Зритель

Мрачная камера. Тяжёлая решётка с лязгом ударяется о стену, ставя точку на моей свободе. Шум откликается болью где-то в районе висков. В горле сухо. С каждым вдохом тело будто становится тяжелее и совсем меня не слушается. От лавки, на которой я сижу, тянет холодом. Повсюду холод, промозглый и сырой. И кажется, что он даже во мне. Хочу оглядеть кирпичные стены, но понимаю, но не вынесу этого. Просто не вынесу. Почему мне и хорошо, и плохо одновременно? Рапунцель не хотела меня здесь оставлять. Это было моё решение. Я понимала, что не смогу жить после всего, что сделала с Короной, без наказания. Мне нужно искупить вину. Что я буду делать по истечению срока? Хороший вопрос... на который я пока не знаю ответа. Единственное, что я решила твёрдо и безоговорочно - я покину Корону. Навсегда. Так будет лучше для всех. С потолка капает вода. Почему-то вспомнила Вэриана. Хах, с чего бы вдруг? А ведь мы с ним не такие уж и разные. Хочу подумать над его реакцией на мои незаконные действия, но внезапно понимаю, что мне всё равно, что он думает. Плевать, что думают люди. С теми, с кем нужно, я уже поговорила. Не смогла только с одним человеком. Который сейчас стоит у моей решётки. Юджин не оборачивается. Он стоит у противоположной решётки, спиной ко мне, и, кажется, пытается починить замок. Безмолвно усмехаюсь. Отрицать факт моего существования у него никогда не получалось. Актерского мастерства не хватает. После влияния Лунного Камня силы медленно покидают меня. Руки окоченели от холода и слегка подрагивают. Хочу прижать их к себе, чтобы хоть немного согреть, но сил на это нет. Меня будто парализует. Нет чувств, эмоций, нет мыслей и желаний... Лунный Камень будто вобрал в себя всю мою энергию... Оставив, впрочем, одну глупую необходимость. Поговорить. А Юджин, как назло, на редкость молчалив. Не проронил ни слова с момента моего заключения. Ну же, Фицерберт, где твоё красноречие в самый нужный момент? Юджин молчит. Молчит и копошится у замка. Внутри закипает раздражение. На кой чёрт он тебе сдался сейчас? - Не получается? Голос охрип от долгого бездействия. В ожидании смотрю на шатена. Он никак не отреагировал. Лишь слегка замедлился, но снова продолжил работу. - Хах... Не думала, что доживу до момента, когда Юджин Фицерберт перестанет доставать своей болтовнёй, - ставлю руку назад и опираюсь на неё, иронично и немного вопросительно выгнув бровь. Подкол не сработал. Юджин молчит. Молчит долго, хмуро и сосредоточенно. Молчит, будто не слышит моего голоса. Молчит, будто не было того путешествия, тех совместно нажитых приключений. Даже жаль. Неслышно вздыхаю и одним движением убираю волосы назад. Юджин всегда заботился о своей внешности. Всегда считал себя красивее, умнее и лучше всех. Но никогда, никогда не обижался на меня всерьёз. Даже удивительно, насколько этот человек был непробиваемым. Но сейчас... Сейчас он просто не может, не имеет права меня простить. - Юджин, - шёпот вырывается сам собой, и я внезапно ловлю в нём едва слышную мольбу. - Поговори со мной... Юджин замер, не оборачиваясь, но я видела, как напряглись его плечи. Я могла только догадываться, о чём он сейчас думает. Терпеть напряжение больше нет сил. - Я знаю, что ты чувствуешь. Когда тебя предаёт тот, кому ты доверял... Это ужасно, - слова сами собой вырываются из горла, и я встаю на ноги, не в силах держать их в себе. - Я делала ужасные вещи. И мне очень, очень жаль. Но пойми, у меня был повод брать этот чертов опал! Я - человек, которого всю жизнь ставили во вторые роли, всю жизнь не давали писать сценарий жизни и никогда не выпускали из-за кулис! Всегда забирали мою славу себе! И вот, когда я уже думала, что выйду из-за кулис, появилась Рапунцель и... И... Я не сразу поняла, что вцепилась пальцами в металлические прутья и не вижу перед глазами ничего, кроме слёз. Скорее бы это безумие закончилось... - Ты не понимаешь, каково это, - как сквозь вату слышу свой горячий шёпот. - Жить всегда в тени, всегда за кулисами, без возможности выйти на сцену... - Повезло тебе, - дважды моргаю, когда слышу тихий смешок. - Тебя хоть за кулисы пускают. Юджин наконец оборачивается, и я внезапно понимаю, насколько сильно его помотало. На лбу и щеках темные пятна пепла, привычно идеальная причёска разрушена, а под глазом уже наливается бледно-синий синяк. Но глаза смотрят ровно и спокойно, не зло, но и не дружелюбно. - А я - зритель, - чётко и тихо выговаривает он, смотря мне прямо в глаза. - И мне никто не выдавал билет на это представление. Меня здесь вообще не должно быть. - О чём ты? - заворожённая его словами, я не свожу с него напряженного взгляда. Здесь явно какой-то подвох. Юджин вдруг стушевался и немного смущённо потер шею рукой в белой перчатке. - Ну, знаешь... Если ты - актриса, то ты здесь нужна. Без тебя представление не началось бы. А я... Я пришёл сюда через окно. Как ниндзя! На последних словах он изобразил движения руками, как бы доказывая свою принадлежность к ниндзя. Я безрадостно хмыкнула. Неуклюжая улыбка тенью скользнула по его лицу, но тут же потухла. - Зачем ты мне всё это говоришь? - я отчаянно пыталась понять суть его слов, но они никак не складывались в общую мысль. Юджин помолчал несколько секунд. Всё это время я в ожидании глядела на него и медленно переваривала тот факт, что за последний год это наш первый нормальный разговор. - Я просто хочу сказать... - Юджин вздохнул. - У всех героев в спектакле есть цели, конфликты. На этой сцене они не просто так. А зрителям... Зрителям не выдают сюжет, не выдают реплики. Когда ты - актёр, ты всегда знаешь, что нужно делать... Но когда ты - зритель, тебе приходится лишь наблюдать за тем, как другие что-то делают. И ты даже не можешь им помочь. Вот это тяжело, - он отвёл глаза, но, когда вновь посмотрел на меня, на его лице появилась странная мрачная улыбка. - Я рад, что ты не зритель. И даже не персонал. Ты - главный герой своей пьесы, Кассандра. Герой, роль которого выйти из-за кулис и стать звездой. Можешь радоваться. Надеюсь, это то, чего ты так хотела. Я вздрогнула и медленно вытерла ползущую по щеке слезу. Юджин смерил меня тяжелым взглядом и пошёл прочь из помещения. Всё, что я могла сделать - это смотреть на то, как он уходит. Немного отойдя от сказанного, я сказала: - Ты тоже можешь взойти на сцену, Фицерберт. В ответ услышала лишь «Ни за что» и звук хлопнувшей двери.