Раздалась трель дверного звонка, Ли, только открывший заспанные глаза, направился открывать дверь.
— Мой дорогой хён, извини за опоздание. Я был на дне рождения друга... Примчал сразу же, как освободился, — в квартиру ввалился парень весь запыханный, даже толком не застёгнутый.
— ..А, я уснул... — Феликс сел на кровати сонным воробушком. Встав, чуть постоял, качаясь, потому что в глазах из-за резкого подъёма потемнело. Медленно, боясь упасть, подошёл к младшему, чтобы помочь снять верхнюю одежду и обнять.
— Ты осторожнее, солнце, — тот крепко обнял, прижал к своем телу, утыкаясь носиком в шею и вдыхая запах хёна, — Выспался?
— На удивление, вполне, — Ли поцеловал тонсена за ушком, обняв за талию.
— Я рад. Что-то снилось? — не оставаясь в долгу, Чон чмокнул в шейку.
— К сожалению или к счастью, ничего. Или я не помню этого, — старший почувствовал мурашки по всему телу из-за поцелуя в шею, пока Чонгук, погладив пальчиками вдруг напряжённые плечи, отстраняется, чтобы снять обувь. Ли скользнул руками по чужим бокам, — Возбудим и не дадим, да, Гуки? — улыбнулся тот.
— Конечно, хён. Как же без этого? — вернув ту же улыбку, ответил младший.
— Доиграешься когда-нибудь, — ухмыльнувшись, Феликс направился на кухню заваривать чай.
— Может, я этого и добиваюсь, — слышится со стороны Чона, но старший благополучно пропускает это мимо ушей. Точнее, пытается делать вид, что пропустил слова мимо ушей, разум же делает обратное.
— Ну, что могу сказать, — кричит из кухни, — у тебя прекрасно выходит, Гуки.
— И когда же твоя чаша терпения переполнится?
— Ох-х, терпение моё, — мужчина выходит из комнаты с чашкой чая в руках, подходит со спины, — не велико. — Остановился за спиной, дышит на ухо, пока пах трётся аккуратно между двух половинок.
Мурашки пробежалась по всему телу, но Гук не испугался:
— Мне нужно сходить в туалет...
— Конечно, милый, — Ликс преспокойно отправился пить чай с печеньками на кухню.
Чонгук, справив нужду, помыл руки и направился к кухне. Парень спокойно подошёл со спины и положил руки на плечи хёна, целуя в макушку.
— А терпения-то у тебя точно хватит? — Чон усаживается на чужие бёдра, лицом к Ликсу.
— Кто знает, Гуки, кто знает, — повернулся к младшему лицом, поцеловал в уголок губ.
— А что так неуверенно? — Приблизился к хёну и поцеловал чётко в губы. — Смелее нужно быть, смелее.
— А вдруг спугну, — Ли отставил кружку в сторону, дабы та не мешалась, положил руки на талию, слегка ту сжимая в ладонях.
Мужчина носом по линии челюсти ведёт, вдыхая запах Чона, от которого слегка кружится голова. Остановившись у подбородка, нежно целует в губы. Несмотря на горячую кружку чая, что недавно была у него в руках, Феликс залезает под чонову кофту, прохладными пальцами очерчивая ими бока младшего.
Младшему остаётся закинуть голову назад, чтобы открыть хёну проход к новым зонам на его смуглой, словно варённое сгущённое молоко, коже.
— Вроде с улицы только что вернулся ты, а руки холодные только у меня, — слышится хмыканье где-то у шеи.
— Это довольно-таки приятно.
Чон улыбнулся и снова вовлёк в поцелуй, занимая здесь лидирующую позицию. Своими горячими пальчиками сначала по шее и кадыку водил, постепенно на плечи переходя. Вскоре Чону это наскучило, потому он решил залезть под одежду любимого и поиграть с сосками. Водил вокруг них, затем нажимал ноготочком, а после и вовсе сжимал между двумя пальцами.
Старший же, сдерживая тихие стоны, прикусывает чужую мочку, оттягивая зубами колечко серёжки. Руки плавно с талии перешли на бёдра тонсена, сжимая, в то время как губы во всю терзали любимые губы, то покусывая их, то играясь с чужим языком в борьбе за первенство, – всё же, оба были универсалами, потому выбор падал лишь на того, кто дольше продержится. Сам же Феликс особым терпением не отличался, но и сдерживаться, когда он того хотел, мог.
