Индекс Эстата

Каждый раз, натыкаясь на эти сосущиеся парочки в метро, мысленно желаю им обменяться гонореей. И не важно, что шансы оральной передачи ничтожно малы. Зато мои пожелания максимально искренни. С отвращением отворачиваюсь от очередной пары лобызающихся, выкидывая из головы увиденную картинку общепринятой мимимишности. Хотя бессмертный полк бабок-соседок возле моего дома точно нашёл бы подходящие меры инквизиции во имя избавления района не только от наркоманов и проституток, но и от этих слюнообменников. Поднимаюсь на эскалаторе, который по классике жанра предлагал на нём и родиться, и умереть за время подъёма. Я не спешила, но меня вымораживала невозможность прямого влияния на обстоятельства, в том числе и на транспорт, провожающий меня на работу сначала переполненной маршруткой, потом двенадцатью станциями в подземке, двумя опупительными пересадками и ещё пешкодралом около пятнадцати минут. Я ненавидела дорогу, московское утро, людские рожи, их запахи и разговоры, как и не отличалась человеколюбием в принципе. Бестолковые студенты, сующие в лицо свои, никому не нужные, листовки с предложением выучить английский за полтора месяца по супер скидке в два процента, бесили меня не меньше, чем мой коллектив на работе. И относилась я к ним ровно так же. То ли дело было во времена карантина, когда я, имея полное право и основание, закрылась в своей комнате, предварительно затарив её едой первой необходимости: соей, фунчозой и кешью. Расставила на широком подоконнике ноут с отдельным монитором, погрузила кабинет в полумрак с помощью фольги, и выходила только по нужде и изредка на кухню. Те три месяца были раем для моей натуры интроверта, хотя я предпочитаю называть её более благородно — мизантропия. Увы, я не страдала проблемами при общении, но мои взгляды на людей в целом давно вышли за рамки социального и приличного. Проще говоря, мне было насрать на окружающих. Я осознанно не посещала мероприятия или те же корпоративы, не пыталась заводить знакомства и новых друзей, меня устраивало их полное отсутствие. Хотя стоп. Дома меня ждал трёхлетний кот породы ориентал, который скрашивал мои просмотры нетфликса и не претендовал на личное пространство. Мы его честно поделили. Когда соседка по квартире съехала с новым ухажером в какие-то долбаиня, мне остались долги за коммуналку и её тревожный котёнок по кличке Милан. Животное было отнесено в приют сразу после того, как вышел на поиски то ли еды то ли хозяйки, и устроил в моём холодильнике продуктовый переворот. Мириться с тлетворными запахами от кошатины и продранными вещами мне не хотелось, или так я оправдывала ненужную мне ответственность: кормить, поить и говно в лотке убирать. Привезя ушастого в приют, увезла его через десять минут пребывания. Скотские условия, диаметрально противоположные фотошопным картинкам на сайте, вынудили меня сжалиться над скотинкой. Так Милан превратился в Треш и остался делить мои тридцать шесть квадратных метров на юго-востоке столицы. Новых соседей я так за два с половиной года и не завела. Экономить на ЖКХ оказалось проще: я почти не готовила, не врубала свет и не имела привычки намываться в душе по три часа. Треш благополучно выучил и лоток, и миску, ни без помощи увесистых поджопников, которые периодически прилетали по его пушистой жопке. Любимой жопке. Поднявшись по эскалатору на «Выставочной», вышла из душной подземки и свернула на обычный свой маршрут. Слегка подтянула ворот короткого, шерстяного пальто и поправила распавшийся на плечах шарф крупной вязки. Зайти в магазин за сигаретами, водой и в аптеку. Голова стабильно раскалывалась каждое утро, ровно с трелью пиликающего будильника. На ночь, оно же к четырем утра, я выпивала по две таблетки спазмалитика, две после пробуждения и ещё две после первого кофе-брейка в офисе. В пачке моего