Я толком не мог понять, что конкретно меня так настораживает в этой девчонке. На всё отшучивается, переключает внимание, по существу не отвечает, будто за ней действительно стоит какая-то большая тайна, заставляющая проваливаться в раздумья. В Громозеке, как она представилась, слишком многое кажется странным.
Во-первых ощущение, что всем абсолютно плевать на неё, кроме меня. Не может быть такого, что такая сильная способность, как видеть будущее, никого не интересовала. Девушка реально будто не существует в глазах других людей, что невольно задумываешься, а есть ли она вообще на самом деле?
Во-вторых – подозрительно подробные знания о том, что будет происходить. И каждый раз эти часы, которые абсолютно ничем не отличаются от обычных. Никаких меток, знаков, лишь минутная, секундная и часовая стрелка. Мало того, что ей известны будущие события, так ещё и детальное их происхождение
В-третьих, её знания, касающиеся Портовой мафии. Это невольно наталкивает на мысль, что она может быть с ними заодно. Но это слишком глупо, ведь, либо она очень хорошо изображает роль дурочки, либо действительно является кем-то третьим, не относящимся к какой-либо организации.
И сейчас я намерен получить ответы на свои вопросы.
Я крепко сжимаю её руку, отводя в сторону, будучи уверенным, что Ацуши с Рампо вполне справятся с поимкой убийцы. Которого я уверен, что Громозека знала. Понимала, кто за этим стоит – было ясно, видно по взгляду.
Я резко развернул девчонку на себя, заставляя установить прямой зрительный контакт в то время, как та злобно косилась куда-то мне за спину. И так всегда. Будто наблюдает за кем-то.
— Выкладывай, — начал я, стараясь надавить на шестнадцатилетку грозным тоном, но вот с чего бы начать? — Откуда тебе известно про способы казни мафии? –начну с последних событий.
У Громозеки, как же её непривычно называть так в своей голове, вырвался нервный смешок. Я так и вижу, как в голове у девчонки пролетают тысячи мыслей, в попытках как-то оправдаться и объясниться, не раскрывая своей тайны. Но больше всего смущало то, что её взор был полон осознанности. Будто она точно знает, какой человек перед ней стоит и от того ей и страшно.
— Просто… — Громозека замялась, — просто знаю? — это был вопрос?
Я потёр переносицу, думая, и немного жалея, что в своей роли не могу прибегать к пыткам, но могу прибегнуть к шантажу. Пожалуй, расколю её словами.
— Ты, кажется, не понимаешь своего положения, — нахмурив брови, я пристально смотрел девчонке в глаза, стараясь уловить каждую правдивую эмоцию.— Ты несовершеннолетняя, разгуливаешь одна по улицам без родителей, не имея места жительства. Стоит обратиться в полицию, как тебя депортируют из страны к тебе на родину, к родителям. И тогда ты больше не сможешь увидеть своего брата.
В глазах Громозеки, как же это имя раздражает, сверкнул огонёк страха и напряжения, она будто лихорадочно пыталась решить непосильную задачку у себя в голове, но предлагаемые варианты её не устраивали.
— Ты всё равно не поверишь, — прошептала она, будто для самой себя и вновь взглянула мне за спину, будто ожидая чего-то. Я оглянулся через плечо, но никого не обнаружил. — Я не помню того, как оказалась в Йокогаме. Не помню последние дни до попадания сюда, но знаю, что после этого я начала видеть будущее.
Всё уводит от ответа, играет, сообщая мне лишь часть от правды, стараясь выдать свою недомолвку за чистую монету. Что ты скрываешь? И почему не можешь сказать? Стоит перейти к следующему вопросу, дабы попытаться сложить картину воедино.
— Зачем ты постоянно ошиваешься вокруг агентства? Что тебе действительно нужно? — ну же, дай наконец хоть один конкретный ответ! Хотелось обрушить на неё шквал вопросов, но боюсь она просто воспользуется этим, отвечая только на то, на что удобно.
— Я же сказала, ищу… — я не дал ей закончить.
— Как это связанно с постоянной слежкой за детективами? — я начинал медленно терять терпение, не имея понятия, что может такого скрывать какая-то шестнадцатилетка. Но её взгляд уж слишком осознанный и… Вновь смотрит мне за спину, молча. Будто вслушиваясь во что-то.
