я не могу тебя любить.

      ты улыбаешься обворожительно, и в улыбке твоей — сотни непроизнесённых слов, отголоски счастья, искры солнечные. улыбка твоя слепит невообразимо ярко, и я на момент щурюсь, думая о том, насколько мне повезло, раз я смогла её увидеть.       ты произносишь своим голосом, мягким и бархатным; голосом, что я слышала безмерное количество раз, но каждый новый раз — как в первый — ты зовёшь меня на прогулку, и сердце моё вдруг начинает стучать так рьяно, так быстро и громко, что стук его эхом отдаётся в моих ушах.       зовёшь меня. ты — такой чудесный, такой прелестный, такой чертовски удивительный — зовёшь меня — одну меня, без наших друзей — с тобой куда-то в парк.       но, если честно; если бы ты позволил, я бы с радостью заявила, что с тобой готова пойти куда угодно.       в твоих глазах вселенные объединяются; в них горит ярким пламенем пугающий, но завораживающе изумительный огонь, и я горю в нём подобно спичке. ты не берёшь меня за руку, не ведёшь за собой аккуратно, приобнимая за плечи, не произносишь искренне слова любви, но ты идёшь впереди меня нерасторопным шагом, и я следую за тобой, как следовала много раз до этого.       но в этот раз — особенно, — потому что впереди идёшь ты, а сзади — я, и нет никого, кто мог бы нам помешать. потому что ты — детская непоседливость — позвал меня — ребяческая неуверенность — с собой. одних. только ты и я. и весь земной шар, до которого тебе никогда не было дела, вокруг нас.       ты что-то спрашиваешь у меня, и я отвечаю тихо, коротко, но не так, как отвечаю остальным. с тобой не хочется притворяться, плести лоскуты лжи из собственных слов, лишь бы ты не подумал обо мне плохо. с тобой я осторожна, но честна. ты всегда замечал во мне эту честность. всегда — когда другим я дарю вымученную улыбку. всегда — когда с другими я веду себя безбашенно. всегда — когда с тобой я такая, какая я есть.       и так приятно, так необыкновенно хорошо, когда вопросы твои не глупы, когда ты задаёшь их, чтобы узнать меня получше, а не раскрасить сухой диалог. когда лёгкая улыбка трогает твои губы, стоит мне сказать что-то до нелепого забавное; когда вкрадчивая заинтересованность прячется в твоих словах; когда я задаю тебе вопросы, а ты даёшь мне на них такие ответы, какие я не ожидала услышать.       дорога с тобой до парка пролетает за одно сладостное мгновение, хотя раньше она всегда была мне в тягость. с тобой вообще любая дорога — любое время — летит незаметно; стоит мне моргнуть — и я в одиночестве иду домой, окидывая взглядом возвышающиеся вокруг меня деревья, и делаю все возможное, лишь бы не повернуться назад, лишь бы не уставиться на твой отдаляющийся силуэт.       ты ведёшь меня к воде — мы оба знаем, что купаться не полезем, но отчего-то очертания речки отбрасывают призрачную тень надежды на то, что когда-нибудь мы сможем вместе искупаться: и я буду отплывать от тебя, брызгаться водой, верещать, будто маленький ребёнок, пока ты не поймаешь мою талию ловким движением руки и не рассмеёшься вместе со мной.       так с тобою мне хорошо; ты никогда и представить не сможешь, насколько.       ты садишься рядом, на предварительно расстеленный нами плед, и один вид твой источает такое спокойствие, такую гармонию, что я смотрю на тебя дольше обычного. вообще-то, я всегда смотрю на тебя дольше обычного. но ты этого, к счастью, никогда не замечаешь.       