Безответно

Эта миссия разделила жизнь Неджи на до и после: ранее он страдал от чувств, известных лишь ему одному и травил себя мечтами, что однажды Хината поймёт его любовь, примет её и подарит свою любовь в ответ, а теперь Неджи проклинал себя за то, что она всё узнала, за то, что он в порыве эмоций переступил черту. Ведь если бы не его опрометчивый бездумный поступок, сейчас Хината была бы рядом, как и раньше ходила бы с ним на тренировки, на прогулки, делилась всем тем, что скопилось на душе. Пусть хоть и не в качестве возлюбленной, но в качестве сестры, друга, ученицы, но она бы была с ним. Увы, время не обратить вспять. Неджи не видит Хинату уже неделю, она избегает его, а он и не слишком ищет встречи. Знает, что не сможет сделать вид, будто ничего не произошло, не сумеет посмотреть в глаза. Но ему несмотря на бездействие, очень хочется увидеть её, будь он уверен, что сестра не держит обиды. Отвлечь от мыслей о Хинате его не может ничто: закрывая глаза, он всегда лицезреет её ангельский образ, и как бы ни пытался стереть его — продолжает всматриваться в любимое лицо с идеальными чертами. По крайней мере, для него она великолепней любого произведения искусства, сотворённого рукой именитого мастера. После недельного самобичевания и раскаяния, проведённого в одиночестве, запиваемого горьким жгучим алкоголем, Неджи решает, что ещё чуть-чуть — и он окончательно потеряет себя. Он не выходит из дома, не соглашается на новые миссии, ни с кем не говорит. Такой уклад жизни не доведёт до добра, нужно взять себя в руки. Попытаться взять. Хотя бы вернуться к тренировкам. *** Небо над деревней оранжево-красное, заволоченное перьями облаков. Поздний июньский закат красит золотом родные пейзажи, дарит долгожданную прохладу после дневного зноя. Самое лучшее время для тренировки: ни палящего солнца, ни любопытных чужих глаз. Только он один в окружении деревянных целей для оттачивания навыков. Но стоит Неджи свернуть на тренировочное поле их клана, как рушится не только его мечта об одинокой тренировке, но и самообладание. Воздух застревает в лёгких, пропадает земля из-под ног, когда Хьюга видит, как там, возле одного из тренажёров, стоит его сестра, готовая свалиться от бессилия. Кожа с ладоней стёрта до самого мяса, окаменелые пальцы плохо слушают её команды, но Хината, будто оказавшись в самом настоящем сражении, собирает последние капли сил и наносит по деревянному врагу ещё несколько мощнейших ударов — от последнего её цель разламывается вдоль по середине, и мелкие щепки летят к её ногам. Хината падает на колени. Уровень её чакры почти на нуле. Будь это настоящее сражение, она бы потеряла преимущество перед вражеским ниндзя. Неджи известно, что прятаться или уходить бесполезно, ведь Бьякуган кузины засëк его уже давно. — Я уже ухожу, моя тренировка окончена, — говорит она, стоит Неджи подойти поближе. — Хината-сама, вы больше не хотите тренироваться со мной? — спрашивает парень и решает помочь сестре встать, протягивает руку, подходит совсем близко. Хината не принимает помощь. Сбитыми в кровь руками упирается в землю, морщится от боли, всхлипывает, но встаёт на ноги самостоятельно. Неджи всё ещё ждёт ответ, даже когда девушка проходит мимо него уставшей походкой и удаляется всё дальше и дальше от тренировочного поля. Она ничего не сказала, но молчание тоже ответ. Отреагировала так, будто он для неё пустое место, не более, чем пыль на одежде — отряхнулась и пошла. Нестерпимо больно. До тошноты мерзко. Неджи так и не делает ни одного удара. Какое-то время стоит на месте, не шевелясь, ни о чëм не думая, а потом садится на траву, уперевшись спиной в твёрдую поверхность деревянной мишени. Если бы он только смог тогда сдержаться, ничего бы этого не было. Эта мысль — всё, что есть у Хьюга в голове. О каких тренировках и миссиях может идти речь, когда жизнь рассыпается в прах? Он обещал сделать Хинату сильной, но разве слабак вроде него способен на это? Она его давно превзошла, уж морально точно. Когда золотой круг солнца окончательно уплывает за горизонт, Неджи уходит с тренировочного полигона. Дома ждёт недопитая бутылка саке, и парню не терпится влить в себя пару рюмок для успокоения, но возле порога Хьюга встречает незваный гость. — Тен-Тен, что ты тут делаешь? — Неджи не рад визиту сокомандницы, но сказать об этом в лоб было бы жестоко. — Неджи-кун, вообще-то мы все за тебя переживаем, — девушка упирает руки в бока, и на её груди натягивается ткань идеально отглаженного одеяния. — Ты не пришёл на командную тренировку, не посетил вчера собрание в резиденции Хокаге. Тебя что-то совсем не видно и не слышно. Что случилось? — Я просто устал, — он проходит мимо гостьи вверх по ступенькам, но Тен-Тен не понимает намёка и плетётся следом. — От чего? Последняя миссия была наипростейшей, ни одного боя или длительной засады, мы бывали в куда более тяжёлых условиях. Тен-Тен не понять, что та миссия была не просто тяжёлой — она оказалась разрушительной. Уничтожающей. Лучше бы он бился с отрядом врагов насмерть, чем всё то, что происходит сейчас. Неджи поворачивает ключ в замочной скважине и открывает дверь своего дома. Он переступает порог и надеется, что сокомандница не пойдёт следом, но Тен-Тен не оправдывает надежд. — Ну и бардак у тебя… — протягивает она недовольным тоном, обводя комнату взором карих глаз. — И запах ужасный. Ты что, пить начал? И не говори, что это не так, перегаром до самой двери несёт! — А зачем спрашиваешь, если знаешь ответ? — Неджи не интересно, что его подруга думает про этот дом или новую пагубную привычку. Бутылка с недопитым саке оказывается у него в руках, парень делает небольшой глоток из горла и, поморщившись, проглатывает горячительную жидкость. Не закусывая, не запивая. Алкоголь разливается по животу приятным жаром, но необходимое облегчение и не думает селиться в его душе. — Ну ты чего, совсем рехнулся, да? — Тен-Тен спешно скидывает сандалии и проходит в комнату, пытается отобрать у парня бутылку, но тщетно, он не поддаётся её самоуправству. — Слушай, может