***
Тихую идиллическую тишину нарушает лишь тихий шелест книжных страниц и шорох от пишущей ручки, сопровождаемые лишь пением птиц за окном и редко проезжающими машинами. Золотистый свет пробивается сквозь тонкие шторы, освещая чуть пожелтевшие страницы старого детектива, которым Беа чересчур сильно увлеклась ещё где-то неделю назад. Перебирая страницы кончиками пальцев и по самому сюжету мысленно прикидывая, сколько примерно осталось до развязки, девушка, усевшись поудобнее в кресле, отвлекается от книги и поднимает взгляд на своего возлюбленного, который сидел в двух метрах от неё за рабочим столом и что-то увлечённо писал, постоянно увлекаясь и начиная по привычке что-то бормотать, хотя сразу же замолкая, наверное, вспоминая о том, что таким образом отвлекает энтомолога от чтения. Беа переворачивает книгу обложкой вверх, кладёт её себе на колени и подпирает голову рукой, продолжая увлечённо наблюдать за кропотливым письмом геолога. Его левая рука уверенно металась по листку тетради, скорее не записывая, а вырисовывая слова своим красивым почерком. Это выглядело завораживающе увлекательно, поэтому специалистка так же завороженно сидела на месте и смотрела, как Карл торопливо, но всё равно аккуратно пишет, иногда позволяя себе проговаривать вслух некоторые слова, изредка перелистывая страницы и продолжая писать на чистом листе. Беа не знает, насколько долго наблюдала за этим, но она явно заметила, когда что-то пошло не так: робот немного сбился в своём размеренном темпе, отстранился от рабочего стола с некоторым недоумением (по крайней мере, смотря на него за спиной, казалось, что это было недоумение), после чего что-то проворчал и зачеркнул одно слово, но, кажется, заприметив, что на одном слове ошибка не закончилась, попытался зачеркнуть больше, после чего прошипел тихое «чёртова субоптимальная эффективность!», с особым раздражением вырвал едва исписанный лист и смял его, откладывая, однако, рядом с собой на стол, а не выкидывая его в мусорную корзину, стоявшую как раз иронично рядом и не заметить которую являлось попросту невозможным. Это действительно смутило Бею. Учитывая то, что робот всегда был аккуратен, даже в какой-то степени брезглив, и всегда придерживался своеобразной позиции «если можно убраться — нужно убраться», такой жест показался очень странным, хотя и девушка уже давно замечала нечто подобное… что путало ещё сильнее. Она уже давно заметила некоторую избирательность Карла в мусоре, и единственное, что тот всегда отделял от всех остальных отходов — это бумага. Но пока что энтомолог не набралась достаточно смелости, чтобы спросить у своего механического возлюбленного, зачем он это делает, поэтому в качестве окончательно умозаключения решила, что шахтёр просто использует её заново позже. Не найдя достаточно оснований для того, чтобы отвлекать робота и в этот раз, Беа оставила его в покое от своего внимательного наблюдения, вновь уткнувшись в свою книгу и игнорируя шорох пишущей ручки вместе с увлечёнными бормотаниями.***
— Будешь булку? — спустя многоминутное молчание во время просиживания на небольшой лавочке в парке, Беа вспоминает об оставленной в своём рюкзаке булочке с джемом, которую как раз припасла для Карла, поэтому, увидев, как робот, чуть удивлённо поглядывая на свою девушку, утвердительно покивал, скинула рюкзак с плеч и поставила его на колени, уверенными рывками раскрывая его и начиная выискивать хлебобулочное изделие где-то, вероятнее всего, на дне, при этом погрузив руку чуть ли не по локоть. Ей нравилось просто так сидеть в самой безлюдной части парка в компании любимого робота, наслаждаться активной и разнообразной жизнью маленьких обитателей, в том числе и их звуками, напоминавшими при их слиянии красивое пение природы, но, в любом случае, ей