***
Чонгук слово выполняет, как только решетка за Джином захлопывается, альфа высылает к его брату своих людей, а сам, с чувством выполненного долга, возвращается к делам. Чонгук поручает адвокату сделать все возможное и поскорее вытащить Сокджина, более того, и сам дергает за нужные ниточки, и все это не из-за особой любви к альфе. Дело в том, что клуб теряет аудиторию и ставки, ведь лучший боец альфы не выступает, и он должен максимально срочно решить этот вопрос. А пока Чонгук празднует день рождения своего очередного любовника на борту роскошной яхты, которую приобрел в начале года. Разгуливающий на борту именинник явно счастлив, ведь, благодаря имени его альфы, провести этот вечер с ним прибыла вся светская тусовка столицы. Он продолжает позировать фотографам, а Чонгук скрывается в каюте с бокалом коньяка и слушает своего партнёра, обещающего неслыханный куш с новой сделки. Чонгуку скучно, ему уже давно претят эти вечеринки со скоплением народа, фальшивые друзья и знакомые, которые после пары бокалов алкоголя обнажают истинные лица, но он все еще продолжает придерживаться статуса, проводит их с размахом и, пусть и на пару минут, посещает их. Он до конца праздника не остается, заканчивает с переговорами, прощается с гостями и, пересев в лодку, возвращается на пристань, где его ждут его люди. Уже подплывая к причалу, альфа замечает, что на берегу что-то происходит. Стоит Чонгуку подойти, как его люди расступаются, и альфа видит прислонившегося спиной к его Bugatti Chiron омегу. Очень красивого омегу. — Босс, этот пацан требует вас, говорит, что вы его знаете, — подходит к мужчине телохранитель. — Не знаю, но с удовольствием познакомлюсь, — плотоядно скалится Чонгук, обходит мужчину и останавливается напротив смотрящего на него с вызовом омеги. Парню на вид лет двадцать, он невысокого роста, стройные ножки затянуты в кремовые штаны, из-за которых альфе казалось, что он вообще голый. Но самое красивое в нем — это его густо подведенные черным лайнером глаза. Вблизи омега оказывается еще красивее, и признанный охотник за сокровищами поражен редчайшей красоте, которая сама нашла его. — Ты Чон Чонгук? — скрещивает руки на груди омега, явно храбрится перед нависшим над ним мужчиной. Чонгук завидует своему Широну, ведь попка этого красивого омеги касается его, и сглатывает вязкую слюну. — Я, — облизывает сухие губы Чон, становится еще ближе. — А ты мой подарок в конце тяжелого дня? — Притормози, распаковки не будет, — выгибает бровь омега. — Меня Юнги зовут, я брат Джина, которого ты никак не вытащишь из тюрьмы, и омега, к которому ты приставил своих тупых головорезов. — Пардон, — делает шаг назад удивленный альфа. — Я тебя другим представлял. И это чистейшая правда, ведь, по словам Джина, его брат должен был быть забитой замухрышкой, которого вырастили в монастыре. Омега перед ним мало того, что вызывающе красив, так и за словом в карман не полезет. Более того, своим манящим взглядом он уже Чонгуку душу выжег. — Мой брат убежден, что мне все еще пять, и зовет меня «крохой», но это только его прерогатива, а я за свое могу глотку перегрызть, — усмехается тем временем парень. — А он — все, что у меня есть. — Я это уже понял, — кивает Чонгук и в душе соглашается с тем, что омега все-таки крошка. Он как маленький комочек ярости: сильного вреда не нанесет, но отметины надолго оставит. — Ты должен вытащить его из тюрьмы, если ты и правда его ценишь. Он считает тебя не только своим боссом, но и другом, а ты развлекаешься на яхте! — шипит омега, и Чонгуку даже кажется, что еще немного, и он вцепится своими ноготочками ему в лицо. — Я его вытащу, но у него проблема с самоконтролем, я его предупреждал, что вспыльчивость до добра не доведет, — отвечает Чонгук. — Он этого не делал, — сдувается