Thunder and three lightning

      С самого раннего детства я знаю, что такое бедность. И не просто бедность, а именно нищета, граничащая со смертью. У наших родителей было четверо детей, четверо грязных тощих оборванцев. Рожая пятого наша мать умерла, мне было два года, поэтому я ее не очень хорошо запомнила. Так как младенец умер через пару часов, после того, как появился на свет, я снова оказалась самой младшей в семье. Отец ненавидел нас, а после смерти жены и вовсе готов был убить, но рука не поднималась. Поэтому он просто ушел, в надежде, что мы сами передохнем от голода или болезней и не будем больше его обузой. Двое моих старших братьев решили во что бы то ни стало оберегать меня и еще одну сестру, им было по 12 и 10 лет, моей сестре 4 года. Братья воровали нам еду, одежду, а иногда и лекарства, если кто-то из нас заболевал. Временами им удавалось найти какую-то подработку за гроши, но даже эти копейки как-то продлевали наше существование.

      К тому моменту, когда мне исполнилось 7 лет, я уже похоронила сестру и одного брата. Он пытался украсть лекарства для сестрички, которая не справлялась с заболеванием лёгких. Его поймали и казнили на глазах у всех, чтобы такого больше не повторялось. На следующий день умерла и сестра, горе от потери брата сильно ухудшило её самочувствие и она, проплакав всю ночь, просто не проснулась. И вот нас осталось двое — я и мой семнадцатилетний брат Хиро, который стал тихим и отстраненным, ведь он винил себя в смерти двух младших. Воровать он больше не решался, поэтому каждый день уходил из дома в поисках хоть какой-то работы. Однажды Хиро пришел довольный и принес с собой корзинку с домашней выпечкой. Братец сказал мне, что нашел постоянную работу для нас двоих. Это было удивительно, кто захотел взять к себе работать семилетку? А булочки он объяснил тем, что добрые работодатели так сильно захотели взять нас к себе, что решили заплатить как бы первый взнос, чтобы мы точно согласились. На следующий день мы умылись у ручья, причесались как могли пальцами, надели одежду, на которой было меньше всего дырок и пятен, и пошли в нашу новую жизнь. «Наконец-то мы заживем нормально» — подумала я, но как же я ошибалась.

      Идти пришлось в соседнюю деревню, туда мы добрались только к вечеру. Хиро объяснил мне суть работы по дороге: — Мне сказали, что нужны помощники в хозяйстве. Одна богатая семья недавно въехала в ту деревню и им не хватает рук, чтобы привести дом и двор в порядок. Наверное ты будешь делать в доме уборку, на кухне чем-то помогать. А я буду работать в саду. Акира, ты постараешься работать хорошо? — спросил брат, положив мне ладонь на макушку. — Да, я изо всех сил буду стараться, обещаю! — радостно ответила я, после чего Хиро улыбнулся и потрепал меня по волосам. Я так радовалась, потому что мне уже понравилась мысль о работе у таких людей, которые заранее дали нам самые вкусные в моей жизни булочки. Ради них я готова была на все, как мне казалось тогда.

      Когда мы подошли к нужному дому, на пороге нас встретила пожилая женщина. Она мне не понравилась сразу, я почувствовала, что она испытывает неприязнь к нам. Женщина начала говорить громким скрипучим голосом: — Добрались наконец, я уже заждалась тут! Я Этсуко, так ко мне и обращайтесь. Всю работу вы будете получать напрямую от меня. — С этими словами она жестом показала нам идти за ней и продолжила говорить: — Если вы, оборванцы, вздумаете что-то украсть, сломать или испортить, будете иметь дело со мной. А меня лучше не злить, наказывать буду строго. Жить вы теперь будете в этом доме. Эй, девчонка! Ты чего замерла? Особое приглашение нужно? Я остановилась, потому что не ожидала, что мы теперь останемся тут. Как же так, неужели мы больше не вернемся домой никогда-никогда? А еще эта женщина пугала меня. Этсуко была чуть сгорблена, сухие страшные руки, худое впалое лицо. Глаза злые с прищуром бегали по мне очень быстро. Кажется, что от взгляда старухи можно рассыпаться на мелкие кусочки. Мой брат легонько подтолкнул меня в спину и тихо сказал: — Ничего не бойся, я всегда рядом. Пойдем. Старуха тем временем продолжила: — Вы теперь во всем должны слушаться меня, не пререкаться со мной, не повышать голос, не отлынивать от работы. У меня и без вас много дел, за вами носиться и играть в няньку я не собираюсь. Получили задание, выполнили как надо, получили порцию еды и все, вот теперь ваша жизнь. Да, и еще одно важное правило: никогда, слышите, никогда не смейте отвлекать хозяев этого дома! Вы здесь прислуга и живете за их счет. Если получите просьбу от них, то непременно выполняйте и не пререкайтесь. Это понятно? — мы с братом одновременно кивнули, — Вот и ладно. Для начала отмоем вас и переоденем, а то воняете как бездомные собаки.