обезболивающего только шесть пилюль, поэтому покупала я их каждый день. Закупившись, перешла переулок и на ходу закурила. Весенняя хандра ощутимо хлюпала под ногами. Серый снег растекся грязными болотами, засасывая мои чёрные шнурованные ботинки при каждом шаге. — Сук, — коротко проводила, промчавшееся мимо меня авто, и мысленно пожелала ему перевернуться на ходу три раза подряд. Мои тёмные, полуспортивные джинсы были заляпаны грязью аккурат по карманы. Выпирающие с обеих сторон на каждой ноге, они любезно приняли на себя растаявшую кашу из-под колёс машины. Тряхнула ногой, надеясь, что грязь слетит, но манёвр не увенчался успехом. Пришлось искать в рюкзаке салфетки, чтобы привести себя в адекватный вид. Несмотря на мой стопроцентный похуизм и к внешнему виду, и к быту, и к существованию, я была обязана приходить в офис в подобающем для бизнес-центра виде. За время, отработанное в компании, мне удалось выбить снисходительность для своего общего прикида. Но «Москва-Сити» выкатило мне претензию в лице тупорылого охранника, отметившего как-то мои чвакающие от грязи берцы. Кадры выписали штраф оказалось, по договору я обязана была соблюдать дресс-код гигиену. Я от всей души послала их нахер (мысленно), и пообещала себе свалить на удалёнку при первой же возможности. За полтора года этого так и не случилось. Перемены в моей жизни вообще были редким гостем. Я не встречала их с радушием, упоенно мечтая о том, какие же перспективы таят в себе новые изменения. Хорошим подспорьем в общении с новой жопой в жизни стал бренди, разбавленный с колой. Он точно знал необходимый уровень требуемой поддержки, правда, порой перегибал. И я прикидывалась неизлечимо больной, только бы не пилить на работу. Как-то, увещевая кадровичку, похоронила несуществующую подругу, а после удачного фокуса с пиздежом дважды ездила на поминки к такой же вымышленной бабушке. Что-что, а способности выкручиваться на ходу мне было не занимать. Откинув использованную салфетку мимо мусорки, обречённо подняла её с земли и кинула теперь точно в цель. Заскок на порядок или какой-то внутренний педант не давали мне срать там, где живёшь. Правда, к собственному дому это правило плешивого Кеши, как я называла своего внутреннего аккуратиста, не относилось. Квартира давно покрылась вековым слоем пыли, а банки, превратившиеся все до единой, в пепельницы, украшали каждый угол моей коморки. Когда-нибудь я надену передник, возьму пушистую разноцветную фигню для уборки пыли и пойду сортировать пластик и пищевые отходы в своей халупе. Как-нибудь через полтора года, не раньше. Чуть не доходя до «Башни Меркурий», прикурила новую сигарету. Затаилась на углу банка «ТралСибИнвестМатьЕгоКапиталКапиталович» и какого-то пафосного ресторана, из разряда чайная ложка селёдки под пенной шубой из больной фантазии повара на мега-здоровой тарелке. Этот бизнес райончик мог походить на филиал Нью-Йорка или скорее на Хьюстон, штат Техас. Но русские рожи, с рязанским налётом девяностых, не перепутаешь ни с одной страной мира. Глубокая затяжка помогает привести нервы в порядок, и меня уже не так бесит недавний грязный душ. Тушу бычок о край урны и выкидываю. Достаю пропуск, попутно переходя дорогу к офису. В спину прилетает солнечный лучик в лице коллеги, которого я не вспоминала, но оно всплыло само. — Привет! Я тебя ещё у метро увидел. — Оклик должен был меня заставить обернуться и расплыться в приветственной улыбке. Вместо этого я прибавила шаг, будто не заметила эту занозу. Как назло, наушники остались в офисе и я сегодня испытала полноценный оргазм от городского шума. На второй раз, в виде Санька, ублажающего меня пустой трепотнёй, сил у меня уже не было. — Успел взять кофе, — темноволосый парень возник передо мной, протягивая стаканчик из Старбакса. Санёк, кажется, не ровно ко мне дышит или видит родственную