— Кажется, сегодня кто-то не даст мне побыть сверху. Да? — Отстранившись от поцелуя, юноша облизнул свои мокрые от слюны губы и посмотрел на хёна мутным взглядом из-под полуприкрытых век.
— Ахах, возможно. А возможно, это только сейчас, — Ликса ведёт только от одного взгляда из-под опущенных ресниц и от мельком попавшихся на глаза влажных губ.
Чонгук снова впился в губы старшего, уже не собираясь его отпускать. Так жадно, будто у голодного зверька пытались отобрать желанный кусок свежего, только добытого, мяса, будто парня последнего глотка воздуха лишают.
— Какой ты ненасытный, — прошептал Ли, оторвавшись от любимых губ.
Крепче взявшись за бёдра, мужчина встал вместе с Гуком со стула, тут же направившись в спальню, по пути собирая каждую стену, дабы подольше не отрываться от припухших губ.
Чонгуку, со своей комплекцией тела, – не зря же каждые два дня заглядывает в спортзал, – непривычно, что его носят на руках. Однако, юноша ухватился за хёна сильнее, чувствуя, как спина и плечи соприкоснулись почти с каждой стеной квартиры.
Каким бы тяжёлым из-за мышц не был Чон, его любимый никогда не перестанет быть романтиком, – как в дорамах, прижмёт к стене, чмокнет в щёку и перейдёт к сценам из фильмов с повышенным рейтингом.
Зайдя в спальню, Феликс аккуратно положил партнёра на кровать, начав покрывать шею того поцелуями, ближе к ключицам оставляя небольшие метки, что позже приобретут бордовый оттенок и будут отлично сочетаться с постельным бельём, которое они когда-то вместе выбирали в интернет-магазине.
— Прямо-таки хочешь указать, что я только твой, — хихикает Чон, наблюдая за последующими действиями хёна.
— Конечно. На моего красивого мальчика не должны смотреть не теми взглядами.
Феликс поставил руки по сторонам от лица Чона, любуясь каждой мелочью: от глубоких, почти что чёрных, –невольно Ли сравнивал их с угольками, – глаз, до милой родинки под губой, которую, не сдержавшись, поцеловал.
— Значит, я должен тоже как-то обозначить, что мой любимый хён занят. — Притянув Ли снова к себе, тот укусил его за плечо, оставляя слегка кровоточащий след, который после поцеловал.
Тихо прошипев из-за пронзившей в плече боли, мужчина в наказание с силой сжал бока младшего. Тот чуть напрягся из-за боли в боках, но ему это даже нравилось, поэтому останавливаться тонсен не собирался.
— На садиста начинаешь смахивать, но мне приятно, что ты так волнуешься.
— Можешь звать меня Pet, — заметив ничего не понимающий взгляд, юноша продолжил. — Это непослушная зверушка в отношениях. Если быть точнее, то моя задача завести тебя и заставить себя жёстко оттрахать.
— А ты у нас маленький мазохист, да? — Ухмыльнувшись уголком губ, стал снимать кофту, которая с каждой минутой мешала всё больше.
Чонгук сглотнул, когда увидел тело Ли. Оно было настолько прекрасно. Все критерии подходили под стандарты Чона тютелька в тютельку. Тело сильное, но не перекаченное, виднелись кубики и выступающие трицепсы на руках. Протянув свою ладонь к торсу хёна, он водил ей и не мог налюбоваться этой красотой.
— Ох, кролик мой, тебе тоже стоит снять верх, а то сгоришь ещё.
Феликс помог младшему снять футболку, тут же припадая губами к горячей медовой коже, слегка посасывая ту. Мужчина, не теряя времени, взял одну бусинку соска в рот, языком обводя ореол.
Из Чонгука не вырвалось ни одного стона. Такие нежности не могли заставить его стонать, уж тем более, кричать от удовольствия.
Многие из их друзей и знакомых не понимали, как они сошлись, когда один являлся мазохистом, а второй всегда заботился о своем партнёре, проявлял свою милую, заботливую сторону, даже когда растягивал или бил плёткой (одной из коллекции Чона) спину младшего.
