Wait right here
I'll be back in the mornin'
I know that I'm not that important to you
But to me, girl, you're so much more than gorgeous
So much more than perfect
Right now I know that I'm not really worth it
If you give me time, I can work on it
Give me some time while I work on it
Звонок в дверь. Час ночи, кого может принести в такое время? Акума точно знает кого. Шаркает белыми тапочками по грязному полу, который не протирали уже как месяц, это никому и не нужно. Будто эта квартира — лишь место для ночлега. Серёжа поворачивает замок на пару оборотов влево, с тихим скрипом приоткрывая железную дверь худыми руками. Конечно. На пороге стоит Кир. Его длинные волосы как всегда спутаны, не видно, где начинается точная граница его красных прядей. Под глазами огромные темные круги, готовые соревноваться с размерами Марианской впадины. Губы белые и мелко дрожат, все в трещинках и даже кровоподтеках. Парень молча переступает порог квартиры, сразу сваливаясь в родные, такие тёплые и нежные объятия. Он опять извиняется. Извиняется и тихо матерится, щекоча дыханием бледную чувствительную шею возлюбленного. — Больше никогда, — из его рта идёт поток не связанных между собой предложений, в которых он бесконечно называется себя «ебланом», — правда, никогда. Если бы не Сережены руки, придерживающие Курседа за костлявую спину, тот бы свалился, на коленях бы стоял и в чужие лбом упирался, моля не уходить, простить и дать ему ещё немного времени, последний шанс. И Акума прощает. Потому что любит. Любит со всеми недостатками и вредными привычками. Его угловатые черты лица и острые коленки. Холодные руки и теплые губы, которые он так любит целовать. Длинные ресницы, трепетные и пушистые, а ещё глаза. Такие глубокие, манящие своей темнотой, цветом схожие с дорогим кофейным ликёром или корой старого дуба на окраине леса. Кир всё так же извиняется, выцеловывая тонкую шею парня, покусывая открывшиеся взору плечики и горячо щекоча дыханием светлую кожу. В который раз всё так повторяется? Курсед постоянно клянётся, что не будет больше всего этого. Что не будет возвращаться домой с опухшими от слёз и усталости глазами, зрачки которых неестественно расширены и выталкивают своей чернотой цветную радужку, указывающие на то, сколько фена он въебал так час назад. Но это повторяется. Потому что он снова проебался. Холодными и большими ладонями он забирается под свою же футболку, что сейчас безразмерным куском ткани висела на плечах Серёжи. Водит по бокам и рёбрам, что заметно покрылись мурашками, задирает футболку и открывая вид на впалый живот.Look at my face when I fuck on your waist
'Cause we only have one conversation a week
That's why your friends always hatin' on me
Fuck 'em though, I did this all by myself
Кир вводит ещё один палец в податливое юношеское тело, ощупывая изнутри бархатные и нежные стеночки нутра любимого. Кусает коленку Акумы, тут же в извинения покрывая её короткими поцелуями. Когда длинные татуированные пальцы сгибаются, точно попадая и давя на сплетение нервов, Серёжа вдыхает резче, со звонким стоном прося парня сделать так ещё раз. Входит Курсед резко и грубо, именно так, как любит его мальчик, сразу набирая темп и буквально втрахивая трепещущее тело в мягкую кровать, что со скрипом бьётся изголовьем о белую стену. На утро соседи будут явно недовольны. Член четко попадает по простате, на что Акума почти кричит, сминая белые простыни худенькими пальцами, запрокидывая голову назад и жмурясь до тёмных пятен и искристых звёздочек. — В глаза, — томно шепчет Кир, беря парня за подбородок, заставляя смотреть ему в лицо, без права отвернуться или зажмуриться, — смотри мне в глаза, пока я тебя трахаю. Оба на пределе, Курсед сжимает мягкие ляжки своего парня, на которых утром точно расцветут синие пятнышки, их придётся скрывать под тканью длинных шорт или темных штанов, из-за того что Серёжа сжимается, плотно обхватывая член внутри себя, заставляя уже нависшего над ним парня стискивать зубы, тихо матерясь и зачесывать прилипшую ко лбу челку назад. Хватает ещё пары толчков и оба кончают, Курсед внутрь растянутого колечка мышц, а Акума на собственный подрагивающий живот.Look at the sky tonight, all little stars have a reason
A reason to shine, a reason like mine and I'm fallin' to pieces
Они стоят на балконе. Кир закуривает, выдыхая серый дым в небо, пытаясь сосчитать количество звёзд в тёмном ночном полотне. Не выходит. Серёжа рядом, прижимается губами к оголённому плечу парня, целуя родинки на нем, больше походящие на созвездия, которые сейчас искал Курсед. — Яркие, — шепчет Акума, на что на него взглядывают, приподняв бровь в немом вопросе. Всё же количество принятых веществ, вдобавок с никотином, нехило бьёт в голову, затуманивая рассудок, от чего информация доходящая до ушей и слабо доходящая до мозга, почти не воспринимается Киром. — Звёзды, — уточняет Серёжа. Непонятно для чего, — звёзды очень яркие. Молчат и думают совсем о разном, о своём. Курсед о звёздах, дотлевающей сигарете, а Акума о собственной доброте и очередным сочувствии к парню. Он прощает, пусть сам этого не хочет. Снова будет говорить Киру, что пора завязывать, хотя бы ради него. А Кир снова будет соглашаться, клясться, приходить домой, не в состоянии дойти хотя бы до комнаты. И они опять будут стоять на этом балконе, опять думать о своём, но не друг о друге. Возможно, когда-нибудь, их пути разойдутся, но точно не сейчас.Look at the sky tonight, all little stars have a reason