Основы выживания

      Несмотря на жаркий климат, ночи в пустыне всегда прохладны. Песок плохо удерживает тепло, в отличие от влажной земли, и с наступлением темноты парилка превращается в морозильную камеру, от которой не спрячешься под открытым небом.             На этот раз мистер Джостар не прогадал и проявил свою лучшую черту в виде необычайной проницательности, заранее прикупив три простенькие палатки. Очередной расходник, которым они воспользуются всего раз, но этого хватит, чтобы набраться сил до следующего приличного привала.       — Значит так, — хлопнул в ладоши Джозеф, вывалив свою палатку. — Ветер тут сильный, а забить колышки в песок не получится. Так что придётся сразу ложиться, а то они разлетятся в стороны, ясно?       — Я ведь не один без понятия, как её собирать? — Польнарефф повертел в руках выпавшую инструкцию на десяти языках. — Впрочем, выглядит элементарно, я справлюсь.       Абдул с Джозефом быстро разобрались с задачей в четыре руки, Какёин наскоро прочитал подсказки и давал указания Джотаро, которые тот молча исполнял, а Польнарефф продолжал бороться с норовящим сорваться с земли жилищем, придавив его ногой с одной стороны, пока вторая развевалась в воздухе.       Под усердное пыхтение француза остальные четверо наскоро обсудили план пути на завтра, перекусили уже успевшими скукожиться за день фруктами и разбрелись по своим лежбищам.       Впрочем, Какёину уснуть точно было не суждено. Он ворочался в раздражении, слушая ругань Польнареффа ещё добрые десять минут и уже привстал, чтобы помочь гордому придурку с палаткой, но в последний момент раздалось последнее шуршание вместе с чересчур громким вздохом облегчения — всё-таки удалось доказать брезенту, кто кого.       В лагере наступила тишина, среди которой иногда раздавалось тихое потрескивание затухающих углей в остывающем костре. Вместе с ним остужался и воздух, всё более прохладными порывами бьющим в стенки палатки, вздымая песок.       Не прошло и получаса, как к боли в спине добавился озноб, пробравший Какёина даже сквозь школьную форму, снимать которую он и не подумал, но толку от этого всё равно мало.       Заледеневшие руки всегда можно погреть об себя, да и ноги кое-как, если попеременно приложить их к своим же икрам, но на этот раз Какёин оказался в куда более затруднительном положении: мёрзло всё без исключения, от пальцев до волос, что чисто технически невозможно, но Нориаки был уверен, что чувствует дрожание чёлки.       Он свернулся в максимально компактный комочек, обнимая себя в надежде, что клацанье зубами обойдёт его стороной, и ему не придётся выбешивать Джотаро похлеще, чем это уже успел сделать Польнарефф.       Куджо, кстати, сохранял гробовое молчание — то ли уснул, то ли это Какёин слишком мерзлив на его фоне.       Места в палатке хватило бы на ещё одного человека, но Джотаро лежал к нему так близко, что одного случайного движения было бы достаточно, чтобы уткнуться ему в бок. Не то, чтобы Какёину было неудобно спрашивать своего друга о такой услуге. Он читал о базовых основах выживания и прекрасно знал, что единственный способ согреться сейчас мирно валялся рядом, однако, если тот действительно уснул, то липнуть без разрешения к такому человеку как Джотаро граничило с попыткой заработать угрюмое недовольство в свою сторону.       Спальный мешок, ограничивающий свободные движения, зашуршал на мгновение и сразу затих, стоило Какёину перевернуться лицом к Джотаро. Нориаки сквозь полуопущенные ресницы всмотрелся в друга, лежащего на спине и не подающего никаких признаков бодрствования. Благородный профиль выражал полную расслабленность и зелёный свет для Какёина — он сделал ещё одно микроскопическое перемещение вперёд. Нориаки был готов поклясться — сила, с которой он ткнулся носом в чужое плечо едва ли была сильнее приземления бабочки на сахарную вату, но Куджо, словно всё это время сам сторожащий свой сон, мгновенно открыл глаза, хмуро припустив голову в сторону копошащегося соседа.       — Палатка не настолько маленькая, Какёин.       Нориаки даже обрадовался, что Джотаро не спал. В конце концов, теперь у него была возможность легализировать свои действия.       — Можно я немного погреюсь? — от былого ликования Какёина не осталось и следа. Он мгновенно стушевался под тяжёлым взглядом Куджо и последнее слово произнёс почти шёпотом.       — Тебе отдать спальник? Мне он не сильно нужен, — Джотаро быстро расстегнул молнию и остался прикрытым по пояс, когда Нориаки резко запротестовал:       — Не нужно, оставь, — отбирать единственное «одеяло» не входило в планы Какёина, ему бы хватило лечь чуть ближе.       — Ясно, — Джотаро лёг обратно, так и не укрывшись. — Можешь греться, если тебе хочется.       Нориаки в силу окоченевших пальцев медлить не стал и охотно придвинулся к Куджо, неосознанно громко вздыхая в блаженстве. Мало того, что Джотаро был горячим как печка, так ещё и огромным — Какёин лёг щекой на холодный брезент, лицом уткнувшись в тёплую ткань чёрного гакурана.       Дрожь понемногу отпускала, проблема почти иссякла, но сон по-прежнему не шёл, а Нориаки и не жаловался — ему внезапно стало так уютно, что уснуть сейчас значило прервать странный трепет, начавшийся с того мгновения, как друг дал ему разрешение не умирать от переохлаждения.       Инструкций с ограничениями на него никто не накладывал, поэтому Какёин позволил себе переложить голову с земли на плечо: сначала легонько, удерживая шею на весу какое-то время и, не встретив сопротивления, полностью опустился на него.       Нориаки так и не закрыл глаза. Всё его внимание приковал Джотаро, лица которого он не видел, но вид на мирно вздымающуюся грудь ему ничем не уступал. И как только семнадцатилетний школьник мог быть настолько широким? Какёин не уверен, что сквозь эти мышцы пройдёт пуля, а удар по ним наверняка ощущался как пинок лапкой какого-нибудь миниатюрного зверька.       Какёин лично видел, как девчонки со школы шумной стайкой таскались за ним на переменах, игнорируя все грубости, которыми их осыпал Джотаро. Наверняка они и представить не могли, что дерзкий объект их обожания кому-то позволит прижиматься к нему ночью.       Нориаки эта мысль улыбнула и смутила одновременно. Почему-то он был уверен, что, несмотря на толпы поклонниц, девушки у Куджо никогда не было. Значит, никто не знает, как он пахнет вблизи. С такого расстояния, когда можно целиком уткнуться в его одежду и безнаказанно изучать, не боясь нарваться на драку.       А Нориаки теперь знал, и единичного урока ему недостаточно — он продолжал вдыхать личный, уникальный запах, не имеющий точного определения, присущий лишь одному человеку на земле.       Дрожь от холода сменилась на дрожь от мурашек, которыми Какёина наградил аромат, пропитавший школьную форму Джотаро, и это не укрылось от внимания Куджо.       — Ты ещё не согрелся?       Молодец, Джотаро, сам придумал отмазку и преподнёс Какёину на блюдечке, можно и дальше ни о чём не думать. Разве только о том, что он творил.       — Можно тебя обнять?       Нориаки был уверен, что у Куджо в одночасье остановились все мыслительные процессы после его вопроса. Он молчал, но отказа не давал. А потом, без слов закинув руки за голову, пожал плечами.       Опасненько, думал Какёин, скользнув по дёрнувшемуся от неожиданности животу Джотаро. Нужно было успокоиться и лечь спать, но Куджо оказался куда лучше любых мягких игрушек, что когда-либо были у Нориаки. Хотелось ластиться к нему, сдавить в крепких объятиях и потереться щекой об эту каменную грудь просто так, в приступе какого-то странного умиления. Какёина никто и никогда так не трогал, да и он не позволял другим, и его дебют в тесном тактильном контакте принёс наплыв дурацкого волнения.       