поговорим? Я же вижу, что с тобой не всё в порядке. Её пальцы робко касаются руки Хьюга, а глаза смотрят с тоской и надеждой. Неджи знает, чего она хочет и что чувствует к нему. Всегда знал. Но её чувства и присутствие он бы без сожалений променял на то, чтобы Хината хотя бы начала снова с ним разговаривать. Глупая девчонка, смотрящая на мир сквозь розовые линзы. И он от неё не далеко ушёл. — Ты любишь меня, — произносит он фразу, что даже спустя неделю крутилась в его голове, будто плёнка. Произносит так же спокойно и утвердительно, как сделала это его сестра. Тен-Тен от его слов вздрагивает; наливаются румянцем её щëки. — Что, так сильно заметно, да? — она улыбается, опуская взгляд, а Неджи в какой-то степени льстит, что не один он оказался в дурацком положении, скованный безответной любовью. — Мои чувства ни к чему тебя не обязывают. Конечно, не обязывают. Как и его чувства не обязывают Хинату любить в ответ. Как Наруто не обязывают чувства Хинаты. Как Сакуру не обязывают чувства её сокомандника. Никто никому ничего не должен. Их любовь и привязанности — их собственная головная боль. Но мириться с этим могут единицы. И Неджи из тех, кто смириться не способен. — Но ты бы хотела, чтобы я был взаимен в своих чувствах к тебе, — и в этой фразе ни капли вопросительной интонации. Потому что он это знает. — А кто бы не хотел, чтобы любимый человек отвечал взаимностью? Но я не вчера родилась, Неджи. Мне известно, что для тебя — я твой товарищ, и в качестве второй половинки ты меня никогда не рассматривал. Может зря не рассматривал? Может из-за одержимости Хинатой всё это время он не видел дальше собственного носа и незаслуженно игнорировал ту, кто давно в него влюблена? Что может быть лучше, чем знать, что кто-то тебя любит? Вдруг Хината нужна только для того, чтобы разочаровавшись, он обратил внимание на Тен-Тен? Вдруг он сможет освободиться из плена её красоты и неповторимой натуры, предназначенных не для него? Неджи ставит бутылку на стол и склоняется к девушке, касается своими губами её приоткрытых от удивления губ, проникает языком в ротовую полость, цепляется за чужой язык. Тен-Тен протяжно выдыхает, запускает пальцы в волосы парня, жмёт его голову к себе, старательно отвечая на поцелуй, и ведёт за собой на ощупь к дивану, заставляя упасть на него вместе. Хьюга упирает колено между её ног, держится одной рукой за спинку дивана, другой — обводит изгибы стройного тела. Представляет в воображении, как будет трахать Тен-Тен, вдалбливаясь в неё, входя быстро и грубо, до основания члена; поставит её в самые откровенные позы, которые только сможет придумать, оглохнет от её выкриков над его ухом. Но воображение с реальностью не имеет и капли общего — как бы Неджи ни старался захотеть эту девушку и выбросить из мыслей Хинату, ничего не выходит. Да, у Тен-Тен изящная фигура, красивое лицо и искреннее желание быть с ним, но от её поцелуев сердце не разгоняет кровь по жилам; в глазах не темнеет от желания. Притворяться бесполезно. Тен-Тен касается ладонью его крепкого живота и ведёт руку ниже, предвкушая вырвать вдох наслаждения в свои губы, но дойдя до члена, понимает, что ни ему, ни ей получить удовольствие не суждено. — Ты… совсем меня не хочешь? — произносит сокомандница, оборвав поцелуй. Она пристально вглядывается в его лицо, обросшее по щекам и подбородку колючей короткой щетиной, и по тому, как Неджи отводит взгляд, понимает всё без лишних слов. — Зачем тогда вообще ты это начал? Зачем так жестоко издеваться? Решил наглядно мне показать своё истинное ко мне отношение? — карию радужку её глаз заволакивает слëзная плёнка; ладони упираются в широкую юношескую грудь, отталкивают. Тен-Тен выскальзывает из-под нависшего над ней тела и бежит в прихожую. От её громких шагов на полу скрипят доски. — Прости, — Неджи успевает подойти к девушке, когда она натягивает сандалии. — Я уважаю твою любовь ко мне, но… моё сердце принадлежит другой. Я не в состоянии это изменить, понимаешь? Не удостаивая его каким-либо ответом, Тен-Тен выходит наружу, с размахом хлопнув дверью. Хьюга упирается затылком в обклеенную бежевыми обоями стену и долго смотрит на закрытую дверь. Когда он успел стать таким неосмотрительным, нелогичным, несдержанным? Не гений великого клана — придурок, похлеще Узумаки. Грудь давят чувства стыда перед Тен-Тен, разочарования в самом себе и тоски по Хинате; хочется взвыть подобно побитой псине, забиться в тёмный угол, свернувшись в клубок, отравиться до смерти скопившимся негативом и выпитым алкоголем. Только бы больше никогда не чувствовать, не вспоминать вкуса её губ. Не любить. Больно. *** Проходит ещё три дня в гнетущем одиночестве. Всё, что делает Неджи — пьёт, спит, снова пьёт и ненавидит себя. Его крепкий мускулистый живот потерял форму без регулярных тренировок и приёмов пищи, руки ослабли, под глазами залегли тёмные нездоровые пятна. От него прежнего остаётся так мало, что собственное отражение в зеркале вызывает лишь рвотные позывы. Блеклая тень себя, не более. Призрак талантливого сильного шиноби, которым он совсем недавно был. Новый день встречает парня пасмурным небом; завитки туч кажутся непривычно низкими к земле. Свежий воздух врывается резким порывом ветра сквозь приоткрытую форточку, сдувая с подоконника слой пыли. Неджи не волнует ни сквозняк, ни вот-вот начавшийся ливень, что заливает пол. Он сонно смотрит в окно и любуется стекающими по стеклу каплями. Всё серое: улицы Конохи, комната без лучей солнца, его внутренний мир без Хинаты. Хьюга закрывает глаза и проваливается в воспоминания о последней миссии, будто наяву слышит треск хвороста в костре и журчание реки, ощущает тепло сестры и сбивчивое дыхание на своих губах. В её бесцветных, как и у него, глазах целый мир и его жизнь. Когда-то в детстве Неджи сказали, что он живёт ради Хинаты, и он возненавидел традиции клана, но сейчас, потирая проклятую метку на своём лбу кончиками пальцев, парень понимает, что пусть судьба распределила бы их роли по-другому или не будь он носителем печати подчинения, обязующей