Стокгольмский синдром

Шульдих зашипел и резко дёрнул головой. Клок огненно-рыжих волос так и остался в руке Кроуфорда. Удар наотмашь. Металлический вкус крови во рту. Телепат понимал, таким образом новоиспеченный «лидер» команды пытается самоутвердиться и отыграться на нем за провал миссии. Доминируй, властвуй, и всё в таком духе… Конечно, Шульдих не был образцовым «командным игроком». Ранее, он несколько раз, а может и несколько десятков раз, плевал на приказы и поступал так, как считал нужным. Однако, его действия никому не вредили больше, чем требовалось. Пожалуй, наоборот, он всегда пытался сохранить жизни тех, кого боссы Эсцет хотели пустить в расход… В голове не укладывалось, чем он заслужил подобное отношение?! Впрочем, люди — те же животные. Гориллы, орангутанги, - все они используют подобные способы, чтобы сломить непокорных особей в стае. Заломленные и туго скованные за спиной руки немели. Телепат не боялся боли, к своим двадцати годам он пережил достаточно, чтобы научиться принимать её, а вот гордость. Стоя на коленях перед более сильным «противником», он с вызов поднял глаза. Его окровавленные губы растянулись в кривой ухмылке. Он с детства знал — нельзя забрать у человека больше, чем тот готов отдать. А отдавать свою гордость он, явно, не собирался. Пальцы оракула вновь с силой вцепились в растрепанную копну рыжих волос. Телепат подавил рвотный рефлекс. — Ты знаешь, что нужно делать, Шульдих, — надменно произнёс Кроуфорд, свободной рукой расстегнув ремень на брюках. — Иди к черту, Брэд! — бросил телепат, чувствуя, как с каждой секундой крепче становится хватка оракула. — Давай, будь хорошим мальчиком, — насмехаясь, продолжил Кроуфорд. Безрезультатные попытки сопротивления телепата веселили и лишь сильнее раззадоривали его. Шульдих был одиночкой, всегда шёл наперекор приказам и достигал целей лишь удобными ему способами. Например, он не убивал. Вместо этого он либо устраивал «жертве» полоскание мозгов, с последующей антероретроградной амнезией, либо превращал человека в овощ, оставляя пускать слюни до конца дней. Телепат был продуктивен, однако, его подход в корне не устраивал многих в руководстве Эсцет. Брэд отлично изучил его досье и понимал, уговорами и словесными угрозами проблему не решить. Конечно, он хотел лишь припугнуть Шульдиха, заставить понять, что теперь жизнь телепата полностью в его власти. Но когда всё зашло так далеко, уже не мог, а может просто не хотел останавливаться. Ему хотелось большего… Гнев и непокорность телепата будоражили, а взгляд бездонных васильковых глаз опьянял, заставляли все сильнее желать переступить чёрту. Шульдиху, явно, впервые приходилось делать подобное, он вырывался, хрипел, но всё же, под натиском Кроуфорда, вскоре сдался. Обхватив губами горячую плоть и двигаясь, повинуясь рукам оракула, крепко сдавливавшим его голову, телепат более не пытался высвободиться или пустить в ход зубы. Его лицо, такое выразительное и эмоциональное ещё несколько минут назад, стало безжизненным. Широко распахнутые глаза казались стеклянными. Выступившая на них тонкая слезная плёнка только усиливала этот эффект. Брэд ускорил темп, раз за разом до основания погружаясь в глотку Шульдиха, однако, тот лишь пару раз, инстинктивно, дёрнулся и зажмурил глаза, окончательно оставив всякие попытки сопротивления. На мгновение оракулу стало не по себе. Неужели, он сломал свою новую, весьма занятную игрушку? Вот так просто, лишь слегка надавив? Этот рыжий парнишка пробудил в нем неподдельный интерес, а теперь перед ним была лишь безжизненная, покорная кукла… Кроуфорд с раздражением оттолкнул телепата. Рыжий едва удержал равновесие. Выплюнув смешавшиеся со слюной и кровью сперму, он опустил голову, пытаясь выровнять дыхание и взять себя в руки. — Наручники… — хрипло и едва слышно прошептал он. — Сними гребанные наручники… Горло саднило. Внутри всё клокотало и бурлило. Хотелось немедленно поджарить мозги этому надменному ублюдку. А лучше пустить ему пулю в висок и наблюдать, как остывает его мерзкий труп, но внешне телепат ничем не выдавал своего состояния. Он хорошо умел притворяться. Этому его тоже давно научила