***
Во второй жизни Куроо встретил Бокуто в кофейне. Бокуто – энергичный и приятный бариста с настолько широкой душой, что она с легкостью растекается, заполняя собой всю кофейню и даже просачиваясь на улицу, даруя всем чувство безопасности и тепла, которые вкупе с наличием хорошей еды привлекали множество студентов, которым было жизненно необходимо что-то, чтобы суметь дожить до следующего зачета. Куроо называет свое имя и покорно ждет свой кофе, но когда он получает его, то вместо своего имени замечает: «Не унывай! Выше нос и у тебя все получится». Он держит стаканчик в руках и неожиданно даже для самого себя начинает плакать; Куроо редко слышал в свой адрес слова поддержки и еще реже верил в них, но бариста, ярко улыбающийся ему, так, что от улыбки появляются морщинки в уголках глаз, так просто и естественно смог вложить в эти слова что-то настоящее, реальное, и донести их до Куроо, затронув что-то клокочущее в груди. Он пишет свой номер на чеке и молча отдает ему на выходе, но успевает сделать лишь несколько шагов, прежде чем в него кто-то врезается. Он спотыкается и ударяется левым плечом о стену, но сразу же оборачивается, когда осмысливает произошедшее, чтобы встретимся лицом к лицу с тем, кто это сделал. И к своему удивлению он видит лишь того самого бариста с широко раскрытыми глазами и легкой ухмылкой, обнажающей зубы, неловко почесывающего затылок. - Прости! – Вырывается одновременно с тем, как он тянет руку, чтобы стряхнуть с плеч Куроо воображаемую пыль. – Просто.. Я не мог понять пять это или два, и мне не хотелось не звонить тебе, потому что это могло заставить тебя грустить и ты мог бы даже перестать приходить сюда, просто ты? Такой милашка? И приходишь практически каждый день и… И это было ожидаемо, потому что почерк Куроо совершенно точно далек от идеала, можно сказать, что он просто ужасен, а парень все продолжал что-то говорить. Его зовут Бокуто, как гласил бейджик, очевидно, в спешке прикрепленный к фартуку. - Бокуто, - он решается прервать чужую тираду, положив руку на его плечо. И рот паренька захлопывается так быстро, что можно было даже услышать некий хлопок. – Это пять. Бокуто завороженно смотрит на него, а затем снова расплывается в улыбке. - В самом деле? - Да, - Куроо отходит от стены, поправляя ноутбук под мышкой и одаривая его улыбкой, которая впервые за долгое время была такой яркой, впервые с тех самых пор, как он оставил Кенму и уехал из Токио, оставив все позади. Он борется сам с собой, когда машет рукой на прощание, и уходит, но поспешно разворачивается и быстрым шагом возвращается туда, где самый красивый бариста с удивленным выражением лица все еще смотрит ему вслед. - Куроо? – Изумленно спрашивает он, чувствуя, как удовлетворение и уверенность в себе постепенно смешивается с непониманием происходящего, но Куроо игнорирует его, слегка наклоняясь и быстро целуя в щеку. Его кожа мягкая и нежная. От него пахнет кофе и ванилью. Бокуто было начинает что-то говорить, но тут же вспыхивает, ярко краснея и робко потирая затылок, когда Куроо снова машет на прощание и убегает.. почему я это сделал, зачем я это сделал, зачем… В этой вселенной Бокуто звонит ему через пять минут после того, как он успевает скрыться за углом, и Куроо счастливо смеется.***