служить старшей семье, его жизнь всё равно принадлежала бы Хинате. В любом сценарии, в любом из миров. И если бы когда-то сестра захотела эту жизнь отнять — он пошёл бы на смерть, сожалея лишь о том, что больше никогда её не увидит. Внезапный стук в дверь заставляет Неджи вырваться из цепей своих раздумий, подняться с кровати и надеть пижамные штаны — серые, исчерченные светлым узором клетки. Открывать совершенно не хочется, наверняка кто-то из его друзей снова решил проверить, не сдох ли он тут ещё. Не откроет — будут ходить и долбить весь день. Кому только дома не сидится в такой дождь? С плавным поворотом ключа отворяется дверь; холодный уличный воздух обдаëт оголённый торс, откидывает пряди каштановых волос с плеч. Неджи не ощущает ни холода, ни опоры под ногами. Серые краски окружения разбавляет лилово-синее пятно. Сон? Гендзюцу? Если это чья-то иллюзия ради шутки — будь он проклят! На своём пороге Хьюга ожидал увидеть кого угодно, но не её. — Хината-сама? — парень трëт глаза и машинально открывает дверь шире, полностью показывая себя в дверном проёме внезапной гостье. — Привет… — кузина на пару секунд отводит взгляд, то ли смущаясь его полуобнажëнного тела, то ли в целом смущаясь их встречи. — Могу войти? В руках Хинаты зажат небольшой пакет с чем-то прямоугольным внутри — Неджи не видит содержимого за плотным белым целлофаном, покрытым россыпью дождевых капель. Он только сейчас замечает, что одежда на сестре вымокла до нитки, а со слипшихся сосульками длинных волос стекает вода, оставаясь мокрыми кляксами на древесном полу. — Проходите, конечно, — когда Неджи отходит в сторону, Хината переступает порог. Грязные сандалии остаются на коврике в прихожей, пачкают его бурой жижей. Кузина идёт в гостиную, достаёт из принесённого с собой пакета содержимое — контейнер с едой, кладёт на стол, а Неджи за её спиной складывает печать, что могла бы развеять гендзюцу. Бесполезно. Хината всё ещё стоит напротив. — Сегодня мы с Ханаби готовили мясо, — отвечает она, не дожидаясь, пока Неджи спросит о том, что внутри. — Вчера за тобой посылали, чтобы оповестить о собрании клана, но ты не открыл дверь. Мы заволновались, что с тобой что-то случилось, заболел, может… Если кто-то и приходил вчера, то наверняка в момент, когда Хьюга валялся в пьяном угаре и не мог слышать стуков в дверь. А про болезнь Хината права — он больной на голову. — Вы здесь, потому что отец попросил сходить и проверить? — зачем спрашивает — сам не знает. Ему бы радоваться, что она здесь, что он имеет счастье находиться рядом, разговаривать, видеть её. Но тревога и сомнения съедают изнутри, подобно паразитам. — Меня ни о чëм не просили, — робкий ответ после непродолжительной паузы. — Я здесь по своей воле. — И зачем же вам было нужно идти сюда в такой дождь? — рот Неджи кривится от горькой усмешки. И в чëм же её воля? Хината, наверное, как и все остальные, просто хотела убедиться, что он жив-здоров, чтобы потом не винить себя за равнодушие. — Вы почти две недели не интересовались моей жизнью, избегали встреч, почему сейчас-то вдруг изменили свои принципы? Вместо ответа его кузина отходит к окну, тянется к форточке, чтобы закрыть и не дать дальше заливать дождю полы комнаты, задергивает полупрозрачный тюль без узоров. В аккуратно сложенной стопке белья на комоде Хината замечает махровое белое полотенце и берёт его, чтобы впитать воду с волос. Неджи глотает очередное разочарование в себе. Это ему нужно было предложить полотенце. Но о какой гостеприимности можно говорить, если он всё ещё стоит и гадает, реальна ли Хината, или его сознание окончательно затуманилось от поглощённого за эти дни алкоголя? Парень без прикосновений чует холод её молочной кожи. Пока сестра сушит волосы, он набирает воду в электрический чайник с пожелтевшей от долгих лет пластмассой и ставит кипятиться. Роется в кухонных шкафах в поисках чая и чего-нибудь сладкого, достаёт фарфоровые чашки, замирает, ставя их на стол. — Неджи, — зовёт она, не оборачиваясь, и от того, как из её уст звучит его имя, парня прошибает тысячей мурашек, — ты бы хотел закончить то, что мы начали тогда в лесу? — а от вопроса весь здравый смысл выветривается из головы, и сердце, кажется, своими ударами вот-вот раскрошит рёбра. Зачем она спрашивает? — Какой ответ вас устроит? — за серьёзным тоном парень пытается спрятать дрожь в голосе — ничего не получается. — Зачем вообще вы хотите это знать? — Потому что любящий меня человек заслуживает продолжения, — её слова глушит раскат грома. Неджи прекрасно понимает, о чëм говорит девушка, но её рассуждения ложны. Как ложны были его рассуждения о Тен-Тен. — Не нужно меня жалеть, Хината-сама, не нужно считать, что мои чувства обязывают вас быть взаимной. Моя любовь — моя проблема. Нельзя заставить себя полюбить кого-то из-за долга. Поверьте, я пробовал… Не говорите глупостей, идите домой и передайте Хиаши-саме, что я заболел. Извините, что игнорировал дела клана, я очень скоро вернусь в строй, — говорит и сам приходит в изумление от того, что осмелился, устоял. Нельзя пользоваться её неопытностью и стремлением пожалеть. Именно потому, что он её любит — нельзя. — Ты выгонишь меня под ливень? — взгляд сестры растерянный и печальный, будто не ждала, что попросят уйти. Так странно, что из всех сказанных им слов, её интересует только это. — Я могу дать вам что-нибудь, чтобы переодеться. И дождевик, — Неджи заканчивает говорить, видя, что Хината по-хозяйски вешает мокрое полотенце на спинку кровати, а после, подцепив пальцами замок на кофте, расстёгивает, снимает верх одежды и вешает туда же, на спинку. Сетчатая футболка так тесно обтягивает тело, что можно увидеть мышцы на животе и посчитать выпирающие рёбра. — Я не уйду, пока дождь не закончится. — А если он будет лить весь день? — Значит, просижу тут весь день, — и в подтверждение своих слов Хината садится на край кровати, кладёт руки на колени ладонями вниз. Откуда только в ней проснулась эта дерзость? — Ты же не против, нии-сан? — Сочту это за приказ, — Неджи не в силах скрыть