и мы вдвоем против целого мира

Ревзин взглядом гипнотизирует стрелку часов — та уныло ползёт к десяти вечера. Всего минут двадцать и рабочий день закончится. Но даже когда Ревзин ляжет в кровать и закроет глаза, надеясь на рваный, но сон, мозг учтиво будет издавать мерзкий писк сканера. А сниться будут какие-то тёмные пятна, сливающиеся во что-то жуткое и противное, душащее, давящее. Проснется посреди ночи, задыхающийся и потный, бросит взгляд на будильник и заставит себя досыпать ещё три законных часа. Бесконечная карусель повторяющихся дней только ради выплаты ипотеки. Если бы не календарь в телефоне и оповещения об оплате, Ревзин бы не сомневался, что попал в день сурка. Рядом раздался учтивый кашель. Ревзин встрепенулся — он даже не заметил, как погрузился в раздумья. Бросил взгляд по привычке сначала на ленту, где стояла одинокая бутылка водки, а затем уже на покупателя. Левая рука уже потянулась за товаром, пока Ревзин щурил глаза, рассматривая человека, стоящего за кассой. — Можно ваш паспорт? — звучало едко только потому, что покупал эту бутылку водки Паша. Его рыжие волосы были спутаны и взъерошены, под глазами залегли небезызвестные Ревзину синяки. Выглядел он весь как-то побито и выжато. И лишь вопрос кассира выбил из колеи, заставил удивлённо моргнуть и поперхнуться воздухом. — Ваня, блять, — шипит Паша, злобно зыркая, — какой нахуй паспорт? — Леночка бросила? — язвит в ответ Ревзин, сжимая в руках горлышко бутылки и подтягивая её ближе к себе и сканеру. — Не твоё дело, — Паша роется в своих карманах — какой послушный — и закатывает глаза. Ревзин внутренне усмехается. — Нет паспорта — нет водки, — Ваня упивается властью над этим человеком. Такой циничный и высокомерный в лагере, сейчас Паша лишь матерится себе под нос и разворачивается, надеясь успеть купить алкашку в другом месте, где никакие правильные и вредные кассиры не будут просить у него документы. Ваня смотрит на сгорбленную спину, так и не отпустив бутылку. Думает буквально секунду, а потом зовёт Пашу обратно. Пробивает водку, расправляет смятые купюры, чтобы убрать их в кассу, кидает чек. Буравит взглядом копошащегося Пашу и не понимает, в какой момент с его губ срывается приглашение. — У меня через пятнадцать минут смена закончится, — Паша переводит взгляд на говорящего с ним Ревзина, — собутыльник не нужен? — Лерочка бросила? — возвращает колкость Паша. Сканирует Ваню взглядом, думает о чём-то, а Ваня уже и думать ни о чем больше не может, кроме стопки водки через каких-то четверть часа. — Значит, нам есть за что выпить? — Ревзин откидывается на спинку неудобного кресла. Он видит в Паше себя уставшего и радуется, что в этом мире ещё кто-то страдает. — Чапман с вишней, — бросает Паша, — оплатишь сам. Жду пятнадцать минут, а потом идёшь нахуй. Ревзин улыбается так, будто ему только что закрыли ипотеку. Пробивает пачку и протягивает её Паше. Тот тыкает пальцем по запястью, напоминая про время, прячет пачку сигарет в джинсовку, берёт в руки бутылку водки и скрывается за дверьми магазина. В этот вечер они распивают бутылку водки и раскуривают последнюю сигарету на двоих. И Ваня впервые с лагеря спит спокойно, зарывшись носом в рыжие волосы.