Лес Аокигахара

Данные Всемирной организации здравоохранения говорят, что каждый год в мире около восьмисот тысяч человек кончают жизнь самоубийством. Когда я услышал это, то сидел за обеденным столом, скучающе перелистывая страницы манги, купленной в магазине неподалёку от дома. Я загнул угол страницы и отложил комикс в сторону, внимательно прислушиваясь к тому, что говорил монотонный и, казалось бы, безразличный ко всему голос женщины. В душе что-то неприятно заныло от этих слов. Восемьсот тысяч человек. Это же… почти миллион? Я бросил взгляд на висевший на кухне календарь. 31 октября. Я знал это число наизусть, выжег его в своей голове и на сердце. В солнечном сплетении тогда словно что-то взорвалось — так, что я мигом почувствовал странную боль. Такую, что ещё несколько секунд я намертво вцеплялся пальцами в стол и пытался ловить ртом воздух. Его, этого воздуха, всё было мало моим лёгким. А мне всё было мало его. Даже спустя год. Когда очередной приступ начал плавно затихать, я повис на стуле, отдалённо слушая, что продолжала говорить та женщина с отвратительно безжизненным голосом. Покосился в сторону телевизора и сжал дрожащие кулаки. Я заставил себя приподняться, чтобы найти пульт и больше не слышать ни о данных ВОЗ, ни о том, по какой из сотен возможных причин решил совершить суицид ещё один человек. Мой палец завис над кнопкой, когда я услышал то, что показалось мне крайне необычным и, не буду врать, интересным. Я отчётливо запомнил те пугающие картинки с телевизора. Лес Аокигахара. Вы знали, что с этим место связано много легенд? Взрослые рассказывали про якобы существовавший обычай под названием «убасутэ». Стариков оставляли умирать в лесу от голода и обезвоживания в лесах, потому что невозможно было прокормить целую семью. Я и сам читал об этом во многих довольно старых произведениях, но особенно мне запомнилось «Сказание о Ямато». Будучи любопытным ребёнком, я читал всё, что находил. Конечно, многое не подходило мне по возрасту, из-за чего я после забивался в угол и плакал, сжимая маленькими пальцами пугающие книги. Мама снисходительно качала головой и успокаивала меня. Так к чему я об этом говорю? Лес Аокигахара считался одним из таких мест, где якобы осуществляли этот обычай. Почему «якобы»? Весомых доказательств его существования всё-таки нет. Фольклор всегда немного привирает. В этом же лесу часто пропадали люди или же они сами приезжали туда за смертью. «Лес самоубийц» — так его назвала диктор с телевизора. Я почувствовал, как по моему телу забегали мурашки. Сев на диван, я отложил пульт в сторону. Кажется, желание переключить канал почему-то резко сменилось желанием ещё немного остаться на этом. — Местные пугают туристов, говоря, чтобы те не пытались зайти вглубь леса. Некоторые, наступая на засохшие ветки, пугаются, полагая, что это кости самоубийц. Впрочем, такую возможность не стоит отрицать, ведь ежегодно в лесу Аокигахара находят сотню трупов. Нередко рядом с ними лежит книга под названием «Полное руководство по самоубийству». Но, даже несмотря на это, книга не была запрещена властями. Я подался чуть вперёд, внимательно смотря на изображения этого леса. На первый взгляд, выглядел он ничем непримечательным, разве что табличка при входе неизбежно напомнила о его опасности. Власти пытаются сократить количество самоубийц всеми способами. Кто бы сомневался? Как никак, в Японии один из самых высоких уровней суицидов в мире. В какой-то момент я решил, что должен отправиться туда. Я не понимал, какое из чувств двигало мной, но мне было жизненно важно увидеть это место воочию. Удивительно, но оно находилось не так уж и далеко от Токио. Если не считать около трёхчасовую поездку долгой. Я и не заметил, как оказался