Индекс Эстата

Когда вернулись на «базу» я раскодировала только половину от общего количества данных. И, к сожалению, результаты были слабенькие. Тони помогал оперативно вытаскивать информацию из своих источников. Так мы узнали, что треть счетов уже являлись заблокированными. Кажется, кудрявый не особо этому огорчился. Но разве суть была не в финансах, а только в личных данных? Если так, то его пофигизм оправдан. Для чего ему столько слитых данных? Собрать базу номеров и толкнуть ушлым «Здравствуйте, это оператор Сбербанка вашу карту заблокировали»? Всё глубже. Гораздо, но не настолько чтобы не раскусить этот орешек. — Сколько примерно ещё? — Тимур наклонился к ПК. — Час плюс/минус. Отодвигаюсь от стола и поднимаюсь. — Ты куда? — Вопрошает искренне удивленным тоном. — В специально оборудованное место для проведения обряда дефекации. — Не затягивай. — Я передам своей прямой кишке. Наглости у товарища полные штаны. Я не нанималась безвылазно батрачить на эту горе-компашку. Ступаю из фургона. Ли, Сява и водила уже в доме. Когда вошла внутрь, собравшиеся расположились на пуфах в гостиной. Китаянка хлестала шампанское прямо из горла. Алкоголь стекал по губам и падал прямо на её кофту. Мельком задержала на ней взгляд и прошмыгнула в ванную. Переоделась в свои вещи, неодетыми остались только голые стопы. — Где мои берцы? — Покинув душевую, спросила у отдыхающих. — Ева Иисусовна не ходит босиком по нашей грешной земле? Логично, если бы это сказал Тим, но никак не парень в кепке, в котором я узнала водилу. Ещё одна выдра не жалеющая ни сил не времени, чтобы уколоть меня. Сявка заржал невпопад даже с небольшой задержкой. Вероятно не понял шутку юмора, но догнал, что отпущена она в мою сторону. — Боюсь вляпаться в дерьмо вроде тебя. Трэш? Я аж вытянулась в лице и так и оставила рот приоткрытым. Великолепная хозяйка. Трястись над трупом, который и трупом то не был, а потом просто вычленить кота из своей жизни, словно неверное уравнение. Подступилась к кошаку. Трэш узнал меня, хоть и в свойственной манере проигнорировал, передвигая свои длинные лапы в сторону компашки. — Как ты его назвала? Трэш? Ну и дичь, — высказалась Ли, приманивая кота поближе к себе. Тот, зараза, с удовольствием пошёл к ней. Я почувствовала зарождающееся чувство ревности. Кота к компании имбецилов. У меня в принципе больше никого и не было из живых существ, не говоря уже о людях. Интересно, а на работе меня спохватятся в понедельник? Отбирать Трэша из рук Ли было бы верхом кретинизма, но в душе я оторвала его со всеми лапами. — Так где ботинки? — Спросила, сглотнув досаду. — Посмотри у рабочей зоны. — «Кепка» махнул в сторону. Проследила взглядом и попала на стык между кухней и чем-то вроде кладовой. Пройдя к указанному месту, действительно обнаружила свою обувь. И даже мои носки к ней прилагалась. В своём было и роднее и удобнее. Я словно натянула на себя отброшенную шкуру. Даже на психоэмоциональном уроне появилась какая-то уверенность и особое чувство превосходства. Не сказать, что я его растеряла в глупой водолазке и шлёпанцах. Всё же своё это своё. Осталось получить обратно свой рюкзак. Пройдя вновь через гостиную, мысленно плюнула на идею образумить Трэша. Пусть живёт себе скотинка и радуется. Мне всё равно некуда его везти, да и я пока связана по рукам и ногам. Прежде чем выйти на улицу, не применила возможностью прихватить со столешницы «Рэд Лейбл». Я не спешила возвращаться в фургон. Размяв спину, прошла за угол дома. Между стеной коттеджа и забором из металлического профиля, выдавая свои формы, накрытый чёрным брезентом, стоял мотоцикл. Поддавшись искушению, приподняла край накидки. В глаза бросилась характерная для «Кавасаки» чёрно-зелёная расцветка. Не заигрывая с любопытством, откинула весь чехол и обнажила спорт байк. Если мужчины возбуждаются при виде голой красотки, я заходилась от вида «Кавасаки Ниндзя». Смотря на это произведение инженерного искусства, открутила крышку на бутылке и едва пригубила виски. Я должна была прокатиться на байке. Непременно и сейчас. Поспешила к фургону, чтобы договориться с Тимом. Ему принадлежало мото или нет, в любом случае именно кудрявый решал мою участь в рамках шести соток участка. Никогда не имела привычки докрикиваться до абонента, а тут готова была визжать за километр о своей находке. С усилием подавив восклик, прямо с открытой бутылкой поспешила к фургону. Чуть не влетела внутрь, как споткнулась о раздавшуюся фразу: — Еве? Да ничего я ей не обещал. — И ты хочешь сказать, что она всё делает за просто так ? — Послышался голос Тони. — Не знаю, что она там нафантазировала, но да, за просто так, — подтвердил кудрявый. Отступила на пару шагов назад, словно ошпаренная. Думай Ева. Думай! В действительности Тим не обещал ничего конкретного? Вспоминаю разговор. Он говорил о деньгах, о возможности поквитаться, плюс Швейцарией подколол меня. Это по его мнению ничего? Насупившись, я обдумывала, что мне делать дальше. В голову ничего не шло и я решила действовать по наитию. Отставив бутылку на землю и не удосуживаясь подхватить её, когда содержимое плашмя завалилось, глубоко вдохнув и шумно выдохнув пошла вперёд. — Чей Кавасаки у дома? Тим заметно встрепенулся завидев меня. Скорее всего заподозрил, что я стала свидетельницей разговора. — Твой? — Кивнула «Джокеру» . — Дай прокатиться. Парни переглянулись между собой. — Я не уеду, хотя бы потому, что мне некуда. Ну так? Тим сомневался и, конечно же, был не в восторге от моего предложения. — Покатаю тебя как-нибудь. — Я с девочками не катаюсь. — Хорош притираться! — Вклинился Тони. — Работа стоит. — Это вопрос на доверие, Тимур. — Протягиваю руку, предлагая вручить мне ключи. — Если не доверять команде, то какой толк её собирать? Воцарилась немая пауза. Тим сверлил меня взглядом, да и Тони притих, не сводя с меня взора. Может он разделял мои слова? И кудрявый со всей компашкой так себя ведёт? Это подорвало бы его авторитет. Словно в подтверждение моих догадок, Тим, наклонившись к рюкзаку, выудил ключи и передал мне. — Там четверть бака. — Тогда подкинь деньжат, заправлюсь. Или доверие ограничивается двумя кругами вокруг дома? В глазах парня залегла тень. Видно я прямо сейчас разрушала его постулаты об отношении ко мне и границах дозволенного. Тони, кстати говоря, не вклинивался в эту театральную постановку. Хотя мог бы сказать, мол дай ей уже всё, быстрее вернётся и начнём. Может никто здесь не имел права голоса?Улыбнулась своим мыслям. Тим понял это превратно и помрачнел ещё больше, но пару пятисот всё же дал. Я бы могла не спешить и ещё понаслаждаться своей победой, но кудрявый наводил тоску, вместе со всем своим «Индексом». Мне нужно было проветрить голову. Ворота открывались простым механизмом с поднятием широкой щеколды. Распахнув их, вернулась к байку и завела зажигание. Подо мной дремали сто двенадцать лошадей и двести восемьдесят километров в час только и ждали, когда я их выгуляю на всю катушку. Аккуратно повела мото со двора. Тим не преминул возможностью выглянуть из фургона. Я остановилась и сняла с бокового крепления чёрный шлем. — Постой, — прикрикнул Тимур, когда я уже застёгивала внутреннюю шлейку. Парень вышел ко мне с курткой наперевес. — Надень. Приподняла стекло и с удивлением взглянула на его опеку в виде кожанки. Шлем мешал мне озвучить колкость, крутящуюся на языке, и я молча приняла подношение. Может это крючок на то, чтобы я вернулась и отдала куртку назад? Забавно получилось бы. Напялив верхнюю одежду, взглянула на приборную панель и прокрутила газ в холостую. Байк взревел, наполняя меня нестерпимым ажиотажем от предстоящей поездки. Когда я опомнилась, что набрала почти сто семьдесят километров час? Машины, словно пешки на шахматной доске. Я