улыбку, наблюдая за тем, как эта всегда милая и скромная девочка пытается показать твёрдый характер — волнение и стыд в глубине её глаз выдают фальшь, но парню не сложно притвориться, что он верит в её жёсткость. — Вы, может, всё-таки переоденетесь? Ваша одежда вся мокрая. Я дам вам тёплый халат, согреетесь. — Лучше согрей меня сам, — Хината медленно встаёт с кровати; дрожащие пальцы кое-как цепляют пояс промокших штанов и тянут вниз, обнажая округлые бёдра, растекаясь по серому ковролину синей кляксой. Взгляд Неджи ловит любое её малейшее движение, записывает в памяти грациозные изгибы рук, стягивающих футболку-сетку. Желание подойти и сжать сестру в объятиях почти непреодолимо. Она такая красивая, так хочется рвануть на ней белое бельё, увидеть в реальности то, на что никогда не решался взглянуть даже с помощью Бьякугана, но отголоски совести и разума не позволяют впасть в безумство. — Зачем вам это? — спрашивает, умоляя кузину раскрыть истинные причины её действий. Хината неторопливо шагает ему навстречу, но останавливается в шаге, слушая дальнейшие слова. — Если решили таким образом меня за что-то отблагодарить, или же просто ваше любопытство требует новых ощущений — я прошу, уходите. Я не эксперимент и не тренажёр для сексуальной практики! Вы хоть подумали, каково потом будет мне, когда вы добьётесь любви Наруто и начнёте строить отношения с ним? Как мне после этого жить? — Братик… Ну почему ты во всём ищешь подвох? — Хината плотно сжимает бёдра и обнимает себя за плечи, прикрыв локтями полуобнажëнную большую грудь. — Да при чëм тут вообще Наруто? — Потому что ты его любишь! — Неджи пугает сам себя своим криком и непозволительным, по его мнению, переходу на «ты». Услышали бы старейшины, как он смеет разговаривать с наследницей старшей семьи — наказали бы так, что мало не покажется! Одну лишь Хинату эти формальности всегда угнетали. — Чего вы хотите, чего добиваетесь? Простите меня за грубость, Хината-сама, но я не имею понятия, как расценивать ваш поступок — он противоречит всему, что было до этого. В тот день, когда я встретил вас на тренировочном поле… Вы не пожелали общаться со мной, сбежали. А сегодня вас словно подменили. — Я сбежала, потому что не знала, как себя повести, — Хината сверлит взглядом, будто хочет прожечь в лице Неджи дыру. Всю их сознательную жизнь он видел в ней пугливую стеснительную девочку, которая если и делала что-то выходящее за рамки всеобщего представления о ней, то делала это на глазах у Наруто. Ради Наруто. Думала, так он её скорее заметит, если она будет сильной и такой же упорной, себя не жалеющей. — Когда мы вернулись с миссии, я ни спать, ни есть не могла. Мысли о случившемся плавили мозги. Я не представляла, как мне теперь смотреть на тебя, что сказать, когда встречу? Столько всего на сердце, а слов не подобрать. На ту тренировку я пошла впервые после возвращения в деревню. Специально оставила там все силы, чтобы прийти домой и упасть без чувств. Чтобы хоть немного не вспоминать о тебе! — над нижними веками её бесцветных глаз блестят влажные полоски, перекатываются на внешние уголки и обрываются вниз, размазывая мокрые следы по порозовевшим щекам. Каждая её слеза для Неджи — острый сюрикен, втыкаемый в его плоть, пропущенный удар под дых. Всхлипы исчезают в раскате грома за окном. Больно. — Знаешь, а я ведь не смогла тогда заснуть, — продолжает кузина, вытирая солёную влагу — новые слëзы застилают взгляд мгновенно. — Залечила истёртые ладони и пошла к тебе. Посчитала, слова найдутся сами собой. Нужно было хотя бы сказать тебе о том, что я не злюсь и ни о чëм не жалею. А потом я увидела в окне тебя и Тен-Тен. То, как ты целовал её. Полные губы сжимаются в тонкую ниточку, задерживая рвущиеся из лёгких всхлипы. С длинных ресниц слетает ещё пара капель слëз. Больно. — Когда вы свалились на диван, я убежала. Не могла понять, как ты можешь говорить мне о любви, а ласкать её? Как у тебя хватило на это совести? И что мне делать с теми эмоциями, что ты подарил? Почему им суждено мучительно тлеть в груди, а не греть своим теплом? Больно. — Больно! Было так больно на это смотреть! Сравнивая с этим, правда об отношении Наруто-куна ко мне просто неприятна — она отрезвила, разрушив детские мечты. Наруто навсегда останется для меня важным человеком, ведь благодаря ему я стала той, кем являюсь сейчас. И я всегда буду любить его по-своему. Не как прежде. И к счастью для нас обоих, Тен-Тен поведала мне о том вечере, я знаю, чем всё закончилось. Из-за меня ты отверг её. Из-за тебя я готова отвергнуть всё прошлое. Неужели в тот момент, когда мы остались наедине в лесу, ты не задумался, почему я озвучила тебе, что знаю о твоих чувствах? Потому что я хотела, чтобы ты это подтвердил. Не дурак ли он? Хината — живая и настоящая — стоит перед ним почти без одежды, говорит слова, о которых Неджи мог только мечтать, пришла сюда сама, будто кто-то исполнил его сокровенное желание. Какого чёрта он пытается вдолбить в её голову мысли о Наруто, почему не притянет к себе её стройное тело, не сожмëт руками; не заткнëт рот наглым поцелуем? Хината говорит что-то ещё, а он уже не слышит слов, но смотрит на пухлые розовые губы, думая о том, какой приятно опьяняющий их вкус. — Хината-сама… — шепчет Неджи и, не отдавая отчёта своим действиям, сокращает расстояние между собой и Хинатой, тянется рукой к её лицу, смазывает подушечками пальцев влажные полосы слëз с её щёк. Сестра нежно прижимается к его ладони, подобно кошке, голодной до человеческой ласки. — Вы точно этого хотите? Вместо ответа Хината впивается в губы Неджи, прикусывает зубами, проталкивает в его рот язык, крепко держась за твёрдые предплечья сильных братских рук. Стоит на носочках, балансируя на грани адекватности и безумства. Её губы опьяняют во всех смыслах — Неджи слишком знаком вкус алкоголя, запах которого въелся в целующие его уста. Где она взяла выпивку и зачем попробовала? Сколько успела выпить? И как он не понял сразу, что Хината не совсем трезва? Зато теперь её внезапный визит и откровения