Когда широкая ладонь робко стянула с Какёина верх спального мешка и неуверенно легла ему на лопатки, Нориаки прикусил губу, чтобы шумный выдох не выдал почти детской радости. Очень незаметно, скорее от нервозности, чем осознанно, Куджо погладил его по спине и прижал к своему боку чуть сильнее.       Сил понять, что происходит, у Какёина уже не хватало. Ему просто стало хорошо, и Джотаро наверняка тоже, раз он шёл ему навстречу.       — Джотаро?.. — Нориаки приподнялся, и рука со спины мгновенно исчезла. — Тебе всё-таки придётся вылезти из спальника.       Желание побиться головой об стену пришло сразу же, как только окаменевшее лицо Джотаро слишком явно выразило то, что он расценил эту просьбу по-своему. Не давая шанса паузе затянуться, Какёин под вопросительным взглядом тоже потянулся к молнии на своём спальном мешке.       После недолгого копошения они молча уставились друг на друга.       — Если тебе будет неудобно, сразу скажи мне, ладно?       — Что ты имеешь…       Джотаро не успел договорить. Какёин, собравшись духом, опрокинул его обратно на землю, накрывая их раскрытым спальником и одновременно утыкаясь лбом в ключицы Куджо. Он лежал на нём, не двигаясь и давая Джотаро оценить ситуацию, принять решение — пнуть обнаглевшего друга коленом, скидывая с себя, или смириться с тем, что сегодня они оба заслужили капельку странного комфорта, граничащего с абсурдом.       — Какёин? — не дыша, позвал его Куджо.       — М?       — Тебе самому-то удобно?       Конечно да. Какёин распластался на Джотаро, как морская звезда, даже не думая о том, что завтра будет краснеть и стыдиться своей неожиданной слабости, которой оказался сам Куджо со своим высеченным из скалы телом. Твёрдым, но мягче и приятнее, чем шуршащий сквозь брезент песок.       Вместо ответа на вопрос Нориаки внезапно низким голосом выдал:       — От тебя приятно пахнет, ты знал? — самое невинное и пошлое одновременно, что когда-либо говорил Какёин, и Джотаро, судя по непривычному нервному смешку, с ним солидарен.       — Это хорошо, наверно.       — Очень хорошо, — выдохнул Какёин в оголённую шею, проехавшись по ней кончиком носа.       Под горячим дыханием Куджо вмиг покрылся мурашками, и Нориаки продолжил своё маленькое исследование границ дозволенного. Подтянулся повыше, уткнулся в местечко за пылающим ухом и замер. Джотаро никак не реагировал, разве что крайне мило покраснел, и Какёин, мысленно перекрестившись и отмахнувшись от картинок жизни, пронёсшихся перед глазами, с силой вжался в гладкую кожу. Шумно и глубоко вдохнул запах Джотаро, тихо хныкнув от странных ощущений, накрывших его с головой.       Проклятие, не иначе — Какёин не мог остановиться дышать Куджо, хватался за его плечи, немея от первой в жизни настолько тесной близости. С человеком, от которого её впервые захотелось. Раньше у него не возникало таких потребностей, да и близких людей он не имел.       Так хорошо. Так уютно. До безумия прекрасно.       — Какёин, посмотри на меня, — твёрдо сказал Джотаро в какой-то момент, и Нориаки, опомнившись, пристыженно приподнялся, руками упираясь в землю. — Тебе не кажется, что мы делаем что-то плохое?       — Ты тут ни при чём, — Нориаки отвёл взгляд. — Забудь, пожалуйста.       — Если честно, это довольно приятно, — Куджо смущён до безобразия, его лицо загорелось огнём, но глаза как всегда невозмутимы. Какёин, всё ещё сидя на Джотаро, накрыл свои щёки руками. Совсем недавно он пытался согреть их, а теперь — охладить, но ладони тоже горячие, как угли. — Ты хочешь, чтобы я тоже сделал что-то?       — Я… — Какёин замялся, не понимая, что имел в виду Джотаро под своим серьёзно заданным вопросом, но потом кивнул, ощутив азарт затянувшейся шалости. — Хочу.       — Иди ко мне, — шепнул Куджо, укладывая замершего в непонимании Нориаки обратно на себя.       Руки вернулись на спину, на этот раз не согревая, а обжигая. Ладони Джотаро соответствовали его габаритам — лишь одной из них он был способен полностью закрыть обе лопатки Какёина. Обниматься с кем-то побольше, полностью укрываться в чужом захвате куда приятнее, чем Нориаки мог себе представить.       