А затем последовало какое-то предложение на русском, которое я уж точно не смогу сразу перевести. Не знаком просто-напросто с языком. Но чёрт, как же мне важно знать то, о чём она говорит с таким обеспокоенным видом, будто обращаясь совсем не ко мне. В её глазах явная ложь. Но затем происходит… Нечто странное…
Девчонка складывается пополам, хватаясь за сердце так, будто почувствовала острую боль. И это можно было бы списать на показушничество, если б не выглядело настолько натурально. Шепча проклятия на русском, она вновь взглянула мне в глаза, полным отчаяния взглядом. Я и раньше замечал такое, но не воспринимал особо всерьёз, но сейчас это послужило ещё большей моей настороженности.
— Я знаю не только будущее… — выдавила она из себя, держась за сердце, будто её заставляли произносить каждое слово, — мне известно прошлое каждого из вас. Я слежу за вами для того, чтобы известное мне будущее не изменилось, ибо в Йокогаме… — она замолчала, но потом вновь скривилась от боли, –пойдут не очень хорошие времена… Я просто хочу выжить в том хаосе, но если я поведаю о нём – всё может измениться в худшую сторону…
Нет, такой способности просто не может быть. Это противоречит правилам этого мира, от рождения никто не может обладать такой силой. Если вспоминать Накахару, то он буквально является древней сущностью, но такой поток энергии в организме невозможно контролировать. Может ли быть, что эти приступы боли – тот самый барьер, что не даёт ей высказаться… или наоборот – заставляет. Вопросов только прибавилось, а ответов всё ещё нет.
— Дазай-сан! — меня позвал Ацуши, махая рукой, привлекая внимание. — Мы поймали убийцу!
Я слышал голос Накаджимы, но продолжал пристально следить за Громозекой, которую вроде начало отпускать.
В голове мелькала мысль, что она может быть просто сумасшедшей. Всему нужны свои доказательства.
— Почему будущее так плотно переплетено с агентством? — я нахмурил брови, пытаясь сопоставить всю информацию воедино.
Не помнит своего появления здесь, имеет знания о будущем и предположительно о прошлом, а также какой-то внутренний барьер. Но мне не знаком ни один Бог, что мог бы дать унаследовать человеку такую силу. Всё это слишком подозрительно…
Девчонка подняла молящий взгляд на меня, будто прося прекратить этот допрос из-за возможной резкой боли во время ответа. Это действительно может повременить, пока я не разберусь с полученной информацией. Но стало ясно одно.
— С такими знаниями ты больше не можешь спокойно разгуливать по городу, — озвучил свою мысль я, — Держись рядом и… — мой взгляд значительно похолодел, — никому ни слово о том, как ты появилась в городе и, с твоих слов, что тебе известно прошлое.
Мне ещё предстоит проверить одну из своих гипотез.
…
Да уж… я попала…
Уткнувшись лбом в стол, я сидела на диванчике в кафешке после того, как хвостиком походила за детективами во время допроса и расследования в принципе. Настроение было просто ужасное, и Санго никак не способствовала тому, чтобы оно поднялось. Накатило ужасное чувство усталости и обречённости от всего того, что происходит. В такие моменты меня всегда выручал брат, но, вот сюрприз, его рядом нет…
А может, я тоже хотела бы быть известной?! Он об этом не подумал?! Мне тоже много чего хочется, но я не ставлю под удар жизнь близкого человека ради этого! Ненавижу… Почему не могу просто свободно разгуливать по миру в поисках этого бедолаги? Мне этот сюжет даром не сдался, пускай хоть поубивают тут все друг друга – мне всё равно! Только меня с Женей не трогайте…
Да ещё и Дазай этот… Бесит. Чего ему от меня надо? Наверное, его посещает такая же мысль… Да уж. У меня чуть сердце не остановилось во время этого допроса, а от боли буквально сдохнуть хотелось. Всё буквально в моём взгляде кричало: «Господь Иисус, убейте меня уже наконец»! Так бы и прибила сначала Санго, а затем уже себя, что б не мучилась. Что бы мне написали на моём надгробии? Интересный вопрос, у меня есть несколько вариантов.
