В губы давай дружить

Массивная железная дверь подъезда закрывается, больше не слышится стрекотание вечерних кузнечиков, а тёплый летний ветер не путается в прядках волос, вздымая их вверх немного. Илья рядом шутит что-то про безответную любовь и ментов, которых они с Денисом до этого встретили около круглосуточного магазина, что через дорогу от дома Коломийца располагается. Денис не старается даже сдерживать смеха от глупого юмора друга, весь квартал слышит, наверное, ведь окна в летнюю жару открыты в каждой квартире пятиэтажного дома; неосознанно, скорее по привычке, рот тыльной стороной ладони прикрывает. Коряков держит пакет с какими-то вафлями, апельсинами, буханкой хлеба и пачкой молока, всё это куплено в том же магазине всратом. Илья что-то увлеченно рассказывает, пока они поднимаются, Денис, быть честным, слушает рассказ друга в пол уха и не замечает вообще, когда тот переходит с шуток на историю о том, как его когда-то в детстве чуть лиса не сожрала; все мысли заняты глупостями — он чувствует себя комфортно как ни странно, и не ясно, Ильи компания способствовала этому или же атмосфера летняя: двор зеленью ярчайшей заросший, ягодные кусты, детвора в футбол на площадке играющая, в общем— полное спокойствие. Он думает, что хочет, чтобы вечер этот не заканчивался, хочет просто подняться на этаж свой, за стол сесть на кухне небольшой, выпить чаю с немного подсохшим хлебом и вареньем бабушкиным; слушать, бесконечно слушать такие ведь глупые шутки, с которых совсем не понимает, почему смеётся. Парни негромко по каменным ступенькам ступают, до пизды старого, но такого уже родного подъезда, пусть и заваленного полностью бычками сигарет, обписанного разной хуйнёй по типу «Света шлюха», «покажу пизду за стикеры ВК», «кто прочитал, тот гей» и так далее. Любили они покурить на этой обоссаной лестничной клетке после стрима, в тишине, но это не было чем-то неловким, а скорее чем-то теплым, домашним. такая атмосфера для многих покажется странной и отталкивающей, но, конечно не для Ильи и Дена. Эти десять минут на ступеньках холодных каждый раз давали такое необходимое дома ощущение. Денис чувствует внезапно тепло ладони Ильи на запястье своём, он его сжимает не сильно, отводя руку чужую чуть в сторону от лица. — Прекрати, — коротко, со всей серьёзностью в голосе отрезает Коряков, куда-то глубоко в ледяные глаза напротив смотря. — Что? — Денис не понимает совсем, о чём друг говорит сейчас. — Она прекрасна, прошу, — Илья от чего-то на шёпот переходит — не закрывай её, — настойчиво просит брюнет. До Дениса доходит не сразу, что он говорит о его... улыбке? Коломиец осознаёт — за несколько лет дружбы неудивительно, что Илья его комплекс заметил, глупую, возможно, но уже привычку. Сейчас он так же как и всегда это на автомате сделал, и, видимо, Илья не смог проигнорировать это действие. Почему? Правда красивой считает улыбку его? Это приятно, но... смущает. Тёплые губы накрывающие его собственные заставляют вздрогнуть всем телом. Рот Дениса немного приоткрыт из-за ещё не до конца сошедшей улыбки. Светловолосый ни о чем подумать не успел даже, осознать произошедшее, как Илья отстранился. Поцелуй был короткий, до сжимающихся лёгких нежный и его ужасно хотелось повторить. Илья отпускает руку чужую, но взгляд не отводит, они ответы найти пытаются на абсолютно все вопросы в глазах друг друга, вплоть до мирового заговора и что ждёт планету нашу в далёком будущем, возможно, «сверху» уже про всё знают, но информация такая вряд-ли доступна «обычным» людям. И кажется, что человек напротив, единственный, кто может объяснить абсолютно всё. Когда Денис всё же находит в себе силы взгляд отвести, тихо произносит, даже не особо улавливая, что он сейчас говорит и какая цель за этим стоит:  — Идём. Денис не смотрит на Илью, когда чуть дрожащими пальцами поцарапанную дверь квартиры открывает, не смотрит, когда серые кеды снимает и на полку ставит, не смотрит, когда чайник с водой на плиту подогреваться ставит, и не смотрит, когда сумку с продуктами распаковывает, а только знает, что второй сейчас его взглядом сверлит; молчит, давая возможность всё взвесить, за что Коломиец ему благодарен. Денис упорно в окно глядит, когда за стол садится; несколько молей и каких-то других жучков кружат у фонарных столбов, что тускло двор освещают, в котором пустота абсолютная, (хотя вроде меньше получаса назад там народу куча была) дающая ощущение, что в мире не осталось никого, кроме Ильи, его шуток и самого Дениса. Тишина кое-как успокаивала, рассудку восстановиться давала, возможность вконец обдумать всю херню произошедшую буквально минут 10 назад. И что, это было вообще, что у Ильи на уме? За столько лет Денис так и не понял. Он еле в себе силы находит тихо вопрос задать, спустя, кажется, вечность. — Почему? Илья за ручку горячую кружку с чаем берёт, отпивает осторожно, как ни в чём не бывало. Молчит, но не особо долго. — Что «почему»? — Ты поцеловал меня, — напоминает Денис, будто Коряков забыть мог. — Потому что захотел?