на острове Хонсю, а там и приблизился к подножию горы Фудзи. Лес Аокигахара, расположенный прямо здесь, открылся моему взору. Все предупреждающие таблички стали казаться мне куда более пугающими, чем с небольшого экрана телевизора. Создавалось впечатление, что я катаюсь на аттракционе. Сначала тебе до безумия страшно, а уже потом ты смиряешься со своей участью. Но страх никуда не уходит. Разве что только тогда, когда аттракцион останавливается, а поручни резко поднимаются вверх. Я медленно шёл по лесу. Зачем? Я и сам не мог ответить на этот вопрос. Возможно, дело было в любопытстве, что всегда управляло мной. Или же в моих безупречных планах, результат которых таковым не являлся. Сложив около лица ладони, я прикрыл глаза, прося, чтобы на этот раз всё закончилось хорошо. Почувствовав небольшое дуновение тёплого ветра, мне стало куда спокойнее. Возможно, духи пообещали мне, что защитят. Я им верил, как себе. Что я особенно приметил в этом лесу, так это необычное явление, при котором корни всех деревьев находятся на поверхности. Когда-то давно, в девятом веке, здесь произошло извержение вулкана. Как я тоже позже вычитал из одного учебника, тут образовалось лавовое плато, размер которого составляет целых сорок километров. Лавовая порода настолько плотная, что корни не могут проникнуть в почву, а потому и сами деревья принимают довольно странные формы и нередко скручиваются между собой — словно кружась в вечном танце или сцепляясь в самых крепких объятиях. Люди здесь тоже гуляли. Туристы что-то фотографировали на свои дорогущие камеры, а затем разворачивались к выходу — гиды предупредили их, что идти дальше опасно. Я тоже не планировал своё самоубийство, а потому не спешил слепо идти вперёд. Заблудиться было слишком легко. Посмотрев на экран своего старого телефона, я увидел, что сети нет. При желании кому-то позвонить я не смогу это сделать. Вероятно, именно поэтому затерявшиеся здесь люди не могли позвать на помощь. От этих мыслей я почувствовал лёгкий холодок, который скользнул по моей коже. Неужели духи решили меня запугать? Бродя по округе добрых минут сорок, я решил, что пора было возвращаться. Пусть деревья действительно казались мне красивыми и чарующими, но было в этом и что-то отталкивающее. Интересно, на какой из всех этих веток повесился человек? Может, на той, что находится не так высоко? Или на той, что спрятана в тени? Глупые мысли. Разворачиваюсь и иду обратно. Я уверенно шёл к выходу, пока мой взгляд не зацепился за какое-то белое небольшое полотно. Я повернул голову, замечая девушку, что медленно бродила вокруг деревьев, касаясь чуть ли не каждого ствола ладонью. Понимание, что она пытается зайти слишком далеко, напугало меня с новой силой. Я сжал кулаки, пытаясь убедить себя, что это не моё дело. Ругаюсь себе под нос и зачем-то иду за этой девушкой в лёгком белом платье. Как можно в такую погоду одеваться настолько по-летнему? Совсем юная девушка продолжала идти, кружась в одном танце со всеми этими деревьями. Я медленно пошёл за ней, со всей силы вцепляясь в лямку своей сумки. Казалось, она не замечала меня, не слышала хруста веток, на которые я нечаянно наступал. И при этом не забывал опускать глаза к земле, проверяя, не кости ли это. — Эй, тебе надо вернуться! — крикнул я, всё-таки пытаясь привлечь внимание странной незнакомки. Но та упорно меня не замечала. Скрывшись в массиве деревьев, она зашагала быстрее, то и дело прячась за толстыми стволами. Вновь ругаюсь и ускоряюсь. Я уже потерял надежду обнаружить эту странную девушку, как вновь заметил белую ткань её платья. Побежав, я нагнал эту странную и вновь крикнул ей: — Ты знаешь, это очень опасно. Ты разве не читала предупреждающие знаки? Мне показалось, что