Струной вокруг запястья.

Подвал холодный. Очень. По стене стекает вода. Такая же ледяная. — Почему, Жень? Запястья нещадно болят. Туго перетянутые верёвкой. Алекс сидит в углу, согнув одну ногу в колене. Он не боится. Совсем нет. Ему интересно. Интересно почему он здесь. Что Осмысловский будет делать дальше? Как надолго он здесь? — Ты узнаешь. Чуть позже. Женя даже не оборачиватся. Он не хочет, чтобы Алекс видел его истинные эмоции. Улыбку, пролёгшую трещиной на лице. Маниакально блестящие глаза. — Очень скоро ты всё обо мне узнаешь. Ну а пока… — лихорадочный взгляд упал на острое лезвие. На нём очень много соли. Идеальный вариант. Он берёт лезвие со стола. Медленно подходит к молодому человеку. Садится на корточки напротив. — Что ты собираешься сделать? Осмысловский не отвечает. Просто берёт его руку. У Алекса тремор. Замечательно. Это просто замечательно. Женя делает надрез на запястье. Ещё немного и можно было бы разрезать вены пополам. Но ему это не нужно. По крайней мере, сейчас. Алекс вскрикивает. И с яростью смотрит на парня. Осмысловский демонстративно слизывает кровь с лезвия. Кровь смешалась с солью с лезвия. Вкусно. Но слишком мало. Женя делает длинный порез от плеча до запястья. Алекс шипит сквозь зубы: — Ты больной?! — А ты ещё не догадался? Осмысловский взял спички и зажёг одну. Поднёс к плечу другой руки. Крепко сжал локоть. Чтобы не сопротивлялся. Тушит о кожу. И смотрит. Как ожог делает кожу темнее. — Больной придурок! Ты охерел?! Больно, блять! Женя скалится. И со всей силы бьёт Алекса головой о стену. За плечи вздергивает вверх. Молодой человек издаёт душераздирающий вопль. Но Женю это не волнует. Он бросает фотохудожника на пол. И продолжает бить. Ногами. И всем, что попадётся под руку. Чтобы хоть как-то выплеснуть эмоции. Чтобы отомстить Алексу за всё то время, когда Женя следил за ним. За свои невзаимные чувства. За отношения с Игорем. Скворцов всегда был рядом с фотохудожником. Осмысловского это бесконечно злило. Ему было больно. Пусть Алекс сейчас почувствует хоть сотую часть его боли. У него изо рта льётся кровь. Так ему и надо! Женя любуется этим зрелищем. И тем, как на хрупком теле расплываются гематомы. В железную дверь стучат. Женя мысленно усмехается тому, как встрепенулся Алекс. — О! Любовничек твой пожаловал. Не забыл про тебя! — Игорь… — Но ты ему не достанешься. Уж извини. — Что? — Я просто убью тебя. Ты должен остаться со мной. — Почему же? — Потому что я люблю тебя. Жестокой, больной, ненормальной любовью. — Ты убийца сотен людей. Маньяк. Ты правда думаешь, что я могу полюбить тебя в ответ? — Лучше любить этого психа, да? — Не смей! Не смей так об Игоре! Осмысловский впивается в его губы быстрым поцелуем. Алекс даже не успевает среагировать. Неизвестно откуда в руке маньяка возникает лезвие. То самое. Словно скрипач смычком, он проводит им по горлу парня. Не разрывая поцелуй. Прямо по сонной артерии. Алекс захлёбывается кровью. Его бездыханное тело подает на каменный пол. Осмысловский улыбается. — Я не говорил тебе, что мы всегда будем вместе? Нет? Ну так я это скажу. Мы. Всегда. Будем. Вместе. Пистолет удобно лежит в руке и немного холодит кожу. Раздаётся выстрел… … В ледяном подвале Игорь находит лишь два столь же ледяных трупа…