точно так же хотелось побеседовать с сидевшим рядом геологом, который наверняка наслаждался тем же самым и размышлял о том же самом. — Благодарю, — Карл протягивает руки и вежливо берёт булочку, которую энтомолог оперативно достала за считанные секунды, но тут же недоумевающие смотрит на девушку, обнаружив, что изделие прочно замотано в слои чего-то смятого, шуршащего, плотного и рельефного. Беа вспоминает об этом слишком поздно, когда уже закрыла рюкзак и задумчиво подняла взгляд, однако, заметив, как геолог изучающе осматривает замотанную пищу, она тут же невнятно мычит и пытается что-то сказать, но всё-таки робот явно опередил её своим слегка растерянным вопросом, — это бумага? — Да, — девушка, словно проигравшая в этой гонке аргументов, ненамеренно растягивает слово и, чуть вскинув руку наверх, быстро трёт переносицу, высматривая реакцию на лице Карла, — я помню, когда пыталась открыть свою, чуть с ума не сошла, — девушка нервно хихикает, желая забыть о том неудачном опыте, после чего закидывает рюкзак обратно на одно плечо и подаётся поближе к телу Карла, вновь слабо протягивая руки к только что подаренной булочке с добродушным выражением лица, — если хочешь, я могу помочь размотать, потому что это правда трудно… — В этом нет никакой необходимости, — шахтёр встречает это миловидной вежливой улыбкой, после чего опускает взгляд на булочку, которую продолжал держать двумя руками. Беа пожимает плечами и произносит едва слышимое «как скажешь», закидывает ногу на ногу и отводит взгляд, вернувшись к увлечённому изучению одного из дубов, на коре которого вырисовывался какой-то любопытный узор. Она так и не услышала характерный шелест мудрёно намотанной бумажки, ознаменовавший то, что Карл всё-таки смог открыть для себя вкусную булочку, но хорошо расслышала, с каким удовлетворением он начал её уплетать, даже позавидовав такому энтузиазму на долю секунды, хотя в большинстве своём проигнорировав эти звуки. В какой-то момент из мечтаний девушку, продолжавшую плавать в облаках, вытаскивает шепелявый голос, который звучал ещё сдавленнее из-за не до конца пережёванной еды, но изо всех сил пытавшийся звучать ровно и красиво поставленно, — ты хочешь о чём-то поговорить? — Угу, — энтомолог так же задумчиво переводит взгляд на чуть испачкавшегося робота и, подтянувшись к нему, дабы исправить это недоразумение, пытается сказать что-то ещё, как вдруг её зоркий взор замечает одну необычную деталь. Хоть хлебобулочное изделие и было открыто и даже надкушено, оставшаяся часть булки всё так же была завернута в бумажную обёртку, от которой даже не осталось никаких обрывков или что-то вроде того, словно Карл отрывал бумагу точно так же, как и кусал булочку… либо ел её вместе с бумагой. Странно покосившись на своего возлюбленного, который смотрел на Бею как ни в чём не бывало с рассеянным взглядом и растерянной улыбкой, девушка всё-таки тянется рукой к лицу робота и стирает с уголка губ малое количество джема большим пальцем, мило улыбаясь и изо всех своих сил пытаясь забыть про эти навязчивые мысли, — ты испачкался, дурашка, — специалистка с некоторым умилением рассматривает лицо геолога, который тут же нахмурился и, неудивительно, слегка растерялся, положив свою ладонь, освободившуюся от булки, на ладонь своей благоверной, так и не найдя, что ответить, на что Беа хихикает и говорит чуть тише, как бы делая какой-то компромисс, — давай ты доешь и мы пойдём домой? Я очень устала, — энтомолог отстраняет кисть и стирает остатки джема со своих пальцев, пока Карл ненавязчиво отсаживается с каким-то даже удивлённым взглядом, часто моргая, однако, быстро возвращается в прежнее чуть угрюмое и занудное состояние, всё равно не помешавшее ему ярко улыбнуться. — Несомненно! Обменявшись удовлетворёнными улыбками и увлечёнными взглядами, Карл во вновь наступившей тишине вынимает бумажную обёртку, выкидывает её в рядом стоящий мусорный бак и доедает булку уже без неё.***