Юнги, и тень печали ложится на красивое лицо. — Взял на себя твою вину? — выгибает бровь альфа. Омега не отвечает, но Чонгуку ответ уже и не нужен, он читает его по его глазам. — Хорошо, езжай домой, я потрясу адвокатов. — Я не могу спать, есть, я с ума схожу, потому что я должен был сидеть… — Нет, ни в коем случае, будь ты моим, я бы поступил так же, — нахмурившись, смотрит на него Чонгук. — Нельзя таким крохам за решеткой сидеть. Это нарушит баланс мира на всей планете, — совсем не шутит. — Когда мне ждать новостей? — отлипает от автомобиля Юнги. — Дай мне пару суток. — Хорошо, — Юнги еще раз бросает на альфу мимолетный взгляд и идет к припаркованной невдалеке розовой тойоте. «Охрана из двоих парней для такого сокровища слишком мало», задумчиво смотрит ему вслед Чонгук. Джин всегда чрезмерно опекал Юнги. Они рано потеряли родителей и, покинув родные края, держались только друг за друга. Юнги никогда не был хулиганом, хорошо учился, следил за домом, пока Сокджин зарабатывал деньги. Правда они часто ссорились, потому что Юнги никак не может принять, что ради денег его брат возвращается постоянно с синяками, и были даже переломы. Сокджин считает Юнги ребенком, всерьез не воспринимает и вечно пытается уберечь его от внешнего мира. Юнги же считает себя достаточно взрослым и самостоятельным и злится из-за чрезмерной опеки. В событиях той злополучной ночи виноват Юнги, и омега полностью это принимает. Он не должен был после ссоры с братом ехать в клуб и точно не должен был столько пить, чтобы протрезветь в туалете от рук, мнущих его задницу. Альфа, который затащил его в кабинку, прислушиваться к просьбам омеги не стал и на его попытки вырваться стал бить его затылком о стену, скорее всего, чтобы отключить. Это потом Юнги узнал в нем парня, который весь вечер не сводил с него глаз. Сокджин, несмотря на ссору, приехал за братом как всегда к полуночи и нашел его в кабинке. Сокджин долго думать не стал, сразу вырубил альфу одним четким ударом, но истерящий Юнги, который к тому моменту окончательно протрезвел и был сильно напуган, следом пырнул нападающего еще и ножом, подаренным братом. Сокджин забрал нож, вызвал полицию, и теперь ему грозит минимум лет пять за нападение и нанесение вреда здоровью. — Чтобы он сдох, — плюется Юнги, вспомнив того урода, и, отперев дверь, заходит в квартиру. Он включает чайник и, пройдя в гостиную, падает на диван. Юнги любит Сокджина и категорически не хочет думать, что брат останется за решеткой. Этот Чонгук вроде обещал помочь, и пусть практика показала, что альфам верить не стоит, если они не Сокджин, Юнги подождет. Брат категорически не разрешает рассказать правду, более того, обещает больше ему и в глаза не смотреть, а Юнги умирает из-за мысли, что Сокджину приходится отвечать за его поступки. «Крохам нечего делать в тюрьме, а я справлюсь», — вспоминает слова брата Юнги и утирает скатившуюся слезу. Третий день подходит к концу, от Чонгука новостей нет, а приставленные им головорезы, которых почему-то стало еще больше, на вопросы не отвечают. Юнги идет на крайность, он решает поговорить с сыном судьи, который от удара получил только шов. Юнги на колени встанет, будет умолять его забрать заявление, пойти на мировую, как угодно помочь вытащить брата, потому что Сокджин ни в чем не виноват. Если это не поможет, Юнги отправится в участок и сам сдастся, пусть Сокджин с ним потом не разговаривает, зато он будет свободен. Юнги приезжает в холл гостиницы, принадлежащей семье напавшего на него альфы, в десять утра, надеясь застать его там, и до трех часов дня караулит его на ресепшн, но безуспешно. Вечером Юнги выясняет через сториз альфы в инстаграм, где он находится, и едет прямиком в клуб, где развлекается богатая молодежь. Оказывается, в клубе закрытая