Я – Никто. А ты – кто?

      – Эй! – миссис Вудмор строго тычет в лакея половником. – Откуда деньги?       – Халтура для лорда Бриджертона, мэм, – уклончиво отвечает Джон, с непроницаемым видом встречая взгляд настороженной кухарки. Он тут же зажимает в ладони монеты от мисс Элоизы, вспоминая восторженное выражение её лица при мысли о скором разоблачении леди Уислдаун.       – Тогда лучше припрячь подальше, пока миссис Уилсон не заметила и не надрала тебе уши, – женщина возвращается к помешиванию лениво кипящего на медленном огне ароматного супа – ужина для прислуги.       – Да, мэм, – Джон проталкивает мелочь в нагрудный карман и поправляет парик. Вдруг взыскательная экономка и вправду подкрадётся из-за угла?       Никто не узнает, что эти деньги от мисс Элоизы.       ———       Сегодня бал дебютанток. Весь дом взбудоражен, в любом его уголке суета и волнение. Джон ожидает дам у кареты, изредка чуть ослабляя воротник. Нынче необычайно жарко для этого времени года.       Внезапное движение у крыльца заставляет его принять профессиональную выправку. Отпрыски семейства Бриджертонов высыпают на улицу, жизнерадостно болтая между собой. Взор Джона скользит по господским детям и останавливается на Элоизе. Он с трудом сдерживает улыбку при виде перьев, венчающих её причёску. Разумеется, ей не позволили вмешиваться в выбор наряда. Леди направляются к его карете, тогда как виконт с братьями располагаются во втором экипаже. Отработанным жестом он подаёт каждой девушке руку, помогая подняться в салон. Когда к карте шагает Элоиза, Джон ловит её взгляд, и та едва уловимо закатывает глаза. Он усилием воли сохраняет серьёзную мину и смотрит прочь.       Даже с перьями в волосах она прелестна.       ———       – Ну же! – канючит Элоиза. – У нас есть дело, помните?       – Вы снова можете заплатить? – Джон расчёсывает лошадиную гриву, стараясь избегать её взгляда.       – Могу! – она буквально подпрыгивает на носочках. – Это стоящая затея, даю слово!       Я помог бы вам и без денег.       ———       Под руками собирается пот, рубашка становится липкой и тесной. Они не должны находиться в этой части города. Подобное совершенно неприемлемо для юной леди.       С другой стороны, когда она кого-нибудь слушала?       Джон смущённо наблюдет за тем, как Элоиза песочит молодого подмастерья из типографии, красноречиво высказываясь о правах женщин. Вопреки напряжению, он чувствует, как на губах проступает непрошенная улыбка.       До чего острый у неё ум!       ———       – Джон! – шепчет Элоиза.       – Мисс Бриджертон? – краешком рта произносит Джон, не отрывая взгляда от парадных дверей.       – Я вновь прошу вас помочь мне сегодня, – в её голосе сквозит энтузиазм, и на душе у него теплеет.       – Это слишком опасно, мисс, – он на секунду косит к ней глаза, многозначительно их округляя.       – И вы позволите своим страхам управлять вами? – Элоиза делает экспрессивный взмах рукой. – Где ваши твёрдость и мужество?       – Хорошо, хорошо, – он возводит очи горе, но вместе с тем ощущает, как кончики губ ползут вверх.       В этот момент парадные двери распахиваются, являя погружённую в свои мысли леди Бриджертон, и Джон немедленно вытягивается в струнку, чётко фокусируясь на пустом пространстве перед собой.       Элоиза терпеливо ждёт, пока матушка сядет в карету, а затем следует за ней. Она опирается на протянутую Джоном ладонь, забирается в салон и посылает ему взгляд заговорщицы.       Позже Джон нервно топчется у входа в паб, дожидаясь возвращения Элоизы. Она наконец появляется в компании юного подмастерья из типографии. Оба увлечены очередным пылким спором. Элоиза бурно жестикулирует рукой с зажатым в ней хлипким буклетом. Джону становится неуютно, и он переминается с ноги на ногу. Непривычное чувство заставляет его поёжиться.       