в ответ я услышал тонкий девичий смех. Или же это было игрой моего больного воображения? Ветерок снова начал обдувать моё тело, что было нехарактерным для такого места. Духи, о чём вы пытаетесь мне нашептать? Оказавшись совсем рядом с девушкой, я, не думая, осторожно схватил её за запястье. Она в ту же секунду остановилась и опустила голову. — Возвращайся. Сегодня они должны принять только меня. Голос её был настолько ровным, отчего и показался пугающим. Я боролся с желанием отпустить её и пойти обратно. — Что за «они»? — спросил я, продолжая удерживать девушку. — Юрэй, — ответила она, вскидывая голову к небу. Я немного отшатнулся, услышав это. Неужели эта девчушка сошла с ума? Впрочем, на такое предположение многое указывало. — Здесь их нет. Они покинули этот лес. Разве ты не знаешь, что такие души не привязаны к месту, где умерли? — Возвращайся. — И не подумаю. Девушка обернулась на меня, и я впервые увидел её бледное лицо. Впалые глаза, под которыми были безграничные синяки, белые, как молоко, губы и длинные чёрные ресницы. Она и сама, впрочем-то, была похожа на призрака. Спустя несколько секунд по её щекам покатилось несколько слезинок. Я удивился, но так и не нашёл, что сказать. Медленно отпустил её запястье и сделал шаг назад. Девушка бросила на меня благодарный взгляд и, так же петляя меж деревьев, устремилась вперёд. Я почувствовал, что моё горло пересохло. Нервно сглотнув, я схватился за голову. Опять эти отвратительные моменты, когда мысли ходят ходуном. Только бы воздуха хватило, чтобы я не начал задыхаться. Неужели его так мало на этой планете? В разуме всплыли воспоминания тех самых событий. Самый близкий мой человек умирал на моих руках и улыбался, а я не знал, что делать. Не знал, как спасти его, как спасти всё то, что было нашим, как спасти себя. Так как спасти себя? Я зажмурил на секунду глаза, а затем вновь побежал за девушкой. Почему я вдруг решил, что её судьба не моё дело? Ругая себя, я бегал глазами по всему лесу, вновь пытаясь разглядеть то самое белое платье. До чего же здесь была одинаковая местность. Деревья, казалось, бесконечно повторялись. Возможно, я уже несколько раз увидел этот странно согнутый ствол. Или, возможно, оно решило повторить за своим соседом. Я бежал и больше не думал о том, что будет дальше. Раз я не спас тебя, то должен спасти кого-то другого и, тем самым, спасти самого себя. Остановившись у одного из деревьев, я схватился за ствол, пытаясь отдышаться. Глаза вновь забегали, и на этот раз я понял, что удача была на моей и только моей стороне. Вновь это белое пятно, что так выделялось на фоне зелени. Я, не сводя глаз, пошёл в ту сторону и обнаружил беглянку. Она сидела под густой кроной одного из деревьев и прижимала колени к своей груди. Я подошёл к девушке чуть ближе и обнаружил, что на стволе висела крепкая верёвка. Такая наверняка выдержит даже самого крупного человека. Сердце бешено забилось, когда я, наконец, полностью осознал происходящее. — Ты серьёзно решила сделать это посреди белого дня? — я не собирался быть таким грубым, но… Подойдя к низко опущенному стволу, я попытался снять верёвку. Та не поддавалась, что неизбежно выводило меня из себя. — Нет, правда, — с трудом произнёс я, впивая пальцы в бесконечное сплетение нитей. Я посмотрел по сторонам, пытаясь найти что-нибудь острое. Взгляд зацепился за один из небольших камней. Подхватив его, я направился с ним к верёвке и начал пытаться отрезать ту. Когда же у меня, наконец, получилось, я упал на землю, сжимая в руках это отвратительное орудие для самоубийства. Затем, повернувшись к девушке, вновь заговорил с ней: — Знаешь, мой лучший друг чуть больше года назад убил себя. У него всё было хорошо, но он просто так сильно