не выбивались из представлений Неджи — алкоголь придаёт храбрости и толкает на необдуманные поступки. — За вас говорит выпитое саке, — парень разрывает поцелуй, но не отстраняется, утыкается лбом с проклятой меткой в её лоб, не изуродованный рисунком печати. Ловит себя на мысли о том, как бы он поступил, если бы было наоборот: печать на её лбу, а его — чистый, не требующий скрытия под протектором шиноби. Решился бы он хоть однажды воспользоваться дарованной силой, принудить в случае отказа? Думал бы он о правильности действий, окажись он наследником главной ветви Хьюга? — Я не могу воспользоваться вашим положением. — Я сделала лишь пару глотков в качестве анестезии. Слышала, что это поможет расслабиться, потому что делать это впервые достаточно болезненно… Алкоголь не при чëм, Хината шла сюда с конкретной целью, имела чёткие установки и искреннее желание. Она вынашивала этот план в голове, готовилась. Неджи не верит, что всё складывается так гладко. Поверить во что-то, казавшееся тебе ранее абсурдным и несбыточным, слишком сложно. Её губы скользят по его колючему подбородку и снова дарят поцелуй — жаркий, влажный, чувственный. Если бы Неджи знал, что Хината вот так придёт, то обязательно бы побрился и сменил постельное бельё, но данный сценарий он если и рассчитывал увидеть, то максимум во снах. В голове пустеет, кровь отхлынивает вниз так резко, что леденеют пальцы на руках. Зато в паху горячо: налитый кровью член стоит кверху, пульсирует, мажет предэякулятом ткань трусов чуть ниже резинки. Неджи подхватывает Хинату за бёдра и несёт её к кровати, кладёт поперёк, не разрывая поцелуя; руками, пораженными мелкой-мелкой дрожью, нащупывает застёжку лифчика, припадает губами к розовым аккуратным соскам на большой упругой груди, обводит языком по кругу, наслаждаясь сестринскими сладкими вздохами и её пальцами на своём затылке. Белое кружево трусов едва не рвётся при попытки снять их с кузины. Неджи возбуждён и нетерпелив, хочет её настолько, что аж перед глазами плывёт. Хината приподнимает бёдра, уперевшись ступнями в кровать, помогает брату себя раздеть, но пугливо сводит ноги вместе и закрывает рукой то, что между, ощутив мокрое касание чужого языка на своём гладком лобке. — Н… Не надо туда так близко смотреть. Меня это смущает. — Я закрою глаза, смотреть не буду, — шепчет он, покрывая поцелуями впалый живот, поглаживая внешнюю сторону её бедра. Хината кротко кивает, прекратив сопротивление, и Неджи свободно устраивается снизу, закрывает глаза, как и обещал. Его щекочущее дыхание у лобка заставляет сестру поëжиться, но уже через секунду, когда горячий мокрый язык касается тёплой мякоти меж расщелины половых губ, Хината издаёт громкий стон и, словно себя пугаясь, закрывает рот ладошкой. Другая рука вцепляется в тонкое застиранное одеяло. Для Неджи её стон — и лучший комплимент, и долгожданная награда. Он представлял себе этот момент тысячи раз, но в реальности всё не так — гораздо приятнее. И Неджи кажется, что он способен кончить, не прикасаясь к себе, от одних лишь ласк в её сторону. — Я так хочу почувствовать тебя внутри, Неджи-нии-сан! — почти крича просит Хината, выгибаясь от удовольствия. «Развейся!» — последняя попытка здравого смысла остановить безумие, что до сих пор Неджи не может принять. Но сестра лежит перед ним по-прежнему абсолютно голая, с широко расставленными ногами, с блестящей от смазки и его слюны промежностью. Её дыхание тяжёлое, сбивчивое, а сердце отбивает такую дробь, что парень с лёгкостью сосчитает его пульс. Хината приподнимается на локтях, и Неджи видит её глаза: в них не просто горит огонёк — целое пламя. Ему никогда не доводилось видеть такого взгляда. Интерес, вожделение, смятение, нежность — невероятное буйство эмоций, и какая сильнее, ему не известно. Кажется, если долго смотреть в её глаза, можно сгореть. — Я бы могла тоже сделать для тебя что-нибудь приятное, если ты подскажешь. Я ещё ничего не умею… От её речей по телу разливается тепло. Как же он счастлив. Счастлив так сильно, что к глазам подступают слëзы от переизбытка чувств. Так о многом хочется ей сказать, попросить, и в то же время сказать абсолютно нечего. Всё и так слишком идеально, он уже получил больше, чем мог рассчитывать. — Могу я хотя бы тебя раздеть, нии-сан? — её робкий тихий голосок помогает отвлечься от сантиментов. — Конечно, если вы хотите сделать это сами, я не против, — после этих слов Хината цепляет резинку его пижамных штанов, прихватив заодно трусы, и стаскивает всю одежду вниз. Освобождённый член слегка подрагивает, из головки сочится мутная капля жидкости. Кузина изучающе осматривает его мужской орган, прикусывает нижнюю губу. Её рука тянется к его плоти, тонкие длинные пальцы вскользь касаются гладкой горячей головки, обводят взбухшие синие вены и смыкаются в кольцо у основания. Большой палец с трудом достаёт до среднего. Остатки адекватности выжигает стрела молнии, поделившая пополам небо на горизонте. Под новые раскаты грома Неджи укладывает Хинату обратно на спину, располагается между разведённых стройных ног, склоняется над её лицом, чтобы украсть ещё один поцелуй и шепчет в раскрытые губы: — Не бойтесь, всё будет хорошо. Я обещаю… Девушка единожды кивает, расслабляется под громкий протяжный выдох, чтобы Неджи мог пропихнуть свою плоть в узкое влажное отверстие. Хината стойко терпит, когда брат, помогая рукой, толкает свой член. Слишком горячо, слишком тесно; Неджи втискивается с усилием, осторожничает, чтобы причинить кузине поменьше страданий. До одури хочется толкнуться вперёд, погрузиться внутрь по самую мошонку, и будь на месте Хинаты любая другая, он бы, возможно, так и сделал. С ней — нет. Таких ярких одурманивающих эмоций Неджи не испытывал никогда в жизни: ни находясь на пороге смерти, ни в схватках, из которых выходил безоговорочным победителем, ни в момент, когда впервые попробовал женское тело. Хината выводила все приятные ощущения на иной непомерно высокий уровень, неприятные — уничтожала своей красотой. Девушка всхлипывает, когда пульсирующая