видела, где проскользнуть и как опередить их ход. Я плыла или летела, растворялась в траффике. Я вдыхала запах жженой резины и чувствовала, как стонет моя душа, наконец-то освобожденная от оков условностей, правил и социумных установок. Ветер бил в шлем, но я не прятала голову, не противилась этой встрече. Надавливая на рычаг, едва подавалась вперёд образую сплошную линию с дорогой. Я была влюблена в скорость и нет смысла себе противоречить. Сто девяносто. Сердце пропускает удары, едва сжимаясь от вида возникающих на пути препятствий и тут же расслабляясь, когда я миную их. Двести. Я прорезаю пространство. Разрываю шаблоны мышления, движения, макета города и человеческие манекены в авто. Двести десять. Траффик сужается, заставляя меня тормозить только-только разогнавшуюся кровь. Вынужденно сбрасываю скорость и съезжаю с эстакады. Объезжать бесцельно и в никуда или? Припоминаю дорожные указатели и продолжаю двигаться по наитию. Что же, я хотела навестить своего психолога, вероятно это та самая возможность. Выходило, что «база» Индекса располагалась левее от Минского шоссе, где-то за Кубинкой и мне теперь предстояло пересечь Рузу, дабы добраться до места назначения. Заправившись на ближайшем «Лукойле», я была вынуждена значительно сбросить скорость. Дорога не по трассе изобиловала рытвинами, местами наполненными подрастаявшим снегом, ещё не сдавшим свои позиции весне. Невольно сравнила себя с ним. Такой же слабо противостоящей неизбежному. Меня злила моя аморфность. В подтверждение своих эмоций, несмотря на слякоть, поддала газа. Байк неуверенно держался за дорогу и вскоре я чуть не поквиталась за свою безрассудность, едва не вылетев в кювет. Съехав на обочину, пошарила по карманам, чтобы вытащить купленную пачку сигарет и зажигалку, но вместо этого выудила старенький смартфон. Хохотнула в голос, представляя, что Тим отслеживает моё передвижение. Да и плевать. Выбрасывать сотовый не стала как минимум потому что не планировала сбегать, как максимум, это был какой-никакой инструмент для связи. Перекурив свою нервозность, натянула не по размеру большой шлем обратно и двинулась в путь. Через каких-то двадцать минут замаячили знакомые, хоть и давно изменившие свою форму и расположение указатели. Лихачево располагалось прямо по дороге, а мне нужно было съехать к Рузскому водохранилищу. Года три назад здесь выровняли площадку, воткнули боулинг-клуб и заставили спуск к воде уродливыми, квадратными беседками. Когда увидела это впервые, готова была сжечь постройки, лишь бы моё место никому не принадлежало. Попустило. Я проехала парковую зону и свернула в лесополосу. Байк сразу погряз в сырой, тягучей земле. Пришлось с него слезть и проталкивать вручную, слабо подгазовывая. Спортивная машина не слушалась, то и дело выскакивая из рук. Но не первый раз я пыталась пролезть сюда на мотоцикле ещё во времена своего БМВ. Дорожки были мной хожены, пусть и не чаще двух раз за год. Намучавшись с попыткой пролезть сквозь дебри непроходимого пути, приставила байк к дереву и выключила зажигание. Стремительно смеркалось, особенно это ощущалось в непросветной лесной заслонке. Выцепив взором ориентир в виде высокой, кустистой сосны, отправилась к берегу на своих двоих. Обернулась, проверяя, что транспорт всё ещё на месте и ждёт меня, хотя признаться, ни один кретин не попрется по мокрой земле, сквозь чавкающий снег на берег водохранилища. Ни один, кроме меня. Остро нуждающейся в безмолвной поддержке застывшей воды. Деревья стали реже и вот я достигла крутого обрыва. Бросив шлем на землю, подошла к самому краю отвесного спуска. Расставив руки в стороны и разведя пальцы, выпятила грудь вперёд. Медленно и долго вдыхала, прежде чем набрала полные лёгкие. На несколько секунд задержала дыхание, а после, срывая голос, не стесняясь и не думая о том, что потревожу всю округу, с криком выдохнула. Грудь, до