Вспышка

- А как там сад?- спросила я. Утро еще только начинало цвести. Меня всегда будили часов в 7 или 8 утра. Моя мама каждое утро приходила ко мне в комнату, сажала меня на стул и заправляла кровать. Между этим мы говорили о том, что происходит в окружении, какие планы на будущее. -Он все так же хорош, красив и разнообразен,- ответила мама, застелившая мою кровать. -Около дома есть еще незабудки? Или вы их убрали? -Там полно незабудок, моя дорогая.- Сказала мама и прильнула к моей щеке. Я почувствовала, что на последнем слоге моих любимых цветов мамин голос дрогнул. Я сидела на стуле, пытаясь понять в какой стороне комнаты она находится. Она сидела тихо, ее дыхание было сбивчиво - она плакала. -Когда завтрак?- поинтересовалась я, чтобы не заострить внимание на ее слезах, пусть думает, что я их не заметила. -Отец и брат еще не проснулись, я сегодня разбудила тебя чуть раньше обычного. Может тебя подкатить к окну?- поинтересовалась она. -Да, хорошо. Иди к себе, а я тут посижу,- прошептала я,- и включи, пожалуйста, диск седьмой. Он на шкафу, в дальнем углу, ты ведь его не убрала оттуда? Ответа я не услышала, но уже через пару минут по комнате раздавались замечательные звуки пианино, скрипки и виолончели. Дверь за мамой легонько закрылась. Вот еще одно утро моего существования. Именно существования, я уже не живу в этом мире, я просто существую в нем. В то утро, когда я потеряла свою жизнь, в комнате было так же спокойно. Я собирала свою сумку, укладывала волосы. Глаза слепило от солнца. Я побранилась на кота, который снова лег на мою косметичку. Выбежала вниз, схватила ланч и вышла на улицу. Было еще прохладно, первые дни весны. Я сделала шаг по переходу на другую улицу, и все. С этого момента я перестала жить, но начала существовать. Вечные поездки по врачам, медицинская клиника. Врачи, операции. Вечные слезы мамы, и грустные речи папы. Я больше не вижу зеленых улиц, моего персидского кота, фиолетовых незабудок и друзей. Все стало темно, как будто вечная ночь окутала меня. Так же я не чувствую нижних конечностей, их будто отняли. Но зато я могу все трогать, нюхать, кушать, сидеть с открытыми глазами и делать вид, что я такая же, как все. А вообще, ненавижу, когда начинают меня жалеть. Эти вечные: «Не беспокойся, ты поправишься» или «Сегодня ты выглядишь лучше, чем вчера» И эти фразы говорятся тогда, когда врачи уже с полной уверенностью записывают меня на третью стадию инвалидности. Ненавижу это чувство жалости. На первом этаже раздался грохот, будто упал мешок с картошкой. - Мам? – крикнула я. Тишина. И через 5 минут тишина. И через 10. -Пап? И вот он звук, отец подошел ко мне, отдернул за плечо, чтобы я не горбилась и прошептал: -Сегодня будет лучше, чем вчера. Приподняв меня, он с силой уложил в кровать. Проведя своей горячей ладонью по моему лицу, он вздохнул. - Спи сладко, Ника. Дверь закрылась. На первом этаже прозвенело трехкратное «бум», значит уже 0:00. Я, имитируя, потерла глаза, показывая, что хочу спать. Пару раз зевнула, также, не отходя из роли. Положила руки на грудь и уснула. Моей мамы не стало, когда я только попала под колеса. Весть о том, что я недееспособна слишком сильно ударила по ней, она слегла на больничный. С каждым днем я чувствовала, что ей хуже. И самое гадкое то, что я даже не знала, чем ей помочь. Я все винила в ее болезни себя, если бы я была в тот день более внимательной, если бы. 12.04.96 г. моей мамы не стало. Я еще спала. Проснулась от громкого крика моего брата и тяжелого топота отца. Началась суета, слезы, крики. А я уже все поняла. Я юркнула под одеяло, перестала играть в дееспособную, и зарыдала так, как никогда. Всего один день так сильно взбудоражил нашу семью. Вся наша спокойно протекающая жизнь оборвалась в один момент.