В следующей жизни он хитрый и коварный кот со шрамом поперек левого глаза, полученным в драке, в которую он даже и не хотел вступать, а лишь случайно влез и решил остаться из-за своей гордости. Клетка в приюте холодная и маленькая и вообще-то воняет собакой, что неимоверно бесит его, заставляя точить когти о белый пластик и шипеть на нерадивых работников. Его считают проблемным котом, но на самом деле он просто хочет выбраться отсюда, вернуться домой, сбежать, но у него нет дома, и никогда не было, единственный его дом – здесь, в плавящемся от летней жары пластике. И так было до тех пор, пока в приют не ворвался громкий мужчина, напугавший до смерти половину животных. Но кот цвета сажи лишь смотрел равнодушно, привлекая к себе внимание парня, что уже прижимался лицом к клетке и глядел на него с широкой улыбкой. У него очень большие глаза. - Котаро, - устало произносит другой парнишка позади. Он тоже подходит к клетке и смотрит на кота, недовольно приподняв бровь, но это усталое разочарование направлено не на него, а на мужчину, что уже перестал рассматривать кота, переключив свое внимание на белоснежно белого котенка. – Ты пугаешь животных. Снежок – вредина. Поэтому черныш решает предупредить их, мягко мяукая, и Котаро резко разворачивается к нему, также как и уставший парень, чья рука удобно устроилась на плече друга. Конечно, они громкие. Но.. Бокуто просит, чтобы его выпустили из клетки, и черныш вьется вокруг его ноги, понимая, что ему нравится, как пахнет этот человек, а другой парень – его зовут Кейджи, - гладит его так, что кот впервые за долгое время может почувствовать, что все будет в порядке. - Я думал, мы пришли за собакой, - с какой-то нежностью в голосе вздыхает Кейджи. - Так и было, - Котаро позволяет коту взобраться на свои колени и потоптаться на бедрах. – Но ты только посмотри на него! Я ему нравлюсь. Кошки обычно ненавидят меня, но этот такой милашка. И.. Черныш мяукает. Обрати на меня внимание. - И я уже придумал для него имя! Куроо! - Куро? – Бормочет Кейджи. Кот цвета сажи поворачивается к ним и нежно прижимается к бедру Котаро. - Нет, Куроо, - поправляет его друг, почесывая кота за ушком. – Разве Куро будет не слишком обычно? Я чувствую, что этот малый уникален! Посмотри! Я уже люблю его. Кейджи смеется. И это довольно приятный звук. - Хорошо, - говорит он, и черныш, нет, уже Куроо, позволяет себе купаться в их внимании.***
В этой жизни, они оба были призваны на Вторую мировую войну, ужаснейшее время для всего мира и страшное время для Японии. Куроо знает, что делает это все во славу императора, но он уже не может выносить то болезненное чувство, что крадется мурашками по коже каждый раз, когда бомбы падают слева, справа, спереди. Враги слабы, утверждали все. Но они сильны. Они перегруппировывались и наступали раз за разом, и за сегодня Куроо потерял уже четырех человек из своей эскадрильи, и он ведь даже не сможет найти и по-человечески похоронить их тела. Куроо перевязывает руку, которая зацепилась за ветку, когда его отбросило взрывной волной. Командир подходит и садится рядом с ним. Они оба вспотевшие и грязные, ведь во время войны забывается, что значит быть чистым, следить за собой, и быть в тишине – в его левом ухе беспрестанно звенит, что чертовски раздражает на самом деле. Его командира зовут Бокуто, он сильный, храбрый и смахивает на настоящего героя. Идеальный японский солдат, у него сильные руки, широкие плечи, непринужденная улыбка, его харизма не позволяет их элитной команде развалиться. Верный своим принципам, но все же снисходительный к ошибкам, этот человек даже не прикладывал особых усилий, чтобы командовать. Если честно, говорить, что Бокуто был идеальным японским солдатом не совсем правильно. Он мог бы быть образцовым солдатом, тем, кого хочет видеть на своем шахматном поле император, но только если то, что собирается произойти, никогда бы не произошло. Но это происходит. Бокуто наклоняется и нежно целует потрескавшиеся губы Куроо. Он готов расплакаться от абсурдности этой ситуации, от того, насколько Бокуто на самом деле нежный, мягкий и ранимый, его руки не были созданы для того, чтобы держать пистолет или причинять кому-то боль, он – воплощение тепла, что согревает холодными зимними ночами, отблеск солнца, трель птиц, доносящаяся с далекого