Переговоров не будет

      После полумрака улицы и режущих эмоций, тусклый свет, направленный прямо в лицо, показался Разумовскому ослепляющим. В очередной раз мелькнуло облегчение, что он все же не стал надевать линзы. Во-первых, бесполезно, Птица ему уже давно не помощник, во-вторых — сейчас было бы сложнее сфокусироваться на происходящем. На том, что, как казалось, отпечатается на обратной стороне век и будет преследовать Сергея до конца дней.       — Надо же, ты все же пришел, и даже один. Смелый поступок, ну или весьма глупый, если не углубляться, — издевательский голос Дагбаева резал слух, но мужчина не мог сосредоточиться ни на чем, кроме вида Олега. Покалечен, с разбитым лицом, заплывшим глазом, но — живой. Это — самое главное, с остальным они справятся. Не впервой залечивать друг друга, практически четверть века только этим и занимались. Разумовский не удержался от резкого выдоха.       Когда схватили, выворачивая руки, когда этот ряженый придурок занес катану — Сергей уже был практически спокоен. Причины происходящего его вообще мало волновали, с этим он непременно разберется позже. По его подсчетам, Лере требовалось еще немного времени, чтобы организовать прикрытие и отвлечь охрану. Главное — вытащить отсюда Волкова, а после — Разум клялся себе, он уничтожит всех, кто посмел причинить Олегу, его Олегу столько боли.       «Умница, девочка» мелькнула шальная мысль, когда раздался первый взрыв и Сергей смог вырваться, оказываясь на расстоянии вытянутой руки от Волкова. В суматохе было не разобрать, да и мало кого волновало, откуда у Русского Дьявола возник пистолет. Сложенные ладони крепко держат оружие, стараясь погасить дрожь. Сергей смотрит в глаза Олегу, ловит взгляд единственного здорового и читают неверие, что пришел, и обреченность. — Не промахнись. Шестой пули я могу и не пережить, — с усмешкой на разбитых губах хрипит Волков, и Сережа непременно ему выскажет за такие шутки, но после. Все — потом.       Медленно выдыхая, фокусируя слезящийся взгляд, задерживая дыхание, Сергей нажимает на спусковой крючок. Как учил его сам Олег когда-то давно, еще, кажется, в другой жизни.       Резкий, слишком громкий хлопок заставляет на мгновение зажмуриться и схватиться руками за голову, прикрывая уши. Сергей встряхивает головой, прогоняя оглушающий звон и замирает, распахнув глаза. Олег, будто в замедленной съемке, падает навзничь, и Разумовский кидается вперед, падая и расшибая колени, чтобы подхватить оглушенного взрывом любимого.       — Олег… — мозг отказывается соображать, что Олег уже не сможет ему ответить. Сквозное пулевое, оставившее след четко по центру лба. И разбитые его выстрелом наручники.       Продолжая придерживать Волкова, Сережа начинает медленно оседать, трясущимися руками стирая кровь с неподвижного лица Олега. Прижав его спиной к своей груди, часто дыша, сбиваясь и срываясь на рваные выдохе, глотая обжигающие кислотой слезы, он прислоняется сухими губами к родному виску, подвывая на одной ноте: «Олег…».       — Ты не промахнулся. Если тебя это утешит, — насмешливый голос пробирается в мозг сквозь вату и Разумовский вскидывает взгляд на Чумного Доктора, который стоит слишком близко. Так, будто стояла за его спиной все это время. Когда только успела подойти.       — Ты все абсолютно правильно понял, — Лера читает его по лицу сейчас, как открытую книгу и демонстрирует ему пистолет. Снимает маску, встряхивает волосами и с победной усмешкой смотрит на раздавленного Разумовского, который мало что понимает. — Видишь ли, Сереженька, — яд в голосе Дагбаева не перебивает даже торжество, — тебе давно было пора научиться лучше разбираться в людях, с которыми ты работаешь. Или многочисленные подставы Хольт тебя вообще ничему не способны научить?       Лера, уже избавившаяся от костюма, становится чуть позади Алтана и опускает тому на плечо правую руку, на которой вспышкой сверкает кольцо.       — Дело в том, что наивная студентка, которую ты нанял, уже полгода как моя будущая жена, — Дагбаев с мягкой улыбкой оставил на руке девушки невесомый поцелуй, — и когда ты решил попросить ее о помощи, она конечно же согласилась. Помочь мне. Одним прицельным пинком Алтан отправляет пистолет Разумовского в сторону своих людей и те незамедлительно его подбирают, что его вообще мало волнует.       — Каково это, Разум? Осознать, что все кончено? Что твой любимый человек лежит мертвым, в твоих руках, — мужчина подходит к противнику и грубо хватает его за рыжие пряди, вздергивая и заставляя смотреть на себя, слушать и слышать, осознавать, что ему пытаются донести.       — А самое страшное. Он сдох, думая, что этот выстрел сделал ты, — разжав хватку, Алтан оттолкнул его от себя, брезгливо вытирая перчатку о костюм, — Я сначала хотел убить тебя. Но моя прекрасная гортензия подсказала более интересную идею, — тяжелый сапог пнул тело Волкова куда-то в ногу, и Сергей инстинктивно прижал того к себе, подаваясь вперед, закрывая собой.       — Живи теперь с этим, — практически выплюнул в лицо Разумовскому и развернулся, намереваясь покинуть склад, — Впрочем, я не законченный садист. — С улыбкой Дагбаев повернулся к Лере, и та без слов протянула ему свой пистолет, из которого и выстрелила в Олега из-за спины Сережи.       — Ты всегда можешь отправиться следом, — с этими словами Алтан вытащил магазин из пистолета и протянул его Разумовскому за дуло, — там одна пуля. Не промахнись.              Как он остался один, Сергей даже не заметил. Он не слышал ничего, кроме гула в ушах, да и мало что осознавал. Нервы были обожжены шоком, выгорели в одночасье, стоило только увидеть пулевое. Глотая немые слеза, дрожащей рукой Разумовский накрыл глаза Олега, закрывая их. Трясущиеся губы прижались к уже ледяному виску, он перехватил любимого мужчину так, чтобы было удобнее крепко-крепко прижимать к себе, к медленно затихающими в своем бое сердцу. Одной рукой сжимая разбитые руки Олега, Сергей безостановочно молил: «Прости… Это был не я. Прости…». Он даже не пытался тормошить, звать. Понимания бессмысленности этих действий настигло вместе с сознанием тяжести того самого пистолета в руке.       На пустом темном складе раздался одиночный выстрел, распугивая ворон.