душу по коду и железу. Его подкаты перевалили за повседневные обсуждения рабочих процессов и в итоге вылились в утренний завтрак, которым он снабжал меня стабильно в 8:50 по будням. Очередной подкат не был мной засчитан. — Ага, — отвесила благодарность и прошла в вестибюль бизнес-центра, шлёпнув пропуск о турникет. — Ев, погоди, — позвал неугомонный, когда я семимильными шагами приблизилась к очереди у лифта. Слать парня туда, откуда не возвращаются, не имело смысла. Он уже там бывал. Двери одной из кабин распахнулись и я старательно юркнула между людьми в попытке добраться до рабочего места поскорее и завалить себя видимостью кипучей деятельности. Мои метр семьдесят успешно промелькнули сквозь пиджаки и галстуки, затеревшись в дальний угол лифта. Саша также успел заскочить следом и уже протирался ко мне. Свидание было неизбежно. — Дедлайн? — Уточнил запыхавшимся голосом. Плотная конституция парня давала ему фору в поедании пиццы, которую коллеги заказывали по вечерам пятницы, но лишала возможности побыть ланью. — Ага, — вытащила смартфон из кармана пальто и принялась проверять почту, где рабочие письма, помеченные как спам, завалили всё свободное пространство. — Я это, держи, — опять протягивает свой кофе. — Спасибо, не лезет, — отвечаю честно, не скрывая при этом нотки сарказма. Я не хочу ни с кем тесно общаться, делать вид, что мы друзья навеки, попивать кофеек по утрам и делиться мнением по поводу новой прически бухгалтерши. Меня абсолютно устраивала моя автономность, но Саня считал иначе. — Да брось, со сливками, как ты любишь. В дополнение к навязыванию своего общения прилагалось ещё и сугубо личное мнение о том, что я люблю, а что нет. Мой уровень негатива от сегодняшнего утра перевалил уже за дневной лимит. Проще было согласиться и забрать этот кофе, чем продолжать отпираться. Собственно, как каждый будний день. Такими темпами я сама уверую в то, что обожаю кофе со сливками и именно от Санька по утрам. Следующим шагом будет завтрак в постель? — Видела на гитхабе правки? Я даже не стал разбираться, обещали по пять тысяч сверху, а сами до сих пор зарплату не выплатили. Потеряют так первоклассных специалистов. Парень стал рассуждать о своей супер-компетенции в вопросах скриптов и что только он, мастер программирования, спасает каждый проект своими золотыми комментариями. Я была такого же мнения, но о себе. О чём молча проговаривала себе каждый раз, когда какая-то херня вылезала в формате «умри, но сделай». Недалекий, но радушный Санёк, в попытке догнать меня и вручить свой комплимент, явно не приметил начальника отдела, стоящего через одного человека от нас. В противном случае он бы стал нахваливать наш отдел и руководство, да и кофе отдал бы боссу. — Ага, тебе с твоими талантами можно и место повыше занять, — поддержала инициативу парня, наталкивая его на критику в адрес начальства. — Я тебе по секрету скажу, Германыч ни черта не шарит, мы с ребятами такой код забабахали, просто приложение летало, а ему всунули только часть. А пусть побегает, попросит, — Саня воодушевился моим вступлением в диалог и его понесло дальше, чем я предполагала. Выйдя со мной на тридцать седьмом этаже, парень осёкся, лишь когда увидел непосредственного виновника своего обсуждения. — Здравствуйте, Герман Георгиевич, — оторопело проговорил, явно представляя последствия своего трёпа. — Загляните ко мне, — поставил жирную точку на Саньке в целом. — Доброе утро, Евангелина, — обратился уже ко мне, на что я пробормотала нечто вроде приветствия, мысленно сжигая начальника за произнесенное моё полное имя. Хотя человек он был сносный. Платил, лично мне, вовремя, и не лез в рабочее пространство, а этого было достаточно для попадания в критерии «сойдёт». Саша уныло проводил взглядом начальника и обратил взор грустных карих глаз на меня. Что же, некрасиво