      После того, как мы искупались, оделись, бабка решила показать нам дом, чтобы мы не блудили тут в поисках нужной двери. В конце этой экскурсии была наша маленькая коморка, где на полу лежали вплотную друг к другу два футона. Этсуко сказала нам ложиться спать, а завтра в 6 утра приходить на кухню завтракать, а потом в 6.30 приходить к ней в комнату. Сказала так же, что если мы проспим, то останемся без завтрака. Я и Хиро послушно легли на наши спальные места, но спать совсем не хотелось. Через полчаса моей возни под одеялом я решила заговорить: — Хиро, мне страшно здесь, мне кажется Этсуко меня убьет. — Сестричка, я же сказал тебе не бояться. Я ведь рядом. Да и к тому же, меня больше никуда не брали работать, а здесь мы с тобой в тепле, сытые и чистые. Считай нам повезло. Засыпай давай, завтра сложный день. — Хиро мягко улыбнулся, притянул меня к себе и я, спустя какое-то время, все же уснула.       Вот и настал первый день новой жизни. Быстро позавтракав мы пришли к Этсуко за нашими первыми заданиями. Хиро отправили во двор помогать садовнику с рассадкой деревьев. Когда он ушел, мне стало невероятно страшно оставаться один на один со старухой, она это, кажется, почувствовала, так как зловеще улыбнулась. — Ну что, мелочь, тебе я поручаю вымыть всю посуду после завтрака, потом вымыть пол на кухне и в коридоре. Как справишься, приходи ко мне, я все проверю. Пошли, я покажу тебе где брать инструменты для работы. С порученным мне заданием я справилась только к 11 утра, за что меня, конечно, не похвалили. Затем снова сказали мыть посуду, только теперь после завтрака проснувшихся хозяев. И потом снова мытьё пола, но уже в другой части дома. В подобной беготне прошел весь мой день. Пару раз я получала по рукам от Эстуко. Била она меня, если я лишний раз что-то уточняла у нее, например "Где мне взять новую тряпку, эта порвалась" или "Где находится такая-то комната, я забыла". После ужина я снова мыла посуду, руки ужасно устали и болели от свежих синяков, ножки тоже устали. Я не видела Хиро целый день, поэтому когда мы оба вернулись в свою комнатушку, я обняла его и просто расплакалась. Затем незаметно для себя уснула.