вечеринка, и омегу, как и ожидалось, внутрь не пускают. Юнги не сдается, он, не реагируя на по пятам следующих за ним телохранителей Чонгука, возвращается домой, переодевается в клубный наряд, увидев который Сокджин бы откинулся, и возвращается обратно. — Как предсказуемо, — закатывает глаза омега фейс-контролю, который облизываясь, пропускает его внутрь. — Мои ноги — моя сила, — ухмыляется про себя Юнги и, задержавшись в коридоре, вертится перед зеркалом, проверяет макияж. Юнги в ультракоротких кожаных шортах цвета металлик, черных ботинках и белом топе. У него идеальная укладка с эффектом мокрых волос и красивый макияж, подчеркивающий красоту кукольного лица. У Юнги под ложечкой сосет от мысли, для кого именно он так наряжался, но отступать он не будет. Омега с трудом находит силы двинуться в сторону главного зала, буквально ползет туда, откуда доносится уже оглушающая его музыка и уговаривает себя не трусить. Юнги и правда испугался той ночью. Его до сих пор передергивает от воспоминаний о тех руках, шарящих по его телу, и вместо страха его вновь обуревает злость. Альфа не успел сделать то, что планировал, но даже его мерзкие прикосновения тогда разбудили в омеге жажду крови, и он снова чувствует ее запах. Он понятия не имеет, как будет разговаривать и заигрывать с тем, кому сам лично бы отрубил все конечности, но он хотя бы должен попробовать воззвать к его совести. До объекта омега не доходит, потому что сталкивается с грудью какого-то мощного бугая, который, подхватив его под руки, не совсем нежно ведет на выход. — Какого черта! Меня же пустили, — молотит мужчину по плечу спотыкающийся Юнги, но альфе хоть бы что. Они выходят наружу, обходят парковку, и только тогда мужчина отпускает Юнги и толкает к уже знакомому бугатти, у которого стоит и курит Чонгук. — Надо же, кто соизволил явиться! — оттолкнув мужчину, подходит к Чонгуку омега. — Мистер любитель пустых обещаний! — Что ты собирался там делать? — бросает окурок на асфальт Чонгук и пристально рассматривает парня. — Зачем притащился сюда? — А что, по-твоему я должен был сидеть и ждать, когда ваше высочество решит помочь моему брату? — топает ногой Юнги. — И как бы ты ему помог? — не может увести взгляд от голых ног Чонгук. — Раздевшись? — Это уже не твое дело, — фыркает омега и разворачивается, чтобы уйти, но Чонгук хватает его за локоть и тянет на себя. — Все, что тебя касается — мое дело, потому что твоя безопасность поручена мне. Раз уж ты такой сорвиголова, что готов был переспать с тем, кто пытался тебя изнасиловать… — Надо было бы — переспал, потому что мой брат ни в чем не виноват! — выпаливает ему в губы Юнги. — Так может тогда со мной переспишь? У меня власти побольше будет, — сверкает глазами альфа и отступает, получив звонкую пощечину. Чонгук потирает щеку, а омега, задрав подбородок, гордо удаляется. Юнги уезжает, у Чонгука ладонь там, где его кожи касалась, горит, затмевает ожог на щеке. Альфа приезжает в пентхаус и злой на себя спускается в спортзал. Чонгук молотит грушу, но представляет свое лицо, ведь он явно перегнул палку и оскорбил парня, рядом с которым его разум прощается. Юнги реально обиделся, как бы он ни пытался этого не показывать, заменил обиду на злость, Чонгук это заметил по дрожащим ресницам и по надутым губам, которые безумно сильно хочется поцеловать. Поняв, что так он не уснет, Чонгук идет в душ, а после спускается в гараж. Он приезжает в клуб, у которого и встретился с Юнги, и делает то, чего никогда до этого не делал — договаривается не ради себя, а ради кого-то другого.***
