Борьба между нами

Наша связь с Волдемортом всё предрешила. Она определила окончательный исход войны, она обрекла Светлую сторону на поражение. Если бы я только знал, что все воспоминания, данные мне умирающим Северусом Снейпом в Визжащей Хижине, со мной в думосбросе смотрит и Волдеморт. Мне чертовски стыдно за то, что все, что я думал о моей предстоящей смерти ради всеобщего блага, видел Темный Лорд. Нет, не то, что мне было страшно, и я долго не мог решиться пойти и встретить свою смерть – в конце концов, Волдеморт сам страшился этого. Просто, в тот момент я действительно прощался со своей короткой жизнью, это было слишком личное, что слишком тяжело разделить с кем-то. Особенно с ним. Стоит ли говорить, что в Запретном лесу, Темный Лорд встретил свой крестраж, пришедший к нему добровольно, с распростертыми объятьями и безумным смехом. Я плохо помню первое время нового режима, новой власти. Знаю только, что пока я лежал, надеясь, что забыт всеми, в сырых подземельях, Министерство издавало новые законы, штампуя листовки одну за другой, спеша начать строить волшебный мир в угоду Темному Лорду. Теперь того, кто посмеет причинить какой-то вред Гарри Поттеру, ожидала немедленная смерть. Чувства обрушились на меня в одно мгновение. Это было такое отчаяние, что я рыдал, выл от полнейшего бессилия, стонал, давясь всхлипами, расцарапывая себе горло и щеки, не имея возможности из-за заклятий нанести себе больший вред. Малодушно обвиняя всех, кроме себя. Ведь Снейп мог постараться рассказать мне все раньше, Дамблдор мог позволить мне умереть – не прислать своего феникса на помощь, дать дементорам высосать мою душу вместе с проклятым крестражем. Если бы на пятом курсе, Дамблдор не пришел ко мне на выручку. Глупый старик, он жалел меня, давая мне пожить еще немножко, еще чуть-чуть. Хоть и отправляя к родственникам каждое лето, хоть и одобряя мои опасные приключения, он давал мне почувствовать жизнь, какой бы горькой она не была. Только через месяц я смог признаться самому себе, что это моя вина. Если бы я удосужился научиться защищать свой мозг от вторжений, если бы я сам убил себя. Ведь директор мог быть не прав, считая, что убить меня должен именно Волдеморт. Какой бы шанс был у крестража, перережь я себе горло? Так много если, такое великое желание умереть. Мерлин, что я натворил. А потом я совершил еще одну ошибку. Когда в мою камеру явился Волдеморт, я был морально готов встать перед ним на колени и просить о смерти. Он предложил сделку – жизнь моих друзей на мое подчинение ему. Конечно, я согласился. Я был в отчаянии, я был рад спасти хоть кого-то. Это дарило такое слабое, но такое нужное ощущение моей съедаемой чувством вины душе. Я примерно представлял, на что я себя предрекаю. Я ожидал физической боли, пыток. Меня ждали издевательства и насилие, сугубо моральные. Честно, я растерялся в начале. Только потом я понял, как это страшно. Темный Лорд правильно посчитал, что физическая боль слишком низко для меня, что Гарри Поттер заслуживает что-то более изощренное. Каждый день в мою камеру приходили слуги, чтобы привести меня в порядок. При помощи чар и чистых мантий, я выглядел так, как будто владею половиной Гринготса, а здоровому румянцу позавидовала бы любая девушка. Министерство Магии, приемы, суды, тюрьмы, где содержались мои друзья, званые обеды – все это я посещал, шагая рядом с Волдемортом. Невидимый поводок на шее, который он надел на меня, не давал мне сделать ни малейшую глупость, как бы я ни старался, какие бы попытки ни предпринимал. Я считался правой рукой Волдеморта. Английские маги ненавидели меня сильнее Темного Лорда, считая меня предателем, перебежчиком, тем, кто разрушил их последние надежды. Я пытался стойко выносить все это, держать на лице каменную маску, а удавка на шее даже чем-то помогала в этом. Волдеморт наслаждался этим, я видел, как горят его глаза, когда он смотрит на меня. Я окончательно не ломался только потому, что внутри меня грела мысль о выживших друзьях, что это все ради них. Что ради них я стерплю всё на свете. И так было, пока мне не удалось поговорить с Гермионой. Мы сидели на грязном полу, держась за руки по разные стороны железных прутьев. И, наконец, у меня появился шанс все рассказать ей. Моя подруга не сомневалась во мне, она безоговорочно мне поверила, но она сама была на самом дне. Это я уже понял в тот момент, когда она призналась сквозь слезы, что если бы я выбрал смерть для них, было бы намного лучше, я опешил – мир покачнулся. Я, не