любил своих друзей, что посчитал, что его смерть спасёт их. Наверное, это помогло. Но я всё думал — неужели тогда он не дорожил мной, раз решил сделать больно своим уходом? Тогда я решил, что самоубийство — это эгоистичный поступок. Оставлять тех, кто любит тебя, это… ужасно. Я не знал, зачем ей всё это рассказываю. Но я был уверен — она ловила каждое моё слово, хоть и никак не отвечала. — Я уважаю его решение, чтоб ты знала. У него были весомые причины сделать это. Но мне больно, что я так и не смог спасти его. И только сейчас я начал понимать, что и не мог никак этого сделать. Я медленно подошёл к девушке и сел напротив неё. Я положил свою ладонь поверх её руки и как-то вымученно улыбнулся. — И тебя спасти тоже не могу. — Меня не надо спасать, — наконец подала голос она. — Надо. Но только ты можешь это сделать. Ну, или я могу позвонить в психиатрическую клинику. Как думаешь, смирительные рубашки действительно способны удержать человека? Выглядят они пугающе. Девушка подняла на меня взгляд. Я же опустил глаза, не выдерживая той боли, что отражалась на её бледном лице. — Зачем ты пошёл за мной? — Потому что буду винить себя, что даже не попытался спасти, — я выдавил из себя улыбку, убирая свою руку от руки потенциальной самоубийцы. — Почему ты на это решилась? — Не твоё дело. — Поверь, теперь точно моё. Девушка поднялась на ноги и начала судорожно оглядываться. Я встал следом за ней и мигом почувствовал всё тот же холод. — Они ждут меня. Я знаю это. — Никто не ждёт тебя в мире мёртвых. А если и найдётся хоть одна такая душа, которая будет звать тебя к себе, то… Не знаю, как можно идти к тем, кто хочет твоей смерти? — Ты ничего не понимаешь. — Так что произошло? Девушка с секунду посмотрела на меня, а затем начала копаться в своей такой же белой, как и платье, сумке. Достав оттуда какую-то помятую фотографию, она сжала её и показала ту мне. Я кивнул головой, не понимая, что эта незнакомка хочет мне донести. Тогда она начала медленно водить пальцем по каждому изображённому человеку. Девушка указала сначала на себя. Я подметил в её лице беззаботность и румяные щёки. Взгляд у неё был совсем иной — живой, совсем юношеский. В нём можно было обнаружить какие-то стремления, цели, которые пока казались недосягаемыми. Затем она показала мне свою маму, папу, младшего брата и младшую сестру. Все они счастливо улыбались. — Красивые, — только и смог сказать я, по-прежнему не понимая, к чему клонит девушка. — Они все умерли. Двадцать седьмого октября. Авария. Я жива. Не была там. Она говорила так обрывисто, что мне потребовалось время на понимание смысла. Когда же я осознал, что девушка имела в виду, мои руки задрожали. Я не знал, какие слова подобрать — что бы я ни сказал, ничто не могло помочь душе, которая в один миг потеряла всё на свете. — Тридцать первого числа я увидела по телевизору этот лес. Я поняла, что это знак. Я резко схватил девушку за предплечья и растормошил её. Она опустила взгляд вниз. Видимо, она даже не чувствовала, как по её щекам рекой лились слёзы. — Я знаю, что жизнь бывает несправедлива. До ужаса. Ты думаешь, что всё видишь, но на самом деле твои глаза завязаны. Слепой с лёгкостью может наткнуться на какие-то препятствия. Мы все слепые. У кого-то препятствия — это обычный бордюр, а у других целые стены. Не знаю, почему я говорю именно это, но зато я знаю, что ты должна жить. Несмотря ни на что. Девушка закрыла глаза, падая на свои дрожащие колени. Даже тот факт, что я вцепился в её руки, не помогал. Я осел на землю и, не думая, обнял её. Плечо, на котором оказалась голова девушки, начало мокнуть из-за слёз. Я медленно водил ладонью по её спине, приговаривая вещи, которые в тот момент казались мне правильными. Но