В шкафу мёртвая девушка

В шкафу болтается мёртвая девушка. Бам! — я захлопываю его обратно. Пальцы подрагивают. Я ещё держу ручку. Вздох. – И сколько раз ты будешь это делать? — ворчу я и закатываю глаза. Они щёлкают где-то на затылке. Я снова вздыхаю и распахиваю дверцу.  В шкафу всё ещё болтается мёртвая девушка, ну, куда бы ей оттуда деться? У неё фарфоровая кожа, и шелковистые, как смоль, чёрные волосы струятся по плечам и чуть скрывают обнажённое тело. Её руки скрещены на груди. Она висит, и ступни задевают нижнюю полку. Меня тошнит и мелко трясёт. Мягкие лепестки щекочут горло. Я поджимаю губы и сверлю её взглядом. Её — я ненавижу. Но. – Пора быть в порядке, — говорю самой себе. Озвучиваю. Приказываю. Я ненавижу, но не могу иначе.  Я хватаю мёртвую девушку с вешалки. Вешалка как всегда дребезжит, когда откидывается назад, а я уже захлопываю шкаф. – Пора быть в порядке, — повторяю я самой себе и расстёгиваю молнию. Дзинь! Скользит она ото лба и вниз по груди мёртвой девушки. Я шагаю внутрь и натягиваю кожу вверх. Она плотно обнимает мои ноги и прилегает к груди. Блять. Бзик! – и молния застревает. Я сжимаю зубы и рву дальше — молния путается в ярко-жёлтых лепестках.  Цветы мешают. Цветы всегда мешали. Жёлтые. Горящие жёлтые цветы.  В зеркало я смотрю с ненавистью и выдёргиваю их один за другим. Ярко-жёлтым цветам здесь не место. Ярко-жёлтые цветы должны исчезнуть. Они не в порядке. А с ними… не в порядке и я.  Мои впалые глаза полыхают жёлтым. По щекам звенят блестящие капли. Я хватаю столько стеблей, сколько могу, и рву, рву, рву…  Жёлтые цветы уходят корнями в сердце. Нежные светло-зелёные стебли поднимаются по груди и врастают в кожу. Они опутывают шею тонкой паутинкой, а яркие цветы распускаются выше.   Из зеркала меня прожигают взглядом. Изувеченные жёлтые цветы валяются на полу. Под моими ногами, я хочу, чтобы они сгнили и пропали. Хочу– хотела…  Я зажмуриваюсь, когда вырываю последние. Должна хотеть, ведь с ними я не в порядке. А они упрямо вырастают обратно каждую ночь. Ярко-жёлтые пятна на моём теле и лице. Бледная мёртвая девушка свисает с моей груди, расстёгнутая до головы. – Ты должна быть в порядке, — напоминаю я себе и натягиваю мёртвую девушку выше. Я поднимаю голову и застёгиваю по шее до подбородка. Отступаю на шаг и наступаю на цветок. Я привыкла. Меня тошнит, но уже совсем не больно. Закашлявшись, я отхаркиваю ярко-жёлтые лепестки, вытираю рот и застёгиваю бледное лицо мёртвой девушки. Резко, я дёргаю замок до конца.  Фарфоровая кожа и чёрные волосы, мёртвая девушка очень красива. Она смотрит на меня из зеркала, и даже огонь жёлтых глаз тускнеет до карего. А дальше рубашка, платье, и я привычно связываю шелковистые волосы в строгий пучок. Неброский макияж. Офисные туфли на небольшом каблуке… Я задерживаюсь в дверях квартиры и оглядываюсь, ярко-жёлтые лепестки следуют за мной из комнаты. Маленький светлый цветочек лежит у моих ног, я тянусь за ним, прежде чем успеваю подумать.  Такие мягкие, нежные лепестки.  Нет. Я знаю, нужно его раздавить. Таким, ярко-жёлтым цветам место в сточной канаве. Там окажусь и я, если они когда-нибудь узнают, что я не в порядке. «Вот и всё».  Я швыряю маленький нарцисс на пол и топчу его невысоким каблуком. Закрываю дверь. Выхожу в подъезд.  Белые стены. Чёрные полосы.  Внизу меня встречают запахи дешёвых сигарет и шипящего бекона. Соседи громко спорят у открытого окна из-за какого-то таблоида. Я киваю спешащему почтальону и открываю зонт. Дождь моросит ещё со вчерашнего вечера. Белые огни. Чёрные машины мчатся вдоль дорог и окатывают случайных прохожих.  – Голову выше, — напоминаю я себе. – Ты в порядке. Это совершенно нормально. В мёртвой девушке нормальная и я.  На метро совсем недалеко, и вот уже Катя встречает меня обычной дежурной улыбкой. В привычном чёрном костюме и белой рубашке, она кричит: «Добро пожаловать!» каждому, кто входит в стеклянно-бетонное здание. Таким, как я, например. Она улыбается, и я лишь сдержанно киваю в ответ. Прохожу мимо. Мои каблуки постукивают по кафельному полу вплоть до лифтов, и звук разносится по ещё пустым чёрным кабинетам.  Я не замечаю, как её тонкие пальцы постукивают по столешнице в такт одной ей известной песни. Я не замечаю, как она чуть щурится, потому что упрямо не носит очки, и морщит курносый носик. Веснушек её не замечаю, вместе с ямочкой на левой щеке. Это ненормально.  Дзинь! Открывается лифт, и я шагаю внутрь. Прижимаю кулак к груди и впиваюсь ногтями в ладонь. Не больно. Совсем не больно, но цветы уже пробиваются из моего сердца и изнутри утыкаются в идеальную кожу мёртвой девушки.  – Жёлтый — это ненормально, — беззвучно повторяю я снова и снова. – Ненормально — это ненормально, — решаю я. Дзинь! Двери лифта начинают открываться, но… Я уже выхожу, но цепляю взглядом своё потерянное отражение. Из металлической стенки на меня безжизненно смотрит мёртвая девушка из шкафа.