БайСюэ

      Услышав, как даосы ушли в дом, Сюэ Ян в красках начал рассказывать Бай Иньлину, в каком месте видел его идею спрятаться от Сяо Синчэня в гробу, а особенно идею за каким-то гуем спрятать там же лютого петуха. Однако, надолго его не хватило, в гробу было не только тесно, но и душно. Сюэ Ян замолчал, чтобы перевести дух. Пару секунд было слышно лишь довольное воркование Шэнь Могуэя.       Настроение Бай Иньлина стремительно падало вниз. Мало того, что спрятаться не удалось, так еще и Сун Лань сам! Собственноручно! Запечатал его! И ушел с Сяо Синчэнем!       Вот жизнь и расставила все по своим местам, показав Бай Иньлину, где его место в этой теплой компании. Нет, он конечно выше обид и ревности, и всегда рад за Сун Ланя, но где-то в глубине души, самую капельку…       Бай Иньлин горько вздохнул. Вздох вышел таким громким, что Сюэ Ян прекратил борьбу с Шэнь Могуэем, пытавшимся занять удобную позицию на заклинателях, и внимательно посмотрел на Бай Иньлина. Через щели между досками гроба проникало достаточно света, чтобы рассмотреть лицо бывшего небожителя. Бай Иньлин сделал честное-пречестное лицо и спихнул лютого петуха на Сюэ Яна. Тот, не отрывая взгляда, отправил Шэнь Могуэя в ноги и прижал его пятками к стенке гроба. Шэнь Могуэй был категорически против, поэтому возня за место в гробу возобновилась. Бай Инь Иньлин пытался увернуться от выступающих то тут, то там частей Сюэ Яна, но безуспешно. С Сюэ Яном было весело и легко. Просто. Просто взять и пихнуть в бок, чтобы не вертелся. Получить порцию ругани и оказаться прижатым к стенке гроба тощей спиной. Бай Иньлин мстительно ущипнул крепкую выпуклость пониже ее...       Но вместо того, чтобы отпрянуть, Сюэ Ян еще сильнее толкнулся назад, словно лошадь, которая пытается раздавить севшего на нее слепня о стенку стойла. И тут тело Бай Иньлина отреагировало самым предательским образом. И в их положении Сюэ Ян просто не мог этого не заметить. Бай Иньлин сделал наглое лицо, надеясь смутить повернувшегося к нему темного заклинателя, но тот вдруг поднял руку к его лицу и мягко отвел белоснежную прядь за ухо. Ожидавший бранных слов и насмешек Бай Иньлин впервые за последние сто лет растерялся. В его светло-серебристых глазах расплескалось удивление и непонимание.       Сюэ Ян не дал ему опомниться. Накрыл рот своими губами, проник внутрь языком, обхватил руками, вжал в себя, прижимаясь пахом в пах. Целовал так, что в голове вспыхнула чарующая пустота. Терся затвердевшим нефритовым стержнем, заставляя тело вспыхивать огненным желанием. Пока целовал, развязал и приспустил штаны. Добавил в их поцелуй свои пальцы, смешал их слюну, провел мокрым между ягодиц. Развернул к себе спиной, впился зубами в шею, тут же поцеловал. Одной рукой обхватил изнывающий член Бай Иньлина и заскользил по нему ладонью. Усилил возбуждение до той точки, за которой уже нет возврата, только вперед, только вверх, и плевать, даже, если гроб откроется и на них будут смотреть даосы всего мира. Только не останавливаться… И Сюэ Ян не остановился, не сбавил темпа, раскрыл скользкими от слюны пальцами хризантему, проник внутрь, провернул, выискивая ту самую точку, которая уже пульсировала, желая еще, еще больше, теснее, глубже. Бай Иньлин прогнулся навстречу пальцам, застонал… И тут же они вышли, а на их место толкнулся восхитительно твердый член. Такой скользкий, что вошел сразу весь, без задержки. Горячая ладонь перехватила вскрик. Бай Иньлин впился в нее поцелуем, прошелся языком, и она вернулась на изнывающий член, даря неземное наслаждение.       Сюэ Ян почти не отстранялся, не выходил из тела. Он вбивался сзади, вталкивая член Бай Иньлина в свои сжатые пальцы. Бывший небожитель мелко дрожал, чувствуя, как подкатывает та самая волна. Сюэ Ян толкнулся особенно глубоко, насадил на себя, ускорил движения руки, задевая основание головки, и тронул губами ухо Бай Иньлина. “Спасибо тебе,” — обожгло душу горячим дыханием, и Бай Иньлин растворился в накатившей волне весь без остатка. С тихим стоном он излился в руку Сюэ Яна. Тот рвано выдохнул в затылок и догнал его в три мощных толчка.       Бай Иньлин подумал, что, если отбросить все, что будет потом, то сейчас в его жизни наступил момент, когда лучше быть не может, но ошибся. Лучшее было впереди. Сюэ Ян достал откуда-то чистую тряпку, обтер Бай Иньлина, натянул обратно и завязал его штаны, поправил одежду, и все это — молча! Без единого едкого слова. Бай Иньлин повернулся к нему, но Сюэ Ян выглядел обычно, без признаков странной болезни или искажения ци.       Темный заклинатель приподнял их волосы и засмеялся. Белоснежные и черные, как крыло ворона пряди переплелись, как изгибы знаменитого символа. — Смотри, мы как Инь и Ян.       Бай Иньлин молча кивнул. Его двухсотлетний жизненный опыт вдруг оказался бесполезен. Он не понимал, как вообще случилось то, что случилось, почему ему так хорошо, и как с этим жить дальше.       А потом Сюэ Ян взял его левую руку своей левой, переплел пальцы и пожал. И это простое пожатие сказало Бай Иньлину все. Оставалось непонятным лишь то, как с таким уровнем эмпатии Сюэ Ян умудрился довести Сяо Синчэня до самоубийства. Но потом вспомнил о Шуанхуа, проткнувшем живот “доброго приятеля”, и все встало на свои места.       Во дворе послышался легкий топот А Цин. Сюэ Ян пнул Шэнь Могуэя, который брезгливо забился в угол, прячась от переизбытка янской энергии, и начал поносить тесные гробы, благочестивых даосов и не умеющих прятаться в нормальные места небожителей.