дерева. Он – свет, красота, да и сама жизнь, в принципе. Куроо обнимает его, притягивая для того, чтобы украсть еще один поцелуй, крепко прижимаясь к его губам, скрепляя обещание. Однажды, будто бы говорит он, целуя его в лоб. У нас будет все, о чем мы когда-либо мечтали. У меня будешь ты, а у тебя буду я, он целует веки Бокуто, замечая, как трепещут его ресницы от щекотки. Быть живым так ценно, мимолетно и прекрасно. Бокуто снова целует его, они обнимаются, держась друг за друга, словно якоря или как напоминание о лучших временах. Куроо оставляет поцелуй на его шее. Бокуто держит его за талию, проводит мозолистыми руками по голой коже, пока они снимают одежду, откладывая ее в сторону. Жетон Куроо холодит кожу на груди Бокуто. Он целует шрам от пули и от штыка, проводит языком по ключицам, покусывает мочку уха, и сейчас Бокуто под ним такой теплый, живой, настоящий. Их блуждающие руки оставляют обжигающие следы друг на друге, которые значат гораздо больше, их глаза запоминают очертания чужого, но такого родного тела, а их кожа помнит ощущения мягких и сладких поцелуев. Но это война, а она не бывает доброй ни к любящим, ни к злым, ни к хорошим, ни к плохим. Это война и она тоже живая, она словно отчаянное, кормящееся чужими жизнями чудовище, которое наслаждается способностью и желанием людей быть жестокими. Видите ли, в этой жизни им не суждено выжить вместе. В этой жизни, Бокуто умирает через неделю, Куроо видит это своими глазами и кричит. Теперь он знает, каково это, когда твое сердце умирает, разбивается на мелкие осколки, вся твоя жизнь тает на глазах, превращается в пепел, все, ради чего он жил – та самая мирная жизнь, о которой они мечтали, - осыпается прахом в ту же секунду, когда раздается щелчок пистолета. Бокуто умирает с улыбкой на лице, но в его глазах проблескивает чувство вины. Куроо присоединяется к нему через месяц. Он умирает, неся на груди свой жетон и жетон Бокуто, которые уже проржавели в некоторых местах. А на следующий день японцы сдаются американцам, и где-то в глубине страны двое мужчин спускают по речной воде цветы для двух солдат, которые уже не вернутся домой. Несмотря на то, как сильно они любили друг друга, у них просто не получилось прожить дольше. В конце концов, так и происходит, когда падает бомба.***
На этот раз они встречаются позже. Куроо кажется, что в его жизни чего-то не хватает, она выглядит слишком пусто и одиноко, будто кто-то должен был сидеть рядом с ним, но его нет. Скамейка в третьем зале пустует. Это ощущение пустоты тянется за ним, он уносит его с собой из третьего спортивного зала, возвращается вместе с ним в Некому, он вяло наблюдает за атаками, ощущая эфемерный, но настойчивый зуд где-то под кожей. Это тяготит его, угнетает. Все это давит на него. Эта мысль проносится у него в голове, оседая на плечах и портя привычные вещи, окрашивая отвращением и неприязнью все, на что он бы ни посмотрел. Ночью ему снятся теплые руки, крепкие объятия и чей-то отчаянный крик, а после выстрел и тишина. Куроо не может совладать со своими мыслями и эмоциями, поэтому он позволяет себе выпустить все на площадке, он блокирует все и всех и борется чуть ли не насмерть, чтобы удержать мяч, чтобы побыть подольше в этом месте, где он может позволить себе забыть о до боли сжимающемся сердце. Он доводит себя до измождения. Он зарабатывает вывих. Кенма обеспокоенно просит его прекратить, но он не может. На другой стороне площадки энергичный парень, у которого волосы торчат вверх так, что не угадаешь, то ли он так дотошно укладывает их, то ли вообще не пытается привести в порядок. Куроо пытается разобраться со своими эмоциями, будто пытается удержать скользкую фарфоровую чашку, балансируя на тонком канате, а затем блокирует очередную атаку. Мяч слишком громко