головка члена пропадает в её мягком лоне, Неджи останавливается, боясь, что поторопился и забыл про аккуратность. Хината глубоко дышит, переводит на него мутный взор своих глаз, нащупывает его пальцы на своëм бедре, сжимает их и тихо просит: — Не останавливайся, пожалуйста. Я в порядке. И сама поддаётся навстречу. Неджи не видел зрелища прекраснее, чем его плоть в её плоти. Спустя несколько глубоких толчков, член входит легче, плотно скользит по влажным стенкам. На его тонкой кожице видна блестящая белёсая грань с кровавыми вкраплениями — небольшую сухую и чистую часть сантиметра в четыре от основания члена Неджи пропихнуть не решается. Вероятность кончить раньше времени и без того велика. На несколько секунд опустошив Хинату, парень переворачивает её набок и пристраивается позади, закинув одну ногу кузины на себя. На этот раз не рвётся сразу вставить внутрь, трётся смазанной женскими выделениями головкой о набухший клитор и половые губы, ловит каждое содрогание девушки, каждый стон и каждый вздох. Собственная кожа плавится от её касаний, покрывается испариной солёного пота. Её волосы пахнут так, как, наверное, пахнет в раю. Так хорошо, что пусть хоть убьют после этого — не пожалеет. Хината приходит в восторг, почувствовав пальцы кузена на клиторе. Неджи и не знал, что таким образом может ускорить оргазм: он коснулся сестры там, потому что ему просто захотелось, и его радует мысль, что ей с ним так же хорошо, как и ему с ней. — Б-братик! Продолжай, ещё немного! — выкрикивает она, обрывая сладкие стоны, накрывает руку Неджи своей ладонью, как будто сомневается, не прервёт ли он ласку. Он и не подумал бы поступить так жестоко. Напротив, массирует эрогенную зону ещё активнее, ускоряет толчки бёдрами. Член проникает глубже, движется идеально скользко по тугим стенкам влагалища, будто нужная деталь в механизме. Хината в один миг перестаёт стонать: своим лицом девушка утыкается в поверхность кровати, комкает одеяло руками несколько раз сильно вздрагивает всем телом и сдавленно кричит, глуша крики в ватных внутренностях матраса. Неджи не понимает, оргазм ли это, потому что вживую их не видел, да и думается плохо. Он на таком пределе, что забывает про все наставления старших товарищей — надеть презерватив или прервать контакт, чтобы не кончить в девушку. От возбуждения не соображает голова, не подчиняется тело. Яйца сжимает приятный спазм, и вязкая тёплая сперма стреляет Хинате внутрь, обволакивает полость влагалища и стекает вниз по обмякающему члену, находящемуся всё ещё в её теле. Сладкая волна наслаждения длится недолго у обоих. Неджи осознаёт свою ошибку, и Хината его ошибку тоже осознаёт. На первый план встаёт её ликвидация, задвинув назад ласки и отдых. — Извините меня, Хината-сама, я потерял контроль, — парень в спешке натягивает штаны и бежит к кухонному ящику за пачкой салфеток. — Вот, вытритесь и идите в душ, я принесу вам туда чистую одежду и полотенце. Вам срочно нужно помыться. Я разузнаю у медиков, какие лекарства вам принять, чтобы у нас не было проблем из-за моей оплошности. — Тебе хотя бы понравилось? — вытирая сперму с половых губ и внутренней стороны бёдер листами мягкой бумаги, не смущаясь спрашивает кузина. — Хоть чуть-чуть? — Понравилось — мягко сказано. Это было превосходно, — его заволоченный похотью взгляд облизывает её нагое тело, и напряжение в штанах вновь растёт. Если бы она захотела ещё, Неджи не медлил бы ни секунды. На его слова Хината отвечает доброй улыбкой, встаёт с кровати и проходит мимо, бросает скомканные салфетки в корзину с мусором и спешно скрывается за дверью ванной комнаты. Неджи же собирает мысли в кучу, относит в ванную свежее полотенце, бельё сестры и свои чистые шорты с футболкой, вешает всю одежду на серебристый крючок в стене, возвращается на кухню, снова ставит кипятиться подостывший чайник, разливает по чашкам обжигающую жидкость и добавляет заварку. Хината как раз подоспевает вовремя. Не надела его шорты, только футболку — мятую и белоснежную, великоватую ей по размеру, да обмотала голову полотенцем. Такая маленькая и совсем невинная, даже несмотря на случившееся. — Я сделал вам чаю, выпейте, чтобы не замёрзнуть. А я пока тоже схожу в душ, — взгляд Неджи задерживается на её груди, где сквозь футболку торчат бугорки сосков, и стыдливо прячет его, поняв, что сестра заметила это. — Неджи, — её оклик заставляет парня задержаться в дверном проёме. — Мне тоже понравилось. Он не задаёт вопросов, спешит спрятаться в ванной, заходит за шторку душевой кабины и, повернув кран, подставляет лицо под струи холодной воды. Ледяные капли на коже помогают снова почувствовать реальность, вспенивают фруктовое мыло, стирающее запах Хинаты с юношеского тела. У Неджи за его недолгую жизнь было не так много поводов для радости: успешное окончание академии, повышение ранга шиноби сразу до джонина и примирение со старшей семьёй. Все остальные моменты радости всегда связаны только с Хинатой, а сегодняшний день — самый лучший. Неджи кажется, что если выключить свет, то в груди можно узреть тёплое свечение. Настолько сильно он сейчас счастлив. Когда Хьюга выходит из ванной, будучи готовым обсудить с кузиной их дальнейшие отношения и расставить все точки, сестры он нигде не находит. Чашка с чаем стоит на том же месте нетронутая и полуостывшая, а вещи Неджи аккуратно сложены в стопку на уже заправленной кровати. И если бы не пара мокрых полотенец на её изголовье, Хьюга подумал бы, что сошёл с ума. Он и так почти на грани, мечется в раздумьях о том, какого чёрта Хината ушла вот так — по-тихому, не попрощавшись, не поговорив. Будто не ушла, а сбежала, чтобы никто, а главное — он, не увидел. Неджи смотрит в окно. Вдруг фигура Хинаты замаячит где-то вдалеке, или по следам получится понять, куда она так спешно ушла. Но и то, и другое давно смыло дождём. *** Новое утро солнечное и душное, влажная земля испаряет весь впитанный за вчера поток воды, и от того воздух кажется тяжёлым и липким, ничуть не свежим. Неджи не спал почти всю ночь, долго ворочался, пару раз