит Дрим.       — Ты серьезно собираешься заставить меня взять с собой это пляжное полотенце? — Джордж смеется, крепко обнимая Дрим за плечи.       — Ну конечно. Нам нужно, чтобы общественность знала, какой ты всё-таки неудачник.       — Хей! Я бы никогда не выбрал что-то такое сам, придурок.       Джордж откидывает голову назад, когда чувствует, как руки соскальзывают с его спины. Целомудренный поцелуй прижимается к его губам, и он чувствует, что возвращается к мыслям о красоте Дрима. Его Дрима.       Еще один поцелуй касается щеки Джорджа. Еще один на лбу, и еще один задерживается в области его виска.       По венам Джорджа протекает адреналин.       — Доедай свой суп, — шепчет Дрим, в последний раз целуя Джорджа в челюсть.       — Ладно, — хмыкает Джордж, но знает, что его лицо покраснело. Он знает, что Дриму нравится видеть его в этой агонии, и он знает, что ему придется использовать это проклятое пляжное полотенце с котиками.       

***

      Джордж смотрит на пляжное полотенце с проклятыми котами. Оно лежит на песке, рядом с обычным узорчатым полотенцем Дрима. Он был бы зол, если бы его бойфренд не решил сегодня надеть его любимую майку.       Майка черная, прилично длинная и с широкими ремнями. Она висит довольно низко, обнажая грудные мышцы Дрима и большую часть его груди. Это очень завораживает. Его уже даже неоднократно успели заметить за разглядыванием.       — Здесь так жарко, — устало бормочет Джордж, долгая прогулка до единственного пустого участка пляжа излишне утомительна.       — Хочешь, чтобы я?.. — Задавая вопрос, Дрим взял бутылку солнцезащитного крема в руку.       Джордж кивает, оборачиваясь. Он переводит глаза на океан, даже вид которого красивый и ветреный. Замирая, он уже знает, что ему придется войти в воду ради сегодняшнего веселья. Он не против, правда. Он сделает всё для Дрима.       Что угодно.       Джордж кусает губу, почувствовав холод на спине. Поразительный, настораживающий холод, но такой в то же время приятный. Он узнает эти руки когда угодно.       Эти руки так легко коснулись каждой его частички. Они проследили в нём каждую царапину, каждый изъян, каждое несовершенство. Они прочувствовали мягкость его щеки, они схватили его за талию. Они запутались в его волосах, когда знакомый голос бормотал слова благодарности.       Джордж любит эти руки. Он так и не смог к ним привыкнуть, и одновременно с этим никогда не смог бы отвыкнуть от этих рук.       Он оглядывает линию воды. Пальцы Дрима поглаживают его по плечам, крем размазывается по всему периметру затрагиваемой кожи, что, вероятно, помешает Джорджу снова потом надеть рубашку.       — Готово, солнце, — говорит Дрим, его голос ровный и тягучий, будто мёд, очень подходящий для такой погоды.       — Спасибо, — так же сладко тянет Джордж, разворачиваясь и целуя блондина в щеку. — Хочешь, я тебе также сделаю?       — Я конечно предпочитаю наоборот, но да, я был бы не против       Джордж усмехается, хватая Дрима за плечи и разворачивая его. Он снимает колпачок с солнцезащитного крема, набрызгивает ровно столько, сколько нужно, на кончики пальцев, и размазывает субстанцию по коже.       Он думает, что его пальцы вот-вот сломаются из-за удара током, но берет себя в руки и вместо этого изучает каждую веснушку, к которой прикасается его рука. Он не может успокоиться и перестать реагировать на это. Всё в Дриме так прекрасно, и им так легко восхищаться. Когда у такого человека, как он, такое нежное сердце и такая совершенная харизма, что нечего даже презирать.       Закончив свою работу, Джордж прижимается ртом к коже и целует Дрима в лопатку. — Ты красив, — просто говорит он.       Когда Дрим оборачивается, он краснеет, и черт возьми.       Джордж просто обязан сейчас что-то сделать или сказать.       Но когда он уже открывает рот, его парень говорит.       — Готов идти в воду?       Джордж смеется и качает головой. — Ну уж нет, ни за что. Мы буквально только что нанесли солнцезащитный крем, а он высыхает около пятнадцати минут       Дрим хватает его за руку. — Ты думаешь, что свидание на пляже означает просто лежание на полотенцах весь день? — У него легкая улыбка, а тон безобиден. Это заставляет брюнета хотеть упасть на него, приплавить свою кожу к его и лежать с ним в самой глубокой части океана, пока они еще дышат.       — Возможно, — лживо проверяет Джордж.       Дрим — это океан. Большая его часть верна, честна и характерна. В нём так много всего, и он готов поделиться чем угодно ради чьей-либо выгоды. Но, как и у каждого человека, многое в нем остается нераскрытым. У всех есть секреты. Никто на этой земле не доверяет другому человеку всем сердцем, но Джордж убежден, что Дрим восстаёт против этого, казалось бы, нерушимого правила.       