Всегда есть что-то еще

      Время течет медленно, но безвозвратно, словно вода из разбитой чаши. Мир надежно укрыт темнотой, на этот раз непроглядной — ни огоньков, ни звёзд, ни Бреши, ни луны. И какими слепыми кажутся мои глаза, такими же глухими — уши. Нет звуков. Нет запахов. Нет ощущений, кроме баюкающего больное тело тепла, долгожданного, выстраданного… кроме привкуса крови на языке.       Что-то не дает полностью окунуться в этот покой, зовет, тревожит воспоминаниями. Накатывают волны золотистого света — и отступают, оставляя за собой фрагменты памяти. Мне не хочется их касаться — слишком утомительно, слишком больно, слишком… все.       Но память словно сама стремится раскрыться, не оставляя мне выбора. Попытавшись закрыть глаза, чтобы не видеть, я ловлю себя на том, что они уже закрыты. А потом проваливаюсь…       — …Надо предупредить людей, — проговорил Каллен, даже не посмотрев ни на меня, ни вслед демонессе. Я только кивнула и повернулась к Коулу:       — Сможешь привести сюда Дориана? Тевинтерского мага, он в таверне. Скажи, вопрос жизни и смерти.       Дух даже не кивнул, просто растворился в воздухе. Командор все-таки посмотрел сначала на то место, где он стоял, потом коротко — на меня, и снова повернулся к долине, словно пытался увидеть там противника. Я и пытаться не стала — ночь определенно была не моим временем.       — Вы думаете, дух выполнит вашу просьбу? — он спросил напряженным голосом.       — Пока что духи моих ожиданий не обманывали, — отозвалась я, призывая все спокойствие, которое у меня ещё было. Потом сдалась: — Вы ведь не о нем хотели спросить.       Каллен мгновение молчал, а потом резко повернулся:       — Демон, Алиена! О чем вы вообще думали? Как вы…       — Как я могла? — продолжила я за него и горько усмехнулась. — С предосторожностями. Она давала мне клятву, что без моего разрешения не сделает ничего… демонического. Эта клятва ее убьет в случае нарушения, а я не одобряю и не разрешаю одержимость, да и лишние убийства тоже. Так что крови на ее руках меньше, чем у того же Хоука или… Она этим не всегда довольна, но мое мнение все равно является приоритетным.       Несколько мгновений он еще смотрел на меня, потом отвернулся.       — Сейчас у нас есть другие дела. Я должен идти.       — Если собираетесь разыскивать солдат, то не торопитесь, — теперь, когда мы перешли к деловым вопросам, спокойствие далось мне легче. Тем более, кое в чем командор определенно прав: если сейчас начать выяснять отношения и разводить сопли, то вскоре эта проблема исчезнет сама по себе вместе с иллюзорным-неиллюзорным миром. Потому что мы умрем. — Сейчас придет Дориан, а потом ваши адъютанты.       Командор несколько мгновений поколебался, но все-таки остался рядом. Я тем временем оглядывала деревню — с нашей позиции ее было видно не всю, но все же большую часть, — и медленно падала духом. Заборчик вокруг был настолько хлипким, что его соплей перешибешь, не то что магией; укрепить его мы уже не успеем, магическую защиту не возведем — разве что мой щит, но такого размера сферу я смогу удержать разве что несколько минут, и то при условии, что трогать ее никто не будет. Вряд ли противник окажется настолько понимающим.       Но забор даже не главное — большая часть разросшейся деревни была палаточной и находилась снаружи. Как защитить ее? Как защитить людей?       — Каллен… Мы справимся? — голос дрогнул. Я уже видела войну — и во время нападения порождений тьмы на Денерим, и нашествие кунари в Киркволл, и сектантов в Джайнене… но я никогда не была среди тех, кто командует. Среди тех, кто потом держит ответ — перед людьми, перед богами, но, главное, перед собой. И сейчас эта ответственность казалась неподъемной.       Как бы я была сейчас рада Айдану, или Хоуку, или… я же не герой!       Наш главнокомандующий молчал несколько секунд, так и разглядывая озеро, потом нехотя повернулся, побуравил меня все тем же суровым, холодным взглядом и все же смягчился.       — Мы приложим все усилия.       Немного помолчал, снова отвернулся и с сожалением произнес:       — Но деревня — не укрепленный замок, мы не сможем обороняться в ней. Надо перехватить врага на перевале.       — О каком враге речь? — Дориан ввалился на нашу поляну внезапно, но улыбкой сверкал как всегда. — Надеюсь, вы о том, чтобы уничтожить пару бочонков вина? Оно здесь, конечно, не шедевр, но ради праздника можно и потерпеть.       Каллен бросил хмурый взгляд на мага — и на всех остальных, за Дорианом явился практически весь наш отряд из таверны, — и ответил:       — С дальней заставы пришел сигнал тревоги.       — А они не могут просто так развлекаться? — уточнил тевинтерец. Тон у него все еще был развязный, но он стремительно серьезнел. Ответил ему не Каллен, рядом снова возник Коул:       — Души смеются, но глаза настороже. Чужаки, надо подать весть, но колокол онемел. Задержим, сколько можем, беги, мальчик, предупреди Вестницу, — дух на мгновение замолчал, словно прислушался, а потом с удивлением добавил: — Вот это когти, рвет как бумагу. Не нас, не нас, хоть бы еще увидеть солнце.       — Какой чудной парень, — удивился Дориан, а Варрик, подходя ближе, уточнил:       — Я так понимаю, Лавандочку ты туда отправила? Вряд ли чьи-то еще когти могут так впечатлить.       Я чуть растерянно кивнула — все эти разговоры были такими… своими, уютными, домашними, что совершенно не верилось, что к нам идет какая-то армия. Вокруг по-прежнему стояла тишина — то есть, конечно, шум, где-то рядом смеялись, все еще слышалась музыка, но ни криков, ни взрывов, ни лязга мечей… Последнее было даже немного странно: плац рядом, а тренировка не идет.       — Алиена! — резко позвал Каллен и даже чуть тряхнул меня за плечо. — Соберитесь. Если вы что-то придумали, делайте это сейчас. Мы теряем время.       Я какую-то долю мгновения еще смотрела в его глаза, не в силах поверить, а потом кивнула. И правда, надо собраться. Если это шутка, лучше потом накажем шутников.       — Коул, вызови сюда Максвелла и всех, кто с ним. Дориан, мне нужно, чтобы ты снова усилил мой голос, — велела я, и пока маг не начал уточнять или спорить, повернулась снова к командору: — Куда отправить гражданских и как объяснить солдатам, где искать вас?       — Людей в церковь, — отозвался он. — Мои адъютанты нужны возле центрального требушета, остальные пусть занимают посты.       Я кивнула. Дориан больше ничего спрашивать не стал, пробежался по моему горлу прохладными пальцами и прошептал формулу. Каллен запоздало спохватился:       — Противник вас тоже услышит?       Я мотнула головой, накинула аж вплоть до озера щит от лишних ушей — это оказалось довольно сложно, но все же проще, чем я ожидала, — и заговорила:       — Поздравляю нас всех с закрытием Бреши, но вынуждена прервать праздник — у нас появились новые сведения. Есть хорошая и плохая новость. Хорошая состоит в том, что у нас все под контролем, поэтому волноваться и паниковать не стоит. Плохая — в нескольких километрах от нас вражеская армия. Поэтому прошу всех, кто не умеет или не может сражаться, пройти в церковь. Еще раз повторяю — для паники нет причин. Всем солдатам — разойтись согласно их боевым постам. Своих адъютантов, сэра Барриса и Великую Чародейку Фиону командор ждет у центрального требушета.       В этот момент мой щит лопнул, а следом за этим раздался отдаленный взрыв. Я кивнула Дориану, чтобы он снял заклинание, и всмотрелась в темноту гор. Взрыва видно не было, до нас донесло только эхо — видимо, Ванда сумела перехватить армию очень далеко. Это обнадеживало, может, время у нас все-таки есть, и не так уж я соврала. Может, и шансы ещё есть.       Но в груди трепетало дурное предчувствие, вскормленное тревогами и сомнениями.       Шум после моих слов поднялся не сразу, зато — чуть ли не до небес. Я пару секунд его послушала и предложила:       — Может, снова щит накинуть? Что подозрительнее, внезапная тишина или такой гвалт?       — Поберегите силы, цветик мой, с этим можно справиться и по-другому, — раздался голос Вивьен. Я оглянулась: Коул успел привести и оставшихся членов нашей команды, даже Жозефина прибежала — хотя она могла сделать это и сама, от ворот мы находились не очень далеко. К ней Железная леди и обратилась: — Дорогая моя Жозефина, думаю, стоит организовать наших гостей в какое-то более приличное сборище, нежели стадо, вы согласны?       Леди-посол кивнула, и дамы наше общество покинули. Каллен уже успел отдать несколько распоряжений подбежавшим солдатам, видимо, как раз его адъютантам. Возле требушета тоже суетились люди, спешно разворачивая его при помощи ещё одного рычага, до сих пор мной незамеченного.       Максвелл поинтересовался:       — Насколько все плохо?       Я вздрогнула и с надеждой уставилась на Каллена: он ведь сказал, что мы справимся. Но командор, отвлекшись от своих дел, поморщился:       — Против нас красные храмовники и Создатель знает кто ещё. Если дойдут до деревни, удержаться будет сложно. Надо останавливать их там.       Маг некоторое время молчал, глядя вдаль, туда же, куда и Каллен до этого. Я тоже всмотрелась — чего они все туда смотрят, ничего же не видно? И заметила один небольшой, слабый огонек на противоположном склоне, у перевала. Он немного утешал — будь это армия, огней было бы много…       Кассандре Каллен поручил организовывать оборону остальных требушетов, отправив с ней главного храмовника. За это время Максвелл до чего-то додумался, повернулся снова к нам и предложил:       — Надо растопить озеро. Тогда им придется обходить только по дороге, вон там, справа. Будет проще.       — На это нет времени, — отрезал Каллен, но Тревельян высокомерно заметил:       — У нас целая группа боеспособных магов, командор. Вы не привыкли командовать теми, кто обладает силой, но это не делает их бесполезными. Или у вас есть конкретные идеи, как их использовать?       — Нет, — признал главнокомандующий. — Хорошо, действуйте.       — Я могу держать защиту… на всех, — предложила я. Думать, что потом со мной будет после этого, не хотелось, но до «потом» ещё надо дожить… И желательно не в одиночку. И тут же вспомнила об ещё одной проблеме: — Только я не отличаю своих от чужих. Вы можете как-то магически пометить наших солдат? Как угодно, лишь бы я могла их увидеть.       Тревельян коротко кивнул и направился к стоящей неподалеку Фионе. Варрик негромко уточнил:       — Уверена, Перчинка? Блондинчика тут нет, чтобы тебя потом лечить.       — Ну, такими темпами, «потом» может и не наступить, — оптимистично проговорил Дориан, вторя моим мыслям. Я огляделась, и поняла, что остальных уже успели пристроить к делу — ни Сэры, ни Блэкволла, ни Соласа рядом уже не было. И почти сразу я отвлеклась:       «Ты знаешь, на этот раз он меня удивил, — возникла в голове Ванда. — Там не только храмовники, ещё венатори. И ты представляешь, я двоих узнала! Одного мы ещё в Вирантиуме видели, а второй из Данариусов! Фенрис вроде говорил, он не из самой семейки, слуга или раб, поэтому мы его и не убили. А теперь он здесь!»       «Их там много?»       «Навалом, — жизнерадостно отозвалась демонесса. — То есть магов не очень много, храмовников пару сотен, но он еще приволок ожившие трупы! Почему мы никогда не оживляли трупы?»       «Перехватить контроль сможешь?» — я вдруг вспомнила, что демоны тоже умеют оживлять покойников, как тогда, в Редклифе. Но подруга только фыркнула:       «Шутишь? Столько даже я не смогу. Вообще не знаю, что с ними делать, я обе бомбы взорвала — их раскидало, так они повставали и дальше пошли. А Корифей… у него тут Серые Стражи есть. Двое. Когда я его подорвала, один из Стражей вдруг задергался, а потом превратился в Корифея. И вряд ли я смогу ещё раз подобраться».       — Перчинка? — я поняла, что Варрик зовёт меня уже второй раз, а сама я стою, закрыв глаза. Все маги, кроме Дориана, уже исчезли с площадки, Лелиана тоже убежала, а шум вокруг сменился с панического на деловой — аристократов, паломников и прочих любопытных с улиц уже увели, так что слышались только отрывистые команды, лязг металла, скрип механизмов и топот. Каллен тоже куда-то уходил, и я кинулась за ним:       — Каллен!.. Командор! — он нетерпеливо обернулся, и я пересказала главное: — Там две сотни храмовников, маги из венатори и огромное количество оживших мертвецов. И ещё если Корифея убить дважды, он отступит, у него с собой последнее запасное тело осталось.       Мужчина коротко, резко кивнул, не задавая дополнительных вопросов, и велел:       — Отправляйтесь к церкви. На передовой вам делать нечего.       Даже если бы я хотела возразить, то не успела бы — ушел он стремительно, практически бегом…       Сознание колет иголочка боли, и я отстраняюсь от этого воспоминания. Снова обнимает тьма, ласковая, мягкая, теплая… как любимое одеяло. Там, снаружи, пахнет снегом и болью, там холод, отчаяние и боль, боль, боль… лучше уснуть и не вспоминать, лучше оставаться в уютном тепле.       Но воспоминания роятся вокруг, словно рой злых, взбудораженный пчел, каждая из которых только и ждет возможности отравить мой покой ядом памяти.       Ядом… что-то такое связано с ядом…       Отвлекшись всего на мгновение, я упускаю очередную атаку, и новое воспоминание утягивает меня в свой омут.       …Теперь звуки вокруг сменились: лязг металла стал звонче и ближе, четкие команды сменились криками, периодически рядом раздавался звук выстрела из требушета — вууум! — а потом издали приходил грохот.       Я не смотрела по сторонам: все внимание было сосредоточено на внутреннем взоре, перед которым мелькали искры заклинаний-меток. Они походили на мириады свечных огоньков, раскинувшихся вокруг меня, и каждый необходимо было обернуть золотистым светящимся абажуром — каждый был нашим солдатом, каждый сейчас рисковал своей жизнью, и моей задачей, как и всегда, была защита. Если бы я смотрела своими глазами, пытаясь во мраке ночи и неверном свете пламени выцепить каждого, то не справилась бы. Но давно, ещё во время Мора, зато недалеко отсюда, я научилась «видеть» окружающих внутренним взором — и накидывать щит не глядя.       Людей было так много, что я всерьез боялась не справиться. Десяток спутников во время убийства дракона-Андрасте не доставили мне особых проблем; полсотни человек во время битвы с архидемоном отправили меня в обморок на два дня. Но с тех пор я много училась, тренировалась, старалась оптимизировать свои возможности… если бы не это, не выжить бы в церкви Киркволла ни мне, ни Владычице Эльтине, ни остальным. Но сейчас все это казалось детским лепетом, армия Инквизиции уже насчитывала несколько сотен человек… Пальцы уже жгло, в голове мутилось, и я как заклинание бормотала себе под нос ту самую песню, под которую научилась так делать — «Все, кто любит меня, за мной!» — хотя нельзя сказать, что она как-то помогала в магическом плане. Но концентрироваться так было проще, и я не прекращала.       Но огоньки все же иногда гасли. Мои щиты, к сожалению, не панацея.       Очень помогал Коул. Если бы не он, я бы давно взвыла или от боли, или от бессилия, но дух что-то делал, и силы появлялись как из ниоткуда, а смерти солдат не заставляли отвлекаться от дела.       — Что вы здесь делаете? — пробился через сосредоточенность суровый женский голос, в котором я опознала Кассандру. — Командор велел Вестнице уходить к церкви.       — Оттуда она не дотягивается до всех солдат, — манерно растягивая слова, ответила Ванда. — К тому же там заскучает Бьянка. И я.       В этот момент откуда-то раздался низкий, протяжный стон рога; Кассандра выругалась и велела:       — Уводите ее отсюда. Каллен командует отступление.       От такой новости я, вздрогнув, распахнула глаза и в первое мгновение едва проморгалась от яркого золотистого света, застилающего взор. Впрочем, исчез он так быстро, что я даже не успела задаться вопросом, откуда вообще взялся.       Возле меня по-прежнему находились те, кто остался с самого начала — Варрик, Дориан, Железный Бык. Вернулись Коул и Ванда; демонесса снова взялась за лук, не желая подставляться с когтями. И… Родерик? Он-то тут что делает?       