— скорее вопросительно произнёс Илья, пожимая плечами, как бы имея ввиду: «Разве это не очевидно?» Денис замолчал. Тревожно, нет, точнее до жути страшно, что дальше будет. Ведь как раньше точно не получится, они не могут вид просто сделать, что не произошло ничего. — Ты бы хотел повторить? — не дождавшись ответа, Илья прерывает между ними тишину. Ответ не сразу слышится. Коряков наблюдает, как Денис горячую кружку сжимает, ища от неё тепла, точно опекая себе пальцы. Он к чужим рукам тянется, берёт в свои их и еле ощутимо поглаживает пальцами большими. Наконец добился он взгляда от Дениса. — Да. Ответ коротким был и этого хватило, чтобы Илья снова вздохнул полной грудью, он убедился, что не совершил, худшую ошибку в жизни своей, любимого человека не отвергнул своим непродуманным поступком в виде поцелуя. Денис хочет снова его поцеловать, а что дальше будут они с этим делать — неважно. Денис смотрит как луна лицо в родинках напротив освещает. Он слишком красив. Слишком. И Коломиец понимает, что просто не мог себе в этом раньше признаться, хотя тот факт, что друг ему не равнодушен был понятен уже давно. Причём всем. — Илья, — зовёт Денис тихо, — поцелуй меня уже. И этих слов более чем достаточно. Илья встаёт и подходит к светловолосому, перед ним на корточки садится, кладёт руку на щёку его, поглаживая под глазом. Они любуются друг другом с пару минут, будто впервые виделись, находили в лицах что-то новое, ранее неподмечаемое. Денис себя на мысли поймал, что хочет поцеловать каждую родинку на лице напротив. — Я сказал: «поцелуй меня», а не «пялься будто монстра увидел». — В таком случае ты самый красивый монстр. Денис в лице никогда не краснел, но если б умел, то на нём бы сейчас точно выступил румянец, он сглатывает, прижимая руку родную к щеке ещё сильнее, на губы смотрит — когда-то в прошлом друга — с желанием. Илья уж слишком бережно снимает очки с парня и кладёт их на стол тут же возвращая руку обратно на щёку. Денис морщится немного, привыкая к расплывчатой картинке, что Коряков милым находит. Сердце младшего удар пропускает, когда снова чувствует вкус губ чужих. Язык во рту, каждый миллиметр изучающий, по зубам верхнего и нижнего ряда проходящийся, покусывания и оттягивания губ его, одна рука на щеке, и другая на талии, сжимающая футболку: всё это действует как наркотик и Денис как чёртов наркоман оторваться от Ильи не способен; прижимается к его к губам сильнее только, нуждаясь в нём как в очередной дозе. Абсолютно точно обретая зависимость, о которой только позже осознает, но отказаться уже не сможет. Кажется, если он сейчас отстранится от него — всё пропадёт. Абсолютно всё, включая Илью. Илья целовал его так, будто от этого зависели их жизни, будто весь его мир теперь сводился только к губам Дениса. Чёртов Илья воздух из лёгких забравший. Сейчас, отстранившись, он ему возможность давал дыхание возобновить, но, казалось, только хуже стало, ведь дышать всё так же было нечем. — Ден… — первым в себя пришёл Илья. — Ничего не говори, — опережает Коломиец, перед тем как парень что-то сказать успеет. Не желая ждать, пока Коряков начнёт что-то говорить, он снова припадает к уже покрасневшим, чуть опухшим губам. Ладонь по шее вверх проходится, запуская пальцы в тёмные волосы, сжимая их и оттягивая, каждую чёртову прядку перебирая. Илья отстраняется нехотя и начинает вставать, так как ноги затекли ужасно. Денис обиженно тянется к устам чужим, прося о ещё одном поцелуе, но вместо этого Илья руками приподнимает подбородок его вверх, чтобы тот — всё ещё на стуле сидя — в глаза брюнету смотрел. Тот обхватывает лицо его двумя руками и оставляет короткий поцелуй в уголке губ, потом выше чуть, дальше — в кончик носа, переносицу и лоб. — Чай остынет, — Илья так искренне улыбается, как Денис не видел никогда; чай, по правде, последнее, что его волновало сейчас. — Издеваешься, блядь? — Денис кажется раздраженным, хотя оба знают — на деле не так. — Ты пригласил меня к себе пить чай, а не целоваться. — Ты против того, что планы поменялись? — игриво спрашивает Денис, усмехаясь, и уже не прикрываясь рукой, и Илья хочет смотреть на эту улыбку каждый чёртов день, дарить поцелуи в губы каждое утро, хочет, чтобы Коломиец смеялся чаще, не стесняясь, и он готов дать ему всего себя, быть рядом. Он хочет этого. И сделает всё, чтобы Денис был счастлив. — Вовсе нет, — Илья снова целует, вкладывая в это прикосновение губ к губам всю нежность, выражая слова через чувства. И сейчас они точно знают, что не отпустят друг друга.