Мальчишка на год. Иллюзии правды

      Кроме них еще действительно никто не приехал. Ян показал ему зону отдыха, звукозаписывающую, репетиционную и ненавязчиво напомнил о партитуре, о которой сам Макс и думать забыл. Смутившись, он погрузился в изучение песни, которая оказалась намного сложнее, чем ему казалось: по уровню ничуть не слабее, чем партии культовых песен зарубежных групп. Промелькнули сомнения, справится ли он с тем, что на него свалилось.       «Неожиданный поворот!» — тихо пробормотал Новицкий себе под нос спустя четверть часа. Покосившись на мужчину, Макс заметил, что тот, оторвавшись от ноутбука, в кои-то веки тоже смотрит на него.       — Что случилось?       — Ну, отчасти тебе сейчас повезло. Наш ритм-гитарист прислал мне записанную дорожку своей части сингла.       Макс озадаченно моргнул, не зная радоваться ли ему или огорчаться. А что, если Ян сейчас вздохнет с облегчением и выгонит его на все четыре стороны, что он тогда будет делать…       — Это значит, мне не нужно будет играть для записи?       — Разбежался, — Ян ехидно хмыкнул. — Это значит только то, что если ты вдруг облаж… — он на минутку как будто даже смутился, — не сразу сообразишь, что к чему, то сингл выпустить я все равно смогу, что, конечно, не может не радовать. Но вообще-то мы уже ориентируемся на тебя. У нас есть примерно две недели на то, чтобы закончить запись, потом мастеринг и сведение.       — Понял, — Макс снова уткнулся в партитуру, слишком испугавшись, чтобы продолжать разговор.              Остальные ребята ворвались в студию все одновременно, заполнив помещение смехом и шутками. Макс душевно обнялся с парнями и сдержанно кивнул Насте, помня о более чем холодном приеме в Ярославле. Однако, барабанщица если и окончательно не сменила гнев на милость, то по крайней мере глядела уже без презрения, что несколько воодушевило парня.       Единогласно было решено, что сегодня все просто поиграют вместе в том числе и новый трек, чтобы Макс немного сработался с остальными. Выбрали те песни, которые он успел худо-бедно выучить перед прослушиванием, хотя он и брал из них соло-партию лида, а не ритма. Сначала дело совсем не шло, но потом с помощью барабанщицы Макс немного втянулся. Ян участия не принимал, только сидел за своим ноутбуком и слушал, бросая ехидные замечания и временами изображая, как сворачивает уши в трубочку, чем невероятно бесил Макса.       В перерыве он поинтересовался у Андрея, всегда ли Новицкий считает нужным игнорировать общую работу, на что басист со смешком заметил, что частенько, но что дозволено Юпитеру… Макс понял. Бочком проходя на свое место, он исхитрился заглянуть в ноутбук, чтобы узнать, что так занимало вокалиста, ожидая там увидеть деловую переписку или программу по звукозаписи или монтажу, но увидел только поставленную на паузу игру в покер. Вот, значит, как. Новицкий даже не считал нужным вникать в происходящее, словно бы новый ритм-гитарист настолько бесполезен, что не стоит и толики внимания. Странным образом это задело его. Он еще покажет это высокомерному засранцу, кто чего стоит.       Однако, несмотря на все его усилия, все-таки дело не клеилось, так как настолько быстро запоминать не получалось, как бы Макс ни старался. Когда он уже совсем скис, хотя пытался не подавать виду, Ян резко захлопнул ноутбук.       — Ладно, ребята, на сегодня ясно. Кому-то домашнее задание — учить матчасть, — Новицкий неожиданно улыбнулся в противовес суровому тону. — Андрей, тебя это тоже касается. Ты уже две недели партию выучить не можешь.       — Да ладно, ладно, шеф, — басист шутливо вскинул ладони. — В следующий раз как штык.       — Сложно будет, конечно, если мы действительно хотим выпускать «Облака» до Нового года.       — Расслабься, — Ян махнул рукой. — Утром Тим скинул записанную партию ритма.       К удивлению парня, Дима — лид-гитарист — резко покачал головой.       — Мы договорились, что играть будет Макс!       