Но ругаться на художника сейчас было не ко времени. Я огляделась вокруг. Требушет, возле которого мы разговаривали изначально, находился внутри деревянного забора, к которому по плану никто не должен был добраться, так что я решила остаться здесь же — и с моим решением спорить никто не стал. Сейчас вокруг машины суетилась обслуга. Заряжающий рычаг они крутили на такой скорости, что я глазам не поверила — я ведь его даже сдвинуть не смогла, — и с уважением посмотрела на ребят. Один из них —знакомый, имя я не помнила, но кто-то из приятелей Бевина, — мой взгляд поймал и радостно улыбнулся.       — Идем, босс, — велел Бык, ухватывая меня за плечо. Я послушно кивнула, но все-таки бросила последний взгляд на поле боя… и замерла.       Долина была неплохо освещена: Максвелл и правда растопил озеро, дым от костров смешивался с паром от разогретой воды, в капельках воды играли отражения пламени. Фонарь вышел что надо: в его свете прекрасно были видны красные храмовники — я наконец их увидела, хотя не сказать, что сильно этому обрадовалась, — и многочисленные мертвецы, сейчас вполне бодро нападающие на наших солдат. К счастью, противники шли только правым берегом озера, там, где была проложена дорога — слева высились крутые склоны, а само озеро для переходов больше было непригодно. Кстати, вот магов я не видела, ни наших, ни вражеских, хотя Ванда обещала венатори. Видимо, своих земляков Корифей предпочитал беречь.       А потом я посмотрела чуть дальше и едва не вскрикнула. Там, на невысоком холме, стоял и сам Корифей — наблюдал за битвой, как и я. Вот только в момент, когда я его увидела, моровой жрец тоже поднял голову. Его взгляд пылал так, что и ртутно-серый, и подслеповато-красный глаза сейчас казались цвета густого, тяжелого, мертвого золота. На мгновение мне показалось, будто мы стоим совсем близко, глаза в глаза... а потом рядом в очередной раз сработал требушет, и я стряхнула наваждение.       Железный Бык не стал дожидаться, пока я приду в себя окончательно, подхватил на руки, причем не особенно заботливо, и потащил всё-таки в сторону церкви. Я вздохнула, мысленно порадовалась, что хотя бы не на плечо закинул, и снова прикрыла глаза, сосредотачиваясь на огоньках. Они быстро двигались, стекались к забору, от которого мы удалялись — и через который всё-таки умудрялись прорваться вражеские воины, судя по тому, что я увидела.       Мы были уже почти у цели — я все-таки периодически открывала глаза, отслеживая наше перемещение, — когда воздух вокруг загудел. Чем бы этот новый эффект ни был, вряд ли нёс собой что-то хорошее, так что я усилила щиты на всех и едва не застонала — на кончики пальцев словно плеснули кипятком. Но уже спустя мгновение я об этом и думать забыла: едва ли не прямо над головой на бреющем полете пронесся дракон, страшный как архидемон, и плюнул пламенем прямо в нашу группу.       Мои щиты полопались с жалобным звоном, но и Ванда, и Дориан успели усилить их своими барьерами — их пламя тоже сожрало, но зато нас лишь немного опалило. Лично мне куда больше неприятных ощущений принесли воинские рефлексы Быка — он метнулся в сторону из-под атаки, перекатился через невысокий заборчик и залег за ним, прижимая меня к земле. Как здоровенный кунари умудрился при этом бережно меня прижимать, я не понимала, но не ударилась ни разу, только закружилась голова. Однако лежать под такой огромной тушей оказалось не слишком удобно.       — Эй, слезай с нее сейчас же, — возмутилась Ванда и ощутимо пнула Быка в бок, заодно зацепив и меня. — А то до встречи с ее братьями можешь и не дожить… целым.       Бык хмыкнул и довольно шустро поднялся, попутно отмахнувшись:       — Молчи лучше, телохранительница.       — И не дерись, — недовольно проворчала я, демонстративно потирая бок. Подруга кинула разгневанный взгляд на кунари, состроила раскаивающуюся мордашку и кинулась мне помогать. Но я уже встала сама, огляделась и уточнила: — Где эта тварь?       — На второй заход пошел, — сообщил Дориан, недовольно отряхиваясь от краски. Похоже, он тоже успел поваляться на земле и тоже не один — Родерик стоял рядом, испуганный и смущенный, и прижимал к груди рассыпавшиеся из футляра карандаши.       До церкви было рукой подать, и я велела:       — Родерик, иди внутрь.       К счастью, художник только молча кивнул и бегом отправился в указанном направлении — похоже, страх перед драконом оказался сильнее поисков вдохновения. Я боялась, что окажется наоборот.       — Ну что, кто-нибудь ожидал такого хода? — поинтересовался маг. — И в том бесполезном будущем никто ни словечка не сказал.       — Варрик ожидал, — тут же сдала гнома Ванда. Правда, сам «предсказатель» явно удивился больше всех, и демонесса напомнила: — Когда мы его в Тюрьме убивали, ты сказал «Если он из жопы дракона вытащит, я сматываюсь!» Не уверена, что он держал его там, но дракон — вот.       — Знаешь, составь на будущее список своих высказываний, — попросил Дориан. — Хотя бы буду знать, к чему готовиться.       Варрик машинально кивнул, а потом повернулся ко мне и уточнил:       — Перчинка, мне показалось или он похож на архидемона? Ты его как-то так и описывала.       — Похож, — вынужденно согласилась я, стараясь успокоить внезапно застучавшее стаккато сердце. — Но не должен бы… Сейчас вернётся, посмотрю получше.       Хотелось верить, что это все-таки не архидемон. Не может быть столько совпадений, просто не может!       Долго сомневаться не пришлось: дракон развернулся в нашу сторону быстрее, чем хотелось бы. На этот раз щит я накинула на всю нашу группу, благо, стояли мы кучно, зато во все свои десять слоев — и это оказалось куда проще, чем удерживать больше сотни даже однослойных. Бежать на этот раз никуда не пришлось, щиты достойно встретили удар — тоже лопнули, но до нас даже теплого воздуха не докатилось, — и мне все-таки удалось рассмотреть дракона.       Страшный он был и правда как архидемон — но этим сходство и заканчивалось. Если у бывшего Древнего бога скверна изменяла тело, наращивая по всей шкуре черные шипы, искажая, превращая в насмешку над творением природы — даже зубы у него искривлялись так, что нормально питаться он бы уже не смог, — то у нашего нового знакомого с физиологией все было в порядке. Попади такому на зуб — сожрёт и не поморщится. Тем не менее, скверна отметилась и здесь: по всей шкуре, кроме крыльев, пробегали алые отблески, в которых я не без помощи правильного зрения опознала красный лириум. Да и пламя у него было не обычным огнем, а раскаленным потоком все того же лириума. Как хорошо, что на нас были щиты…       А потом дракон пошел на третий заход, но внезапно не к нам — он развернулся в сторону нашей армии, и я машинально кинулась усиливать щиты на видимых огоньках. И только охнула: руки начали категорически высказывать свое неодобрение моим поведением. Зато, хоть после плевка дракона и послышались крики, почти все огоньки остались гореть. Хотелось бы надеяться, что не в буквальном смысле.       Снова пропел-простонал рог, и на площади начали появляться люди — вернулся Максвелл, за которым следовал отряд магов, спустя полминуты за ним пришла и Фиона, тоже с отрядом.       За спиной послышалась какая-то возня, и я отвлеклась, обернувшись. Из церкви пытался выбраться Адан, а его героически пытался не выпустить Родерик.       — Да пропусти, ты, мазила! — не выдержав, рявкнул алхимик. — Там зелий и взрывчатки на половину армии! Я должен их забрать!       — Там архидемон! — увещевал его в ответ художник. — Ты ведь не Серый Страж!       Я вмешалась в их беседу, причем погромче, чтобы слышало нас как можно больше народу:       — Это не архидемон! Я видела архидемона почти вплотную, и это не он. Обычный дракон, просто его, кажется, искупали в красном лириуме!       Шум вокруг немного стих, и я только сейчас поняла, что люди гомонили, как рой рассерженных пчел. Сейчас все дружно замолчали, а спустя пару ударов сердца Максвелл поинтересовался:       — Вы уверены, моя дорогая?       — Я видела его ближе, чем сейчас вижу вас, — повторила я. — Я уверена. Это не архидемон.       — Хвала Создателю, — сварливо отозвался алхимик. — Может, теперь ты меня уже выпустишь?       В первое мгновение я хотела и сама отправить его обратно, а потом… зелья ведь. И взрывчатка. Взрывчатку Адан только для меня делал или, по крайней мере, по моему рецепту. Я с тоской взглянула на небо, проверила, где там мои огоньки — наши солдаты, — убедилась, что в пределах забора, и кивнула:       — Ванда, проводи его. Присмотри.       А сама, поморщившись, накинула щит на всю деревню и позвала:       — Ну, что вы стоите, Максвелл? Помогите, я одна не удержу.       Алхимик побежал к своей лавке так быстро, словно за ним все-таки полетел настоящий архидемон, и Ванда, кинув на меня полный сомнений взгляд, последовала за ним. Третьей в ту же сторону попыталась рвануть та эльфийка, которую привела моя демонесса, Иоса, кажется… но ее Родерик все-таки не пустил.       Со щитом мне помог не только Тревельян, все маги взялись вливать в него энергию — это было ужасно непривычно, но, как ни странно, куда легче, чем укреплять защиту самой. Настолько проще, что я даже осмотрелась по сторонам. И ощутимо вздрогнула: мой напарник колдовал без посоха, который, кажется, и вовсе где-то потерял, — в одной руке он держал меч, а с другой срывалась магия. Кажется, ничего невозможного, Дэррек тоже колдовал похожим образом, но вспомнила я всё-таки совсем другого… человека.       Но рассмотреть мне не позволили: на площади появился Каллен, злой как демон, осмотрелся и рявкнул:       — Что вы здесь делаете? В церковь, немедленно!       — После вас, — огрызнулась я.       Дракон снова возник над головой с явным намерением добраться до нас: на этот раз не просто плюнул огнем, но и лапами попытался прорвать щит, зависнув сверху, — ощущение было, словно на щит приземлилась гранитная плита, как тогда в церкви. Но страха не было — видимо, его вызывали только закрытые пространства, — только тяжесть и боль в руках; я сцепила зубы и снова начала укреплять щит, отзываясь почти на каждое движение крылатой твари. Рядом снова оказался Коул, коснулся моего плеча, и боль чуть отступила.       — Дай-ка мне эту штуковину, — велел кому-то Железный Бык, но я не стала оглядываться. Мимо плеча вдруг просвистел какой-то снаряд, взлетел к драконьему боку и рванул так, что я пошатнулась и осела на одно колено. Но и дракон такой подлянки от нас тоже не ожидал, заорал — почти взвизгнул как собачонка, которой наступили на лапу, — и оторвался, наконец, от нашей защиты. А потом и вовсе развернулся и полетел к своему хозяину.       — Отличный бросок, Малыш, — одобрительно проговорил Варрик…       …Варрик. Всегда жизнерадостный, заботливый, умеющий поддержать… И там, вне тьмы, остается не только он — и Ванда, без которой я уже давно была бы мертва, и Айдан, самый любимый брат, и Зевран, лучший друг, знающий меня даже лучше, чем я сама… Все новые друзья, с которыми мы уже успели пройти немало.       Тьма недовольно ворочается, ее касания становятся обжигающими… обжигающе-холодными, словно выжигающими из меня тепло жизни. Зато появляется другое ощущение — я будто парю в воздухе… или, что вероятнее, меня несут. Это непривычно и… бессмысленно? Зачем куда-то меня нести?       Ответы кроются в прошлом, и на этот раз я сама тянусь к одной из кружащих вокруг искр.       …В церкви было жарко. Людей набилось столько, что толком даже сесть негде было, но для меня место все же нашли. И для раненых — их оказалось не так уж много, десятка полтора. Я не знала, сколько людей у нас было изначально и многие ли погибли, но видение гаснущих огоньков никак не отпускало.       И ведь они не последние. Если Корифей со всей своей армией нападет на наше последнее убежище, никакой щит не спасет, так что снаружи остались те, кто удерживал противника от прорыва. По сути — смертники. И едва ли не половину их составляли Воины Пепла, пришедшие со мной. Когда Гарнайт Говорящий с волками сам вызвался стать прикрытием, я едва не расплакалась, только чудом удержала себя в руках. И сейчас, сидя в церкви, отслеживала оставшихся и по-прежнему держала на них щиты. Ванда сидела рядом, смазывала пальцы охлаждающим бальзамом и материлась сквозь зубы, но мешать не пыталась.       Меня накрывало очередное дежа вю. Снова снаружи шел бой, снова нападали мертвецы, снова я пряталась в церкви, пахнущей ладаном и человеческим потом. Голова кружилась — то ли от страха, то ли от духоты, и мысли в голову лезли не самые радужные. К тому же, стоило открыть глаза, как я натыкалась взглядом на Родерика — на этот раз канцлера, — которого откуда-то приволок Коул. Мужчина был ранен, не очень тяжело, но при этом смертельно — красным лириумом, — а я даже не знала, сочувствовать ему или злорадствовать. Сам не захотел получать от мага метку… Привычное самодовольство ему изменило, и на меня он теперь смотрел каким-то другим взглядом, но распознать новое настроение я не могла — постоянно отвлекалась то на щиты, то на других людей.       Руководство Инквизиции пыталось придумать, что делать. Выход, в принципе, был только один — вывести людей через тайный ход, поскольку отбросить армию Корифея, особенно дракона, от церкви возможным не представлялось. Проблема заключалась в том, что одно хорошее заклинание — и наш тайный ход обвалится, похоронив всех, кто будет находиться внутри. Отвлечь морового мага можно было только мощным ударом — то есть расстаться с большей частью армии, отправив и этих солдат на смерть.       Лучше всего было бы убить его вместе с его запасным телом. Незнакомого Серого Стража мне было жалко, но как спасти его, я не представляла вообще, а значит, придется… И в идеале — не только Корифея, но и всю его армию. Вот только такого количества людей у нас попросту не было, даже если останемся воевать всем составом.       Был и еще один выход. Лично я знала, кого наш моровой жрец точно захочет увидеть живьем, чтобы лично свернуть шею. В конце концов, он ведь обещал… Но идти туда в одиночку вместо целой армии было страшно. Даже если учесть, что у меня есть крылья, а у других нет…       — Вокруг деревни, по горам, цепочкой заложена взрывчатка, — вдруг протянула Ванда. — И если подорвать одну бомбочку, взорвутся все.       Ванда замолчала на мгновение, с наслаждением потянулась и закончила:       — И взорвать можно не поднимаясь в горы. Они связаны магией, а управляющая руна тут, в деревне.       Каллен замолчал на полуслове и даже глаза прикрыл, нахмурившись, а вот Максвелл заинтересовался:       — И с каких пор у нас существуют подобные изыски фортификации?       — С тех пор, как ваш командор начал готовиться к отражению атаки, — промурлыкала демонесса. — Я подумала — здесь все равно есть запасной выход, через который можно уйти, обрушив за спиной долину. Вы же приволокли эти деревянные штуковины, от них сплошные оползни… И жалеть тут уже нечего. К тому же мне было интересно. Никогда ничего подобного не делала.       — И тогда армия Корифея останется здесь, — медленно проговорила Лелиана. — А может, и он сам, хотя бы на время. Кажется, это неплохое решение.       Варрик хмыкнул себе под нос и поинтересовался:       — И давно ты стала специалисткой по взрывчатке, Лавандочка?       — Давно, — отрезала подруга, вмиг теряя всю расслабленность. Сомнений в ее способностях она не терпела, но сейчас, когда верить на слово никто не спешил, нехотя добавила: — Мне помог Глыба. Я ему сказала, что это приказ Алиены. Но вся магическая часть — моя!       Железный Бык повернулся к своим ребятам за подтверждением, и гном-сапер неохотно кивнул. Других объяснений не потребовалось: все, кто путешествовал с нами хоть раз и видел Ванду, знали, что я ей доверяю.       — И ты можешь устроить взрыв отсюда? — уточнил Тревельян. Ванда скривилась недовольно и нехотя покачала головой:       — Руна для активации не здесь. Я ее дома оставила.       — И мы возвращаемся к тому, с чего начали, — ровно заметил Каллен, по-прежнему не оглядываясь на демонессу. Это было настолько заметно, даже почти демонстративно, что Лелиана и особенно Жозефина начали бросать на Ванду заинтересованные взгляды — они-то видели ее в человеческом облике впервые. — Нужно отвлечь противника так, чтобы люди успели уйти. Думаю, взрыв обрушит тоннели ничуть не хуже, чем магия. Подобного подарка Корифею как раз не хватает.       Все снова замолчали, то ли пытаясь придумать выход, то ли переваривая новую информацию. Лично я мысленно молилась, чтобы случилось какое-нибудь чудо.       То ли кто-то услышал мои мысли… и сделал наоборот, то ли предсказание я поняла все-таки правильно, потому что Коул, отвлекшись от канцлера, проговорил:       — Старшему не нужна армия. Нужна только Вестница.       И я едва не рассмеялась. Вот он, этот выход, который все ищут, который я так долго оттягивала, который… приведет меня к исполнению пророчества. Я так боялась, пыталась понять, что же происходит и чему верить, а оно все…       Все. Важен ведь «лишь итог», верно? Цель оправдывает средства… В прошлый раз меня убил какой-то сомнительный тип в темной подворотне. В этот раз это будет герой легенд… злодей, вернее… и на поле боя. И на этот раз я могу выбрать время и способ сама… так стоит ли ждать? Если я все равно не выполнила своей задачи и скоро умру, то…       — Через мой труп! — взвилась Ванда.       — Неплохой вариант, — мрачно пробормотал Каллен, все-таки бросив взгляд на демонессу.       — Я ее туда не отпущу!       А я, не сдержавшись, фыркнула. Почему-то теперь, когда этот вариант озвучили, страх пропал. Умирать мне по-прежнему не хотелось, но если уж все равно придется уходить из этого мира в очередные двадцать… так и правда лучше. Полезнее и как-то… осмысленнее, что ли? Столько лет, столько дорог, столько ловушек… я так боялась, что не узнаю нужный поворот, но — Вера была права — Создатель и правда не позволил пройти мимо. Выбора-то на самом деле нет, потому что жить, отправив на смерть несколько сотен человек, я не смогу. Да и кто мне оставит эту жизнь…       Правда, лучше этого не говорить. Вовремя Ванда перестала слышать каждую мою мысль…       — Мы ведь и так знали, что он захочет меня увидеть, — я открыла глаза и посмотрела на подругу. — Столько раз я вставала у него на дороге. Разом меньше, разом больше, разве нет?       — Мы были вместе! — отрезала она.       — Но тебя я очень хорошо скрывала, — я заставила себя улыбнуться и протянула к ней руки: — Поможешь перевязать? Неудобно с ожогами.       — Давай я, — вызвалась Лелиана, и я снова вспомнила: так уже было, все в том же Редклифе. Но теперь эти воспоминания не вызывали больше ни страха, ни тревоги. Приняв решение, я почувствовала облегчение.       Ванда скользнула на пол у моих ног и умоляюще проговорила:       — Ты же умрёшь!       — Я улечу, — возразила я. — Я же птица, помнишь? Поэтому и пойду одна, больше никто не сможет…       — Да что ты сказки рассказываешь! — демонесса снова подскочила, перебивая на полуслове. — Тебя ветром по скалам размажет! И ты это знаешь!       Рука Лелианы дрогнула. К счастью, опыт перевязки у нее явно был большой — справилась она быстро, так что, вздрогнув, не задела ожоги.       — Аль… — начала она, но я перебила:       — Я всегда возвращаюсь, разве нет? Все будет в порядке. К тому же других вариантов у вас все равно нет. У меня есть шансы, а для всех остальных это верная смерть.       — Я сама взорву! — упрямо заспорила Ванда. — У меня шансов не меньше!       — Помнишь Ласт? — поинтересовалась я. Она хотела снова возразить, и я отвернулась к Варрику, напомнила: — Ты мне желание должен, помнишь? Уведи ее вместе со всеми.       — Перчинка… — растерялся гном, но я и от него отвернулась. Стянула с шеи ключ от тайного хода — перебинтованными пальцами это оказалось не так просто, — и протянула Максвеллу:       — Давайте, лорд Тревельян. Вы знаете дорогу.       Маг забрал у меня ключ, но не сразу, словно сомневался, не укусит ли его подвеска. Я улыбнулась, и он вдруг наклонил голову — почти незаметно, всего на пару градусов, но в глазах мелькнуло уважение. В другой ситуации это меня если бы не окрылило, то, по крайней мере, обеспечило хорошим настроением на несколько дней, но сейчас уже было все равно. Максвелл медлить не стал, отправился в сторону кабинета Жозефины, на ходу отдавая приказы. Народ потянулся за ним — спорили мы недостаточно громко, чтобы вызвать общественный интерес.       Я уже хотела отправиться в сторону выхода — к чему откладывать неизбежное? — но Ванда не позволила.       — Нет! — теперь демонесса взвизгнула так, что на нас всё-таки начали оборачиваться. Себя она явно не контролировала, по рукам снова поползло лавандовое пламя, глаза тоже загорелись; обхватила меня за плечи и отрезала: — Я тебя не пущу!       — Варрик, — позвала я, оборачиваясь на приятеля. Он притормозил, словно раздумывая, стоит ли выполнять мою просьбу, но что-то такое в глазах, видимо, прочел. Оторвал от меня одну руку Ванды, потом вторую, а после и вовсе обхватил ее поперек туловища и с трудом — подруга сопротивлялась, но не изо всех сил, видимо, боялась поранить одного из своих любимчиков, — оттащил:       — Идем, Лавандочка. Чем быстрее начнем, тем раньше она вернется.       — Она не собирается возвращаться! Варрик, посмотри на нее!       Приятель явственно дрогнул, но демонессу не выпустил, погладил по плечу и что-то зашептал. Я отвернулась — по крайней мере, за мной Ванда рваться больше не будет, и хорошо. Все же неплохо подруга меня за эти годы изучила, даже не читая мысли, поняла все… На мгновение кольнула мысль, что без меня ей могут навредить, все же вряд ли кто-то еще возьмется защищать ее любой ценой. Но потом я только тряхнула головой: Ванда же любит говорить, что стала сильнее — значит, выкрутится.       Подумав, я сняла плащ и избавилась от оружия — сейчас они будут только мешать, все равно драться я не собиралась, — и убрала все свое добро в сумку. Ее отдала Лелиане:       — Толку мне сейчас от них никакого, а потерять боюсь. Присмотришь?       — Аль, ты уверена? — тайный канцлер забрала поклажу, но даже не посмотрела на нее. На лице Лелианы застыла тревога: после слов Ванды она, кажется, и сама готова была вцепиться в меня и не отпускать. — Мы можем придумать другой выход.       Я только усмехнулась и покачала головой. Попросила:       — Дориан, усилишь мне снова голос? Пусть этот недобог слышит меня издалека.       Тевинтерец, ничего не говоря, кивнул, и я двинулась к выходу.       — Эй, босс, — позвал Бык. Когда я обернулась, пожелал: — Порви его там на куски.       — Еще одной бомбы не найдется? — заинтересовалась я. Напоследок взорвать Корифея в очередной раз — шутка, вполне стоящая даже жизни. По крайней мере, умирала бы я точно смеясь. Но кунари только развел руками, и я с сожалением вздохнула. А потом улыбнулась и блеснула неглубокими познаниями в родном языке кунари: — Shanedan. Anaan varin kata.       Мой несостоявшийся телохранитель только покачал головой, но отвечать не стал. Было у меня ощущение, что эта фраза — что-то вроде прощального лозунга как раз для смертников, но озвучивать это сейчас правильным бы не было. К счастью, это понимали мы оба.       Взглядами меня провожали так, словно я шла на смерть — вернее, я и шла, но вроде как об этом никто не знал. По крайней мере, мне хотелось верить, что меня бы не отпустили, если бы хоть немного не верили в меня. Ведь Лелиана бы не отпустила? Даже если не брать в расчет дружбу, ей же потом в глаза Айдану надо будет смотреть.       — Я буду молиться за вас, — пообещал канцлер Родерик, и я удивлённо кивнула. Вот уж от кого не ожидала...       Каллен на пути оказался последним, и он одним взглядом не ограничился, перехватил за локоть, не давая пройти дальше. Похоже, ему хотелось сказать многое, но время поджимало, а выбрать, с чего начать, командор не мог и поэтому молча смотрел мне в глаза. А мне вдруг захотелось его поцеловать — напоследок, чтобы узнать… почувствовать… но я так и не решилась. Вдруг я все-таки каким-то чудом выживу и придется потом смотреть в глаза всем, кто это увидит? И в первую очередь самому Каллену.       — Вернитесь, — наконец велел он. — Мы не закончили разговор.       — Подайте знак, когда выйдете из туннелей, — попросила я, игнорируя его слова и смыслы, что за ними стояли. — Если получится, через Ванду. Если нет… придумайте что-нибудь.       У выхода Дориан меня догнал, но прежде, чем успел меня заколдовать, я прошептала:       — В сумке у Лелианы все документы по исследованию скверны. Если я не вернусь, поговори с ней насчет Феликса и Алексиуса. И отдай магистру бумаги из сумки.       — Уж постарайся вернуться, — недовольно отозвался он. — Наш сиятельный лорд Тревельян слишком напоминает моих дражайших соотечественников, чтобы чувствовать себя в его компании комфортно.       — Затмевает тебя? — Я улыбнулась в ответ, и маг покачал головой.       — Ты же осознаешь всю глубину глупости этого предположения? — пару мгновений изучал мое лицо и добавил: — Знаешь, если ты улыбнешься так этому Корифею, он тебя и сам отпустит.       А потом снова прошептал уже знакомое мне заклинание, коснувшись горла. Двери открылись, и я, вдохнув свежего ледяного воздуха, пропела:       — Корифей! Я иду за тобой…       Горла касается что-то теплое… и не снаружи, изнутри. Мгновение я не понимаю, что это и что происходит, а потом вспоминаю, как надо глотать — и глотаю, едва не поперхнувшись. За первым следует второй глоток, потом третий. Я не узнаю напиток, но это однозначно что-то крепкое, огненное, жалящее язык и поджигающее желудок.       Слышатся какие-то звуки, но так далеко и невнятно… словно в тумане кто-то разговаривает на другом берегу большого озера — ты слышишь звуки, понимаешь, что это человеческая речь, но вода и туман искажают ее до неузнаваемости.       Тьма чуть отступает, седеет до этого самого тумана, но не белесого — он все еще темный, словно ночью, и непроглядный. Но уюта и тепла уже не чувствуется, сухой мороз цепко хватает за лицо, уши, руки… руки мерзнут и в то же время горят. Всему телу и холодно до дрожи, и тепло до жара одновременно, и от этого контраста боль прокатывается от кончиков сапог до самых волос. Терпеть ее почти невозможно, и я сбегаю единственным доступным образом — вновь окунувшись в воспоминания.       …Они все ещё были живы, и это удивляло почище, чем расступающиеся передо мной мертвецы. На оставшиеся в церкви огоньки я усилием воли внимания не обращала, но впереди их было все еще больше десятка… говорили же, что Воины Пепла выжили даже при Остагаре. Похоже, и целая армия, отравленная красным лириумом, им оказалась нипочём. Узнать точно, кто выжил, я не могла, но все же надеялась ещё раз увидеть обстоятельного аввара и его четырехлапого, излишне проницательного компаньона.       — Корифей… или называть тебя теперь Старшим? — я надеялась отвлечь противника для начала хотя бы разговором, и сама постоянно перемещалась, затрудняя ему поиск. А он шел, правильным зрением я видела знакомые усатые искры поисковых заклинаний и разбивала их, позволяя отследить себя хотя бы так. — Думаю, ты себе польстил, желания больше подходят обиженному подростку. Но если хочешь намеков на возраст… Дряхлый? Устаревший? Легендарный анахронизм?       Деревню успели разгромить. Таверна, мой дом, лавка нашего торговца, Сеггрита, лазарет — все горело; похоже, дракон вернулся и отрывался в отместку за прошлую обиду. К счастью, до алхимической лаборатории пламя пока не добралось — мне огонь, с моими щитами, был не страшен, но вот реактивы могли рвануть. Конечно, по большому счету, разницы уже не было, взрывом больше, взрывом меньше, но у меня появилась нахальная по замыслу идея, сумасшедшая, но вполне реализуемая. Если Адан успел намешать взрывчатого порошка, я могу сварганить бомбу сама. Материалы там точно оставались, даже зелья алхимик успел забрать не все.       Отыскав руну активации нашего минного поля… минного склона в своем доме — пробираться пришлось через завалы, огонь успел сожрать большую часть здания, но в правильном зрении магия по-прежнему была отлично видна, — я прошлась по знакомым и ставшим привычными улочкам. Неживые — да и пока что живые, отравленные красным лириумом, — солдаты противника отрывались не хуже дракона.       Наши требушеты лежали жалкими грудами опаленных деревяшек — сохранился пока только центральный, возле которого я провела столько времени, но и его доламывало какое-то жуткое чудовище, целиком, как казалось, состоящее из красного лириума. Поверить в то, что ожил отвратительный алый кристалл, было проще, чем в его изначально человеческую природу; увы, я видела лицо, более-менее напоминающее мужчину.       — Семь жрецов мечтали в Золотой город пролезть, добрались до ворот — и их осталось шесть, — пробормотала я, пытаясь придать голосу напевность. Мне вспомнилась Геспит, и я едва не расхохоталась. Вот тебе и кошмары, матка-не матка, но по той же дорожке я пошла. Надеюсь, умереть я успею до того, как сойду с ума. — Шесть жрецов из Тени вышли в мир опять, скверной захлебнулись — и их осталось пять.       Наших солдат я нашла у ворот; положение у них было отчаянное: поначалу отличная позиция — узкий проход, деревянные створки, со всех сторон забор, — теперь оказалась ловушкой. Не слишком — совсем не — умные ожившие мертвецы сперва так и пытались ломиться через ворота, где их было удобно сдерживать; увы, долго удача улыбаться нашим не могла. Управляющие трупами маги сообразили, что продвижение их марионеток застопорилось, да и красные храмовники добрались — они банально перебрались через забор, а местами и обрушили его, и окружили воинов Инквизиции. Большинство наших солдат погибли и теперь сломанными куклами лежали на дороге, а трое даже посмертно пополнили ряды противника… но Воины Пепла, хоть уже и не все, до сих пор сражались.       — Пять жрецов богам-драконам молились, один откликнулся — и стало их четыре, — слова для считалочки я находила с трудом, зато на меня оборачивались все, даже мертвецы. Нападать не нападали, похоже, Корифей велел привести меня живьем. «Приводиться» я никуда не хотела, чередовала свои щиты и бег — и просто ускользала от тех, кто пытался меня поймать. — Четверо жрецов Мор зрели изнутри, но Стражи появились — и их осталось три.       Кивнула Гарнайту Говорящему с волками — он все-таки выжил, невероятно! — и жестами велела отступать к церкви, отрезая наших людей от нападающих очередной сферой. Аввар колебался всего мгновение, а потом махнул своим людям рукой, веля отступать. Дормарх, пробегая мимо меня, обтерся теплым, испачканным в крови боком о мое бедро — то ли прощаясь, то ли подбадривая. Я улыбнулась им вслед и укрепила щит. Пальцы горели огнем, но сейчас я почти не обращала на это внимания. Лишь бы потом удалось бомбу собрать…       — Оставшиеся трое власть не поделили, один сожрал другого — число их сократилось, — задумчиво выдала я, глядя, как исчезают в глубине деревни наши люди. Хорошо, больше дел у меня здесь не осталось — всего-то и надо, добраться до лаборатории, поживиться там чем есть и идти к Корифею. — Один решил зачем-то снова богом стать… Что-то дальше мне рифма не приходит в голову, но ты ведь понял, о чем я, верно?       Корифей мне ожидаемо не ответил — он вообще до сих пор не появился в поле зрения, хотя его заклинаний вокруг становилось все больше, да и дракон над головой летал. Но огнем не плевался — то ли я была такой ценной добычей, что убить меня потенциальный бог желал лично, то ли, что вероятнее, ему нужна была целой моя рука. Я так и не успела расспросить Алексиуса, что это за метка, но в ее ценности убедилась. Убеждалась — прямо сейчас.       