Джотаро мягко сжал узкие бока, без труда обхватил талию Какёина целиком и с тихим «заранее извиняюсь», сказанным в ставшее чувствительным ухо, резко подался бёдрами вверх, метко толкнувшись в пах Нориаки.       Весь воздух вмиг покинул лёгкие Какёина. Со смесью шока и неверия он уже в который раз приподнялся, уставившись на Джотаро то ли в страхе, то ли в восхищении. Он упёрся локтями в пол по обе стороны головы Куджо, но не отстранился, продолжая сверлить его взглядом на расстоянии жалких сантиметров.       На лице Джотаро — такое же замешательство, губа закушена, но ни капли сожаления. Не прерывая зрительного контакта, он снова подался навстречу Какёину, и его брови изогнулись в трогательном изломе, когда их стоящие члены соприкоснулись сквозь одежду. И ещё раз. И ещё.       Раз за разом, когда Куджо направлял их тела скользить друг об друга, синхронные выдохи становились всё громче, а пространство между лицами — меньше. С каждым толчком их носы легко ударялись, но это было последним, на что Какёин сумел бы обратить внимание — небывалой силы возбуждение волновало куда больше.       — Бля, — Нориаки, уловив ритм движений и вторя им, прижимаясь в ответ. — Что происходит? — срывающимся шёпотом задал вопрос самому себе, но остановиться уже не мог, стеснение куда-то пропало, и он уткнулся лбом в лоб «друга», не смея отвести взгляда от глаз напротив. И этого хватило, чтобы момент стал интимнее чем всё, что показывали в развратных фильмах.       Джотаро, такой холодный и неприступный, с трудом пробиваемый на эмоции, оказался громче, чем Какёин: каждый толчок, каждое прикосновение через плотную ткань выбивало из него сдавленные стоны. Он сжимал зубы, прикусывал язык, но предательские звуки удовольствия, звучавшие нехарактерно высоко, вырывались из горла сами собой.       — Джотаро… — прохныкал Какёин, остановившись. — Скажи, что мы уже в том положении, чтобы, блять, поцеловаться.       — А это не будет слишком по-гейски? — Куджо внезапно прыснул со смеху, но самостоятельно прижавшийся к нему членом Какёин напрочь отбил всё желание веселиться.       — Вот это по-гейски. А я просто хочу тебя поцеловать.       Джотаро медленно кивнул, и момент, когда Какёин замер над его ртом, растянулся в вечность. Они смотрели друг на друга долго, смешивая два дыхания воедино и понимая, что пути обратно уже нет и не будет. Забавное вышло путешествие.       Нориаки не торопился, желая продлить момент, который никогда не повторится — первый поцелуй бывает лишь единожды.       Болтливые девчонки не преувеличивали значимость и волшебство момента. По венам вместо крови уже давно струилась раскалённая сталь, а сердце билось без чёткого ритма, существуя отдельно от мозга. Неважно, что за тончайшими стенками палатки поднималась песчаная буря; неважно завывание ветра, от которого их отделяли миллиметры брезента.       Напряжение в крошечном пространстве между ними заискрилось, и игнорировать его стало невозможно: они потянулись одновременно, соединяя губы в поцелуе. Немного неловко и неумело, так, как бывает, когда два подростка открывают для себя новые ощущения в жизни, пытаясь учиться на ходу. Но учиться вместе — проще.       Рука Джотаро переместилась на шею Какёина рефлекторно. Поднялась выше, сжимая волосы, пока вторая крепко обвила талию. Ноль мыслей. Только инстинкты.       Продолжая придерживать Нориаки, Куджо принял сидячее положение, и усилившийся напор поднял температуру воздуха ещё на пару градусов. Влажные звуки поцелуев, громкие выдохи и шорох одежды наполнили палатку подобно оркестру, и очень быстро всё целомудрие волнительного момента сошло на нет, уступая место требовательному рвению быть ещё ближе, ещё откровеннее.       Какёин, языком лаская губу Джотаро, медленно приподнялся на твёрдых бёдрах и опустился, задницей задевая эрекцию Куджо.       — Сделай так ещё раз, — Джотаро почти болезненно зажмурился и, вопреки своим словам, сам сжал ягодицы Нориаки, потёршись об них каменным стояком. — Чёрт возьми, ты такой…       — Джотаро, мы могли бы…       — Подрочить друг другу? — перебил его Куджо быстрым судорожным шёпотом, в порыве прикусив кожу на шее Какёина.       — Блять, да.        Нориаки дрожащими руками потянулся к пуговицам на своём гакуране, избавляясь от него в считанные мгновения. Джотаро в это время откинул ремень, едва не порвав его.       Куджо ни секунды не задумывался, концентрируясь лишь на ощущениях, подстёгиваемых жарко выдыхающим в ответ на каждое его действие Какёином. Отзывчивый, отбросивший неуместный стыд ещё на начальном этапе, он прижался спиной к обнажённой груди Джотаро, когда тот подтолкнул его сесть на колени.       Разгорячённый Нориаки оказался тем ещё сквернословом — он без умолку шептал не слишком грубые ругательства, пока Куджо распахивал молнию на его штанах, кусая и целуя всё, до чего был способен дотянуться — плечи, шею, спину. Его тело пылало, а Джотаро медлил, поглаживая низ его живота, прямо над расстёгнутой ширинкой.       — Я так больше не могу, — серьёзно сказал Какёин, и Джотаро согласно кивнул — не сговариваясь, они одновременно отстранились и своими силами избавились от последнего барьера в виде нижнего белья.       — Чёрт возьми, — еле выдавил Джотаро, когда опустил взгляд. Туда, где его налитый кровью член качнулся в опасной близости от бледной задницы. Не сумев сдержаться, он легко мазнул по ней головкой, завороженно глядя, как задрожали ноги Какёина.       — Если ты сейчас же не сделаешь что-нибудь, я пойду дрочить сам, — раздражённо выдохнул Нориаки и откинул голову на плечо Джотаро.       — Видел бы ты, что вижу я, не говорил бы так, — низко прорычал Куджо, почти агрессивно втягивая воздух у виска Какёина.       — Чёрт, — протянул Нориаки, когда Джотаро, наконец, перешёл к делу — взялся за его изнывающий от предвкушения член, большим пальцем погладил истекающую смазкой головку, размазывая её по стволу, и начал двигать рукой, выбивая из Какёина тихое мычание вперемешку со срывающимся дыханием.       Невероятно. Просто невероятно.       Нориаки в ответ подался назад, потёрся голой задницей об влажный член Куджо, требующий такого же внимания, как его собственный. Джотаро мерно заскользил по нежной коже, оставляя на ней мокрые следы, выдающие каждый сантиметр пошлого соприкосновения.       — Это просто пиздец как хорошо, — грязный рот Какёина не закрывался ни на секунду, и остановить его мог лишь долгий взгляд, снова бесконечный зрительный контакт — уже более открытый, затуманенный дымкой стыдного удовольствия.       — Тебе нравится? — Джотаро задавал глупые вопросы, на которые отвечать Какёину не хотелось. Вместо этого он потянулся за новым поцелуем, давая Куджо возможность ловить каждый стон, срывающийся с его губ.       Когда Нориаки внезапно отпрянул, чтобы опуститься на локти и призывно качнуть бёдрами, Джотаро прикрыл рот рукой, почти до крови прикусив ребро ладони, чтобы не высказать Какёину всё, что он думает о таком развязном поведении. Вместо этого он почти восхищённо шепнул «извращенец» и навалился на него сверху.       Куджо полностью накрыл ягодицы, царапая их и сжимая, и, скользнув членом по ложбинке между ними, свёл вместе. Джотаро неотрывно следил, как его ствол ходил вверх-вниз по заднице Какёина, влажно скользя по смазке, и уже затруднялся ответить, что взрывало сознание больше — абсолютно развратная картинка, чистое удовольствие или понимание, что под ним именно Нориаки.       Стоило Какёину повернуть шею, он поклялся, что нарисует это. Искривившееся в томной муке лицо, искусанные, приоткрытые губы, блестящие от слюны. Такой, каким он запомнит Джотаро на всю оставшуюся жизнь, как бы тот ни пытался после этого строить из себя ледяную статую, выбитую из чистого спокойствия.       