Судя по тону, Макс сделал вывод, что ритм-гитарист «выпал из обоймы» не просто так, и, видимо, есть здесь что-то с двойным дном. Вспомнились слова Яна о том, что они не самые простые в общении люди.       — Будет, если выучит партию, — Новицкий кивнул, весьма озабоченно покосившись на новенького. — Сегодня скину всем сетлист на весенний тур.       Ребята, ворча, стали собираться. Решили, что следующая репетиция будет через пару дней, чтобы Макс успел выучить свою часть сингла. Поиграть, а потом и на запись. Андрей, воодушевившись маленькой свободой, стал агитировать всех на совместный обед-а-дальше-как-пойдет. В итоге решили идти все, кроме Яна, который сказал, что ему нужно еще поработать.       Пока спускались вниз, басист просветил смущенного Макса, что когда Новицкий так упирается и напускает на себя настолько деловой вид, то, скорее всего, у него уже есть идеи новых текстов и музыки. Услышав это, Макс пожалел, что согласился идти по барам вместо того, чтобы под каким-нибудь предлогом остаться в студии. Даже подумал было вернуться якобы для дополнительной репетиции, но понял, что это будет слишком навязчиво, да и мешать вокалисту не хотелось.              Как-то вышло, что посиделки затянулись. Ребята травили байки, рассказывали Максу о жизни в туре и о смешных случаях с фанатами. Макс постоянно напоминал себе, что он-то теперь не фанат, а один из группы, и, стоило признать, совет Новицкого пришелся кстати. Он уже не робел перед Димой и Валентином — клавишником, который был намного старше их всех и оказался большим остряком. И даже осмелился забрать у Насти ее шубку и отодвинуть девушке стул. Барабанщица по-прежнему насмехалась над ним, но Андрей потихоньку шепнул, что, хорошо зная девушку, он однозначно уверен, что позиции новенького выросли аж на несколько пунктов.       С Андреем было легче всех. Он рассказывал обо всем, делился прошеными и непрошеными советами, пихался и смеялся без умолку. В какой-то момент Макс задумался, куда смотрел Новицкий, если советовал Воронову не вести себя по-детски, но при этом явно упустил что-то в «воспитании» басиста.       Когда они уже выходили в спустившиеся на город ранние зимние сумерки, Максу позвонили приятели и позвали на репбазу. По дороге он думал, каким образом сможет совмещать и их с парнями наработки, которые в основном шли из его, Макса, песен, и «Иллюзии правды». Выбор был очевиден, но как сказать об этом друзьям, он пока не знал.       На базе его встретили оглушительными воплями и поздравлениями. Парни хотели знать все, причем больше, чем какова студия «Иллюзий» и то, как прошел первый день, их интересовало, как там дома у самого Новицкого, что он любит слушать и делать и сколько собирается платить своему несуразному новому гитаристу.       Под конец Макс чувствовал себя абсолютно выжатым. Ян был абсолютно прав, что день был крайне долгим. А «дома» необходимо было засесть за партитуры. Попрощавшись с приятелями, Макс мысленно вернулся к вопросам, роившимся в голове и связанным с лидером «Иллюзий». При остальных ребятах из группы он не позволял себе даже лишний поворот головы в сторону вокалиста, но все же успел заметить, что Ян абсолютно не прислушивался к тому, что сегодня творилось в студии. То ли не ждал от Макса ничего выдающегося в целом, то ли не считал, что новенький сможет чем-то удивить в первый же день. И не сказать, что был неправ.       При мысли о том, каким бесполезным он выглядел сегодня и как постоянно сбивался с нот даже в простейших местах песен, которые он сам слушал не один раз еще до всей этой катавасии с флешками и концертами, Макс раздраженно пнул осколок ледышки. Неожиданно вспомнилась школа: как шел домой, пихая такой осколок льда перед собой и веря, что если тот не потеряется и не разлетится на кусочки до дерева, потом до перекрестка, потом до самого подъезда, то сбудется загаданное желание ну или хотя бы просто все будет хорошо. Усмехнувшись сам себе, он загадал, чтобы настал такой день, когда сам Ян Новицкий посмотрит на него с восхищением. Вот если хватит допинать лед до метро…       Кусочек развалился при первом же ударе после загаданного желания.              