Утром, закончив с онлайн уроками, Юнги решает прогуляться до магазина и купить себе фруктов. Он, напевая под нос Bartender Ланы Дель Рей, идет по тротуару в сторону магазинчика на углу и чувствует, что за ним следят. Омега не оборачивается, только прибавляет шаг. Бояться ему нечего, на улице полдень, вокруг много людей, так что если сталкер не свалит, то Юнги просто привлечет внимание своих телохранителей, держащих с ним дистанцию. Юнги замирает, услышав урчание спорткара, и все-таки оборачивается. Омега сразу выдыхает, увидев Бугатти, и недовольно смотрит на идущего к нему альфу. Чонгук сегодня другой, более простой, что ли, хотя этого не скажешь по несколько миллионному железу за его спиной. Он в белых брюках, оранжевой рубашке с закатанными рукавами, моментально привлекает к себе внимание всей улицы, но сам жаждет внимания только одного. — Чего ты ползешь за мной? — зло спрашивает Юнги, смотря на остановившегося напротив мужчину. — Я тебя охраняю, — с улыбкой разглядывает одетого во все черное парня альфа. — Мне мало твоих качков? — хмурится Юнги и кивает в сторону светофора, у которого стоят его телохранители. — Я приехал извиниться, — перестает улыбаться альфа. — Я вел себя ужасно на причале. — По-свински, — скрещивает руки на груди омега. — По-свински, — подтверждает Чонгук. — Мне правда очень жаль за то, что я сказал, и я хотел бы в качестве извинения пригласить тебя поужинать. — Губу закатай, — ухмыляется Юнги. — Я же крошечка, а значит на свидание с разными криминальными авторитетами не хожу. — Я каждое воскресенье хожу в церковь, содержу два приюта для животных, плюс ухаживаю за крошкой и защищаю её. Я вовсе не опасен, — настаивает Чонгук, еле сдерживает желание прикоснуться к порозовевшему носику омеги. — Я все равно не пойду, — пожимает плечами Юнги. — А теперь прости, но мне нужно в магазин. — Я не сдамся, — снова улыбается Чонгук и смотрит вслед удаляющемуся парню. Чонгук и правда не сдастся, потому что минуту с этим омегой он растягивает на долгие часы в своей голове и явно не хочет получать его внимание по крупицам. Как это произошло, чем именно Ким Юнги его привлек — он не знает, но точно знает, что эта Кроха — его кроха.***
Половина двенадцатого ночи, Юнги сидит в пижаме на диване, поедает прямо из ведерка мороженое и придумывает очередной план по спасению Сокджина, как в дверь звонят. — Кого там черт принес? — рычит омега. — Мне ничего не нужно, валите, отдыхайте, — кричит он через дверь, решив, что это опять приставленные Чонгуком парни, но гость не сдается. — Да что у вас? — распахивает дверь Юнги и фыркает. — Чего надо? — Босс просил передать, — топчется у двери один из телохранителей, кажется, явно побаивающийся омеги, и протягивает ему бумажный пакет и визитку. Юнги забирает переданное, захлопывает перед лицом мужчины дверь и идет обратно в гостиную. На визитке нет ни имени, ни адреса, а просто написан номер. Юнги прекрасно знает, чей он. В пакете омега находит пять видов разных мини тортиков, коробку эклеров с воздушным кремом и набор макаронов. — Я сладкое не ем! И так ты не отмажешься, — набирает сообщение на переданный ему номер Юнги, параллельно запихав в рот сразу два макарона. — Пардон, ошибся. Жди, — приходит в ответ через минуту. Юнги ничего не пишет, идет делать себе чай, ведь торты сами себя не съедят. В дверь снова звонят, омега вытирает испачканный в шоколаде рот и распахивает дверь. Сценарий повторяется: он забирает очередной пакет и возвращается в гостиную. Пакет до отвала набит всеми видами острых соусов. Некоторые из них Юнги и не пробовал. — Такие же горячие как и ты, — приходит на телефон через минуту. — Кринж. По-твоему, я должен умереть от счастья из-за твоих странных подарков? — Это не подарки. Это просто забота, чтобы папе моих детей было вкусно. — Я с тобой на свидание не пошел, с чего ты взял, что я тебе детей рожу? По-твоему, я должен упиться соусами до язвы желудка и сдохнуть? Так ты заботишься о гипотетическом папе своих детей? — Это