веря, уставился на нее, отползая по полу от ее клетки, не в силах оторвать взгляд от моей верной подруги. В грязной, изорванной одежде, исхудавшая и кашлявшая кровью – что же я наделал? Сколько ей осталось? И главное, это я обрек ее на мучительное угасание вместо быстрой смерти. Ведь на самом деле я прикрывал свою трусость благородством. Ведь я уже тогда понимал, какая им уготована жизнь, я просто не хотел брать на себя ответственность за их смерть. В итоге Волдеморт обыграл меня, как наивного ребенка, которым я и являлся. В тот день Гарри Поттер исчез вместе со стражником, который подчинился моему приказу и пропустил к Гермионе. Сама девушка умерла от зеленого луча быстро и безболезненно, Темный Лорд успел выпустить свою злобу на неудачливом стороже подземелья. От меня же осталась одна оболочка. Безвольная кукла со шрамом на лбу. Я машинально ел, выполнял приказы и спал. Вскоре кукла так заигралась, что забыла про все свои страдания. Я вжился в роль, в этот образ. Я действительно стал правой рукой Темного Лорда. Только мы с ним вдвоем знали, как обстоят дела на самом деле. Постепенно я обнаружил, что выполняю довольно важные поручения, а не только играю роль красивого знамени нового режима. Казалось бы, он должен быть доволен верным Гарри Поттером на своей стороне, но он начал смотреть на меня с нескрываемым отвращением. Мир менялся вокруг нас. Англия вступала в новую эру, где темная магия преподавалась в Хогвартсе, а оборотни получили разрешение кусать людей в полнолуние раз в год по взаимному согласию. Гоблины давили маггловскую экономику, вызывая в их стране жесточайший кризис. А Темный Лорд, кажется, планировал войну с материком. Я ел за одним столом с Ближним Кругом, играл в преферанс с Пожирателями Смерти. Незаметно перебрался из подземелий в комнату с удобной мебелью. Делал заявления в атриуме Министерства, призывая к сотрудничеству и единению. Что меня удивляло – Волдеморт никогда не приказывал мне убивать. Чем послушней я был, тем сильнее негодовал Волдеморт. Он с нескрываемым отвращением слушал мои доклады о проведенных переговорах или сделанных заявлениях, ему противно было находиться со мной в одном помещении. Через какое-то время я почувствовал, как ослаб ошейник вокруг моей шеи, и благодаря данной мне толики свободы, я начал самостоятельно действовать от лица Темного Лорда. Как бы я ни старался, какую пользу бы ни приносил, я видел, что Волдеморт едва сдерживает себя, чтобы не проклясть. Будь у него хотя бы еще один крестраж, он бы не терпел меня. Темный Лорд не выдержал аккурат в тот момент, когда я пришел к нему на аудиенцию делиться планом о переговорах с вампирами. Я был на десятом пункте, рассказывал свои соображения по поводу, как лучше будет преподнести запрет кровопийцам кусать магов, чтобы они утоляли мучавшую их жажду исключительно магглами. В кабинете в один миг вдребезги разбились все стекла – выбило окна, створки шкафов, чернильница на столе, линзы моих очков. Я снял оправу, ошеломленно смотря на Волдеморта и не замечая порезанной, кровоточащей щеки. - Мой Лорд? – как-то настороженно и тихо вырвалось у меня. В мгновение ока, он прижимал меня к стене, держа за грудки мантии. Он обладал огромной физической силой – у него получалось держать меня так, что я едва ли доставал до пола носками ботинок. - Поттер, я сыт по горло твоим притворством, - прошипел он, смотря на меня в упор. - Мой Лорд, я не понимаю в чем проблема и что я сделал не так… - но он не дал мне закончить. - Гарри Поттер – верный слуга Темного Лорда, - вдруг рявкнул Волдеморт и зло расхохотался. - Предлагающий мне преподнести магглов на откуп вампирам. В каком же сюрреалистическом мире я живу. Я почувствовал холод, поняв, к чему он клонит. Он хотел моих страданий, он хотел моего унижения. Моих тщетных попыток бороться. А получил послушную марионетку. Волдеморта жутко бесила эта сломанная кукла. Видимо, разглядев в моем лице проблески давних эмоций, он удовлетворенно зашипел. Переместив руку с ворота моей мантии, он плотно сжал мою шею. - Гарри, так ты еще здесь? – с какими-то странными эмоциями заметил он. Не мог же он быть рад этому? – Как нехорошо было с твоей стороны оставлять меня так надолго. Я медленно покачал головой. Я страшился больше всего на свете лишиться своей оболочки верного слуги Темного Лорда. Я не хотел вновь почувствовать, как вся вина, горе и отчаяние обрушатся на меня, сводя меня с ума. - Мой Лорд, - в моем голосе слышалось неподдельное беспокойство, - Простите, видимо я не правильно