ударяется об пол в этой тишине. Мускул на лице того мальчишки дергается. На протяжении всей игры все его кроссы были заблокированы, а прямые не вписывались в тайминг. Некома одержали верх в этом сете. В конце концов, они побеждают. Другая команда вместе с парнем с яркими глазами уходит с площадки, сжимая кулаки от разочарования. Куроо думает, что это последний раз, когда он видит его, мальчишку с решительными глазами и причудливой улыбкой, с перепадами настроения и очень громкими выкриками. Когда они встречаются в следующий раз, парнишка выигрывает. Он явно отработал свои прямые, потому что мяч беспрепятственно проносится мимо принимающих, ударяясь о пол. Теперь атаки в его исполнении выглядят просто потрясающе, поэтому, даже когда они проигрывают, Куроо не может злиться. Им удается поговорить прямо перед самым отъездом. - Ты, наконец, взял себя в руки! – Кричит кто-то через весь коридор спортивного центра. Мальчишка – все звали его Бокуто, оборачивается и лучезарно улыбается Куроо. - Ты действительно вывел меня из себя в прошлый раз, - он смеется, и Куроо кажется, что он похож на солнце. По крайней мере, ему точно хочется называть его так. - Да? – С напускным удивлением произносит он, показывая пис обеими руками и игриво высовывая язык. Он чувствует себя счастливым. - Да! – Бокуто грозит ему кулаком и снова смеется. – Еще увидимся, Куроо, - он машет рукой на прощание и убегает к своей команде, которая уже вышла из центра. Куроо требуется день, прежде чем он все же срывается и ищет контакты Бокуто в интернете, и неделя, прежде чем он все же появляется у его школы в то время, когда должна заканчиваться клубная деятельность по его мнению. Рядом с ним неохотно стоит Кенма, нервно теребя пальцы. Он замечает Бокуто сразу же, как тот выходит со школы с темноволосым миловидным парнем. Бокуто смотрит на него с нескрываемой нежностью. Куроо опускает взгляд. И, кажется, его сердце останавливается. Он уже разворачивается, чтобы уйти, позорно сбежать. Но Кенма дергает его за рукав. - Куроо, - тихо говорит он голосом, не терпящим возражений. – Я ведь не зря проделал весь этот путь с тобой. Куроо безнадежно вздыхает и сглатывает. Он снова поворачивается к Бокуто и кричит: - Эй! Номер четыре! Бокуто резко останавливается. Он оборачивается, будто не может до конца поверить, что его зовет тот самый голос, но когда он видит Куроо, стоящего там, спрятав руки в карманах, и беспокойно подергивающегося, его улыбка становится шире, чем все, что Куроо видел в своей жизни. - Куроо! – Кричит он, Куроо смеется и кричит что-то неразборчивое в ответ. – Не могу поверить, что ты здесь! - А я не могу поверить, что пришел сюда, - Куроо робко потирает затылок и невольно улыбается, а потом его практически сбивают с ног, когда Бокуто заключает его в объятия, которые кажутся точно такими же, как в его снах – теплыми, крепкими, надежными. От него пахнет дезодорантом и потом, не совсем приятно, но зато по-настоящему. Позже в этой жизни Куроо скажет ему: - Кажется, я видел тебя в своих снах, даже когда не знал о твоем существовании. А Бокуто, теперь уже просто Котаро, поцелует золотое кольцо на его пальце и кивнет: - Конечно же, ты видел.***
В другой реальности они точно не будут вместе. Куроо вымученно стоял в спортзале после практики, когда Бокуто выловил его, с восторгом болтая об Акааши, о его волосах, о его глазах, такой редкой улыбке, которая часто прячется в теплых словах. - Ты должен позвать его на свиданку, бро, - убеждает его Куроо, кладя одну руку другу на плечо, а другой разворачивая его таким образом, чтобы он беспрепятственно мог пялиться на своего чересчур привлекательного связующего. Бокуто кричит, скачет вокруг, прежде чем он продолжает. – Я знаю, что ты ему нравишься. - Да? – Бокуто смотрит на него слегка