ты вытягиваешь ноги вперёд, снимаешь свои потрёпанные кроссовки, хвастаешься мне своими новыми, до безобразия глупыми носками. а я смотрю на тебя, на твой силуэт, и сердце сжимается, и воздуха не хватает, чтобы сделать полноценный вдох. ты сидишь рядом со мной, вытяни я немного руку — коснусь твоего плеча, — ты совсем близко ко мне, но мне кажется, что ты невообразимо далеко; что тебя просто-напросто не существует. потому что такого удивительного, как ты, существовать просто-напросто не может.       я интересуюсь вкрадчиво у тебя, почему сегодня мы встретились одни, если обычно вместе с нами были и другие ребята. может, я желаю услышать от тебя то, что услышать очень боюсь, но страстно хочу. может, я стараюсь разыграть диалог, чтобы не сидеть в молчании на твоём мягком пледе на траве. может, слова сами вырываются изо рта, а я и бровью не веду, потому что не успеваю ничего обдумать. мне бы сказать что угодно, лишь бы тебя услышать.       и ты говоришь. в тени деревьев, разминая пальцы ног, которые касаются травы еле-еле, устремив свой взгляд на речку, ловя ушами пение здешних птичек. ты говоришь, что хочешь провести время со мной. не с нашими общими друзьями, что вечно попадают в передряги, которые тебя всегда безумно веселят, а со мной, что передряг любых остерегается. и так у меня сердце колотиться начинает, когда ты вдруг смотришь на меня выжидающе, что мне кажется, будто я через пару секунд сгорю в огне.       мне так хочется сказать тебе в ответ, как сильно я радуюсь тому, что сижу рядом с тобой — что вижу тебя, слышу, чувствую. мне хочется положить голову тебе на плечо, чтобы слышать твой запах, чтобы к коже твоей притронуться. но все, что я могу — это выдать нелепую улыбку и сказать, что я счастлива была выбраться сегодня в город.       мы беседуем о вечном, о чём-то глупом, о важном — с тобой любой диалог идёт легко, ты можешь поддержать, кажется, любую тему. а я только и рада сидеть и слушать тебя, перебирать пальцами травинки — хотя хотелось бы твои волосы — и глядеть на бегающих вокруг нас детей.       я не знаю, хочешь ли ты детей — мы никогда об этом не разговаривали и, наверное, не поговорим. но, если честно, будь у нас общие дети, я была бы безмерно благодарна богу, судьбе — чему угодно. мне бы так хотелось, чтобы наши дети были похожи на тебя. чтобы при взгляде на них другие чувствовали то, что чувствую я рядом с тобой. чтобы они были такими же чудесными, как и ты.       мне, кстати, мама с детства вторила, что чудес не бывает. но если это правда, почему же я могу лицезреть тебя?       мне хочется сказать тебе миллион слов благодарности, что из всех ты сегодня выбрал меня, что ты нашёл ко мне подход, что ты смог меня очаровать. мне хочется говорить о том, как с тобой легко и уютно — я готова целую вечность сидеть на пледе в парке возле речки, лишь бы ты сидел рядом со мной и смотрел на меня, на одну меня.       мне хочется наклониться к твоему уху и шептать, тихо-тихо, чтобы только ты слышал отрывки моего голоса, заглушаемого детским смехом и журчанием реки, шептать тебе слова любви — чистой, искренней — той, что из меня сочится каждый раз, когда я на тебя гляжу.       ты так до безобразия хорош, ты бы знал.       я никому не признавалась ещё в чувствах: не краснела ни перед кем, подбирая нужные слова; не смотрела выжидающе, надеясь услышать что угодно, кроме болезненного отказа; не смущалась от чужих слов и никого не смущала своими. но, раз уж с тобой я как никогда честна, могу признаться, что я была бы счастлива, если бы ты был первым, кому я могла бы признаться в любви.       когда ты внезапно откидываешься назад, укладываясь на плед спиной, глядя на небо, едва заметное сквозь величавые деревья, я смотрю на тебя так же завороженно, как смотрела до этого — и как смотрю каждый раз, не в силах себя сдержать — очень уж ты прекрасен. а потом ты окликаешь меня и киваешь головой рядом с собой — ещё ближе к тебе.       