решать только тебе, но клянусь, я буду отличным отцом. А насчет соусов, пардон, я не все учел. Жди. — Я иду спать! — набирает в ответ Юнги и идет в ванную. Через час в дверь снова звонят, Юнги не открывает. Он убирает остатки десертов в холодильник, думает, что бы съесть, потому что пирожными сыт не будешь, и берет вибрирующий телефон. — Все стынет, — и снова сообщение от Чонгука. Юнги распахивает дверь, забирает оставленный телохранителем пакет и возвращается на кухню. В пакете три вида приготовленной в известном, судя по лого, ресторане пельмени, крылышки и даже корндоги. — Вот за это спасибо, — пишет в ответ Юнги и приступает к трапезе. — Соусы не забудь, — присылает Чонгук. — И не переживай, я сказал, что решу вопрос Сокджина, значит, решу. — Тоже мне рыцарь на сером бугатти. — Для тебя могу быть кем угодно. Юнги ничего не пишет в ответ, но долго не может справиться с озарившей его лицо улыбкой. Внешне Чонгук показался ему заносчивым высокомерным типом, но его попытка извиниться тронула омегу. Вдобавок к этому, Юнги не может отрицать то, что все-таки попал под его чары еще той ночью на причале. Юнги и до него видел достаточно симпатичных альф, некоторые из них и за ним бегали, но он никогда не встречал никого, кто соответствовал бы именно его пунктикам. Чонгук выглядит именно так, как Юнги представлял своего будущего мужчину. А еще омега визжит каждый раз, когда он пишет «пардон», потому что он слышал это слово его голосом и хотел бы слушать хоть весь день. Утром Юнги первым делом звонит адвокату, чтобы выяснить, когда именно он может увидеть брата, а потом отправляется по делам. Он все время смотрит на телефон, даже обижается, что Чонгук с ночи больше не пишет. Закончив с делами, Юнги заезжает к другу в кофейню, где тот работает бариста, и полтора часа сидит у него, отказываясь торопиться в пустую квартиру. Позвонивший омеге адвокат говорит, что встреча назначена на утро среды, и наконец-то у Юнги поднимается настроение. Омега едет домой, радуется, что готовить не надо, учитывая, что он еще не доел даже половину присланной Чонгуком еды, и решает полежать с книгой. Чонгук с телефоном не расстается. Он, в отличие от Юнги, не ждет сообщений, он просто перечитывает вчерашние по несколько раз и каждый раз улыбается. Чонгуку плевать и на новый товар, и на налоговую, что-то прямо сейчас усиленно ему объясняющую, и на парней, сцепившихся в клубе вчера и навлекших полицию, — все его мысли в телефоне, а на лице глупая улыбка. Чон Чонгук влюбился, как подросток, и ничего с этим ему больше не поделать. Он толком и не знает этого омегу, особо с ним не общался, но такое ощущение, что судьба сама привела к нему Сокджина, заставила того нокаутировать сына судьи и познакомила его с Юнги. Или же он просто уже встречал его когда-то в прошлой жизни, иначе такую сильную тягу не объяснить. Юнги в преддверии скорой встречи с братом места себе не находит. Омега выходил сегодня пару раз, купил продукты, забрал из химчистки любимый пиджак и выпил кофе с другом. Он уже начал привыкать к постоянно идущим за ним телохранителям и даже решил, что в качестве благодарности за заботу о нем закажет им пиццы. Юнги пылесосит квартиру, засыпает в рисоварку рис и забегает в душ освежиться после уборки. Он выходит из душа через пятнадцать минут, наспех сушит волосы в спальне и, шлепая босыми ногами по недавно вымытому полу, идет на кухню проверять рис. Юнги в одной футболке на голое тело, напевает песню, порхает по кухне, доставая приборы, и ставит на плиту сковороду. Омега только наливает на нее масло, как в дверь звонят. «Наверное, пришли за пиццы благодарить», хихикает про себя Юнги и бежит открывать. На пороге стоит Чон Чонгук. Юнги не знает точно, чем альфа занимается, и пусть он слышал от брата, что он владеет