влажными глазами, глупо улыбаясь. – Ты уверен? Я громкий, неприятный и быстро надоедаю, со мной трудно справиться, Акааши должно быть уже устал от меня, потому что мне говорили, что находиться рядом со мной утомительно… Куроо всегда хотел, и будет продолжать мечтать ударить каждого, кто когда-либо говорил или скажет этому прекрасному мальчику, что его присутствие изматывает. Когда-нибудь он точно это сделает. Он их уничтожит. - Не глупи, - он прописывает другу подзатыльник и закатывает глаза. – Иди уже, - он подталкивает его к Акааши и ободряюще улыбается, - ас. Называть его асом – запрещенный прием, потому что это всегда возымеет необходимый эффект. Он моргает, ухмыляется и воодушевленно машет кулаком в воздухе. Но он также неуверенно шагает в сторону Акааши, и в третьем спортивном зале почему-то становится невыносимо жарко. Спертый воздух тяжко оседает на плечах, но Куроо все равно остается и наблюдает. То ли из-за каких-то мазохистских наклонностей, то ли все же из-за искреннего беспокойства за своего друга и его чувства. - Акааши! – Кричит Бокуто, но тут же замолкает, прикрывая рот руками. Его лицо неистово краснеет. Они обмениваются какими-то словами вперемешку с неловкими прикосновениями и взглядами. Взгляд Бокуто блуждает, боясь надолго задерживаться на чем-то, от чужих глаз к челюсти и тому, как он неопределенно ведет плечом. - Хочешь пойти со мной? – Выпаливает Бокуто и Акааши недоуменно моргает. - В смысле выйти из спортзала? – Спрашивает он, склоняя голову на бок. Бокуто изумленно таращится на него, потом вспыхивает, и пока Акааши изучает внезапную перемену, он пытается спрятать свое покрасневшее лицо за рукой, потому что уже поздно идти на попятную. Кажется, даже его волосы слегка приподнимаются, как у напуганной птицы. Они смотрят друг на друга, пытаются что-то сказать, но мысли все никак не могут уложиться во что-то дельное, однако они не паникуют, пока отчаянно пытаются донести свои чувства. Какая-то часть Куроо, его коварная, вредная и злая часть хочет, чтобы Акааши сказал «Нет», отверг его, на худой конец просто молча ушел из спортзала, но Бокуто улыбается ярче солнца только тогда, когда Акааши рядом. Он прекрасно все понимает. Куроо неудачник, но он не злодей. Акааши поднимает руку, призывая помолчать, и Бокуто, как всегда, покорно замолкает. - Бокуто-сан, я свободен в пятницу. В этот день у нас нет занятий в клубе, - он улыбается слабо, но по-настоящему. На лице Бокуто прокрадывается лучистая улыбка. - Да? Хочешь сходить в… - Неподалеку открылось новое кафе, - продолжает Акааши, теребя пальцы. – Я хотел сходить. - Это свидание?? – Бокуто от нетерпения подходит слишком близко, но Акааши не отстраняется. - Конечно, - тихо роняет он, а Бокуто вскидывает руки вверх и радостно вопит. Он оборачивается, натыкаясь своей слепящей улыбкой на взгляд Куроо, который одобрительно показывает ему два больших пальца. Куроо улыбается, кивает на прощание и выходит из спортзала через черный ход. Оказавшись снаружи, он прислоняется к грубой стене спиной, ощущая, как от нее тянет холодом. Медленно скатившись по ней, он плюхается на пол, притягивая колени к груди, с силой впиваясь в них пальцами и оставляя некрасивые отметины. Он делает глубокий вдох. В горле что-то неприятно саднит. Стрекот сверчков становится все громче, пока не превращается в непрерывный гул далеких голосов в его голове, кричащий громко и жестоко, резко и истошно. Просто глухой внутренний крик, который, кажется, никогда не затихнет, который никто не услышит и о котором никто не узнает. Откуда-то из спортзала доносится смех Бокуто и его неизменное «Акхааши!», он как всегда коверкает чужое имя, но, кажется, Акааши совершенно не против. Куроо до боли зажмуривается, а после открывает глаза. Он смотрит на муравья, который ползет вверх по бетону, и с долгим, протяжным выдохом отпускает его.***