Девушка ворчливо ворошит свой рабочий стол, выгребая из многочисленных ящиков огромные кучи ненужного или едва нужного мусора. Под удар попало всё: от ненужных записок до некоторых персональных наработок в лаборатории, о которых Беа благополучно позабыла в этой немой гробнице под названием «рабочий стол начинающей учёной». И самое ироничное, что энтомолог не вычистила стол даже наполовину, а места на полу, на котором валялся мусор в своеобразной очереди на строгую фильтрацию и отсеивание соответственно, было уже катастрофически мало, настолько, что наступить куда-то и не задеть какую-то несчастную коробочку или баночку с неизвестным содержимым, либо, в самом худшем случае, запнуться обо что-то и свалиться, казалось попросту невозможной задачей. Начали генеральную уборочку, называется. Беа кое-как отходит от горячей уборочной точки, высмотрев более-менее чистое место на полу, становится на него и с изнурённым вздохом оценивает проделанную работу, пытаясь даже не думать о том, что она только начала и впереди работы будет ещё больше. Однако выгребать из ящиков мусор больше не хотелось и казалось слишком утомительным, и, как завещали мотивационные паблики: «самый лучший отдых — смена рода деятельности», поэтому специалистка, ещё раз вздохнув и присев на корточки, решается немного облегчить себе жизнь в ближайшем будущем и распределить мусор, который она уже достала. — Чего вздыхаешь? — с другого конца комнаты раздаётся слегка опечаленный, но всё равно заинтересованный голос Карла, который, невзирая на его низкий рост и некоторые проблемы в связи с этим, уже поубирал все предметы со шкафов и благополучно вытирал пыль на нижних полках. Беа поворачивается к нему на считанные секунды, оценивает проделанную геологом работу и, бегло словив себя на мысли, что немного завидует, коротко отмахивается. — Просто разгребаю все свои наработки, — увидев на лице робота ехидную ухмылку, энтомолог поворачивается обратно и взглядом пытается расценить, с чего вообще начать, чтобы уборка была наиболее эффективной и менее энергозатратной. — Тебе помочь? — голос шахтёра приобретает какую-то привычную задорную звонкость, то ли от того, что они наконец-то заговорили спустя полчаса молчаливой уборки, то ли просто от возможности предложить помощь своей возлюбленной, — Не то, чтобы я приближался к завершению уборки своей части, просто очень удручает видеть, насколько опечаленно ты сидишь над горой мусора, — Карл тихо усмехается, и лишь от этого уголки губ девушки поползли наверх, обличая мечтательную впечатлённую улыбку. — Нет, спасибо, я справлюсь сама, — Беа тянет руки к чему-то конкретному, что оказалось разбросанной стопкой бумаги, возможно, неудачных и ненужных распечаток, но пока что энтомолог не хотела вдаваться в какие-либо подробности и просто бездумно собирала их в одну стопку, освобождая место на полу. Однако когда она заприметила, что листы не кончались, а стопка становилась неприлично больше, девушка слегка удивлённо остановилась, — хотя нет, твоя помощь не помешает. Я даже не знала, что у меня столько… — потом до Беи дошло, что сейчас единственное, что она перебирала — это бумага. Бумага, бумага была везде: на полу, у её ног, на столе, и наверняка столько же бумаги оставалось в ящиках. Специалистка нервно усмехнулась и повернула голову в сторону самого главного любителя бумаги в этом доме, который, по удивительнейшему совпадению, отошёл от шкафа поближе к благоверной с какой-то любопытной улыбкой, — …бумаги. Да, у меня в столе было так много ненужной бумаги, я даже не знаю, почему. И, самое главное, куда её теперь девать… — А, раз