о дожде и зелёном чае

целоваться — приятно. целоваться под дождём — ещё приятнее. ваня понимает это, когда стоя в полупустом парке под раскидистой ивой, еле как скрывающей от проливного дождя, обхватывает щеку и шею серёжи своими бледными, аккуратными ладонями, притягивая ближе к себе, и нежно целует его мягкие губы, по очереди сминая то нижнюю, то верхнюю губу. когда ваня с мокрым чмоком отстраняется и, отдаляясь от серёжиного лица, разрывает тонкую ниточку слюны, тот сначала смотрит растерянно, а потом берёт инициативу на себя, утягивая ваню в ещё более долгий и нежный поцелуй. им всё равно на людей, изредка проходящих мимо. для двух влюблённых парней, после пяти лет дружбы признавшихся друг-другу в чувствах десять минут назад, сейчас не существует ничего, кроме их самих. — вау, — только и выдаёт из себя ваня, отстранившись и пытаясь отдышаться. младший издаёт смущённое подобие смеха и отвечает: — что такое? — не ожидал, — начинает старший, кончиками пальцев дотрагиваясь до запястья пешкова и вглядываясь в взволнованные янтарные глаза напротив, — я боялся, думал, оттолкнёшь меня. — ну да, было неожиданно, — переплетая свои пальцы с длинными пальцами вани смущённо произносит серёжа. — но, мне понравилось. ваня смеётся, заправляя серёже за ухо уже знатно намокшую от дождя тёмную кудрявую прядку волос, которая, кажется, так и норовит попасть младшему в глаза. — ты весь мокрый, вань. — ты тоже, — улыбаясь твердит ваня, — поехали ко мне греться. я чай сделаю. — зелёный? — с надеждой в голосе спрашивает пешков. — зелёный. серёжа крепко сжимает руку старшего и выбегает из-под дерева, сразу направляясь в сторону остановки. бегущий за ним ваня только и видит развевающиеся на ветру серёжины кудри и чувствует как усиливающийся дождь крупными каплями падает ему на лицо. на серой, разваливающейся остановке всё не так сказочно, ведь парни не одни хотят уехать домой, дабы спрятаться от сильного ливня. но переполненная людьми остановка — не повод отдалиться от друг друга, поэтому ваня продолжает крепко сжимать холодную ладонь пешкова в не менее холодной своей. они первые запрыгивают в нужный подъехавший старенький трамвай и усаживаются в самом конце, на два пустующих места возле заклеенного очередным полупрозрачным рекламным баннером окна. в трамвае пахнет сигаретами и алкоголем. на стенах вагончика белой замазкой и чёрным маркёром написаны чьи-то никнеймы инстаграмов, нарисованы разные неприличные знаки, наклеены какие-то наклейки или остатки какого-то объявления. в общем всё стандартно. хоть ехать не долго, до нужной остановки пятнадцать минут от силы, но серёжа всё равно достаёт из кармана насквозь промокших джинс свой телефон и уже знатно потрёпанные наушники, протягивая ване левый наушник. за пять лет крепкой дружбы ваня выучил серёжин плейлист наизусть, поэтому сильно удивляется, когда в наушниках вместо привычного «Vspak» или «ssshhhiiittt!», включается «Первое свидание» Алёны Швец. — ничего себе, решил разноообразить плейлист? — ухмыляясь вопрошает ваня. серёжа молчит, жестом отвечая «да», и влюблёнными глазами смотрит на старшего, а тот уже качает головой в такт музыке, вызывая у младшего улыбку. за грязным окном трамвая проносятся серые пятиэтажки, машины и унылые лица людей, которые, видимо, не ожидали попасть под такой сильный дождь и сейчас, преимущественно без зонтиков, спешат укрыться от капель воды, стеной льющихся с тёмного неба. серёжа устраивает свою голову на плече у вани, который тут же принимается гладить его по уже более менее высохшим тёмным, кудрявым волосам. пешков зарывается носом в шею вани, вдох за вдохом чувствуя запах геля для душа с ароматом мяты. за время общения с бессмертных, аромат мяты у серёжи стал ассоциироваться только с ним. этот запах стал для него родным. парни выходят на нужной остановке, сразу прижимаясь друг к другу настолько плотно, насколько позволено, для того чтобы сохранить немного тепла (ведь несмотря на то, что на дворе лето, а если быть точнее, середина июня, дождь всё равно холодный) и прибегнуть к минимуму косых взглядов в их сторону. до дома доходят практически без приключений, если не считать того, что неуклюжий серёжа, споткнувшись о какую-то палку, упал в лужу, потянув за собой ваню. и вот два насквозь промокших, замёрзших и грязных парня на автомате заходят в нужный подъезд, игнорируя насмешливый взгляд консьержки, доходят до ваниной квартиры и, вставляя ключ в замочную скважину молят всех известных Богов, чтобы ваниной мамы не было дома. не хочется, чтобы она увидела их такими. заходят в квартиру и разуваются осторожно, стараясь не натоптать грязной обувью по свежевымытому полу. в самой квартире тихо, значит мамы всё же нет дома. — вань, такой нескромный вопрос, — начинает серёжа, смущённо опуская взгляд в