      Когда живешь в таком темпе, не замечаешь, как проходит 9 лет. Вот ты уже не маленькая плаксивая девочка, а почти что красивая стройная девушка с черной косой до пояса и с синяками по всему телу. Этсуко все еще была жива и стала еще злее, ей постоянно казалось, что я хочу отравить ее, видимо это какая-то старческая паранойя. Поэтому за любое лишнее движение или взгляд я легко могла получить удар палкой. Мой день начался стандартно: подъем, завтрак, уборка. Но дальше произошло то, что в очередной раз изменило мою жизнь. В обед я решила вынести свежие булочки моему брату, чтобы мы поели на свежем воздухе. Он сидел под яблоней, которую сам когда-то посадил. Хиро почти не изменился со своих 17 лет, только стал шире в плечах и немного выше. Но его глаза все так же были печальными, он все еще хранил в сердце боль и вину от утраты близких. Я присела к нему на траву и протянула тарелку с выпечкой. Хиро заметил свежие синяки на моей скуле и предплечье, он тяжело вздохнул, но не проронил ни слова. Для того, чтобы объяснить, что произошло дальше, нужно рассказать, что наши хозяева держали у себя собак. Мы иногда за ними ухаживали, поэтому они нас знали и относились спокойно. Но на днях хозяин дома купил новую собаку, ужасно агрессивную, не прирученную. Из-за этой то собаки все и полетело кувырком. Мы молча доедали наш обед под яблоней, когда услышали тихое рычание за спиной. Хиро обернулся как раз в тот момент, когда псина совершила прыжок в мою сторону. Она вцепилась мне в руку сильной хваткой, отчего я громко закричала и попыталась вырваться. Братец не растерялся и, схватив лопату, которая лежала рядом, ударил по морде собаки что есть силы, потом еще раз. Челюсти собаки разжались, она начала скулить, но Хиро не остановился, ярость затмила разум. Он продолжал избивать собаку лопатой, в конце, когда псина уже лежала и не шевелилась, брат вонзил лопату ей в шею и надавил ногой со всей силы. Такой жестокости я еще никогда не видела, тем более от моего спокойного Хиро. На шум прибежал хозяин дома, он застал такую картину: я с окровавленной рукой отползаю от брата, который стоит над обезглавленной собакой. Хозяин подумал, что мой брат сошел с ума, что он накинулся на нас первый. Никто не ожидал от уравновешенного и спокойного человека такого поступка. Сам же он стоял сгорбившись с тяжелым дыханием и бормотал что-то вроде «я устал, я так устал, зачем я сюда тебя привел, давно пора было с этим покончить и бежать».

      Все закончилось так же быстро, как и началось. Хиро связали и посадили в отдельную комнату для дальнейшего разбирательства, мне же обработали руку и сказали продолжать пока работать. Я весь день пребывала в шоке, а старуха Этсуко потешалась надо мной, приговаривая: — Вот вы и допрыгались, никто теперь не оставит вас, оборванцев, в этом доме. Твоего братца считают ненормальным, а значит и ты такая же. Я была права, когда говорила, что не стоит брать всяких нищих на работу, ох как же я была права! — эти речи я слушала молча целый день. Вечером меня привели в комнату, где был Хиро. Он был весь в синяках и кровоподтеках. Взрослый, незнакомый мне мужчина, заговорил громко и властно: — Твой брат обвиняется в намеренном убийстве ценного для хозяина этого дома животного. Он отстраняется от работы, а так же мы заключаем его под стражу, как потенциально опасного преступника. Тебя, Акира, тоже отстранят от работы, так как неизвестно, что ты можешь выкинуть. Госпожа Этсуко заявляет, что ты намереваешься отравить её. Что с тобой делать решат сами хозяева, без моего участия. Попрощайся с братом и выйди вон, да побыстрее. Я стояла и давилась слезами, обида и горечь заполнили мой разум. Я упала на колени перед сидящим на полу Хиро, прижалась к нему всем телом. Единственного родного человека забирали неизвестно куда и насколько, от этого было невыносимо больно. Хиро тоже плакал, но старался не показывать этого другим. Он заговорил первым: — Акира, сестричка, прости меня, если сможешь. Я сорвался. Когда я видел твои синяки от этой старухи, твои грубые маленькие ручки из-за работы, твои мешки под глазами из-за недосыпа, я очень злился. Но сегодня я разозлился сильнее обычного, хотел тебе предложить сбежать вместе, но тут появилась эта псина… — На этих словах Хиро запнулся и сглотнул подступающие слёзы, — в общем я не знаю, что со мной случилось, я просто не мог остановиться, прости меня. — Братик, куда они тебя отправляют? Где мне искать тебя? Что мне делать дальше? На этих словах мужик, все это время стоявший рядом, начал поднимать меня с колен и выталкивать за дверь. Это был последний раз, когда я видела своего брата, его серые глаза полные слез и печали навсегда остались в моей памяти.