Часть 1
26 июня 2022 г. в 16:14
Голова Рудольфа покоится на коленях Мицци Каспар, пока она поглаживает его по мягким волосам. Принц подается навстречу прикосновениям, и Каспар ощущает весь жар его кожи. Если бы она не знала, что он выпил, то подумала бы, что у него лихорадка... с его-то здоровьем такое было вполне возможно.
Мицци вздыхает, наклоняясь к виску Рудольфа и касаясь его губами. Для этого ей приходится согнуться чуть ли не пополам, но гибкости ей не занимать.
Кронпринц издает умилительный смешок, и Мицци понимает, что случайно сказала об этом своем достоинстве вслух. На душе у нее становится хорошо от того, что у Рудольфа поднялось настроение, хотя всего несколько мгновений назад он, бедолага, едва слышно всхлипывал и то и дело запинался, пока говорил. Каспар утирает большим пальцем слезы принца — следы его прошедшей печали — и думает, как хорошо они смотрелись бы... в немного других обстоятельствах. Рудольф поднимает на нее глаза; Мицци догадывается, что прямо сейчас они заговорят.
— Знаешь, я кое-кого повстречал, — губы кронпринца растягиваются в заговорщической улыбке. Каспар отвечает ему такой же.
— Неужели? Дорогой мой, расскажи мне все.
Рудольф устраивается поудобнее на бедрах у девушки и лениво потягивается, словно кот.
— Я ведь его помню... помню столько, сколько самого себя.
Его? Так это мужчина? Интересно, очень интересно.
— Что ж, не родственная душа ли он тебе? — рукой Мицци ласково проводит по щеке принца. Тот нежно усмехается, и, накрывая ладонь Каспар своей, целует ее пальцы.
— Может, и так, да только была бы у него душа... — произносит Рудольф и тут же замолкает.
Мицци задумчиво хмыкает. Опасный, значит, любовник... все как он любит.
— Не хочешь рассказать мне побольше? Опиши его.
Ее принц морщит лоб и сдвигает брови к переносице — ищет подходящие слова и выражения. Однако уже спустя секунду он цепляется за мысль, и лицо его смягчается.
— Мм, он блондин, и волосы у него длинные, до плеч... но он не такой блондин, как она.
Каспар весело смеется.
— Твоя жена?
Рудольф так много и гневно говорил о ней раньше, что сейчас Мицци достаточно лишь изменения в интонации, чтобы понять, что речь идет о Стефании.
— Да, не как она: он светлее; его локоны цвета настоящего перламутра, — он делает такой жест, будто прямо сейчас может их коснуться. В ответ на такое поэтичное описание Каспар улыбается. Слова льются из Рудольфа подобно музыке, что иронично: играть и петь он ненавидит.
— Расскажи-ка мне про его глаза, — подначивает Каспар.
— Такие же светлые, как и он сам, но в то же время такие темные... — мужчина смотрит куда-то вдаль с тоской, и Мицци гадает, представляет ли сейчас Рудольф своего возлюбленного. — Он будто сквозь меня глядит. Порой я даже сомневаюсь, видит ли он меня вообще.
— А в сексе он хорош?
Рудольф резко приподнимается.
— Мицци! — щеки его краснеют сильнее, чем от алкоголя. Он смотрит на Каспар в ошеломлении.
— Ну а что? — хихикает она. — Вполне резонный вопрос. Я не такая флегматичная, как этот твой загадочный молодой человек. Я должна об этом знать.
Не то чтобы Мицци стала бы горевать, влюбись Рудольф в кого-нибудь, кроме нее, — даже в мужчину — но о таком стоит узнавать заранее. Неважно, насколько этот человек обворожителен, он обязан должным образом относиться к ее принцу.
— Ты меня... смутила, — Рудольф отворачивается и ложится лицом в ее бедро, стараясь скрыть яркий румянец.
— М? С каким же щеголем ты связался, Рудольф? Хотя бы скажи мне, что он тебя удовлетворяет.
— Он... хорош, — шепчет тот, играя с тканью платья Мицци.
— Ох, Рудольф... — она тянет слова и приподнимает его голову, вынуждая поднять взгляд, кладет ладонь на его щеку и улыбается, когда принц подается навстречу. — Ты что, забыл, кем я работаю? Не стесняйся рассказывать мне все в подробностях. Ты не боялся говорить о его волосах, и сейчас говорить не бойся.
— Он просто неописуем, — произносит Рудольф, немного помолчав.
Мицци фыркает. Очередная отговорка.
— Так говорят либо о чем-то очень плохом, либо о чем-то очень хорошем, — подшучивает она и целует чужую переносицу.
— Поверь мне, это о хорошем, —настаивает Рудольф; ему все еще не хочется смотреть Каспар прямо в глаза, и она не может понять, врет он или вправду не может найти верные слова. Сама Мицци не поскупилась бы на описания, спроси ее кто-нибудь об их совместных ночах.
— Я верю... ты знаешь мои вкусы так же хорошо, как я — твои, — она легко проводит проводит большим пальцем по пухлым губам принца. — И где же можно увидеть твоего бледнолицего любовника?
Рудольф тут же белеет, словно лист бумаги, встает и нежно обхватывает лицо Каспар руками.
— Нигде.
Мицци озадаченно усмехается.
— Почему же?
— Как только ты встретишься с ним, я навсегда тебя потеряю, — это предупреждение кажется глупой ревностью, но то, как принц его произнес, говорило о важности сказанного.
Каспар заглядывает ему в глаза, и видит в них только толику серьезности и толику страха.
— Милый, не волнуйся, — она зарывается пальцами в его волосы. — Ни один твой призрачный фаворит не сможет меня от тебя увести.
От такого убеждения принцу легче не становится.
— Боюсь, у тебя не останется выбора.
Мицци вздыхает и кивает головой.
— Скажи мне хотя бы, как его зовут.
Глаза Рудольфа бегают по комнате. Каспар знает, что он пытается выдумать имя на ходу. В его взгляде проскакивает искорка, а на лице появляется широкая ухмылка.
— Самаэль*.
Смерть. Мицци снова фыркает и несильно ударяет его по руке, прежде чем утянуть его в поцелуй.
— Глупый, глупый принц, — бормочет она Рудольфу в губы. Так значит, все его красноречивые описания всего лишь плод затуманенного алкоголем разума? А может, это еще один намек на то, что ее он вскоре променяет на холодные объятия загробного мира? —О, если бы твоя жажда жизни была сильнее…
Примечания:
*Самаэль — в Ветхом завете начальник демонов, разрушительная сила и ангел смерти.