сетью казино и клубов, прямо сейчас ему кажется, что перед ним стоит какой-то очень крутой мафиози, сошедший с картин Копполы. Чонгук в черных брюках и пиджаке, ворот бордовой рубашки открыт, а под цвет нее из нагрудного кармана пиджака выглядывает платочек. Его волосы зачесаны назад, взгляд, как и всегда, достает из человека душу, встряхивает и возвращает обратно. Хотя прямо сейчас этот взгляд блуждает по обнаженным участкам тела омеги. — Мои глаза выше, — щелкает у него перед носом Юнги. — Поговорить хочу, — у Чонгука в горле сохнет, шорты не были настолько соблазнительными, как эта чертова, местами прилипшая к самому желанному телу футболка, которая абсолютно не справляется со своей работой и ничего почти не скрывает. — Ну, говори, — хмыкает Юнги и скрещивает руки на груди, заставляя этим футболку подняться еще выше. Поднимается в маленьком коридоре их с братом квартиры не только она. — Сложно говорить, когда я вижу твою задницу, — честно отвечает альфа и, неосознанно приблизившись, вдыхает запах маракуйи. Даже гель для душа у этого крошечного омеги — любимый запах альфы. — Это мой дом, как хочу, так и хожу, — фыркает Юнги и возвращается на кухню. Он достает из холодильника яйцо и, подойдя к плите, разбивает его на раскалившуюся за это время сковороду. Масло забрызгивает все вокруг, попадает и на визжащего омегу, который отскакивает назад и оказывается в объятиях альфы. — Нельзя жарить при такой температуре, — перегнувшись через него, выключает плиту Чонгук, но омегу из рук не выпускает. Юнги и сам не хочет лишать себя прямо сейчас так нежно его поглаживающих рук, но он не доставит Чонгуку удовольствия. Пусть альфа думает, что он Юнги безразличен, и не важно, как остро реагирует все нутро на его присутствие. Юнги возвращается к плите, выкидывает в мусорку подгоревшее яйцо и вновь наливает масло на сковороду. Он не торопится включать плиту, чувствует, как альфа, приблизившись, останавливается прямо за его спиной, и задерживает дыхание. Чонгук накрывает ладонями руки омеги, которыми он опирается о столешницу, дышит ему в затылок, по Юнги восстание мурашек проходится. Он так и стоит зажатым между ним и плитой, чувствует, как руки альфы кочуют на его задницу, и даже выгибается, вызывая этим довольную улыбку у Чонгука. Двигаться нет ни сил, ни желания, кожа под ладонями бархатистая, прохладная, Чонгуку хочется коснуться ее губами, тем более омега вроде не против. Он продолжает поглаживать его половинки, дуреет от одного представления, как они смачно будут биться о него, когда он будет в нем глубже некуда. — Нравится? — прикусив губу, спрашивает Юнги, подставляется под ласки. — Безумно, — выпаливает ему в ухо Чонгук и легонько кусает мочку. — Мне тоже, — откидывается назад омега, трется задницей о твердый член, затянутый в плотную ткань. — Ты не умеешь готовить, — проводит языком по его щеке Чонгук, а потом поднимает его футболку до лопаток, обнажает тонкую талию, переходящую в сочную и безумно аппетитную попку, на которой Чонгук зубами напишет свое имя. — Совсем не умею, — Юнги чувствует, как альфа, обхватив его за бедра, приподнимает и сам трется о его задницу пахом, будто бы визуально проверяет, как бы смотрелась задница омеги, будучи натянутой на его член. — Я организую тебе доставку, или мой повар будет готовить и для тебя, — Чонгук внезапно опускается на колени и оставляет поцелуи на половинках. Он не совсем нежно мнет его ягодицы, потом разводит их в стороны и хриплым из-за возбуждения голосом спрашивает: — Можно? Юнги, мозг которого попрощался с ним, еще когда Чонгук гладил его задницу, не сразу понимает, что вопрос адресован к нему, а когда понимает, то кроме бессвязного мычания выдать ничего не может. Омега просто беззвучно кивает. Чонгук проводит пальцами между