В своей нынешней жизни Бокуто рядом с Куроо, и они идут ужинать. Они еще не уверены в том, что будут сегодня есть, просто слоняются по округе, делая вид, что изучают меню в разных кафе, но все равно уходят, потому что у обоих не хватает денег. В конце концов, они находят небольшое местечко в западном стиле, где столики такие крошечные, что они каждый раз ударяются коленями друг о друга. Но, в конце концов, они просто сплетают ноги вместе, и есть в этом что-то родное, успокаивающее. И крошечные столики, и чужое дыхание поблизости, создающие особую атмосферу, пробуждают где-то внутри теплые чувства. Ноги Бокуто такие же сильные, как и все остальное его тело, крепкие мышцы отчетливо ощущаются даже через джинсы, и Куроо пользуется моментом, этим граничащим с чем-то запретным моментом, чтобы насладиться этими мелкими прикосновениями. Бокуто заказывает спагетти. Он неряшливо ест, но каким-то образом ни одна капелька соуса не попадает на его белую футболку, и Куроо восхищается этим. Но только пока он не замечает соусные усы. Они вместе смеются над этим ровно до того момента, пока Куроо не проткнет свою лазанью, замечая что Бокуто увлеченно рассказывает о чем-то, что произошло на днях, и ему не придет осознание, что он любит это. Эту динамику, обстановку, этот совершенно неподходящий по размеру столик для двоих огромных парней, сидящих за ним, тихий отзвук вилки, задевающей тарелку. Ему нравится изгиб губ Бокуто, когда он говорит, ему нравится то, как он приподнимает свои брови и блеск в его глазах. Они затевают драку на ножах, но когда она обостряется, то переходят на ложки, потому что Бокуто чуть ли не срезает кожу со своего запястья. Ожесточенные звуки битвы и их неистовый смех заполняют собой комнату. Нити жизни оплетают шею Куроо, но он не чувствует никакой опасности. Бокуто заканчивает их импровизированную драку, посмеиваясь: - Это свидание? Сердце Куроо замирает, прежде чем начать отбивать новый ритм, и он роняет ложку. Бокуто смотрит на него, а воздух вокруг почему-то пропитывается серьезностью, и Куроо понимает, что от него терпеливо ждут ответа, что для его друга несвойственно. Но он просто не может подобрать нужных слов, пока не понимает нечто важное. На самом деле все просто. С Бокуто всегда просто. - Да, - он нервно сглатывает и смотрит на него в ответ. – Да, это свидание. Лицо Бокуто расплывается в улыбке. Он тянется через стол, хотя тот такой маленький, что ему особо-то и не нужно тянуться, и целует его. Это происходит очень быстро, простое соприкосновение губами, но что-то все равно сжимает его сердце, заставляя пропустить пару лишних ударов, и ощущение такой непозволительной близости ударяет ему в голову, заставляя ощущать себя чуть ли не пьяным. Но это ведь правда опьяняет: любить и быть любимым в ответ, не так ли? Куроо неверяще дотрагивается пальцами до своих губ, и к собственному удивлению обнаруживает, что, несмотря на свое привычное спокойствие и хладнокровие, его лицо горит. Прокашлявшись, он отводит взгляд и шаркает ногами. Бокуто тихо спрашивает: - Все хорошо? И Куроо также тихо отвечает: - Да. Потому что так оно и есть. Эта история еще не закончилась, потому что Куроо все еще жив, но даже когда его жизнь закончится, он вернется и снова найдет Бокуто, и нить будет петлять, завязываться узлом и затягиваться снова. Они не родственные души, не соулмейты, они не идеальны и не созданы друг для друга, у них есть свои недостатки и они совершают ошибки, но они все равно снова и снова будут находить друг друга, также как солнце всегда встречается с краем мира или море омывает землю, заливая волнами песчаные пляжи.***
Нить затягивается. Свет становится ярче. И новый Куроо спрашивает: - Как тебя зовут?