получилось, прости, Санёк. Скривила виноватую моську, поджав нижнюю губу. Участия с моей стороны, думаю, было предостаточно. Влилась в работу только спустя пару часов. В ушах играл лёгкий драм-энд-бейс, с помощью которого я пыталась настроиться на правильную волну, при этом не снеся весь наработанный код к херам. То есть разобрать костыли Вадика, пижона и хипстера в одном лице, который умудрился устроиться к нам старшим джава-разработчиком, имея за плечами год на фрилансе, портфолио из спизженных архивов с линкедин и, по всей видимости, проблемы с покуриванием травки. Всё это я узнала, просто порыскав его имя в соц.сетях. Тут не требовалась корочка ФСБшника. Вадик хоть и закрыл свой профиль в инсте и Вконтакте, но забыл попрятать ящики почт и то, что продавал на Авито электросамокат. Фото продажи вывело меня на чей-то альбом с покатушек по Патриаршим, оттуда на какую-то кислотную девку, а далее, путем переработки пары открытых альбом, я уже лицезрела, как Вадик покуривает на чьем-то балконе прямо из бонга. Сомневаюсь, что там была мать-и-мачеха. Я бы, конечно, могла прижучить придурка, но пока он не представлял для меня опасности. Куда больше дисбаланса в мою жизнь привносил Санёк. И сейчас при мысленном упоминании этого бариста, он нарисовался тут как тут. Я съехала на кресле чуть пониже, чтобы перегородка перед моим столом смогла меня закрыть. Была бы возможность, я бы слилась с со столом или полом. Врубила громкость побольше и придвинулась поближе к монитору. Не спасло. — Прикинь, козлина, намекает на увольнение, — начинает тираду Сашка. Опершись локтями на перегородку, рискует снести её вместе с моим столом, но я кремень: не отрываю взгляд от экрана и мысленно цитирую Бродского. Это успокаивает. На сменившемся музыкальном фоне слова Санька долетают до меня отрывками. Диалог неизбежен, как и лживое сочувствие в моём лице. Поправляю синю и черную ручки в органайзере, лоток для бумаг тоже возвращается в вертикальное, ровное положение. Пересчитываю числа на клавиатуре от одного до нуля и собираюсь снять наушники, чтобы ненадолго утолить болтовню надоедливого коллеги, а потом ретироваться в кафе. Сегодня, в четверг, должны быть тефтели с гречкой. Классика стандартного блюда детского сада. Поразительно, что в двадцать первом веке, в охеренно дорогом офисе, где большинство за бесплатно даже не пердит, в корпоративной столовке подают меню времен Советского Союза. Но мне это даже нравилось. Словно некий бунт общей капитализации, к которому я негласно присоединялась. Вспомнила, что Треш остался без еды, значит, вечером ждать перевернутые полки холодильника. Я честно и с удовольствием потратила аванс на видеокарту. Свеженький, ещё не распечатанный Джи форс ждал меня в магазине электроники. Сегодня должна забрать своё сокровище, а после перевести кота на сосиски, которыми буду питаться и сама. Не впервой. Выуживаю наушник из правого уха и в него сразу влетают стенания Санька. Приготовилась к трехминутной тираде, на которую заранее отвела время. — Приводят с улицы, они покупают корочки в Воронежском метро и прут прямо к нам. Прикидываются элитой… Дальше слова Санька теряют всякий смысл, который и так не успел приобрестись. Из почты аутлука выскакивает новое уведомление, и, вопреки всем моим настройкам, на часть экрана. «На отключение сервера — час». Кликаю мышкой «закрыть», ескейп, но не выходит. Окна начинают множиться, как при самой тупой ошибке виндовс. Экстренная перезагрузка, надеюсь, гитхаб выдержит мои перфомансы. — Сань, потом, — отмахиваюсь от парня как от надоедливой мухи. Не смотрю на его реакцию, жду загрузки рабочего компа. Всё один в один. Открывается почта и следом сообщение о сервере. Надо бы проверить комп на вирусы. Запускаю Касперского, врубаю спящий режим и отворачиваюсь от компа. Тефтели с гречкой. Тефтели с гречкой.