проваливался в дрëму, но полноценно так и не заснул. Слишком сильно эмоции и вопросы без ответа долбили по мозгам. Наверное, стоило заглушить их рюмкой горячительного алкоголя, но парень чётко для себя решил, что к этой гадости, как бы тяжко на душе не было, не притронется. Неджи идёт на очередной сбор их клана и точно знает: Хината уже там. Сегодня они увидятся снова, но как не потерять самообладание и как вообще быть рядом с ней, он не имеет ни малейшего представления. В зале собраний многолюдно, как и всегда. Когда Неджи переступает порог, сотни глаз с лёгкой серой дымкой пристально сверлят его, и на секунду ему кажется, что они видят насквозь без активированного Бьякугана. Знают, что вчера он обесчестил наследницу старшей семьи — неприкосновенную жемчужину клана. Запачкал своими грязными руками. Благо, Неджи вовремя осознаёт, что дело не в его вчерашней связи с Хинатой. Его же почти две недели не было ни на одном собрании клана или в резиденции Хокаге. И в дом он ни разу не впустил посыльных. — Неджи! — грубый тон голоса Хиаши, стоящего в окружении старейшин, бьёт по ушам. — Займи своё место, не стой столбом, мы начинаем! Его место всегда около Хинаты — за более важными представителями клана, во втором ряду. И сестра уже покорно ждёт начала, стоит коленями на мягкой сплюснутой подушке, идеально выпрямив спину. Неджи засекает её обрывистый короткий взгляд в его сторону и опускается рядом, уперев руки по бокам от своих ног. Не смотреть на неё и дышать ровно выходит с большим трудом. Неджи пытается вслушиваться в речь своего дяди и остальных членов клана, но внимание не хочет цепляться, передавая в мозг лишь обрывки слов без смысла. Как чтение книги без вчитывания в текст — перевернул страницу и забыл. — Неджи, ты слушаешь? — почти перейдя на крик обращается к нему Хиаши, и парень, наконец, способен сконцентрироваться на разговоре. — Я говорю, что поручаю тебе тренировочные занятия с нашими юными абитуриентами академии шиноби. Дети из клана Хьюга должны показать лучшие результаты при поступлении. Рассчитываю на твоё мастерство. — Можете на меня положиться, Хиаши-сама, — его вежливый ответ с поклоном, похоже, не вызывает доверия ни у кого из присутствующих. Неджи не удивлён, сам виноват и сам прекрасно осознаёт, что долг шиноби первостепенен, неважно, какие проблемы в твоей жизни. Всё, что обсуждают дальше, не имеет к Неджи никакого отношения, но сидеть придётся до конца, таковы правила. И парень вновь теряет связь с реальностью: из задворков разума лезут воспоминания о хрупком теле под его весом, о покачивающейся в такт толчкам его бёдер груди, о скомканном одеяле под нажимом тонких дрожащих пальцев и о том, почему кузина всё бросила и ушла. Вроде сама этого хотела, сама настояла, сказала, что всё понравилось. Почему? Неджи чувствует, как что-то мягкое и тёплое касается его руки. Жар подкатывает к голове, по коже проходит электрический разряд, дышать почти невозможно. Это её прикосновение. Короткое, осторожное, чтобы не привлечь чужое внимание. Хината аккуратно отодвигает свою руку обратно, неподвижно смотрит на своего отца, который что-то ещё говорит, и улыбается. Так, чтобы один лишь Неджи мог видеть её улыбку. И он снова счастлив. *** Проходит чуть больше месяца, и Хината становится в доме кузена частым гостем, почти постоянным жильцом с личной зубной щёткой, средствами гигиены и полкой в шкафу со сменной одеждой. Если выдаётся свободное от миссий, тренировок и дел клана время — Хината здесь. Она приходит и с первыми лучами рассвета, едва коснувшимися земли, и глубокой ночью, когда Неджи спит. Ей плевать и ему плевать. Для них нет понятия «не вовремя». В их ситуации дорога каждая минута друг с другом, и оба выжимают из этих моментов всё, что можно: секс до потери сил, разговоры до скончания тем, поцелуи до судорог в скулах. Неджи привычно ждёт сестру сегодня с визитом, меняет бельё на кровати, жарит рыбу с овощами на ужин. За окном давно темно, и Хината должна бы уже прийти — так они договаривались, но заветного стука в дверь всё ещё не слышно. Может, у неё не получается улизнуть из дома незаметно или отправляют на срочную миссию? Он гипнотизирует то часы, то дверной проём, иногда посматривает в окно. Решает для себя, что после полуночи, если кузина не явится, он ляжет спать, потому что ждать бессмысленно, если она и придёт, то гораздо позже и разбудит его. Но как только Неджи желает убрать посуду с накрытого стола, в дверь стучат их условным стуком, и Хьюга бежит открывать. — Я боялся, что не дождусь вас, Хината-сама, и мы с вами не поужинаем вместе, — он по-доброму улыбается и впускает её в дом. Хината же, не поднимая взгляда, переступает порог, держа голову низко, почти прижав подбородок в груди. И слов не нужно, чтобы понять — что-то случилось. — Хината-сама? На его зов она поднимает голову, молча смотрит на брата несколько секунд. В её глазах немедленно копится влага, и Хината, зажав рот ладонями, давит рыдания. — Хината… — Неджи хватает её за плечи, трясёт, чтобы привести в чувство. — Что произошло? Вас кто-то обидел? Если так, то просто скажите, кто посмел, и я скормлю ему его же сердце! — Нии-сан… — хлюпая носом произносит девушка, и недолгое спокойствие обрывается новой порцией слёз. — Сегодня вечером отец сообщил мне, что уже ищет для меня выгодную партию, чтобы заключить брак. Он хочет поскорее выдать меня замуж. Неджи не сомневался, что этот момент наступит рано или поздно, но отвергал его как мог, не хотел даже ни секунды на эту тему думать. По правилам их клана по достижению брачного возраста девушки среди достойных кандидатов проводятся бои. И Неджи не составило бы труда уничтожить любого, кто бросит ему вызов. Но есть одно но: в борьбе за её сердце не могут участвовать члены Хьюга из побочной ветви клана. — Как нам быть, нии-сан? Я не хочу, чтобы меня выдали замуж за человека, которого я не буду любить. Я хочу быть только с тобой, потому что тебя я люблю! Пока она рыдает, уткнувшись в сильную юношескую грудь, Неджи гладит её по волосам и не может