считала ли она их такими же? — То, что с тобой произошло, ужасно страшно. Позволяй себе выпускать эмоции. Плачь. Так громко, чтобы даже все эти деревья испугались. Девушка на секунду затихла, но затем она вцепилась руками в мою спину. Я чувствовал, как её острые ногти протыкают мою ветровку, кожу, но старался терпеть. Следом был крик. Оглушающий, душераздирающий. Девушка вложила в него все свои чувства, которые долгое время не могли найти покоя. Затем, обмякнув в моих руках, она успокоилась. Я посмотрел на её лицо и попытался понять, что с ней. Видимо, из-за большого эмоционального поражения она потеряла сознание. Я вскинул голову к небу и устало вздохнул. Руки, пытающиеся удержать незнакомку, начали затекать. Я только и мог думать о том, как мне страшно. Когда же она открыла глаза, я едва заметно улыбнулся. — Полегчало? Она кивнула головой, пытаясь уже самостоятельно держаться. — Надо уходить отсюда. Здесь дурная аура. Я помог девушке подняться на ноги. Она безразлично посмотрела на платье, которое больше не было таким идеально белым. Сложно угадать, что было в голове этой странной особы. Возможно, она думала, что я лезу не в своё дело или же мысленно переносила дату своей смерти на другой день. От последнего предположения мне стало нехорошо. Я посмотрел на девушку, заглядывая в её глаза. — Как тебя зовут? — Хаттори Эйко, — не мешкаясь, ответила она. — А меня Мацуно Чифую. Хотя ты не спрашивала. Девушка кивнула головой и медленно пошла назад. Что-то мне подсказывало, что дорогу она знала слишком хорошо. Неприятное осознание кольнуло мой разум — она уже была здесь. Я, сам не понимая, почему, решил довериться ей. В голове всё никак не укладывалось, что я сумел хотя бы сегодня отговорить её. Возможно, стоило бы прямо за руку отвести её к психиатру. Как ни крути, но я чувствовал, что теперь почему-то несу ответственность за её жизнь. Она осталась совершенно одна в этом мире, а, значит, должен быть тот, что готов помочь. Я осознавал, что, возможно, плохо гожусь на эту роль, потому что не сумел сберечь своего лучшего друга. Но также это значило, что у меня появился шанс искупить вину перед самим собой. Когда мы дошли, наконец, до выхода, Эйко остановилась. Она бросила взгляд через плечо, словно пытаясь понять, правильно ли она поступила. Но затем, отвернув голову, сжала руки в кулаки и опустила глаза к земле. Я встал перед ней и малость нагло положил свои ладони на её чумазые щёки. Девушка взглянула на меня, и я понял, что никуда из её взгляда так и не подевалось желание завершить свою жизнь. — Где ты живёшь? — спросил я, не отпуская Эйко. — В Токио. — А именно? — Сибуя. Я никогда так не радовался тому, что кто-то живёт настолько близко ко мне. Девушка вопросительно приподняла брови, не понимая моей радости. — Хаттори-сан, я тоже там живу. — Это ничего не меняет, — безразлично ответила она. — Я буду за тобой присматривать. Пожалуйста, положись на меня. И я сдержал своё обещание. Сумел спасти её и, тем самым, спас самого себя. Прости, Баджи-сан. Ты знал, почему корни деревьев в лесу Аокигахара так сильно похожи на волны в океане? Жаль, что я не узнал раньше, чтобы рассказать тебе. А ещё я прочитал, что души тех, кто погиб с чувством ненависти, печали или с желанием кому-то отомстить, не могут покинуть этот мир. Надеюсь, ты нашёл место куда лучше, чем то, в котором теперь живу я. И, надеюсь, ты мной по-прежнему гордишься. Где бы ты ни был. Я сложил ладони вместе и прикрыл глаза. Не сосчитать, сколько всего раз я приходил на его могилу, молясь за его счастье и благополучное обретение покоя. Встав, я бросил последний взгляд на высеченное на камне имя. Лёгкое касание тёплого ветра по коже сказало мне больше, чем я когда-либо желал услышать.