этого надувшаяся колесом, вмиг опустела. Прохрипев с остатком воздуха, вновь глубоко вдохнула. И так несколько раз, прежде чем остановилась. Опустив голову вниз, прижала руки к телу, будто я оловянный солдатик. Качаясь в такт порывам ветра, я закрыла глаза, позволяя выветрится из головы тяжёлым мыслям. — Та не так! — Маха всегда поправляла мои неудачные попытки прокричаться или, как она это называла «Очиститься от шлаков». — Ну давай, тренинг-гуру, — подначивала её и уступала место. Это было ещё до изнасилования. До того, как мы погибли с ней в один миг и один день. Сбегая по выходным из интерната, неизменно прятались на этом крутом холме. Следили за воспитанниками из нашего дома, угорали над ними. Покуривали травку и строили теории, кто с кем переспит на островке берега, который отлично виднелся с нашего тайного шалаша. Это было наше место. До катастрофы и до крушения. После стало только моим. Отойдя от края, подошла к нависшему над землей стволу дерева. Смахнув тонкий слой налипшего снега, села, подперев себя руками. Вода не стояла в обездвиженной точке, как это обычно бывало, когда я наведывалась сюда. Может я специально выбирала такое время года? Не давая себе возможности увидеть, как переливается вода. Словно она не имела на это право. Право быть живее меня после того, что случилось. Всё в этом месте замерзло и умерло. Машкин смех, наши байки, пьяные одноклассники, конопляный кумар. Лишь единственный раз мы пришли с Махой сюда после того случая. Лишь единожды попытались рассмеяться тупым выходкам воспитанников, попытаться поговорить ни о чём, а в итоге заговорили о больном. И мы кричали не на мир и не в пустоту, а друг на друга. До хрипоты, до горьких слёз и душащего чувства вины и несправедливости. Я часто проморгалась, не позволяя непрошенным слёзам показаться на глазах. Быстро вытащила сигарету и сунула в рот. Озябшая, я сидела на поваленном дереве и смотрела далеко за горизонт. Я хотела найти ответы и спросить у него совета. Как мне жить и почему всё происходит не так, как я этого хочу? Почему я живу в мире жестокого обмана и всё лучшее, которое когда-либо случалось в моей жизни, выцветает как старое фото, теряя краски и счастье на лицах запечатленных на них людей. Я жалела себя. Банально, скупо. Лелеяла то малое, что имела сейчас — иллюзию счастливо прожитого дня. Взломать систему, прокатиться на байке мечты, посидеть на природе и привести мысли в порядок, разве этого мало, чтобы окрестить этот день удачным, хорошим или хотя бы сколько-нибудь принесшим удовлетворение? Я не просила большего. Но и тягота была не в обилии впечатлений от пережитого. Я как это водохранилище. Объемная, готовая принять в себя триллионы тонн позитивного и ясного, но вместо этого опустевшая. По краям моей души не плескались эмоции и толща снега давно не сходила. Я иссыхала, стремительно сокращая расстояние между своими берегами. Ещё пару лет и во мне совсем не останется места, чтобы принять то лучшее, чего я так страстно жду. Жду ли? Индекс не станет панацеей и не вылечит моё одиночество. Команда не будет моим домом, а Тим лучшим другом. Это очередной период, очередные люди и череда событий, пусть и нетривиальная, но также проносящаяся, как не останавливающийся экспресс. Под ногами скопились бычки, а я всё курила и курила, пока в пачке не осталось две сигареты, а солнце не зашло наполовину за ровную полоску горизонта. Пальцы рук окоченели и ступни до смерти озябли. Спрыгнула со ствола и прошлась несколько кругов вокруг себя. Нужно было ехать. Возвращаться туда, где тебя ждут по обстоятельствам. Впрочем, кажется именно так я возвращалась и домой к вечно голодающему Трэшу. Не сразу сообразила, что из кармана куртки раздаётся трель звонка. Окоченевшими пальцами достала смартфон и приняла звонок. Его тут же скинули. Следом прилетело смс: «Ивойлово промзона. Буду утром. Нас накрыли»