сдержать улыбки. За время, что они были в этой тщательно скрываемой запретной связи, Хината ни разу не говорила ему о любви напрямую, даже когда он покрывал её изящную тонкую шею поцелуями и шептал «люблю» рядом с ухом, она лишь подставлялась под его ласки и ласкала в ответ без ответа словесно. И Неджи не то, что бы не знал о её чувствах, но всегда хотел услышать о них лично от сестры. — Хината-сама, мы что-нибудь придумаем, — он собирает губами солёные капли слëз с горячих покрасневших щёк и тянется за поцелуем. Может, его любовь и нежность как-то помогут кузине успокоиться и забыться, но её чересчур подавленное состояние никак не даёт расслабиться. — Нет, не сейчас, Неджи! Мало просто сказать, что мы что-то придумаем — нужно придумать! И я ума не приложу, что именно! Она вырывается из его объятий и отходит к раковине, чтобы налить стакан воды и залпом выпить. Неджи как никто другой понимает всю боль, злость, отчаяние и обиду, свалившиеся на Хинату, потому что ему самому хочется рыдать вместе с ней от этих отвратительных ощущений, но если он поддастся слабости, сестра впадëт в ещё большую панику, посчитав, что он не способен решить проблему и поддержать её в этот сложный момент их жизни. Решение нужно найти, но Неджи отдаёт себе отчёт, что вариантов практически нет. Только один, и если судьба сжалится над парнем, то будет шанс на счастье. — Вы должны рассказать отцу о нас, — произносит он и забывает, что хотел сказать дальше — в глазах Хинаты застывает ужас, и она кое-как на ощупь ставит запотевший от ледяной воды стакан на стойку с блестящей серебристой раковиной. — Нет, Неджи! Если отец разозлится, то замучает тебя до смерти печатью подчинения! Я не позволю тебе пострадать из-за меня! — А какие у нас ещё есть варианты? — проговаривает парень так, что его слова едва слышны. — Я это и без вас знаю, Хината-сама. К сожалению, мне не известно, что ещё можно сделать в нашей ситуации. Не сбегать же из деревни! Нас будут преследовать как нукенинов. И ладно — я, как-нибудь справлюсь. Но вы не справитесь никогда. И став женой другого человека не сможете с этим смириться. В конце концов, я тоже Хьюга, пусть и из младшей семьи. Нашему клану давно пора пересмотреть свои взгляды на некоторые вещи. Хината слушает его речь, опустив взгляд в пол, теребя нервными пальцами низ лиловой кофты. Ей страшно, но Неджи ясно видит, что с его словами кузина согласна. А он, хоть и старается не показывать, но тоже боится. Хиаши-сама не злой человек, но под давлением старейшин, чтущих традиции, и общественного мнения может не пойти на уступки. — Я могу сказать ему сам, пусть выпустит на меня всё недовольство, — Неджи касается подрагивающего женского плеча. — Или пойти вместе с вами на разговор. Сейчас ваш отец всё равно не должен быть занят чем-либо важным. — Что, ты хочешь пойти к нему сейчас? — Хината смотрит на него как на безумца. — Прошу, не нужно! Сходим завтра, подождëшь меня снаружи. Я сама ему расскажу. Смелая девочка, сильная. Хиаши-сама зря её недооценил в своё время и предпочёл видеть будущей главой клана младшую дочь Ханаби. Глядя на Хинату, у Неджи не возникает сомнений: она сможет изменить их клан. Они смогут вместе, идя по жизни рука об руку. *** Со скамейки в уютном саду под тенью деревьев хорошо видны окна в кабинет Хиаши-самы, но увы, разговора не слышно. Вероятно, он даже не повышает на Хинату голос — уж крики Неджи отсюда уловил бы. Время мучительно тянется, минуты будто не сменяют друг друга и стоят на месте. Наверное, нужно было пойти вместе с ней, не слушаться. Но Хината сказала, что он будет ждать окончания разговора снаружи. Сказала, что это приказ. Она приказала ему впервые в жизни, и Неджи не смел больше перечить — если она так этого просит, значит, для неё важно сделать всё самостоятельно. Ему кажется, что беседа девушки с отцом длится слишком долго. Что можно обсуждать уже — Неджи прикинул по времени — целый час? Хиаши что, читает дочери нотации или слушает подробный рассказ о связи с родным племянником? Неджи почти решается пойти и проверить, о чëм же они говорят, но силуэт Хинаты мелькает в тëмном коридорчике, где она обувает сандалии, и через несколько секунд сестра уже идёт по саду, неспешно ступая по вымощенной камнем тропинке. Неджи внимательно всматривается в её лицо и не видит хоть каких-то негативных эмоций: оно спокойное и даже, как ему думается, пугающе безразличное. Парень встаёт со скамейки и негнущимися ногами идёт навстречу. — Хината, что сказал Хиаши? — нервно сглатывая спрашивает юноша и всё ещё пытается понять по выражению лица кузины исход разговора. — Ну, есть две новости, нии-сан… — она заглядывает прямо в его бесцветные глаза и изображает что-то наподобие улыбки — Неджи не уверен, что понимает её мимику верно. — Хорошая и плохая, да? — Не совсем так. Я бы сказала: очень хорошая и больше нейтральная, чем плохая, новости, — она идёт вперёд, не обращая внимания на застывшего позади брата — он лишь через полминуты срывается с места и ускоряет шаг, чтобы догнать. — Кто-то уже давно доложил отцу о нас с тобой, поэтому, когда я вошла и замялась в попытке подобрать слова, он спросил, уж не об отношениях между тобой и Неджи ты пришла поговорить? — после сказанной фразы улыбка на устах Хинаты становится явной. — Он всё про нас знает. И он не против наших чувств и нашего будущего. Сказал, что попытается вразумить старейшин и протолкнуть твою кандидатуру. — Я так понимаю, это та самая очень хорошая новость? — Неджи идёт рядом и ощущает себя парящим над землёй, будто за его спиной есть крылья. — Да, нии-сан. А вторая новость заключается в том, что если все согласятся, сражаться с другими кандидатами тебе всё равно придётся. Думаю, ты понимаешь, что в случае проигрыша меня отдадут за другого… Их длинные волосы подхватывает порыв ветра и почти сплетает в воздухе. Неджи преграждает Хинате путь, вкладывает её руку в свои горячие большие ладони, подносит к губам и невесомо целует. Родные глаза смотрят на него с надеждой и теплом. — Я не проиграю, Хината-сама. Клянусь.