жизнь. В конце концов, месть — это блюдо, которое подают холодным… Брэд склонился и подняв лицо телепата за подбородок, пристально взглянул на него. — Надеюсь, ты усвоил урок, Шульдих? — вкрадчиво поинтересовался он, встретившись с телепатом взглядом. — Сними. Эти. Чертовы. Наручники. Брэд. — проигнорировав вопрос Кроуфорда, потребовал рыжий. Его глаза словно смотрели сквозь оракула, куда-то в дальний угол комнаты, где находился вход в ванную. — Будем считать, что это «да»? — усмехнулся Брэд и, приведя себя в, порядок, достал из кармана брюк заветный ключ. Когда оковы были сняты, Шульдих, с усилием, поднялся на ноги и, пройдя мимо Кроуфорда, скрылся за дверью уборной. Включив воду, он сёл на край ванны и, дрожащими пальцами начал растирать затекшие запястья. Уняв дрожь, он набрал в ладони воды и принялся полоскать рот, в попытке избавится от противного привкуса и отвратительного ощущения, оставшегося после того, что с ним сделал оракул. Разбитая губа всё ещё кровоточила. Волосы, уродливыми сосульками, свисали у лица. Шульдих с трудом поборол желание тут же отстричь их к чертям собачьим и, не снимая потертых джинсов, забрался в ванну. Включив душ, он подставил лицо тёплым струям. Вода смывала запах Брэда, стирала следы его рук, но ей было не под силу очистить душу телепата. Ненависть, зерно которой посеял оракул, глубоко засела в сердце Шульдиха. Он больше не перечил Кроуфорду. В точности выполнял приказы и, казалось, отныне без колебаний забирал жизни «целей». Его взгляд при этом всегда был холоден и расчетлив. Брэд был доволен, — его «урок» принёс плоды, однако, ему было невдомёк, что каждый раз, спуская курок, на месте жертвы телепат видел только его — ненавистного Кроуфорда. Год за годом, Шульдих следовал приказам, усыпляя бдительность «начальства». Брэд, казалось, уже позабыл о той истории и всецело доверял своему рыжему напарнику. Даже после распада команды, они продолжали работать вместе. Кроуфорд без раздумий ни раз рисковал жизнью, чтобы помочь телепату, да и сам он несколько раз серьёзно подставлялся, чтобы прикрыть спину оракула. Поэтому, когда Шульдих вошёл в объятый пламенем зал Эпитафии, Брэд, серьёзно раненный в бою с Бергером, лишь улыбнулся. Его напарник, партнёр, друг пришёл спасти его. Он, безусловно, позже отплатит тем же, а сейчас нужно было выбираться… — «Друг»?! «Напарник»?! Серьёзно?! Кроуфорд, да ты размяк! — телепат в голос рассмеялся, подойдя ближе к сидевшему у стены оракулу. — Помнится, когда-то ты жаждал, чтобы я видел в тебе только непререкаемый авторитет лидера и не гнушался пойти на «крайние меры», чтобы заставить меня понять, кто тут главный. Ухмылка Шульдиха превратилась в зловещий оскал. — Неужели, ты забыл? Так я напомню, Брэд. Тот день… Один из первых после перевода в твою команду. Разговор сразу не заладился, верно? Слово за слово, ты скрутил меня, надел наручники, затащил в свою спальню? Припоминаешь?! — телепат провёл кончиком пальца по окровавленному виску Кроуфорда. — А Бергер — молодец, знатно тебя отделал, больно, наверное? Телепат смаковал каждую секунду, наслаждаясь слабостью оракула. — Хотя, знаешь, что по-настоящему причиняет боль? — рыжий выдержал паузу. — Жизнь бок о бок с ублюдком, который связал и изнасиловал тебя. Как же это мучительно, изо дня в день видеть твою мерзкую рожу, но не иметь возможности превратить ее в кровавое месиво. — Шульдих облизнул палец, испачканный в крови Брэда. — Умм, знакомый вкус. Как раз, как в тот вечер, когда ты решил самоутвердиться, унизив меня. Хотя, знаешь, чего-то не хватает… Телепат опасно прищурился, пробивая ослабшие ментальные щиты, чтобы разделить с Кроуфордом каждую секунду собственных страданий. Заставляя его на собственной шкуре испытать и прочувствовать полную гамму эмоций. Шульдих смаковал — осознание, смятение, вина, приправленные толикой страха и возбуждения… Телепат не мог точно определить, осталось ли последнее после недавней битвы или… Он прогнал ненужную мысль... — Я сожалению, Шу, — тихо отозвался оракул. Он, действительно был знатно потрёпан молодым и улучшенным клоном, настолько, что энергии на поддержание ментальных щитов просто не