пол, — у меня вся одежда грязная, и сам я грязный как не знаю кто, как я домой то поеду? ваня делает умное выражение лица, а затем выдаёт: — ну тут два варианта. первый — ты остаёшься у меня, купаешься, мы стираем твои вещи, а я даю тебе свои, пока те не высохнут. — мг, а второй? — обработав информацию заинтересованно спрашивает пешков. — тот же. — ваня давит довольную лыбу, после чего заливается громким смехом, взглянув на недоумевающего серёжу. — я согласен, — после недолгой паузы соглашается кудрявый. — тогда шуруй в душ, а я пока маме позвоню, — ваня оборачивается к пешкову, крутя телефон в руках и спрашивает, — твоей маме звонить? — не, я сам потом позвоню, спасибо, вань. как только за младшим закрывается дверь в ванную, ваня летит к себе в комнату, стараясь подобрать футболку и штаны, которые могли бы подойти серёже. останавливается на выборе бордовой домашней футболки и серых спортивных шортах. сам же бессмертных переодевается в домашнюю чёрную футболку и такого же цвета пижамные штаны. ваня сначала думал, что может они с серёжей искупались бы вместе, но сразу же откинул эту идею, потому что при падении в лужу пострадал намного меньше серёжи и ему очень не хотелось смущать и без того очень стеснительного пешкова, поэтому принял решение искупаться позже. бессмертных крутится на кухне, заваривая их с серёжей любимый зелёный чай, когда в ванной слышится звук выключения воды и открывающейся дверцы гидробокса. спустя пару минут в дверном проёме кухни появляется пешков в одном полотенце, завязанном на бёдрах и мокрыми кудряшками, лезущими ему в лицо. — твои вещи в моей комнате, серёж, — не отрывая взгляд от разгоряченного после душа пешкова, пытающегося убрать липнущие волосы с лица произносит старший. — хорошо, спасибо, ванюш, — парень удаляется из кухни, перед тем подмигнув ване, с открытым ртом смотрящим на происходящее. хоть пешков и стеснительный, но временами он та ещё похотливая сука. ваня может вспомнить целую тучу моментов, когда серёжа говорил ему разные грязные вещи, как пытался поцеловать или ещё как-либо задеть старшего. ваня думал, что шутки это всё. оказалось, не шутки вовсе. из раздумий ваню выдёргивает серёжа, обнимающий его сзади своими аккуратными руками, и зарывающийся носом в шею, своим дыханием пуская по телу волну мурашек. — ну что там? — заинтересованно шепчет пешков, — помощь нужна? или ты уже сделал? — я уже всё сделал, серёж. в комнате будем или на кухне посидим? — разворачиваясь лицом к младшему и кладя руки тому на бёдра спрашивает ваня. пешков тянется к лицу вани и улыбаясь шепчет тому прямо в губы: — как хочешь, ванюш. и целует. целует так, как умеет только он. нежно и мягко, почти невесомо. ваня целовался, конечно, не прям много, чтобы судить то, как кто целуется, но бессмертных уверен, что серёжа целуется лучше всех. ваня первый отстраняется и улыбаясь произносит: — серёж, мне тоже бы в душ сходить, а ты пока что отнеси всё в комнату. — он выпутывается из мягких объятий и уже в дверном проходе в ванную оборачивается и продолжает, смотря на серёжу, который уже пытается нагрузить себя по максимуму, чтобы не ходить на кухню десять раз, — а чай я пока только тебе сделал, — на вопрошающий взгляд серёжи, который уже схватил кружку с ароматным травяным напитком, и метался глазами в поисках второй, тут же находится ответ, — я потом быстро себе чай заварю и присоединюсь к тебе. ах да, выбери фильм, пожалуйста. и оба ведь знают, что фильм смотреть не будут, но когда ваня, в домашней одежде, с мокрой чёлкой и горячем чаем в руках вваливается в комнату и плюхается на кровать, для красоты и создания атмосферы, фильм всё же включают. «Гарри Поттер», классика. ваня устраивает голову на плече у серёжи, запихивая в рот овсяное печенье, не обращая внимания на крошки, падающие ему на футболку и на постельное бельё, вытрусит потом, сейчас это не важно. запивает печенье чаем и спрашивает: — а ты помнишь, как мы познакомились? — помню, конечно, как такое забыть-то? — серёжа издаёт тихий смешок и обнимает ваню одной рукой. — я помню, ты тогда бабушке помогал вещи таскать в новую квартиру, а я домой с магазина шёл, с арбузом. ты тогда меня не увидел из-за большой коробки и налетел на меня. — дааа, прости, что так получилось, я реально не видел тебя. — ничего страшного, кот. правда мне мама тогда пизды дала за то, что опоздал домой, так ещё и арбуз расквасил по дороге, но это не страшно, — серёжа смеётся, смеётся так искренне, зарываясь носом в ванины мокрые пшеничные волосы, а ваня подхватывает этот смех, из-за чего давится чаем, за что получает хлопок по спине, чтобы откашлялся. — если бы ты тогда в меня не вписался, мы бы с тобой сейчас не были на том месте, где мы есть. ваня, откашлявшись, расплывается в улыбке. он любит серёжу. а серёжа любит его.