Феликс безумно любил и дорожил этим человеком. Первое время сильно беспокоился и винил себя, когда на утро видел кровавые подтёки на спине Чонгука. Юноша же говорил, что ему наоборот – нравится, но меньше беспокоиться от этого мужчина на стал.
Пока Чонгук вспоминал начало их отношений, его рука проскользила ниже по торсу и нащупала ширинку, которая в скором времени была расстёгнута. Чон присвистнул, когда достал из штанов что-то очень интересное не малого размера. Феликс, оторвавшись от груди, посмотрел на тонсена чуть затуманенным взглядом, пропустив мимо ушей шутку младшего,
специально промолчав.
Теперь его не волновала кожа партнёра, его волновали шаловливые ручонки, что так просто полезли к ширинке джинс. Безусловно, избавиться от лишнего давления приятно, но не тогда когда твой парень так бессовестно лезет туда куда пока что доступ закрыт. Потому старший, еле слышно прорычав, схватил руки Чона, заводя те над головой и придерживая, чтобы у того не было попыток освободиться.
— Доиграешься же, и я не буду столь милым, а твоя одежда будет валяться на полу разорванной.
— Ну-ну, — на лице появилась довольная лыба. — Ты даже не посмеешь причинить мне боль.
Чонгук всё провоцировал, зная, что хён – большой любитель ласк. Но парню было мало. Он, как голодное животное, смотрел на колом стоящий член, который уже подрагивал только при виде на младшего. А ведь Чон знал и нагло пользовался этой возможностью.
— Кто знает, малыш, кто знает.
Ли вновь поцеловал, кусая губы тонсена до такой степени, что кожица на сухих, из-за холода и постоянных облизываний, губах лопнула, а на языке появился металлический привкус крови. Пока язык Феликса игрался с чужим, иногда полизывая нижнюю губу, чтобы остановить кровь, руки расстёгивали ремень на чужих джинсах. Всё с той же ухмылкой старший склонился над телом партнёра, опускаясь на локти, покусывая кожу от рёбер до края джинс. Зубами расстегнув пуговицу и расправившись с ширинкой, теми же зубами, помогая руками, Феликс стал стягивать с Чона джинсы.
— Кажется, я разозлил хёна? Как страшно, — большие глаза смотрели словно в душу, чем-то напоминая взгляд Бэмби.
Конечно же, интонация была наигранной, но это только больше будоражило кровь в двух разгорячённых парнях. Пока старший расстёгивал ширинку, мальчишка облизывал свою нижнюю губу, вкушая вкус своей собственной крови. Он ждал, пока Феликс наконец приступит к делу и перестанет медлить.
— Не сказал бы, просто хён боится за твою задницу, — и будто в подтверждение резко снягивает штаны с того, отбрасывая их куда-то в сторону панорамного окна. За ноги притягивает тонсена ближе к себе, оставляя на тех местах небольшие покраснения из-за сильной хватки. — Может стоит тебе руки ремнём свзять? — Спрашивает скорее себя, нежели партнёра, в наигранной задумчивости, будто сквозь, смотря на Чона.
— Может, и стоит. — Чон пожал плечами, до сих пор улыбаясь.
Он посмотрел в окно и ненадолго отвлёкся на прекрасный вид снаружи. Покраснения не болели, а приятно ныли. Чон любил боль, пусть его не били, не причиняли ни разу в жизни каких-то телесных повреждений. Просто нравится. Он мазохист. Его просто трясло от той мысли, что хён сейчас может что-то с ним сделать. Что-то за пределами фантазии мальчишки.
— И что же мне с тобой делать, м? — вновь задаёт старший.
На этот раз риторический, потому Феликс, сняв со своих спущенных до колен джинс ремень, сделал из того своеобразные наручники, тут же просовывая в них руки тонсена.
В глазах появился небольшой азарт, что играл с похотью и желанием, затемняя разум. Мужчина находился всё ещё в сознании, но помимо желания самого партнёра присутствовало желание положить одну ладонь на чужую шею и слегка сжать, чтобы Чонгук почувствовал лёгкое удушение.
— В следующий раз я попробую кое-что другое с ремнём.
Белоснежные зубки так и светились перед взором старшего, пока их обладатель не почувствовал чужую руку на своей шее.
— Кха~
Вот он. Самый настоящий волк в овечьей шкуре. Не лис, именно волк. Феликс всегда в такие моменты пожирал младшего взглядом.