осталось. — Сожалеешь? Ложь! Ты хотел этого! Наслаждался этим, а сейчас… Ты боишься лишь того, что я узнал правду?! — телепат был вне себя от гнева. — Больной извращенец! Шульдих замахнулся, чтобы ударить, но Брэд из последних сил перехватил его запястье и, поднеся к немеющим губам, поцеловал. — Хотел… Ты прав, я всегда хотел сделать тебя своим… — Кроуфорд улыбнулся. — Вернулся… Твой взгляд… Я, все-таки, не сломал тебя тогда… Сознание ускользало. Сказывалась серьёзная кровопотеря. Оракул не предвидел такого развития событий, но был рад, хотя бы перед уходом, вновь увидеть живой и пылающий огнём непокорности взгляд васильковых глаз телепата… Темнота. Всепоглощающая, спасительная темнота. Где-то вдали, едва различимо, прозвучали взрывы. Здание начало обрушаться. Эпитафия, а с ней и всё наследие Эсцет, было уничтожено… Пожалуй, уйти так — было лучшим и для самого Брэда, который, по сути, тоже был пережитком старых порядков павшей организации… Сезоны слишком быстро сменяли друг друга. Теплая весна и жаркое лето, с его слепыми дождями и стрекочущими цикадами, уступили место промозглой осени, за которой последовала зима… Шильдих стоял на холме, откуда открывался вид на строительные леса и восстанавливаемое здание «Академии Коа». Газеты до сих пор пестрели заголовками о том, что щедрый благотворитель, пожелавший остаться неизвестным, выкупил и передал префектуре землю и средства на восстановление школы… Телепат грустно улыбнулся. С этим местом было связано, пожалуй, слишком многое. Именно здесь он смог окончательно освободиться от оков Эсцет, а также отпустить ту ненависть, которая сжигала его изнутри долгие годы… Порыв ветра сорвал с него кепку и всколыхнул короткие рыжие пряди. Стоило признать, что даже с его скоростью, выбираться с нижних уровней объятого пламенем здания Эпитафии, с бессознательным оракулом на руках, было весьма и весьма проблематично. Так что, опаленные брови и волосы стали небольшой платой за спасение. Шульдих поднял голову и устремил взгляд в небо, размышляя о чём-то своём и наблюдая за плывущими вдалеке легкими белыми облаками. Поэтому, когда Кроуфорд беззвучно подошёл сзади и накинул на плечи телепата свой длинный плащ, Шульдих невольно вздрогнул. После нескольких недель, проведённых в палате интенсивной терапии и ещё пары месяцев восстановления, оракул, наконец, смог вернуться к нормальной жизни. Все это время, к удивлению самого Кроуфорда, телепат был рядом. Он злился, кричал на врачей, требуя должного ухода и, пока Брэд не оправился, часами ютился на неудобном стуле со стаканчиком безвкусного кофе из ближайшего автомата. А еще, Шульдих много говорил… Сам того не замечая, он болтал без умолку обо всем, о чем думал, что чувствовал… Он снова был живым, таким, каким Кроуфорд запомнил его в первую встречу, таким, каким хотел увидеть его вновь… Даже сейчас, с этими короткими волосами и едва различимыми веснушками на носу, телепат был похож на себя двадцатилетнего… Словно и не было всех этих лет и того проклятого вечера… Оракул тихо вздохнул и отвел взгляд. Шульдих уловил его мысли, подметив, что искреннее раскаяние Брэда и его гнетущее чувство вины, вопреки ожиданиям, не приносят облегчения. Телепат оценивающим взглядом смерил Кроуфорда и, фыркнув, резким движением притянул его к себе за лацканы пиджака, чтобы коснуться его губ своими. Ошарашенный оракул удивленно моргнул и попятился назад, в попытке отстраниться, но Шульдих не позволил, его цепкие пальцы мертвой хваткой вцепились в плотную костюмную ткань. Брэд заключил телепата в объятия, отвечая на провокацию и углубляя поцелуй, жадно терзая желанные губы. Ему так хотелось, чтобы это секундное наваждение не заканчивалось. Когда Шульдих разорвал поцелуй, Кроуфорд замер, не отрывая взгляд от его манящих, чуть покрасневших губ. — Хмм, неплохо… Знаешь, Брэд, кажется, из-за тебя у меня развился «стокгольмский синдром», — телепат облизнулся и рассмеялся в голос. — Ты же возьмешь на себя ответственность за то, что сделал меня таким, правда, «партнёр»? — подмигнув, добавил Шульдих, вновь потянувшись к губам оракула, чтобы его тихое «да» растворилось в сладостном поцелуе...