ты приглашаешь меня лечь рядом. могу ли я отказаться? очевидно, нет.       и когда я ложусь рядом, когда поворачиваю голову к тебе, когда смотрю на тебя, не могу сдержать восторженного вздоха. на твоё лицо падают редкие солнечные лучи, что добираются до нас сквозь листья деревьев, и ты выглядишь так очаровательно, так светло и прекрасно — и я смотрю на тебя, а в голове ни одной разумной мысли не остаётся.       а потом ты поворачиваешься ко мне, и луч солнца падает тебе на глаза, и цвет их, и так безумно красивый, становится ещё ярче — ещё красивее. ты моментально жмуришься, смеёшься, а я гляжу на тебя и не успеваю себя сдержать — щелкаю тебя пальцем по носу и начинаю хихикать тоже. ты возмущён, но возмущён беззлобно — так, чисто для галочки — и смотришь на меня, придвинувшись поближе, отогнав солнечные лучи куда-то себе в волосы.       в твоём взгляде океан нечитаемых эмоций; я смотрю на тебя и не понимаю, чего ты хочешь сказать; чего ты хочешь сделать.       и в ту же секунду, в то самое мгновение, когда ты смотришь на меня — когда у тебя лёгкая улыбка на губах, когда ты непозволительно близко ко мне, — грудь моя наполняется сожалением, и горящие щёки остывают, и ладони холодеют.       я смотрю на тебя, вздыхаю томно и на выдохе шепчу обессилено: — я не могу тебя любить.       и привстаю, присаживаюсь, как сидела до этого; колени к себе подгребаю, кладу на них голову, обнимаю их руками; и единственное, что слышу теперь — детский смех вокруг, щебетание птиц, шелест листьев и негромкое журчание бегущей впереди речки.       всего пять слов, что болью в груди отдаются.       а ты удивлён — ты хочешь что-то спросить, что-то уточнить, а я не позволяю. потому что просто-напросто не могу.       потому что при взгляде на тебя у меня бабочки в животе порхать начинают, потому что у меня сердце стучит бешено, потому что кислород заканчивается отчего-то очень быстро. и, возможно, ты чувствуешь то же самое. но я знать этого не хочу.       потому что с тобой мне хорошо, без тебя — плохо. и, возможно, у тебя так же. но так нельзя.       потому что всё это — все эти бабочки, тихие разговоры, детские смущения — это всё не для нас; так — попробовать разок.       потому что ты не такой, и я не такая. и я не подхожу тебе, потому что я тебя слишком хорошо знаю. потому что тебе нужна другая, а мне — другой.       и, может, хорошо было бы попробовать: держаться за руки, смеяться заливисто, сбегать из дома ночью, лишь бы друг с другом время провести.       но я пробовать не хочу. потому что в итоге всё закончится. и будет очень больно. и это знаешь и ты, и я.       потому что через неделю заканчивается учёба, и я уезжаю отсюда подальше, забывая очертания этого злосчастного парка, и ты уходишь, так и не попрощавшись.       а потом всё как по сценарию: другая жизнь, другие люди. и наши общие друзья забывают нас, и мы забываем друг друга, потому что я тебе писать никогда не хотела, а ты мне писать забывал.       и только иногда, очень редко, тёмными одинокими ночами, я вспоминаю о тебе — о том, как с тобой мне было хорошо, хотя с тобой не было ничего необычного.       а потом ты мне снишься, и во снах этих я тебя окликаю, я к тебе бегу, а ты меня не видишь и не слышишь — стоишь поодаль, и солнечные лучи освещают твой силуэт.       а потом я просыпаюсь и вспоминаю. и извинения просятся наружу, но я не знаю ни твоего телефона, ни твоего адреса. только имя помню — такое имя не забудется.       прости, что я в тебя влюбилась.       а любить не смогла.