Нехватка кислорода заставляла разум парня подняться на седьмое небо от счастья, а глаза закатиться, ведь чувствовать, как тебе сжимают горло, настолько будоражит кровь в венах, что хочется кончить только от этого.
— Учти, в позиции пассива я — скорострел. Твоя кроватка вся будет в сперме сегодня ночью, – хрипит тот.
— Ахахах, ничего страшного, золотце.
Не убирая руки с шеи, старший забирается под кромку чужих боксёров, поцарапывая короткими ногтями нежную на ощупь кожу. Ли смотрит прямо, глаза в глаза, не отрывая взгляда. Всё его внимание было приковано к партнёру, тело которого покрывалось мурашками от сдавливающей шею, на первый взгляд хрупкой, руки.
— Ну, что же ты медлишь?
Его хрипящий голос прозвучал тихо, но активная сторона парня придала ему властную нотку. Будто решил сделать из партнёра раба, а не быть им самому. Ведь по его гордости это било ещё как. Конечно, подчиняться любит, но всегда в роли господина.
— Да так, думаю, на сухую или смазку всё же взять.
Пару секунд поделав вид что размышляет, парень убрал руку с шеи и потянулся за тюбиком лубриканта, чтобы не быть уж слишком сильно в глазах любимого человека садистом. Ликсу самому это нравилось, но в меру. Безусловно, реакция младшего на простое удушение ему нравилась, но и также забавляла, ведь не знаешь какой будет реакция на что-то другое, но подобного рода, так скажем, ласки.
— Знаешь, невольно представил тебя в чулочках и то, как ты стоишь передо мной на коленях, – Ли невольно закусывает нижнюю губу, – но это всё потом, милый. Главное сейчас – более менее тебя растянуть.
Сначала Чонгук хотел возмутиться, ведь без смазки делать это уж точно не собирался, но понял, что партнёр лишь смеётся, облегчённо вздохнул.
— В чулочках ты меня увидишь, но не на коленях. Именно ты будешь тем, кто будет так стоять.
Ли поставил свободную руку у головы партнёра, склонившись к его уху и еле слышно шепча:
— Могу хоть сейчас, Чонгук~и, — проговорил тот томным голосом.
Мужчина вновь запустил руку в бельё младшего, тут же находя колечко мышц, на которое стал надавливать средним пальцем, медленно водить по кругу и так же медленно просовывать вовнутрь.
— Я, конечно, не против. Но сегодня роль доминанта в твоих руках, дорогой. Я говорил про следующий раз. Ах... — Холодная смазка, коснувшись разгорячённой кожи парня, заставила его вздрогнуть.
Феликс, наклонившись ещё ниже, зубами цепляя мочку уха, лизнув после ушную раковину, произносит на грани слышимости:
— А могу и костюм горничной прикупить.
— Не хочешь ли сначала снять с меня ненужные на данный момент боксеры? Они мешают мне раздвинуть ножки шире...
Гук надул губки и жалобно посмотрел на Феликса, пока тот всё больше подчинял себе мальчишку, но вспомнив, спросил:
— Для меня или себя? — насмешливо, почти издевательски, произнёс Гук.
— Да что уж там мелочиться, — вынул из ануса палец, стягивая боксеры и откидывая те в сторону куда-то к джинсам, — можно и обоим прикупить. А что, хорошая идея.
Ли вернул пальцы к колечку мышц, вводя сразу два почти до конца, потихоньку начиная ими двигать, разводить в манере ножниц и искать простату.
— А ты всегда ищешь компромисс.
Долгожданная свобода от одежды в нижней части тела позволила Чону шире раздвинуть свои ножки. Парень даже не напрягся, а лицо почти никак не изменялось, когда хён пытался обычными ласками доставить удовольствие.
Перевернув младшего на живот, Ли для удобства подложил тому подушку. Недолго думая, молодой человек развязал руки от ремня, что служил импровизированными наручниками, заводя те за спину и, слегка помассировав затёкшие кисти, вновь повязал.
— Смотри на меня, — тоном, не терпящим отказов, проговорил Феликс.