Когда напряжение подползло к своему пику, Джотаро со всей ему присущей силой поднял Нориаки за бока, разворачивая к себе.       — Смотри на меня, Какёин, — хриплый приказ, после которого их члены прижались друг к другу в уверенной хватке.       Ослушаться — глупо. Нориаки прикусил щёки изнутри, чтобы не шуметь, когда он почувствовал Джотаро так близко к себе, а потом и вовсе зажал рот рукой. Концентрация всех ощущений сошлась в одной точке в теле, замерев на вечную секунду. А потом взорвалась оглушающим фейерверком.        Два протяжных стона в унисон вряд ли можно было назвать тихими.       Какёин упал на гору из одежды и спальных мешков в бесполезной попытке отдышаться. Сердце колотилось как в припадке, и болезненное возбуждение, затянувшееся на слишком долгое время, наконец начало отпускать его, сменяясь на приятную негу.       Джотаро завис, оглядываясь в поисках чего-то, обо что можно было вытереть руку, а потом без слов потянулся к не имевшему сил сопротивляться Какёину и стянул с него носок.       — Ты серьёзно? — устало зевнул Нориаки, без всякого раздражения наблюдая, как Куджо тщательно вытирает сперму с пальцев.       — Вариантов нет, я не ношу носки.       — Я теперь, видимо, тоже.       — Укройся. А лучше оденься. Я покурю пока, — рука на пути к брюкам была перехвачена обеспокоившимся Какёином.       — Ты не хочешь поговорить обо всём этом?       — Нет, — мотнул головой Куджо, но не сурово, как обычно это бывает. На его лице появилась мягкая улыбка. — Мы ведь и так всё правильно поняли. Или я ошибся?       — Не ошибся, — немного смущённо приподнял уголки рта Какёин одновременно со счастливо сжавшимся сердцем. В ответ на ехидную усмешку Джотаро Нориаки легко пнул его ногой в сторону выхода под ещё одно насмешливое фырканье. — Иди уже кури, я тут подожду.       Они быстро привели себя в порядок, и спустя несколько минут Джотаро выбрался из палатки. Всё ещё красный, растрёпанный и разгорячённый. Выбросил куда подальше улику в виде импровизированной салфетки и, опустившись на прохладный камень, закурил.       Думать не хотелось. Ни о том, что будет завтра, ни о том, что случилось двадцать минут назад, потому что ему просто было хорошо. Кожу по-прежнему фантомно щекотали поцелуи, заглушая любые мысли. Джотаро никогда не знал, что такое бабочки в животе, принимая их за глупые аллегории, но сейчас в желудке словно образовался его личный неспокойный, но приятный террариум.       Неподалёку вжикнула молния, выпуская за собой недовольного Польнареффа. Куджо был уверен, что они с Какёином остались неуслышанными, на улице храп Джозефа стоял особенно отчётливо, однако на непрезентабельный вид объяснений у Джотаро не было, поэтому он просто продолжил курить, не обращая внимания на так некстати воскресшего француза.       — Тоже не спится? — Польнарефф присел на корточки рядом с Джотаро и не стал отказываться от предложенной сигареты. — Ты не заболел случаем?       — С чего ты взял?       — Выглядишь так, будто сейчас сдохнешь, — француз придирчиво осмотрел его с головы до ног. — Погоди-ка… Чем это вы там занимались? — Джотаро с ужасом наблюдал, как на лице Польнареффа расцветала широкая издевательская улыбка.       — Спали, — Куджо угрюмо отвернулся, затягиваясь.       — А-а-а… Ну да, спали, — глумливо протянул француз, а потом ткнул его кулаком в колено: — Да ладно тебе, обычное дело, — были бы у Польнареффа брови, он бы точно пошло поиграл ими, но Джотаро даже не смог взбеситься — на горизонте промелькнула тень, и он ухмыльнулся, указав сигаретой в направлении своего взгляда.       — Вали ловить свою палатку, придурок.       Куджо с улыбкой затушил окурок об камень, слушая яростные вопли пустившегося за своим убежищем Польнареффа.       Блаженно вздохнул, потянулся. И вернулся к уже сопящему Какёину, крепко обнимая его со спины. Чтобы не замерзал.