ягодиц, надавливает на розовую дырочку, и Юнги чувствует влажный язык, следом прошедшийся по ней. Омега издает сладкий полувздох-полувсхлип, цепляется пальцами за столешницу и чуть ли не скулит, когда язык альфы пробирается внутрь. Юнги выгибается, открывая Чонгуку лучший доступ, и закатывает глаза от удовольствия, когда в помощь языку, альфа проталкивает в него еще и палец. Юнги понятия не имеет, как он это делает, как одним языком поднимает его прямиком в рай, но молит, чтобы он продолжал, чтобы так же рьяно его вылизывал, покусывал половинки и даже чтобы вошел. Только Чонгук не торопится, он даже пиджак не снял, он так и стоит на коленях, вцепившись руками в его ягодицы, и балуется лучшим лакомством в своей жизни. Юнги чувствует еще один палец, он проходит легко, благо язык свое дело сделал, но что для омеги два пальца, когда прямо сейчас он хочет толстый и крепкий член того, кто стоит за ним. Чонгук его беззвучные мольбы не слышит, трахает его пальцами, лижет, повторяет, и Юнги не знает — это альфа ими двигает, или он сам на них насаживается. Между ног все мокро, Юнги на пике, но Чонгуку этого мало — он сгибает пальцы, а второй рукой обхватывает его член. Альфа не успевает даже толком поласкать его член, как Юнги кончает и оседает на пол. — Черт, — пытается подняться на ноги Юнги, но ноги разъезжаются в стороны, и он сдается. — Я пришлю еду, — встав на ноги, поправляет рукава Чонгук и предусмотрительно убирает с плиты сковороду. — Что? — растерянно смотрит на него снизу вверх омега, который явно рассчитывал не на это. Юнги настроился, что Чонгук смахнет с его ветхого столика приборы и прямо на нем выебет его до потери пульса. — Говорю, не готовь, скоро пришлю тебе еду, — идет к выходу альфа. — Зачем ты это делаешь? — это максимум, до чего может додуматься только недавно вернувшийся разум омеги. — Забочусь о папе своих детей, — цокает языком альфа и, еще раз лизнув взглядом его ноги, скрывается в коридоре. — Псих, не уходи, — пищит Юнги, пытаясь поползти в сторону коридора, но передумывает. — Ну и хрен с тобой. Чтобы быть отцом моих детей, меня трахнуть надо, а я тебе не дам.***
На самом деле Юнги обижается. Прошло два дня с того вечера на кухне, когда задницу Юнги вылизали, как лучший леденец в мире, а омега не может перестать думать об этом. Он уже просмотрел у себя в голове сотни сценариев, успел даже решить, что Чонгуку не понравилось, что он вообще в нем не заинтересован, а если нет желания, то смысл себя заставлять. Юнги искренне не понимает, почему он его не захотел, когда как омега открыто предлагал себя и чуть ли не с самой первой встречи мечтал о его члене, но в то же время, учитывая то, как альфа снова пропал, решает смириться с тем, что не у всех в этом мире чувства взаимны. К Сокджину Юнги в среду не пускают, что-то идет не по плану в последний момент, и он слоняется у участка полдня, а потом, вернувшись к себе, находит пакеты с едой, любезно приготовленной поваром Чонгука. Повару надо отдать должное, все безумно вкусно, особенно томатный суп, ради которого Юнги бы душу продал. Утром звонит адвокат, радует Юнги тем, что у Сокджина хорошие шансы выйти до конца недели. У омеги сразу настроение отличное, и он на радостях пишет Чонгуку, благодарит его. — Я рад, что вы скоро воссоединитесь, — сухо пишет в ответ альфа, и первое желание Юнги разбить телефон о стену. — Что делаешь? Не хочешь кино посмотреть? — Юнги просто так не сдастся. — Я слишком занят. — Боишься, что сорвешься? Обещаю, буду в штанах. — Ты даже в мусорном мешке эпитом секса, а я слишком слаб перед твоими чарами. — Твоей задницей, — приходит через минуту. — Придурок, так поддайся слабости! — восклицает Юнги и снова берет телефон в руки. — А жаль, я хотел ужастик посмотреть. Обычно я их с Джином смотрел, но