На Арбате он был только к десяти. Проходя мимо консьержа, явно удивленного тем фактом, что Макс все еще здесь, парень отстраненно подумал, что чертов Новицкий снова был прав — он вернулся как раз позже, чем «Спокойной ночи, малыши».       Когда, изрядно повозившись с хитроумными замками, Макс наконец-то открыл дверь в квартиру, везде царила темнота, а из глубины доносилась негромкая музыка. Он бесшумно скинул пальто и кроссовки и прокрался к двери гостиной, которую освещал лишь неяркий свет с улицы. Из динамиков музыкального центра вливался в полумрак один из альбомов той самой группы, чьи соло Макс играл на прослушивании, и, как он убедился, которую Ян тоже знал и любил.       Сам хозяин нашелся на диване, рядом на столике стоял видимо неизменный спутник Новицкого — стакан с виски. Макс замер в дверях, не зная, что делать.       — Эй, — тихонько позвал он в темноту, но не получил ответа.       Спустя еще минуту Макс осмелился на цыпочках подойти ближе, хотя голос разума на задворках сознания вопил что-то смутное насчет нарушения личных границ и уединения. Еще раз окликнув мужчину, Макс понял, что тот спит. Он убавил звук в колонках до еле слышного фона и переложил телефон музыканта на столик.       Песня закончилась, началась другая. Макс прекрасно сознавал, что уже давно должен был бы убраться в свою спальню, но не мог сдвинуться с места, потому что в глубине души какое-то темное чувство притягивало его к вокалисту «Иллюзий» словно магнитом.       Затаив дыхание и ужасаясь самому себе, он мягко, почти невесомо коснулся виска мужчины, очертил пальцем изгиб уха и ощутил металл серьги. Полумрак скрадывал черты, но Макс все равно впитывал в себя и вид нахмуренных бровей, и темные круги под глазами, подчеркнутые игрой теней, и линию губ, которые могли настолько презрительно кривиться в усмешке и в то же время умели так тепло и светло улыбаться.       Шум в ушах и сердцебиение, казалось, достигли апогея, заглушая звуки музыки, когда Макс кончиком пальца задел серьгу, едва касаясь провел по шее и ниже по кусочку татуировки, видневшейся в вороте майки. Он до боли закусил губу и заставил себя убрать руку и медленно отступить к двери в коридор. Только там он позволил себе дышать. Вспомнил, что хотел сделать изначально, и также бесшумно пошел в спальню.       И не видел, как, стоило его силуэту исчезнуть из дверного проема, Ян резко открыл глаза, прерывисто выдохнул, сжимая и разжимая чуть подрагивающие пальцы, и почти неслышно выругался. Залпом осушив стакан, Новицкий снова вытянулся на диване как раз в тот момент, когда парень вернулся в гостиную.       Макс аккуратно накрыл пледом мужчину, борясь с искушением снова коснуться Яна.       — Спасибо, — голос музыканта прозвучал как гром среди ясного неба, заставив парня едва ли не подпрыгнуть. Абсолютно не похожий на голос только проснувшегося человека…       — А я тут просто, я тут… музыку тоже…ты слушал, слушаешь, и я заглянул…       Макс понял, что он влип по полной.              ***       Новицкий хмуро глянул на своего гостя. Стоит, едва ли не трясется, несет какую-то чушь. Проклятье. Раньше бы думал, прежде чем лезть к людям. Но и прогнать это лохматое недоразумение духу не хватало. Напридумывает потом себе какую-нибудь чушь.       