В его интонации можно было услышать нотки злобы, что граничила с желанием взять и подчинить, поставить на колени и, не предупреждая, войти по самое основание, тут же вколачиваясь в податливое тело, что, в принципе, старший и делает. Его левая рука грубо хватает Чона за щёки, поворачивая лицом к себе, а безумный взгляд так и показывает "Смотри на меня". Другая рука перемещается на талию, сжимая её до синяков под пальцами, помогая Чону насаживаться на член, что так красиво скрывался в упругой попке младшего. Всю поверхность его тела хотелось покрыть укусами, которые не спадали бы несколько недель, но всё, до чего старший смог дотянуться, были лопатки, шея и плечи.
— Маленький мазохист, — начал Ли, сильнее сжимая талию партнёра, что короткие ногти впивались в чужую кожу, принося дополнительную боль, а укус хряща на ухе был небольшим бонусом, — взять бы плётку и...выпороть, да только...хгх..отвлекаться не хочется, — с задержками из-за сбитого дыхания.
Мужчине нравилась некая беспомощность младшего, то, как он бился в своеобразной агонии, без способности выговорить хоть слово. Ликс наблюдал за сжатыми кулачками Чона и наручниками из кожаного ремня, который натирал уже красные и стёртые запястья. Скорее всего, Гук, находясь под контрастном ощущений, позабыл о этих наручниках, значит старший делает всё правильно, заставляя забыть где, кто и что.
Дырочка, что истекала смазкой из-за резких и грубых толчков, сводила Феликса с ума своей узостью, а стоны любимого были усладой для ушей. Ему было плевать на соседей, они в любом случае могут переехать, если на утро будут претензии по поводу излишнего шума. Безусловно, Ликс прекрасно видел жадный взгляд младшего, скользящий по его телу. Да, он запыхался, весь в поту, но если наградой после всего этого будут уставшее тело тонсена под боком и поцелуй куда-то в районе ключиц, то он готов потерпеть всё это и довести Чонгука до оргазма.
— Блять, какой же ты ахуенный, — сквозь зубы, чуть ли не шипя, произносит мужчина.
Чонгук же делал хриплые рваные вдохи-выдохи, на большее он был не способен – в него входили с бешеной скоростью, не давая возможность урвать хотя бы глоток воздуха. Из-за его нехватки голова кружилась, а перед глазами всё плыло.
Ли налил достаточно смазки, однако даже с презервативом и какой-никакой расстяжкой было трудно двигаться. Феликс замедлился, заботясь о тонсене, порвать его совершенно не хотелось, каким бы мазохистом Чон не был.
И Чонгук любил Ликса за это. За его заботу даже в таких ситуациях, когда в ушах звон, в голове вата, а член стоит так, что больно просто жить. Для Ли его тонсен всегда будет на первом месте, его желания будут на первом месте. Нужно будет, он с крыши спрыгнет, пусть только Гук его пальцем поманит.
Феликс замедляет толчки, но от этого менее глубокими они не становятся, из-за чего каждый раз головка проезжалась по простате. Чонгук успевает насытиться кислородом, сделать из уголка одеяла (постель придется перестилать) кляп, чтобы поскуливать в него, и почти потерять сознание.
Юноша уже еле держался, его бедра дрожали, всё говорило о скорой разрядке. Невольно Ликс вспомнил его слова.
— Учти, в позиции пассива я — скорострел. Твоя кроватка вся будет в сперме сегодня ночью.
Мужчине плевать на кровать, на эту сперму, которая успела появиться на простыне, пока старший размышлял, – Чонгук действительно скорострел, но на мелкого в чулочках посмотреть хочется, – Ли готов скупить хоть всё постельное бельё в мире и каждый день его менять, если его любимый тонсен всё-таки согласится на кружево, чулочки и секс перед зеркалом. Нужно будет, старший себе на торс зеркало привяжет и будет всю душу из Чонгука вытрахивать, пока тот в отражении свои опухшие от поцелуев губы рассматривать будет.
***
Они выпивали вино, сидя на балконе. За окном поднималось солнце, наступал рассвет, – молодые люди всю ночь не спали.
Восемь страниц текста написано, однако вопрос остаётся открытым: наденет ли Чонгук чулки?
Младший сидит на своём законном месте – бёдра хёна, пока этот самый хён кончиком носа водит по шее Гука.
— Ох, солнце, — горячее дыхание проходится где-то за ухом, — в следующий раз я хочу увидеть тебя в кружевом белье, чулочках и желательно на коленях передо мной.
— За отсос любой вопрос, хён~и.