Это не может кончиться ничем хорошим.       ———       Общение мисс Элоизы с подручным печатника Тео Шарпом становится более частым. Карманы Джона тяжелеют от перепадающих денег, но вместе с тем крепнут и его тревожные предчувствия. Он не спускает с пары глаз каждую встречу.       Когда Элоиза находит его посреди свадьбы брата и требует отвезти её к Шарпу, Джона охватывает отчаянье.       Как объяснить это чувство?       ———       – Вас зовут Джон, верно? – знакомый голос вырывает его из задумчивости, заставая в конюшне за чисткой одной из лошадей.       – Шарп, – Джон оборачивается и натыкается на взгляд юноши.       – Вот, – Тео вскидывает голову и судорожно стискивает зубы. – Передайте это ей, пожалуйста.       Он подаёт бесхитростно завёрнутую книгу. Джон тянется за ней, подавляя вспышку неясной эмоции.       – Передам, – обещает он.       Какое-то время двое смотрят друг на друга. Краткий миг Джону кажется, что они общаются через обычный зрительный контакт и устанавливают взаимное понимание.       Мы одной масти.       ———       – Мисс Элоиза, для вас посылка.       – О, не нужно…       – Возможно, эта будет вам интересна. Я за дверью.       ———       Элоиза без кровинки в лице, пошатываясь, выходит из типографии.       – Мисс?       Боже правый, что случилось?       – Нам нужно вернуться домой, – по её щекам сбегает пара слезинок, и она быстро смахивает их, со всхлипом отводя глаза.       – Этот мерзавец… он… – Джон не может договорить, его внутренности сбиваются в тугой узел, а пальцы леденеют и отнимаются, – он опорочил вас, мисс?       – Что? – резко трезвеет она. – Нет. Я веду себя по-дурацки. Отвезите меня домой, Джон.       Несмотря на её уверение, Джон не может смирить внезапный приступ гнева. Если он чем-то огорчил её… что тогда?       Что ты сделаешь, Джон?       Надев рабочую маску невозмутимости, Джон помогает Элоизе подняться в экипаж.       ———       Он осторожно открывает дверь кареты и заглядывает в салон. Под ресницами Элоизы красноватая, но сухая кромка.       – Мисс? – мягко зовёт он.       – Я в порядке, – в её интонации лёгкая дрожь. – Дайте мне минуту прийти в себя.       Кивнув, Джон застывает у открытой двери, не зная, уйти ему или предложить утешение.       – Он сказал… – Элоиза принимает решение за него. – Он сказал, что я ничем не отличаюсь от прочих леди. Что я снизошла до него, чтобы не испытывать стыда за незаслуженные блага, положенные мне по рождению.       Джон напрягается, чувствуя, как к щекам приливает кровь.       – Сначала мне стало досадно, – голос Элоизы предательски трепещет, а красивые глаза вновь заволакивает слезами. – Но потом… потом я поняла, что он прав. У нашей дружбы никогда не было шанса. Я повела себя наивно. И я обидела его.       – Тут нет вашей вины, мисс Бриджернтон, – торопится вставить Джон. Слова сами собой рвутся наружу. – Ему следовало знать своё место, мисс.       Его речь – острый нож для его собственного сердца. Верно, Джон, знай своё место, болван.       – Ужасно, что всё непременно должно быть так, – пальцы Элоизы сжимаются в кулаки, а губы вытягиваются в тонкую нить. – Почему не может быть иначе?       Она умоляюще вскидывает к Джону влажные блестящие глаза.       Джон не отвечает на её риторический вопрос. Неважно, почему иначе не может быть. Так уж устроен мир. Они никуда не трогаются ещё несколько секунд, словно время ненадолго остановилось, словно они находятся под действием неких чар, которые не хочется развеять.       Так уж устроен мир.