выразился ранее… - Молчать! – Змеевидное лицо Волдеморта находилось в дюйме от моего, он жадно всматривался в него, ища что-то. – Ты никогда не умел врать, и твои жалкие попытки сейчас только унижают тебя. Поттер, сколько можно падать? - Ты столкнул меня в эту пропасть, - неожиданно вырвалось у меня. Бескровный рот Волдеморта расширился в триумфальной усмешке. Но я не позволю ему добраться до меня, - Но, черт возьми, ты не причинишь мне больше боли. Мои друзья мертвы, весь мир меня ненавидит, на мне твой поводок, который я никогда не сниму и я не боюсь физической боли. Что еще ты можешь сделать, не имея возможности убить меня? - Гарри, как я скучал по этому, - вдруг произнес Волдеморт, напрочь игнорируя мои слова. Рука, крепко державшая меня за горло, разжалась, и он с какой-то зловещей нежностью провел острыми когтями по моей щеке, прямо по кровоточащим ранкам от разбитого стекла. - Но ты ошибаешься, - вдруг заметил он, откидывая мне волосы со лба, чтобы провести когтем по шраму, - Я могу заставить тебя чувствовать. Я бесстрашно встретился с ним взглядом, готовый принять вызов. Я готовился к самому худшему, мой мозг придумывал и тут же уносил прочь сотни способов пыток, которые мог применить ко мне этот садист. Я не был готов к тому, что он поцелует меня. Сперва, это был укус, мне показалось, что он разодрал мне нижнюю губу. И когда мой рот наполнился кровью, а по подбородку побежали струйки на мантию, он действительно поцеловал меня. Настойчиво, держа сильными пальцами за подбородок, прижимая телом к стене, смакуя мою кровь. Когда прошел шок, я поднял до этого безвольно висевшие руки, чтобы оттолкнуть его от себя, как можно дальше, прочь. Как вдруг почувствовал это – крестраж во мне. Мир пошел спиралями, из груди рвалось на поверхность что-то жуткое, я задыхался. Кожа, где прикасался ко мне Волдеморт, поднялась до температуры в тысячи градусов. Я чувствовал, как будто умираю от недостатка кислорода, от жара, от его острых когтей, от вихря эмоций нахлынувших на меня. Я издал задушенный стон ему в рот, и он оторвался от моих губ, чтобы начать кусать меня за шею, явно мстя мне за будущие переговоры с вампирами. Хватая ртом воздух, я вдруг понял, что все это время крепко держу его за костлявые плечи. - Гарри, как же тебе не идет быть безвольной куклой, - мне в шею прошипел он. – За какими бы масками ты не прятался, я достану тебя. Ты никогда не сможешь противостоять этому, слишком глубоко мы связаны. И у меня никогда не хватит сил сломать тебя. Я пораженно распахнул глаза, услышав его последнее предложение. Вдруг я понял, что он хочет от меня – нет, ни моей физической или моральной боли, ни унижений и страданий. Он хочет борьбы, яростной и обоюдной ненависти, взаимного противостояния. Но важнее всего, он хочет этого от меня – от противника, которого он не может убить, не может причинить никакой реальный вред. - Сними с меня ошейник, и я снова буду ненавидеть тебя со всей яростью, на которую только способен. Я не буду твоим игрушечным врагом на привязи. - Как только поклянешься, что не причинишь ни мне, ни себе смертельного вреда, - рука Волдеморта отпустила мой подбородок, и снова переместилась мне на шею, ощутимо сжимая. Я всмотрелся в его лицо. Горящие тем же вихрем эмоций глаза, раздувающиеся змеиные щели вместо ноздрей, он глубоко и часто дышал. Перепачканный моей кровью безгубый рот. Мне больше нечего было терять в этой жизни. Я готов был совершить сделку с Темным Лордом. Как ни странно, моя совесть молчала, успокоенная тем, что этот монстр, этот победивший психопат, нуждался во мне. Странным, нездоровым способом. Но как еще он мог это изобразить, когда ему не было доступно понимание обычных человеческих эмоций. Волдеморт никогда не мог и не сможет испытать положительных эмоций, любовь ниже его понимания. Но он признавал меня равным ему. Мы делили душу и ненависть. И без этой ненависти жизнь для нас теряла свои цвета, превращаясь в бесконечную смену серых дней. У меня не было выбора – жить или умереть. Впереди у меня были сотни лет, которые я разделю с бессмертным Волдемортом, и ничто не пугало меня так, как возможная тусклая и безэмоциональная вечность. Темный Лорд дал мне в руки достаточно власти, чтобы можно было попробовать спасти этот мир, пока он окончательно не погряз во тьме. Моя грудь наполнилась предвкушением, я снова был Гарри Поттером, готовым действовать, сопротивляться и ненавидеть. Мои изувеченные губы растянулись в улыбке, а Волдеморт негромко засмеялся мне в шею.