Влюбленность вызывает привыкание

- Если мы не сможем продать квартиру, это будет только твоя вина! Эй, ты меня слышишь? – Сакура таскала коробки, пыхтела, ругалась, ворчала. - Эээ, — безразлично протянул Какаши. Он смотрел в окно. На кондиционере сидели два голубя, тыкаясь клювом в шеи друг друга. - Говорю обои пропахлись дымом из-за твоих сигарет. Стены. Кому нужна постоянная кальянная, а не уютная спальня? - Нуу, — также безразлично протянул Какаши. - Сидишь, слюнявишь это постоянно. Мерзко. - Мерзко, — отозвался он. - Ты же ведь раньше не курил, спортом занимался. А сейчас? Переезжаешь за город, чтобы поправить здоровье. Но ни один горный воздух тебе не поможет, если будешь так дымить. Ты меня вообще слушаешь? – злая Сакура подошла к Какаши, хотела толкнуть его в плечо, но побоялась, что переборщит и мозги ее друга украсят газон. Ветер из распахнутого окна трепал его седые волосы, сигаретный дым мутными спиралями щекотал обоняние. – Я отнесу эту коробку в машину. Она последняя. Ты понял? Последняя. Как только я просигналю, закрывай квартиру и спускайся. Какаши не отреагировал на ее слова. Голуби забились в местечко под крышей и стало пусто. Пустые дворы, тротуары. Палящее солнце, которое убивало. Сакура не жужжала на фоне, кран не капал. Он почувствовал внезапное желание разбавить тишину и поделиться своими мыслями с кем бы то ни было. Какаши достал телефон, нашел там диктофон и нажал запись. Закрытые веки проецировали образ Сакуры, поэтому он решил рассказывать историю ей. - Когда я был студентом, был в моей группе один торчок. Никто не видел его в трезвом состоянии, не было и дня чтобы он показался не обдолбанным. Ходил с длинными патлами, лицо ему кто-то рассек горизонтально. И постоянно дымил. Ты знаешь какое у меня хорошее обоняние. Я его за версту чуял и во всех смыслах не мог переносить. А он постоянно садился рядом со мной или впереди. Его волосы это дым, его одежда это дым, сам он как дым: прозрачный. Я тогда бегал, как раз дело было перед городской эстафетой. Кровь из носу нужно было попасть в команду. А тут накануне меня зовут проводить нынешнего капитана. Он сказал что я уж точно смогу занять его место и просто обязан так сказать принять посвят. Не подумай, я не выпил ни грамма, собирался уйти домой через пару часов, как появляется он. Широкие штаны, белая майка и волосы рассыпаны по плечам, в зубах неизменная сигарета. Тут я не выдержал. «Прекрати курить, это мерзко». По-моему я выхватил у него сигарету. Он молчит. Смотрит на меня так, будто я Санта Клаус в костюме горничной: экзотично и смешно. А потом наклонился и поцеловал меня. Его губы, горькая слюна, вроде бы дым застоялся в глотке. Я кашлял. Он трогал своими шершавыми пальцами мои щеки, даже пытался кусаться. Я запомнил только то, что это пахло дымом. Его пальцы отдавали горечью, и были солёными как слезы. Вязкая слюна, его язык касается моего нёба, так щекотно. Я не так представлял свой первый поцелуй, если честно. Какаши усмехнулся и продолжил рассказывать воображаемой Сакуре. - Это тоже было мерзко? – спросил он. Настолько униженным я не чувствовал себя никогда. Он был само спокойствие, пока во мне бушевал ураган. И самое мерзкое в этой ситуации – мои мокрые трусы. От одного поцелуя ещё и с кем? Разве был он настолько хорош. Нет конечно, обычное лицо, обычные губы все самое обычное и дурацкий запах в придачу. Не мог я так среагировать на него. Я пытаюсь осознать свои ощущения, как он расстёгивает ширинку. Он точно был не в себе, а от него заразился и я. Его ничуть не заботило чужое мнение, общество. Он мог просто взять и подрочить перед моими глазами, ведь просто хотел этого в тот момент. Он кусал губы, иногда, когда его голова откидывалась назад, я мог видеть вены на шее и совру, если у меня не было желания там укусить. Мне было просто интересно что будет дальше, если ему так просто мною манипулировать, тогда я тоже хочу иметь контроль. Поэтому взял его член в рот! Поэтому смотрел ему в глаза и видел в них себя сосущего! Меня никто не заставлял. Как гипноз. Я послушно заглатывал его, облизывал и, что хуже всего, представлял торчка за этим же занятием. В тот момент это была вершина разврата моих фантазий. Кажется, он ругался и говорил что я это делаю паршиво, плохо, мерзко. Но мною овладел азарт, хотелось большего. Громких стонов, его пальцев в моих волосах, грубых слов в мой адрес. Его сперма на вкус тоже горчила, хотя чему тут удивляться. Потом он медленно и тяжело дышал. Мне хотелось верить что это реакция на меня, а не на колеса, которыми он закидывался. Впрочем, этого уже никогда не узнаю. Соревнования в итоге я проспал, а этого ширяльщика больше никогда в жизни не встретил. Выпустилась группа без него. На занятиях больше никто не вонял, я мог жить спокойно. Какаши открыл глаза, секунду злясь на слишком яркое солнце. Завершил запись. Новая сигарета оказалась у него во рту.