уж мы завели речь о бумаге, — робот с какой-то необычной радостью подошёл к энтомологу и ненавязчиво положил ей руку на плечо, вновь привлекая к себе внимание. Беа вопросительно вскинула бровь, поглядывая на фигуру геолога, который сейчас был лишь на самую малость выше неё, не приложив никаких сил, чтобы скрыть беспричинно хитрую улыбку, однако, позволяя своему возлюбленному говорить дальше, — пожалуйста, отдай мне всю, по крайней мере, которая тебе не нужна. Или часть, в общем, сколько не жалко, — Карл слабо улыбается, но всё равно как-то смущённо отводит взгляд, словно просил о чём-то, что выходило за все рамки. Девушка, чуть отстранившись, отметает рукой листы бумаги за собой, окончательно садится на пол и, приобняв себя за колени и подняв голову, с уверенной улыбкой, причиной которой стало простое осознание того, что Беа ожидала услышать именно подобную просьбу, таращится на робота. Возможно, это её шанс? — Мне для тебя ничего не жалко, — девушка на короткий промежуток времени прикрывает глаза и кривит рот в слабой, но всё равно милой улыбке, — но я уже давно заметила твоё особое отношение к бумаге, и оно особо не смущало меня, когда ты просил пару листов или просто как-то отделял её, но сейчас ты попросил целую стопку… зачем тебе столько бумаги? Карл задумчиво хмурится и приставляет свободную кисть ко рту, анализируя вопрос, но, спустя пару секунд, просто отворачивается и отходит обратно к шкафу под внимательным наблюдением энтомолога. — Я… просто найду ей подходящее место, — тихо пролепетав нечто, едва похожее на аргументированный ответ, геолог начал внимательно рассматривать свои руки, но, нервно кашлянув, взялся за тряпку, выговаривая дальнейшие слова гораздо увереннее, хотя и не встречаясь взглядом с сидевшей девушкой, — но после того, как я помогу тебе! А сначала мне нужно закончить со шкафами… — Карл приостановился, тут же снова бросил тряпку на место, огляделся по сторонам, и, быстро моргая, взглянул на Бею, — А куда ты отнесла стремянку? — Она в кладовке, — энтомолог подпёрла голову рукой и, усевшись поудобнее, с той же нестираемой улыбкой наблюдала, как выражение лица робота быстро изменилось. — Понял, — шахтёр быстрым шагом вышел из комнаты, вновь оставляя девушку наедине с кучей листов бумаги, долгой нудной работой и собственными мыслями, и так не оставлявшими её в покое в последнее время, а сейчас нахлынувшими с особой силой. А действительно, зачем Карлу столько бумаги?!***
У Беи уже давно возникли какие-то проблемы со сном, которые можно было объяснить как минимум тем, что она очень много думает перед сном о каких-то вещах, которые не дают ей покоя на протяжение всей ночи, однако если девушка уснула — её уже ничем не разбудишь, чем она нередко пользовалась. Но сегодня произошло нечто необычное — энтомолог, то ли от усталости, то ли от сильного нежелания забивать себе голову какими-либо мыслями, уснула быстрее, чем Карл ушёл в спящий режим, что, между прочим, являлось задачей довольно трудной, с огромным удовольствием укутавшись в тёплое одеяло. Именно поэтому, пребывая в своих наилучших снах, Беа вовсе не ожидала, что нечто извне прервёт её замечательный сон. Медленно приокрыв глаза и поёрзав на мягкой постели, молодая учёная пытается разглядеть хоть что-то в неплотной темноте, сквозь которую вырисовывались лишь очертания потолка. Не сразу поняв, что ничего интересного в потолке не увидит, девушка переворачивается на бок и пытается уснуть снова, но её попытку прерывает внезапный и очень странный шелест. Беа была готова закрыть на него глаза и вовсе забыть об этом звуке с утра, как проходит секунда, и он повторяется вновь, напоминая собой звук, когда бумагу складывают пополам. Не понимая, что происходит, и пока что не горя особым желанием разбираться, энтомолог