Но, хоть главного противника я и не видела, мне попались, наконец, его маги, венатори. Одного я и правда узнала, мы следили за ним в Вирантиуме; везучий, засранец, в тот храм не пошел… Сейчас он смотрел на меня круглыми глазами, да и остальные выглядели удивленными, и я усмехнулась:       — Что, вы не знали, что ваш новый господин — тот самый жрец? Тот, что принес в мир скверну. Тот, что начал Мор. Тот, что истратил так много лириума и крови, чтобы попасть в Золотой город — и ничего не добился. Не смог собрать артефакты Думата, не уберег венатори в Тевинтере. Не смог нормально взорвать Конклав, упустил свое могущество, — я помахала магам нужной рукой и засмеялась: — Вот это, в моей руке. Не смог захватить магов здесь, в Ферелдене, да и половину храмовников упустил… не смог удержаться на Кладбище Драконьих костей. Интересно, чего еще он не сможет?       Дракон снова пролетел над головой, и теперь он рычал так, что вибрировал воздух. Кажется, зацепить драгоценного оппонента мне удалось. Я снова засмеялась и тихо-тихо промурлыкала:       — А город по-прежнему Золотой. Я была возле его врат, и они прекрасны.       Выставила щит и, под его прикрытием, побежала в сторону лаборатории — старательно обходя деревню по кругу, чтобы те, кто погонится за мной, ни за что не прошли мимо церкви. Пришлось нырнуть в горящую «Поющую деву» — я едва не зацепилась головой за ее символ, болтающую на цепях железную фигуру, в которой только сейчас опознала пыточный инструмент, — и на этом меня, кажется, потеряли, по крайней мере, до лаборатории я добралась без проблем.       Внутри огня все еще не было, но он упорно подбирался снаружи. Предсказать, сколько у меня осталось времени, было сложно, но я не жалела, что так задержалась — наши выжившие герои того стоили. Взрывчатый порошок и правда нашелся, правда, в таком мизерном количестве, что на приличную бомбу никак не хватило бы. Впрочем, зачем мне приличная? Достаточно будет, если она убьет одного человека.       Оставлять противника в тишине я сочла неправильным и принялась напевать, попутно засыпая порошок во флакон.       — Засыпай, мой хороший, пора видеть сны. Ночь стучится в окно, уж погасли костры. Посмотри, вон покойник прилег у стены, И глаза его снов первобытных полны.       Процесс продвигался неохотно — ужасно мешали повязки на пальцах, с ними я чувствовала себя мумией, причем, древней, потрепанной. Но без них было бы еще хуже: густо намазанные бальзамом руки собрали бы весь порошок на себя, да и болели бы сильнее. Но самое главное — между пальцами правой руки, под бинтами, я спрятала руну активации, чтоб уж точно не потерять. Заново перевязать поверх аккуратно, как Лелиана, я не смогла, так что кончик бинта и правда реял на ветру, как у мумии из ужастика.       — Твои чары слабеют, и мысли глухи, И игрушки твои уже утомлены… Если б не было этой веселой игры… Если б ты обошелся без этой войны…       Последнюю строку я уже не пропела — проговорила, задумавшись. Если бы не было войны, сейчас я могла бы быть в Хайевере, где у меня скоро родится племянница. Не беспокоилась бы за друзей, не боялась бы смерти. И предсказание это дурацкое выбросила бы из головы. И зачем ему все это понадобилось? Божество недоделанное… Только и умеет, что ломать, нет бы хоть раз построить.       — Засыпай, Корифей, я иду за тобой, Ты для этого мира уж слишком живой.       Он ждал снаружи, даже идти далеко не пришлось. Судя по взгляду, достать я его успела капитально — только что пар из ушей не валил, — так что в ответ улыбнулась:       — Ну, привет.       Может, Дориан прав — правда испугается и отпустит?..       Боль становится все сильнее и навязчивее, не позволяя концентрироваться на собственных мыслях. Кончики пальцев горят огнем, словно к ним приложили раскаленное железо; висок саднит как от кошачьих когтей, и я бы непременно задалась вопросом, с какой кошкой успела что-то не поделить… Если бы не боль. Она растет и растет, вверх и вширь, и я не знаю, как выплеснуть её, как избавиться, как не сгореть в ее пламени…       Когда жар становится невыносимым, по телу пробегает волной прохлады магия, унося с собой все ощущения. Я судорожно вздыхаю — я вспомнила, что надо дышать, и даже что я дышу, сама по себе, без мысленной команды, — и пытаюсь понять, что происходит.       Тьма все редеет, разлетается оранжевыми клочьями, но мира вокруг я так и не вижу – он все еще скрыт от меня за какой-то пеленой. Зато звуки становятся более узнаваемыми: голоса, кажется, трех человек… они кажутся знакомыми и до определенной степени родными, но узнать их не выходит.       Искры памяти все еще кружат вокруг, соблазнительно подмигивая лучиками. Если я не могу узнать, что со мной и где, то, возможно, смогу узнать, что произошло? Все ответы всегда в прошлом…       Но теперь искры отказываются выдавать мне связные, крупные куски памяти, дразнят только короткими картинками.       …Здание за спиной затрещало и рухнуло, окатив меня ворохом стружек и алхимических запахов. Обернувшись, я увидела дракона; вот так, вблизи, на архидемона он не был похож совсем, тут не обознался бы даже тот, кто Древнего бога ни разу не видел.       Корифей теперь тоже был так близко, как никогда раньше: даже в Тюрьме я пряталась на достаточно большом расстоянии от него, чтобы разглядывать подробности, а тут протяни руку — и коснешься искаженного скверной лица, вросшего в кожу металла. Только сейчас я опознала в этих металлических полосах Корону Думата, похоже, элемент жреческого облачения, — а ведь у меня была такая, как раз в Тюрьме я ее и нашла. А его странный костюм был истрепавшейся и ставшей частью тела магистерской мантией — как и у Архитектора, кстати. Но если бывший жрец Красоты и сейчас выглядел… не красивым, нет — прекрасным, выходящим за рамки привычных канонов, то адепт Тишины вызывал отвращение.       — Ты слишком часто встаешь на моем пути, смертная, — пророкотал моровой жрец, а я рассмеялась. С нашей последней встречи пафоса в нем прибавилось, а вот здравого смысла, кажется, наоборот. Кто же общается с врагом перед тем, как его убить? Только тот, кто тянет время — а оно сейчас на моей стороне.       — Все мы смертны, просто кто-то чуть больше, кто-то чуть меньше, — хихикнула я. — А ты — даже многоразово смертен. Тебе нравятся мои взрывы?       — Играешь, — спокойно проговорил Корифей. Несмотря на явную злость, держался он скорее отстраненно. — Не понимая до конца тех сил, с которыми связалась.       — Тот, кто играет с таким раскладом, всегда проигрывает, — я помахала рукой с меткой теперь и ему. — А я тут работаю, так что собираюсь отработать до конца.       Корифей легко махнул рукой, и я ощутила знакомое заклинание — таким же меня затыкал магистр Красс. Тогда меня это ужасно бесило, а сейчас снова стало смешно. Неужели кто-то хочет, в лучших традициях, рассказать о своих планах и поделиться историей? Впрочем, пусть говорит, лишь бы не гнался за остальными.       Но противник меня удивил. Сначала отправил своих людей штурмовать церковь — мое сердце испуганно сжалось, — но двери выстояли и в первое мгновение, и во второе… а потом я перестала обращать внимание, потому что к нам подошел Серый Страж. Я впервые видела этого человека, но форменный доспех обмануться не позволял; а вот такую пустоту в глазах я уже встречала — отчет в своих действиях Страж себе не отдавал.       — Ты тщишься объять то, что недоступно смертному разуму, — снова заговорил Корифей. — В моей власти и жизнь, и смерть, и бессмертие. В моей воле миловать и карать, и награда всегда будет соответствовать свершенному. Ибо я — новый бог…       Искорка отлетает, а мне хочется смеяться. Я могла бы напомнить этому напыщенному, самодовольному мерзавцу, что пока он всего лишь вылезший из руин реликт, которому до божественности примерно столько же, сколько и мне. Но время ушло, и нет больше рядом Корифея, только все бледнеющая тьма, что медленно расцветает всполохами пламени.       И я тянусь навстречу очередной искре, чтобы узнать о новом боге… Если удастся не рассмеяться.       — …Ты помешала мне, смертная. Ты мешала мне столько раз, что сумела обратить на себя мое внимание — это удается немногим. Я мог бы взять тебя в мир более прекрасный, мир, построенный по моему разумению… Ценны те, кто обладает волей, — я, как могла, мимикой выразила весь скепсис от такого предложения. И тут же рухнула на колени — не сама, жрец толкнул меня магией, и это было хорошим признаком: значит, магией крови меня пока не подчинили. Хотя бы за свою волю я пока была спокойна. — Но ты вмешалась в сокровенный ритуал, похитила то, что тебе не принадлежит.       В его руках появилась какая-то сфера. Правильное зрение мне все еще было доступно, так что я тут же с интересом уставилась на этот явно магический артефакт. Он мерцал уже знакомой зеленью, а еще — чем-то алым, и сквозь него, едва заметно, пробивалось золото. На короткое мгновение я даже забыла, что вокруг происходит, так захотелось ощупать новую игрушку, посмотреть, что она делает… Жаль, Корифей не дал — шар активировался, протянул щупальце к моей руке, впился в метку как голодный клещ, выгрызая ее, выцарапывая. Казалось, он добирается до кости и тянет ее наружу — но на этот раз без любого обезболивания. Я бы заорала от боли, но заклинание по-прежнему надежно лишало меня голоса.       — Эту метку я создал, чтобы взойти на небеса, — сообщил все тем же отстраненный голосом маг, спокойно наблюдая, как я корчусь от боли. — Ты же выдаешь ее за знак ложного бога, лжешь тем, кого взялась опекать.       Шар вспыхнул ярче, и я все-таки закричала — похоже, от концентрации магии заглушка слетела. Интересно, а заклинание Дориана уцелело? Представляю, какой крик раздался… хоть бы оползня не было, не хватало еще весь наш план отправить дракону под хвост из-за моих тщеславия и недостатка выдержки.       — Зачем она тебе вообще нужна? — простонала я. — Ты же и так в боги намылился.       — Дабы вершить неизбежное там, где царит ничто, — торжественно проговорил Корифей.       Терпеть эту боль дальше сил уже не было, и я все-таки воспользовалась своей свежесобранной бомбой. И даже щит на себя накинула, хотя смысла в этом и не было: взрыв получился больше похожим на хлопок. Впрочем, этого хватило, чтобы жрец выронил сферу, яростно рыкнул, теряя свое спокойствие. За моей спиной снова зашевелился дракон и тоже зарычал прямо в спину.       — Сопротивляешься до конца, — свою игрушку Корифей спрятал, а потом подцепил когтем мой подбородок и пообещал: — Ты станешь верной помощницей — когда я заберу якорь и заставлю тебя принять мое величие.       Я дернулась, и маг перехватил руку, вывернул чуть ли не в борцовском захвате и добавил:       — Я собрал волю и силу, дабы вернуться под собственным именем и никаким иным. Дабы исправить оскверненный мир. Возжелай моего успеха, ибо видел я трон богов, и он был пуст.       — Не для тебя сиденье полировали, Оскверненный, — прохрипела я, и в этот момент в мыслях слабо-слабо, едва слышно пронеслось «Взрывай». Повторять ошибку противника я не стала — поболтать можно будет и на том свете, а пока стоит обеспечить явку оппонента на следующую беседу… Руну надо было всего лишь сдавить для активации; раньше я боялась, что сделаю это случайно, но теперь дождалась с облегчением. Скоро все закончится…       — Ave, Creator, morituri te salutant, — хрипло проговорила я и снова засмеялась…       Искорка испуганно отшатывается, но не успеваю я осознать реальность, как вперед бросается другая. Кажется, она последняя…       …Холодно. Больно. Разве после смерти бывает больно? И так холодно…       Вокруг снег и тьма. И ветер — рвет на мне драконью чешую, сдирает кожу с лица, норовит загрызть словно голодный волк. Волки… их слышно, где-то вой… или это все еще ветер?       Я не помнила, как оказалась на склоне горы, посреди ночи, в одиночестве. В памяти чернела дыра. Периодически в ней всплывали какие-то картинки. Темный тоннель под землей, по которому я бреду, отмахиваясь от летающих вокруг призраков ярко светящейся рукой. Полукруглая пещера, явно рукотворная, в которой я пришла в себя; висок примерз к ледяному полу — в первое мгновение, не разобравшись, я испугалась, что это лириум начал прорастать, и рванулась… потом некоторое время чувствовала, как по лицу стекает кровь, но недолго — чувствительность быстро пропала. Удар — что же мне так везет, что я вечно бьюсь этими несчастными ребрами? Я не удивлюсь, если окажется, что они снова отшиблены… или удивлюсь — идти они почти не мешали, или я этого не чувствовала.       Вокруг разливалась живая тьма ночи. Над головой ярко светили звезды, огромные, пушистые, ровно такие же, какими я любовалась в Убежище рядом с Калленом. Сейчас сил любоваться почти не было, но глаза все равно так и поднимались наверх, словно в надежде отыскать там подсказку. Оттуда мне подмигивала Дева — созвездие Беллитанус, я хорошо запомнила его после рассказов Архитектора, ведь когда-то оно было посвящено его богу, Уртемиэлю. Потом на глаза попалась другая звезда — Глаз из созвездия Фенрира. Интересно, выведет ли меня Фен`Харел к своим или заведет в пасть волкам?       Без плаща ночь в горах оказалась обжигающе холодной. Руки я чувствовать перестала почти сразу, лицо — тоже, и это было, пожалуй, к лучшему. Но и ноги передвигала с трудом, хоть и идти приходилось не по снежной целине.       Этот факт я осознала не сразу. В воспоминаниях мелькали нетронутые сугробы, преодолевать которые приходилось с трудом, падая, вставая — на одном упрямстве, на сработавшем инстинкте самосохранения. Разум полностью сдался на милость телу — и к счастью, ибо он уже готовился отправиться на новое перерождение, а тело, принадлежащее этому миру, ещё боролось.       А сейчас это была почти тропа, и шла я по ней уже некоторое время. Ее вытоптала не одна сотня ног — и только одна группа людей по эту сторону склона могла оставить такие следы. Я догоняла Инквизицию.       Я бы расплакалась от облегчения, если бы могла. Но не выходило.       Шаг за шагом, след в след, падая, оскальзываясь, я пыталась спешить вслед за друзьями… периодически я, кажется, отключалась, во всяком случае, несколько раз приходила в себя на земле — на снегу — и с трудом вставала, чтобы снова идти и идти… Но впереди так и не было ни голосов, ни блеска костров, ни хоть какого-нибудь знака, что друзья близко, — только тьма и метель, и завывающий ветер, вырывающий тепло из моего сердца. Идти было все труднее, а падать — все легче… все чаще…       Я даже попыталась обернуться ястребом и тут же вернулась обратно. Рука была — вывихнута? сломана? — обожжена, а ветер заставил меня кувыркаться даже по земле. Пришлось вставать на человеческие ноги — хотя бы они не были травмированы, повезло, — и снова передвигать их. Левую, правую, левую… правую…       В какой-то момент подняться я не смогла. Сил больше не было, да и желания: вокруг становилось все теплее, тьма сгущалась, обнимала крыльями, ласкала израненное тело…       Искры тают, оставляя после себя голоса и мутно-смутную реальность. И я, наконец, вспоминаю, что надо сделать, чтобы увидеть… Всего лишь открыть глаза.       И остатки тьмы разлетаются жалящими осколками.       — Вы живы, — тихо произносит над ухом голос, и я сталкиваюсь взглядом с его обладателем. В теплых светло-карих глазах разливаются боль, и волнение, и облегчение. Каллен протягивает руку — то ли желая коснуться, то ли не веря глазам, и я слышу — и узнаю! — второй голос.       — Ты… ты мне соврала! — Ванда едва не рыдает, кажется, в ее глазах и правда стоят слезы. Неужели демоны умеют плакать? — Я никогда больше тебя никуда не отпущу! Слышишь? И не надейся!       — Не беспокойте Вестницу, — произносит третий. Его я узнаю не сразу, но сил оторвать взгляд от Каллена все равно нет. — Иначе своим волнением вы ее все-таки добьете. А еще лучше — идите наружу.       — Ну уж нет! — демонесса демонстративно вцепляется… не в меня, в то, на чем я лежу. А Каллен на мгновение прикрывает глаза, а когда я снова ловлю его взгляд, в нем, кроме облегчения, пылают обида и недоверие. Он исчезает из поля зрения стремительно, а я понимаю, что теперь все-таки могу заплакать. И чувствую, как слеза стекает вниз, щиплет у виска, а мир снова выцветает, отправляя меня за Завесу — на этот раз в обычный сон.