Осенний лист

На улице стояла самая настоящая осень. Деревья погрузились в пламенные тона, оставляя далёкий след жёлтого, рыжего, коричневого и чёрного оттенков. На асфальтированной дороге оставалось небольшое отражение на некоторых участках проложенной для посетителей парка тропинки. Разбросанные «осколки зеркала» связаны с недавно прошедшим маленьким дождиком. На этих пятнах проявлялась фигура одного молодого человека в тёмно-синем шерстяном пальто с бело-серыми пуговицами, волосы его выглядели как «два небольших рожка», а глаза его, красно-коричневые, пленительно дьявольские, были устремлены вперёд, хотя взгляд его был наполнен смятением и внутренней усталостью. Кажется, нить, которая ведёт его сквозь года непростой жизни, убежала из его рук. Окружавший мужчину слой сильных деревьев резко переходил в разные виды дорог: как и для обычных людей, так и для велосипедистов или даже автоводителей. Приятно наблюдать такую грамотную инфраструктуру, где учитываются способы перемещения каждого, а не только пешехода. Эти длинные и высокие «носители огня», «Прометеи» оставляли за собой след из опавших тонов, словно, погружаясь в мифологию, отдавая людям огонь. И, к счастью, никто не видел в этом проблему: любители другого времени года просто проходили рядом, а ценитель осенней красоты наслаждались каждым проведённым здесь мгновением и всем воссозданным пейзажем парка в целом. Торд Ларссон, юноша в пальто, держа свои руки в карманах, небыстрым шагом преодолевал метр за метром в поисках ответа на свои вопросы, отдаваясь окружающей его красе, бережно поглаживающему ветру и людской суете. Хотелось бы ему быть таким же простым, не иметь никаких сложностей прямо сейчас: отдохнуть, выпить кофе с любимым человеком. Но такое, кажется, вряд ли возможно в данный момент. Его немного адский (дьявольский) и страстный взор пал на Томаса Риджуэлла, его давнего товарища. После всей тяжёлой и провальной «истории» с друзьями, после всех безнадёжных попыток что-либо изменить в своей работе, красноглазый бросил это обременительное дело. Совершив «прыжок веры», он отдал себя чему-то новому в своей жизни: работа в небольшом баре. А близкие ему люди, Пол и Патрик, смогли помочь с трудоустройством, начиная с места работы и заканчивая помощью в подписании трудового договора, без всяких трудностей. Конечно, прошло трудное время непростого обучения, множество совершённых и исправленных косяков, даже бессонные ночи, связанные с изучением напитков, вкусов, предпочтений покупателей, позиций в меню. Путём совершенствования, вечной работы над собой он запомнился посетителем уникальным барменом, который может поговорить с клиентом и в это же время сделать очень вкусный коктейль. Репутация Торда росла: рядовому человеку приятно отдохнуть после рабочих дней в чистом, уютном заведении без лишнего шума, где бармен может составить вам небольшую компанию. И как раз совершенно недавно произошёл интересный случай. Буквально пару месяцев назад в бар, в котором царило адское спокойствие, заглядывает средь бело дня удивительное «торнадо», «вихрь» для Ларссона в виде его бывшего приятеля и, кажется, почти текущего врага Томаса Риджуэлла. Парни за долю секунды узнали друг друга, отчего им было по-настоящему неловко общаться, даже смотреть и изучать взглядом. Каждый раз, когда один поглядывал на другого, всплывали чёткие картины прошлого. Черноглазому парню, которому сейчас аж целых двадцать три года, было достаточно неудобно пересекаться с Тордом даже в такой бытовой ситуации, когда между ними обычные отношения «работника и заказчика». Со временем всё разрешилось: навыки бармена, полученные путём постоянного анализа своей работы и наличия нужного времени, не подвели Теодора — и юноша в синей толстовке стал достаточно нередким гостем, который, честно говоря, иногда заглядывал в хорошее заведение ради искреннего, душевного общения и некоторого морального отдыха, ограничиваясь лишь стаканом воды (как и некоторые другие люди, в принципе. Томас особенный). Так и приняли нового клиента, так его и полюбили. Разговоры о прошлом, о настоящем… Сейчас Томас, на удивление, учится в экономическом университете, на финансового аналитика, играет на своей уже старой гитаре, с недавних пор постоянно заглядывает в бар и ещё чаще появляется во снах Торда. У студента-музыканта немного поменялись интересы: судьба оказала своё удивительное и передала, кажется, немного детское влияние, которого ему ранее и не хватало. Теперь его привлекает изучение всего нового, постоянное прогнозирование, работа над собой и поиск мотивации и упорства в этом сложном жизненном пути. Томас так очарователен, юн и невинно нежен, когда рассказывает о своих целях — в его речи хочется остаться навечно, едва сохраняя обладание и важную мысль: нельзя сближаться с юношей, нельзя обнять его прямо за барной стойкой. Теодор очень боится навредить ему снова после всего того, что случилось тогда, в том никем не забытом доме… Даже если очень хочется это сделать, нужно сохранять свой ум ясным и чистым. Нельзя давать слабину! Потому и было настолько тяжело на душе: оставленные «мёртвым грузом» чувства очень сильно, яростно и ужасно давили на грудь красноглазого бармена. Они держали его в вечном напряжении: в баре сердце может биться быстрее в моменты рядом с Томом, а без него — горевать и скучать. В таком состоянии невозможно найти себе хоть какое-то место, невозможно спокойно жить. Крайне сложно описать, сколько хочется сказать слов, сколько хочется сделать действий, сколько хочется выразить чувств и принести извинений. Хочется превратить чёрные пятна в белые, а затем покрасить пустые страницы своими новыми красками на холсте их взаимоотношений, создать хоть единицу чего-то хорошего в жизни милого юноши. И это желание давит, указывая на беспомощность и бесполезность Торда, заставляет выходить его на улицу с адским желанием закурить какую-нибудь сигарету. И мозг отвечает: «Бросил!», пока страдающее сердце требует успокоения и любви. Прости его, Том. Дай ему ещё один шанс. Не каждый человек способен измениться, не каждый способен показать себя с новой стороны — бросить всё ради полностью нового в своей прошлой, «тёмной» жизни, убегая от страшного образа случившегося. Сейчас здесь не хватает только сладости твоего голоса, нежности твоих речей и красоты твоего лица, твоих усталых и любопытных глаз. — Торд? — к «уставшему дьяволу» с рожками подходит парень меньшего в сравнении с ним роста в чёрной толстовке, — Том? И ты тут? — Да, вот решил на улицу выйти. Я играл дома на гитаре, но почему-то захотел прогуляться. Игра сегодня совсем не идёт. — Понятно. Я очень рад тебя видеть, — небольшое волнение заставило уверенный голос слегка дрожать, — Пройдёшься со мной? За одно и кофе выпьем! — Давай!