переворачивается на другой бок и обнаруживает, что спящего металлического тела там нет. Тут же раздаётся какой-то отличный звук, уже напоминавший разрыв какого-то материала, который игнорировать уже было попросту невозможно. Беа с сильным недоумением подрывается на постели, оглядывает комнату и, дойдя взглядом до самого её конца, сталкивается с довольно жуткой для до сих пор спящего рассудка сценой: тускловатые глаза-фонарики проливают свет на руки робота, в которых было несколько смятых и сложенных листов бумаги, и немного освещают его лицо, тем самым обличая то, что изо рта тоже торчал небольшой кусок. Кажется, Карл заприметил свою благоверную в тот же момент, когда она заприметила его, поэтому тот сидел в ступоре и не двигался, не отрывая взгляда от девушки, явно упуская первый и последний шанс опровергнуть то, что он, чёрт возьми, ест бумагу. — Святая пчела, Карл… что ты делаешь? — не до конца веря в происходящее, рыжеволосая протёрла глаза и тут же потянулась к ночнику, придавая обездвиженной комнате немного цвета и окончательно убеждаясь в том, что эта странная сцена вовсе ей не причудилась. Геолог резко дёргается, быстро оборачивается и зажевывает оставшийся кусок бумаги, хотя листы из своих рук отставляет куда подальше, складывая ладони в замок и озаряясь чересчур театральной и неловкой улыбкой. — Ах, Беа, ты проснулась… я боялся, что рано или поздно ты узнаешь об этом, — Карл коротко кашляет и смущённо отворачивается, проговаривая что-то про себя вполголоса, ёрзая на стуле, на котором неровно сидел всё это время и уплетал злополучную бумагу, — я бы сказал, что это не то, о чём ты подумала, но это как раз то, о чём ты могла подумать. Наблюдая за тем, как неловко и смущённо хихикал робот, энтомолог быстро хлопает глазками и, всё ещё не понимая происходящего, наклоняет голову и хмурит брови в немом недоумении, опуская руки и располагая их между ног. — Карл, ты… ты ешь бумагу? Зачем? — голос девушки звучал очень сдавленно и тихо, как бы сильно она не пыталась звучать грозно или хотя бы озадаченно. После такого очень странного потрясения на неё нахлынула новая волна усталости, и она бы с радостью легла спать, с утра восприняв это как странный сон, если бы шахтёр не продолжал робко отвечать своим звонким и неудачно пытающимся быть тихим голосом. — Это трудно объяснить… — робот переводит всё ещё освещавший несчастный уголок комнаты взгляд на свою возлюбленную с ну уж очень застанным врасплох и даже отчаянным выражением лица, — д-давай поговорим об этом завтра? Беа тихо ворчит от осознания того, что Карл прав, ведь она правда сейчас не намерена узнавать о интересных повадках своего механического возлюбленного, поэтому вновь тянет руку к ночнику, выключает его и ложится обратно. — Ну и ешь свою бумагу дальше, — специалистка небрежно переворачивается на бок, подкладывая руку под голову, и укутывается в мягкое тёплое одеяло посильнее, тихо и растянуто проговаривая слова с очевидной сонливостью, — как козёл… — Я не козёл, — Карл легко парирует и пытается сказать что-то ещё, но, видимо, осознав, насколько глупо и бессмысленно спорить с едва здравомыслящим человеком, сдавленно стонет и, по звуку, вновь начинает копошиться в его любимой бумаге, вынуждая энтомолога проговорить последнее заключение. — Просто не шуми… тут люди спят… Робот приостанавливается, после чего тихо, но звонко мычит. — Конечно, дорогая. Буду тише, чем высокотехнологичный робот-пылесос! — геолог тихо хихикает, и Беа бессознательно отвечает на это слабой улыбкой, однако находит некоторые силы, чтобы ответить с остринкой. — А разница?.. Удовлетворённо оставив шумевшего наглеца наедине с мыслями о вечном-бесконечном, Беа наконец-то закрывает глаза, окончательно решив, что допрос устроит как-нибудь потом.