Скуби, а ну, слезь с дивана!

– Скуби, немедленно слазь с дивана! Пес смотрит на неё жалостливо и с оттенком осуждения. – Велма, он же не просто собака! – пытается возмутиться Шэгги. – Мы же с ним семья, он почти что человек. – Вот когда этот «человек» научится счищать свою шерсть с обивки – тогда милости прошу! А пока пусть спит на своем коврике, – непоколебимо отзывается девушка, поправляя пальчиком сползшие на нос очки. Норвилл виновато смотрит на дога и пожимает плечами: спорить с Велмой, когда она в таком решительном настроении себе дороже. Скуби со вздохом сползает с нагретого места и скорбно (и очень-очень медленно) удаляется прочь. Добравшись, он останавливается и бросает на Велму полный надежды умоляющий взгляд – вдруг передумает? Этот взгляд… он способен растопить самое черствое сердце, но Динкли указывает пальцем на положенное псу место, и дог грузно валится вниз, распластываясь – почти растекаясь – по всему коврику. Велма машинально продолжает отчитывать Шэгги, который покаянно кивает головой и совершенно явственно не слышит ни слова, полностью отдавшись игре на приставке. Осознав это, Динкли оставляет безнадежное дело перевоспитания Роджерса и оглядывается, прикидывая, как же она докатилась до этой жизни? Квартира Шэгги – высококлассный образчик идеального бардака. Бардак этот холится и лелеется, тщательно поддерживаемый силами самого хозяина и его пса, и активно сопротивляется попыткам Велмы этот самый бардак извести. Самая примечательная комната в этом отношении – это, конечно, гостиная. У телевизора отведено свое место для коробок из-под пиццы, крошек от еды и мелких острых предметов, ждущих своего часа, чтобы сладострастно впиться в чью-нибудь лапу или босую ногу. Диванчик предназначен специально для завалов всевозможных комиксов, среди которых коварно прячутся счета за квартиру и прочие важные бумаги – Динкли подозревает, что ныкаются они туда специально, потому что в последнее время она взяла привычку собирать журналы целыми охапками и безжалостно отправлять их в мусорное ведро. Журнальный столик для отвода глаз заставлен грязной посудой и чашками: под ним обычно собираются пустые банки из-под пива. Картину дополняют грязные носки, стратегически разбросанные по всем уголкам с таким расчетом, чтобы они всегда попадались под руку в самый неожиданный момент, но никогда не находились во время «великой стирки», которую Норвилл время от времени вынужден затевать под напором Велмы. Сколько это уже продолжается? Они вроде встречаются, а вроде и нет. Вроде бы вместе, а на деле так и не объявили себя парой, хотя, Велма в этом уверена, об их «особых отношениях» уже догадались остальные члены корпорации. Каждый раз, когда она заикается об этом, Шэгги торжественно объявляет, что сам расскажет все друзьям – но каждый раз ответственный разговор откладывается до лучших времен: Вот и сейчас. Шэгги произнес слово «семья» не задумываясь, машинально, имея при этом в виду только себя и Скуби – Велма не в счет. Пакет с мусором падает из рук девушки. Она задумчиво смотрит на похрапывающего на коврике пса, затем на Шэгги, увлеченного убиванием каких-то монстров. Решение созревает мгновенно и, подхватив с журнального столика свою сумочку, решительно направилась к выходу. Уходя, она нарочно громко хлопает дверью. А потом еще минут десять впустую ждет на лестничной площадке. – Знаешь, что самое обидное? – хлюпая носом, спрашивает Велма. Дафна сочувственно протягивает ей платок. Это всегда нравилось Велме в подруге: при всем своем эгоцентризме и самолюбии, у Дафны доброе сердце и она умеет быть внимательной к людям. Динкли вовсе не собиралась плакаться ей в жилетку, но Дафна настояла на встрече, едва заслышав в голосе звонящей подруги слезы, а спустя полчаса вместе с Фредом уже ждала её возле их любимой кафешки. Фред был незамедлительно отослан за порцией мороженого, «которое продается только в том магазинчике, и нет, милый, не нужно брать машину – это не далеко: всего за два квартала отсюда». – Велма, – мягко увещевает Дафна. – Это же Шэгги. Без хорошего пинка этот парень даже не почешется. Совершенно ясно, что ты ему необходима. Просто заставь его это понять. Велма молчит. Скуби и Шэгги. Глядя на этот немного странный, но определенно крепкий и дружный тандем, она чувствует себя «ни при чем». Это Шэгги и Скуби – семья, а она где-то там, побоку. Глядя на их уютный мирок на двоих, Велма понимает, что хочет быть его частью, а не просто необходимым полезным довеском. – Это я знаю, – говорит поэтому успокоившаяся Велма. – Но нужной может быть и простая уборщица. Боюсь, Шэгги заметит, что меня нет рядом лишь тогда, когда беспорядок в его доме достигнет таких размахов, что тараканы начнут воровать у него еду. – Ну, тут ты права как минимум в одном, – замечает Дафна. – Еда для Шэгги – это святое. Подруги переглядываются, и их разбирает смех. Норвилл, вопреки ожиданиям Динкли, замечает её отсутствие уже на третий день. И вовсе, кстати, не по скопившемуся мусору: уж это-то точно никогда не беспокоило не отличавшегося особой чистотой Норвила. Просто в квартирке вдруг становится на порядок менее уютно: все на месте, но все же не хватает чего-то очень важного. Даже Скуби как-то резко начинает тосковать. Временами он жалобно скулит и просится на улицу в неурочное для прогулок время, порой часами лежит на дверном половичке, положив голову на лапы и в упор глядя на дверь, гипнотизируя её тяжелым взглядом. От еды пес, конечно, не отказывается – иначе это был бы не Скуби, но даже ест он без прежнего огонька. Конечно, до Шэгги спустя некоторое время доходит, наконец, чего, а вернее, кого именно не хватает. – Скуби, это не по-товарищески! – возмущается он, натягивая футболку, больше остальных смахивающую на чистую. – Мог бы и сразу сказать! Пес испускает тяжелый вздох и смотрит на хозяина с укором. – Да знаю, я, знаю, – соглашается Норвилл. – Сам хорош. Но если бы ты был другом, помог бы догадаться! Скуби выразительно скулит, всячески показывая, что он и рад бы заговорить, да физиология не позволяет. Шэгги машет на него рукой, хватает куртку с вешалки, и выбегает из квартиры. Он быстро сбегает с лестницы, перепрыгивая ступени. …И возвращается обратно спустя минут десять. Бросает куртку на крючок, конечно, промахиваясь, и принимается спешно наводить дома порядок. Шэгги торопится. Ему срочно нужно вернуть в свою жизнь и в квартиру кое-что очень важное. Вернее, кого-то. А чтобы этот кто-то согласился жить в его обиталище, придется уж как-нибудь приспособиться к чистой квартире. – Эй, Скуби! Давай уже слазь с дивана! И Скуб… ты не знаешь, у нас когда-нибудь был пылесос?..