Или это были только малодушные отговорки, а неприятная истина заключалась в том, что Ян уже не смог бы вспомнить точно, когда кто-то так отчаянно и неприкрыто хотел быть рядом, ничего не ожидая и не требуя взамен, хотел бы позаботиться о нем, как делает этот забавный мальчишка. Точнее сказать, когда он, Новицкий, последний раз позволял это кому бы то ни было. Кому-то, кто не тянул бы деньги из его кармана, не оценивал сколько стоит машина, и кто готов был бы мириться не с красивой картинкой, а с непростым человеком, который стоит за ней. Позволить такому кому-то подобраться так близко, словно бы и не замечая так тщательно выстроенных стен на границах чего-то личного… Видит бог, он этого не хотел. Нужно как можно быстрее избавиться от парня хотя бы в рамках собственного дома. Про грядущий год мужчина старался не думать. На что он подписался…       Но все это было, конечно, прекрасно в целом, однако точно не имело значения сейчас, когда в шаге от него Макс что-то испуганно бормотал про музыку и случайности. Может быть, только на один вечер, один раз… В конце концов он, Новицкий, это заслужил. Чертов эгоист.       — Останься. Если хочешь, — Ян со вздохом проверил телефон, снова прибавил звук динамиков и улегся обратно. Не хотелось ни думать, ни анализировать, ни что-либо решать. Лишь позволить себе раствориться в моменте и забыться, чувствуя, что в кои то веки ты не один.       Из-под полуприкрытых век он наблюдал, как парень, помявшись, уселся прямо на ковер рядом с диваном. Непозволительно близко…              ***       Макс обрадовался, когда с разрешения вокалиста обрушился на пол там же, где стоял, потому что ноги и руки дрожали, а сердце бухало где-то в горле. «Он-не-спал. Он-все-чувствовал.» Мысли бились в висках как сумасшедшие, и Макс ощущал, как жарко горят щеки и уши. Надо же было настолько глупо все испортить, а в том, что он безнадежно разрушил все хрупкое и только-только начавшее складываться между ними доверие, парень был уверен. Видя, как Ян держит себя с людьми, он уже успел понять и подметить, что никакого нарушения личных пределов мужчина не терпел.       Макс мучительно пытался подобрать слова, чтобы объясниться и хоть как-нибудь все исправить, но в голове теснились лишь отдельные почти панические мысли. На передний план выходил ужас перед Новицким, но и с дальних рубежей сознания его атаковали размышления, что, черт знает зачем и почему, он поддался желанию… близости? Близости с мужчиной… Вот уж отец бы «обрадовался». При воспоминании об отце по спине парня пробежал озноб. Черт, черт, черт!       А хуже всего было то, что пару минут назад он велел себе отступить только огромным усилием воли. И никак не мог заставить себя перестать хотеть прикоснуться к Яну еще раз.       Ему казалось, что сотни вспугнутых мыслей сейчас разорвут голову в клочья, когда он почувствовал, как Ян мягко разлохматил ему волосы. Рука мужчины осталась лежать на плече Макса, задевая шею и пуская по всему телу волны мурашек. Парень неслышно выдохнул, откидывая голову на мягкие подушки дивана и подставляясь под ладонь музыканта.       Как там говорил Андрей — все не то, чем кажется. Ощущая горячие пальцы на своем горле и мягкое поглаживание где-то за ухом, Макс, кажется, начал понимать намек басиста. Все мысли вылетели из головы, оставляя только тихое, затаенное «еще, только не прекращай это». Стало неважно и то, что они оба мужчины, и то, что Макс на него работает, и то, что он на позорные десяток лет младше и, по сути, действительно является для музыканта просто несуразным мальчишкой. Не важно все, кроме едва ощутимой ласки.       Песня лилась за песней, по комнате гуляли тени от фонарей, заглядывающих в окно, а Макс готов был сидеть так вечно. По постепенно замедлявшимся и в конце концов замершим движениям руки вокалиста было ясно, что сейчас Ян и в самом деле заснул. Светящийся циферблат показывал первый час ночи.       С внезапным чувством пустоты Макс бесшумно поднялся и выключил музыку. Безумно тянуло провести по светлым волосам, но будить уставшего мужчину не хотелось. А думать о том, как они встретятся утром, было чертовски страшно. Причем он не мог ответить даже самому себе, боялся ли он больше гнева Новицкого, того, что он будет держать незваного гостя на расстоянии в строгих рамках деловых отношений, или же равнодушия. К нему, ко всему этому…       Одолеваемый тяжелыми мыслями, Макс медленно дотащился до «своей» гостевой спальни, рухнул в постель и на удивление почти сразу же провалился в сон.