У всего есть цена.

Маттео вновь сидит и читает письмо из Германского государства. Вновь какой-то приказ от Хермана.М-да, народ доволен не будет, но кто их спрашивал, никто. Да и их диктатора, скорее всего уже известно обо всём. Ничего не дают ему сделать самостоятельно, с какой стороны не посмотреть. А он, целая страна! «Не справедливо» — считал Руссо. Все договора подписаны, а чёртов Третий рейх до сих пор ему не доверяет и не даёт что-то самостоятельно решать. Почему, та же Хэруко может действовать без ведома нациста? Почему Италии не выпала такая честь? Как бы то ни было, Маттео смирился и пал в ноги Майеру, стал покорно выполнять то, на что согласно его правительство, и то, чего ждёт от него Херман.       «Рыжая шавка» — отзывалась о нём Япония и конечно, в чём-то она была права. Рейх любил стебаться, будучи в настроении всячески хвалил Италию, улыбался ему, но если настроение приподнятым не было, то Маттео доставалось не хило. И не смотря на это, у него всё ещё сбивалось дыхание и учащалось сердцебиение при виде своего фюрера. Всё ещё щёки наливались краской, видя улыбку на лице Хермана, и неважно чем она была вызвана, очередным крупным числом смертей, или же просто хорошей шуткой. Маттео определённо понимал, что давно был бы мёртв, будь он человеком, а не страной. Херман никогда его не жалел. Мог и оружие на него направить и курок спустить. Маттео в этом случае лежал на полу с простреленной головой, вынужденный терпеть боль, а не просто умереть. Рейх не жалел. Мог пнуть в живот в порыве ярости, вбить головой в холодный асфальт, оставить лежать Италию без сознания в горе трупов солдат. Он мог всё и никогда не жалел, а Руссо продолжал покорно подчиняться, как пёс.       Пёс… Маттео вновь стоит перед зеркалом. Военная форма, рыжие длинные, заплетённые в хвост, волосы, зелёные глаза и многочисленные пластыри на лице, и бинты на шее. Он вновь вздыхает. В дверь стучат и тут же её открывают. На пороге стоит парень в немецкой форме, молодой, вид у него серьёзный. — Hermann Mayer erwartet Sie zum Treffen. — Выдаёт тот и уходит. Маттео пришлось выучить немецкий, просто пришлось.       Он вновь делает глубокий вдох. Выдох выходит прерывистым. Руссо берёт с собой холодное оружие в виде охотничьего ножа, слышал, что Рейх не в духе, защититься хочет, и выходит из комнаты. Он идёт по длинному коридору, стучится, заходит с разрешением в кабинет. Майер перебирал какие-то бумаги. — Добрый день, мой фюрер. — Маттео проходит и садится на стул, что стоит напротив. Херман смотрит на него, кивает и вновь смотрит в бумаги. — По какому поводу явился? — Рейх положил бумаги на стол, и поправил пшеничную прядь волос за ухо. Он тоже в военной форме, но в этот раз без головного убора. Глаза голубые, Руссо любил смотреть в них. — У меня война с Владимиром в самом разгаре, а ещё ты тут что-то удумал. Быстро говори и проваливай. — В общем… — Маттео тяжело вздыхает. — Я принял решение перейти на сторону стран антигитлеровской коалиции. Я объявляю вам войну. — Лицо Майера приняло удивленный вид. Он медленно поднял взгляд на Италию. Брови нахмурились. — Если это снова твоя грёбанная шутка, то я… — Я абсолютно серьёзен. — Ему прилетает сильная пощёчина, стул шатается и опрокидывается, Маттео летит вместе с ним на пол. — Ты тварь и предатель! — Херман встаёт изо стола и подходит к Руссо. Тот растерянно смотрит и не знает что делать, он не в том положении, чтобы атаковать. — Сволочь! Да кто ты такой, чтобы приезжать и говорить это мне в лицо? Ты никто! Так что же мы от рук отбились, совсем страх потерял?! — Нет… Я просто… — Молчать! — Херман быстрым жестом достаёт пистолет и спускает курок. Пуля входит в плечо. Место ранения начинает гореть и Маттео тихо стонет, сжимая раненое плечо. — Ты хоть знаешь… Чего мне стоило держать тебя при себе?! Мразота! — Курок вновь спускается, и пуля входит в череп, боль невыносимая и на глазах наворачиваются слёзы. Почему он не человек, который бы просто умер. — Я знаю всё о тебе. Вплоть до того, что ты пускаешь на меня слюни. Фу, мерзко. Тебя бы в концлагерь, да только ты страна. Но так какого чёрта ты уходишь от меня?! Сука! — Пуля летит в грудь. Крови становится всё больше. — Мне интересно как ты уезжать будешь. Никак. — Италию пинают в грудь. — Ты умрёшь, тебя больше не будет не только как личности, но и как страны. — Маттео искривился от боли, он начинает кашлять, изо рта тоже кровь. Адски больно. Слёзы обжигают новые раны. Больно, очень больно. — Я хотя бы могу своим правительством договориться, а ты слепо веришь их идеалам! И каким бы прекрасным ты не был, как человек, но ты просто ужасен как страна! Просто ублюдок! — Выкрикивает Руссо из последних сил, кашляя и задыхаясь. Херман замирает на миг, в глазах, что словно небо, зажигается пламя, губы искривляется в злобном оскале, ноздри раздуваются от наступившей ярости. — Не говори так… Будто ты ангел. Не надо. Ты тоже та ещё мразь, которая принимает более выгодную для неё сторону в любой момент. Я никогда не выставлял себя хороший. Да, я злодей, а ты, трус. — Голову Маттео начинаю вдавливать в пол мощный ботинок. Он старательно сдерживает крик, и цепляется руками за ногу противника. — У всего есть цена, Маттео Руссо, но у тебя её больше не будет, я уж позабочусь. — Италию сильно ударяют в голове, от чего тот теряет сознание. — Спокойной ночи, идиот.