ладно, подумаешь испугаюсь насмерть, что поделать. — Не драматизируй, я приеду. Не хочу, чтобы какой-то фильм моего кроху напугал. Юнги с глупой улыбкой сползает с дивана на пол и кричит: — Алекса, врубай гангстас пэрадайз, мой гангстер едет ко мне. Чонгук не занят, не настолько, чтобы это было важнее Юнги, но рисковать не хочет. Альфе тяжело находиться рядом с омегой, которого до одури хочется. Чонгук с их первой встречи не может перестать о нем думать. Он никогда и не подозревал, что будет настолько сильно заинтересован в человеке, что все остальное для него отойдет на второй план. Это в фильмах и книжках люди трахают других, чтобы насытиться и забыться, в реале Чонгук уверен, что у него просто напросто ни на кого больше не встанет. Юнги открывает Чонгуку дверь в кигуруми динозавра. Чонгук впервые в жизни ловит себя на мысли, что трахнул бы динозавра. Юнги, покачивая смешным хвостиком, идет на кухню за льдом, а альфа проходит в гостиную. — Тебе сказали защищать меня, вот и защищай даже от выдуманных монстров, — плюхается рядом на диван Юнги и не успевает потянуться за миской с попкорном, как оказывается на коленях Чонгука. — Это для твоей же безопасности, так до тебя монстры из телевизора не доберутся, — заверяет его альфа и готовится смотреть фильм. После фильма они ужинают любовно приготовленной поваром Чонгука едой, много разговаривают о прошлом, о планах на будущее, и Юнги так и засыпает на диване, прислонившись к Чонгуку. Чонгук руку, обнимающую парня за плечи, не убирает, хотя она затекла. Он сам в шоке от того, настолько же сильно ему нравится его обнимать. Не менее, чем хочется его трахать. Он аккуратно, чтобы не разбудить сопящего омегу, переносит его в спальню и укладывает на постель. Чонгук передумывает уходить, в конце концов, он ведь обещал защитить его от монстров, а вдруг омеге из-за фильма приснится страшный сон. Чонгук еле помещается на крохотной кровати Юнги, но он даже рад, ведь омега буквально лежит на нем. Он гладит его по волосам, стойко держится до самого утра, хотя у самого в брюках революция. Как все-таки чувства меняют человека, ведь Чонгук не привык себе отказывать, тем более, когда объект желания сам не против, а с этим омегой он все еще держится. Чонгук не хочет спать с Юнги, потому что слишком сильно уважает Джина, который доверил ему главное сокровище, и красочно представляет, как не будет выпускать Юнги из постели, как только все между ними прояснится. Утром Юнги просыпается из-за шума и, выйдя в коридор, видит как Джин бьет по лицу не отвечающего ему Чонгука. — Почему ты бьешь отца моих детей? — кричит Юнги, бросаясь на брата. — Каких детей? Ты беременный, что ли? — наливаются красным глаза Джина, и он вцепляется в горло все еще не сопротивляющегося босса. — Нет же, никакого секса до брака, — виснет на его руке Юнги. — Я бы с ним до свадьбы не переспал! — топает ногой для пущего эффекта омега. — То есть до свадьбы без вариантов? — утирает окровавленную губу Чонгук, смотря на омегу. — Само собой! — фыркает Юнги и обнимает, кажется, успокоившегося брата, по которому безумно соскучился. — Тогда мы поженимся через час! Сил моих терпеть больше нет, — заявляет Чонгук и идет за пиджаком. Альфа возвращается из спальни, подойдя к Юнги, тянет его на себя и глубоко и жадно целует его прямо перед братом. Юнги еле на ногах стоит после того, как Чонгук его отпускает. Он, покачиваясь от эйфории, опускается в кресло и, приложив пальцы к губам, думает, что если Чонгук так целуется, то как он трахается. — Как вы умудрились? Ты же совсем крошка, куда тебе брак, куда тебе вообще этот мафиози? — растерянно смотрит на брата Сокджин. — В том то и дело, что он влюбился в мою крохотность, а я в его мускулы, — бормочет Юнги, продолжая поглаживать свои горящие губы.