Думаю первый – это «Возьми конфетку, че как неродной»! Ну, а второй… Хм… «И под землёй скоро уснём мы все, кто на земле не давали уснуть друг другу.». Опять Цветаева. Уж очень я её люблю. Ох… Как же много её стихотворений знаю, на все случаи жизни, буквально. Когда же мне это пригодится? Вот встречу свою Софию и жизнь сказкой покажется… Может ей посвящу целый альбом, под названием «подруга».
Обреченно вздохнула… Снова мне некуда идти… Твою ж мать! Я не домашнее животное агентства, чтобы они предоставляли мне лежанку с мисочкой с кормом, но всё же… Было бы неплохо. Хорошо, что хоть чай нахаляву налили, черный, и даже с сахаром! Не, ну не сказка ли?
Делаю очередной глоток, обжигая нёбо, наслаждаюсь этим приятным вкусом трав. Мало, что в этом мире может приносить мне удовольствие, но хотя бы чай есть…
–Куда собираешься пойти? — перед моим лицом возник Дазай, что проделывал дырку взглядом ровно меж бровей.
— Живу я в лучшем из миров —
Не нужно хижины мне!
Земля — постель, а небо — кров,
Мне стены — лес, могила — ров, —
Мурашки по спине.
Ответила я, осознавая, что детектив меня всё равно не поймёт.
–Что за стихи ты читаешь? Сможешь перевести? — Осаму подозрительно прищурился, будто чувствовал, что все мои тайны скрываются за смыслами этих самых стихотворных строк. И отчасти он был прав. Но только отчасти.
— Конкретно этот – Владимира Высоцкого, — ответила я, понимая, что от этого имени Дазаю ни горячо, ни холодно. Этого поэта просто не существует в этом мире. Сколько бы он там ни гуглил…
— Ты так и не ответила на вопрос, Громозека, — голос парня был серьёзен. — Ни на один за всё время нашего диалога, я не услышал достойного ответа. В чём твоя тайна? — решил всё же прямо спросить Дазай.
— Пускай невнятно будет миру,
О чем пою! Звончатую он слышит лиру;
Но тайну нежную мою
— Я затаю.
Раздался хлопок ладонью по столу, отчего послышался звук звона посуды. Строки Вячеслава Иванова не на шутку разозлили бывшего мафиози. Он не понимает и злится от этого. Но что я сделаю?! Свалю на него то, что он просто чёрно-белая картинка?! Я уже понимаю, что своими стишками начиная порядком раздражать, но что мне ещё делать? Я только языком молоть и умею, а больше мне ничего не дано. Даже, судя по всему, мозгов.
— Говори на японском, — выдохнув, спокойным, но холодным тоном, высказал своё «маленькое» недовольство Осаму. — Ты несёшь какую-то бессмыслицу…
— Бойтесь, когда спокойное придёт
в движенье. Когда посеянные ветры
обратятся в бурю. Когда речь людей
наполнится бессмысленными словами.
Перевела я стихотворение на японский, правда, утеряв рифму. Но выглядело всё также поэтично, так что задумка не пропала. Звучало сказанное мною, как… Пророчество? Возможно так и есть. Но видимо… Дазай ожидал, что я вообще перестану говорить стихами и начну отвечать честно. Я прямо видела, как на его безморщинном лбу вспухла вена от злости. Ощущала себя Чуей. Неужели Осаму, что не может добиться своего из-за каких-то рамок, так легко вывести из себя? Это с какой-то стороны забавно, но с другой… Я, вроде как, ещё пожить хочу.
— Не знаю я, куда пойду… — проворчала я, решив оставить эти высокоинтеллектуальные игры. – А зовут меня на самом деле…– я сделала паузу, призадумавшись, — Александра. Для близких просто Саня или Саша. — Осаму облегченно вздохнул, избавляя себя от нужды выговаривать эту белиберду в виде имени «Громозека». — Скорее всего направлюсь под какой-нибудь мост, что б в случае дождя не промокнуть.
— С такими знаниями ты больше не можешь просто продолжать слоняться по улицам, — до сих пор не могу привыкнуть к его серьёзному тону. Просто продолжу пить чайок… — Я поговорю с президентом о том, чтобы временно взять те…
— ПФ-Ф-Ф!!! — Чай поспешил наружу через нос. — Кхэ-кхе-кхэ… — Кашляла я, судорожно пытаясь осознать происходящее.
СТОП, КОД КРАСНЫЙ, Я БОЛЕЮ ЗА ДРУГУЮ КОМАНДУ!!!