Чья-то рука сжимает его крепче, и Джордж смотрит вправо. Он беспокойно вздрагивает, когда встречается с горящим взглядом.       Неужели все его мысли настолько просто читаются? Джордж удивлен, что у Дрима еще нет целой книги того, что он когда-либо говорил, но переработанные в своего рода стихи.       Их костяшки двигаются.       Внезапным движением Джорджа отрывают от песка, как невесту, и они вдвоем несутся к огромному водоему, которого брюнет всегда боялся, когда был маленьким, из-за акул.       — Дрим, о мой бог! — Он кричит, люди вокруг стреляют в него взглядами. Знали бы они, как ему было сейчас всё равно.       — Давай, — говорит Дрим без намека на злобу в тоне.       Джордж продолжает кричать, а его больной на голову бойфренд продолжает смеяться, пока они падают все глубже в мелководье, волны течения бьют их тела, как человек давит муравья.       Прежде чем Джордж осознает это, его уронили, и теперь они оба по пояс в самой холодной воде, которую он когда-либо чувствовал. Он сразу начинает дрожать.       — Эй, ты в порядке? — успокаивается Дрим, плывя к нему, хотя его ноги должны довольно легко касаться дна.       — Ты такой идиот, — говорит ему Джордж, когда его снова подхватывают в объятия других. Он утыкается носом в грудь Дрима, кладя руку ему на плечо. Его глаза закрываются, когда он чувствует тепло горизонта. Он чувствует тепло Дрима. Его Дрима.       — Видишь, это не так уж и плохо, — продолжает блондин, и Джордж чувствует, как его большая рука проводит по нижней стороне его ноги, где она перекинута через руку. — Я буду водить тебя сюда каждые выходные, чтобы ты мог привыкнуть к свиданиям во Флориде       — Теперь это будет еженедельно? — спрашивает Джордж, его глаза распахиваются. — Ты бросаешь меня на родной земле акул?       Он улыбается, когда чувствует урчание груди Дрима во время смеха. — У тебя больше шансов переродиться, чем подвергнуться нападению акулы на таком мелководье       Джордж не знает, верно ли это утверждение на сто процентов, но он решает не слушать это и вместо этого наслаждается присутствием этого удивительного человека, которого ему посчастливилось заполучить.       Быть любимым.       Джордж неуверенно сглатывает.       Любить.       Он осторожно убирает одну руку Дрима с нижней стороны бедра и умудряется вывернуться из его рук. Дрим какое-то время смотрит на него в замешательстве. Затем брюнет, снова невольно обратив внимание на разницу в росте, берет обе щеки Дрима в свои руки и смотрит в те идеальные зеленые глаза, в которые, как он знает, ему удалось влюбиться в течение прошедших шести удивительных лет.       Дрим моргает в непонимании, смотря на него.       Джордж сжал губы, набираясь смелости, чтобы заговорить. Его сердце трепещет, когда знакомое лицо приближается невыносимо близко, а быстрый язык с удовольствием скользит в его рот. Их головы наклоняются, руки блуждают по телам друг друга, и они становятся все более и более нетерпеливыми. Джордж обнимает Дрима за шею, и руки Дрима подтверждают свою хватку на талии Джорджа.       — Ты не похож ни на кого, кого я встречал раньше, — бормочет Джордж, отстраняясь, прижавшись губами к губам. Тот же самый румянец заливает лицо Дрима, как закат в только недавно ярко-синем небе. Он такой выразительный, и это то, что делает его тем, кто он есть.       — Ты сегодня такой мягкий в выражении эмоций, — шутливо говорит Дрим, проводя руками по бледной коже. — Это мило.       — Ты мне нравишься.       — Что ты имеешь ввиду?       — Любовь.       Блондин смотрит на него добрых пять секунд и приподнимает бровь. — Скажи это ещё раз.       — А ещё ты самый огромный идиот, которого я когда-либо встречал, — говорит Джордж, и они смеются, чуть ли не падая в воду.       — Поэтому ты продолжаешь пялиться на мой рот?       — Заткнись, — говорит Джордж и наклоняется для еще одного поцелуя. К сожалению, Дрим уклоняется.       — Не смущайся так, — хихикает Дрим. — Я знаю, что ты меня любишь. Не думай, что ты должен говорить это все время, придурок. Я чувствую, что в последнее время ты стал более нервным.       Черт. Джорджа действительно так легко читать. — Дрим… Я просто… я знаю, что это на самом деле серьёзно. Ну, знаешь, говорить такие вещи, тем более что мы вместе. Мы вместе уже какое-то время, и у меня все еще нет никакого мужества.       — Все в порядке, — успокаивает Дрим, и его тон может заставить Джорджа выпасть из его рук и сильно утонуть. Он целует голову Джорджа сбоку. — Ты можешь сказать всё, что тебе нужно, когда будешь готов.       Джордж закрывает глаза и кладет голову на плечо Дрима. Он облизывает губы, вздыхая, и открывает рот.       — Я тебя люблю.       Он открывает глаза, и ничего не меняется. Это было легче, чем ожидалось.       — Я тоже люблю тебя, Джордж, — усмехается Дрим.