Солнце улыбается в ожидании смерти

      Саша сняла с плеча винтовку и опустилась на колени перед весело журчащим ручейком. Вокруг зеленел лес, весело щебетали птицы и жужжали пчёлы, но девушке было не до этого — она спешила быстрее утолить жажду и умыться.        Сегодняшняя «охота» прошла довольно успешно, и она сможет сделать на прикладе своего оружия 5 новых зарубок — по одному за каждого убитого сегодня немца.       Немцы… Саша ненавидела этих выродков, с ужасными намерениями пришедших на её землю. Из-за них она, 20-летняя девушка, взяла в руки снайперскую винтовку и научилась убивать. Убивать и хладнокровно улыбаться, а потом, передёрнув затвор, ждать следующего. Командование ценило бойца Трусову, враги называли «Леди Смерть», и только Марк видел, какой она была после первых боёв — бледной, со слезами на глазах и трясущимися руками.       — Я убийца, Марк, я убивала людей! — метаясь по землянке, кричала Саша.       — Фашистов, не людей! — твёрдо говорил Марк, крепко сжимая её в объятьях. — А это солнце, большая разница.       Он всегда называл её солнцем, и Саше это нравилось. В этом прозвище звучали отголоски того далёкого довоенного времени, когда они, молодые и счастливые, беззаботно гуляли по солнечной Москве. С летним платьем Саши играл весенний ветер, развевались длинные рыжие волосы, и её ладонь покоилась в руке Марка. Казалось, что так будет всегда, что никто не помешает их счастью.       С тех пор прошло всего три года, но Саша успела сменить платье на военную форму и коротко подстричь волосы, а Марк практически перестал улыбаться и как будто повзрослел на несколько лет сразу.       Его боевой опыт был значительно больше её — Кондратюк воевал с начала войны, а Саша попала на фронт в начале 1944 года, пройдя курсы подготовки снайперов. Однако в злости к захватчикам она ему не уступала, а где-то даже превосходила. И пусть их военные специальности были разными — снайпер и разведчик — методы борьбы оказались похожими, а враг — общим.       За Сашиной спиной под чьими-то сапогами затрещали ветки, и девушка резко вскочила на ноги, схватив оружие и направив его в сторону звука.       — Стой, кто идёт? — раздалось громкое.       — Это я, Саш, — послышался знакомый голос, и из-за деревьев показался Марк. Кажется, он даже не удивился её реакции и словно не замечал направленную на себя трёхлинейку.       — Марк? — изумлённо спросила Саша, опуская винтовку. — Что ты тут делаешь?       — Ищу тебя, — невозмутимо ответил он, склоняясь к воде. Цепким взглядом разведчика Марк осмотрел местность и, не заметив ничего подозрительного, взглянул на Сашу. — Как прошла вылазка?       — Неплохо, ещё пятерых отправила к праотцам. Но… зачем ты меня искал?       — Долго тебя не было, в роте забеспокоились.       — Я польщена, но не стоило. Ничего со мной не случится, и вообще… — Саша не успела договорить, удивлённо замерла, когда Марк схватил её за плечи и крепко прижал к себе.       — Дура ты, Сашка, — хрипло зашептал он, зарываясь носом в её волосы. — Смерти совсем не боишься?       — Что с тобой, Марк? К чему эти вопросы? — раздражённо спросила Саша, вырываясь из его хватки — терпеть не могла недосказанности и лишних проявлений чувств.       Когда они встретились на фронте летом 1944 года, она была такой же. Долго не хотела восстанавливать их довоенные отношения, потом практически не позволяла себя трогать, допуская лишь поцелуи в щёчку и мимолётные объятия.       — Война, — коротко отвечала на обиженные взгляды Марка. — После победы нацелуемся, наобнимаемся.       А на все его возражения отмахивалась, мол, доживём, не переживай. Если до 44 года дожили, то теперь точно не умрём, война-то скоро закончится.       — На задание меня посылают, — отведя взгляд, глухо ответил Марк.       — И что, это повод задушить меня в объятиях? — иронично подняла бровь Саша, но какое-то нехорошее предчувствие сжало её сердце. — Что это, первое твоё задание что ли?       — Ты издеваешься? Неужели тебе будет всё равно, если я там погибну?       — Не неси чушь, ты прекрасно знаешь, что я всегда волнуюсь за тебя.       — Ну так почему ты этого не показываешь? — воскликнул Марк, запуская руки в волосы. — Так волей-неволей начинаешь думать, что тебе плевать.       — Я не хочу размениваться на чувства, — резко произнесла Саша. Этот разговор начинал ей надоедать. — Сейчас для этого не время.       — А когда, если не сейчас? Вокруг и так чёрт-те что творится, давай хотя бы создадим иллюзию нормальной жизни…       — Ох, Марк, — вздохнула Трусова и решила заканчивать. Подошла к нему, обняла, голову на груди спрятала. Не услышала она, как выдохнул Марк, но почувствовала, как нашла его рука её пальцы и крепко их сжала.       — Куда тебя отправляют? — тихо спросила Саша, чувствуя биение его сердца. Показалось, или оно стало чуть быстрее?       — Туда, — Марк махнул головой в ту сторону, где в нескольких десятках километров располагался Кёнигсберг.       Саша закрыла глаза. Штурм этого города-крепости ожидался со дня на день, и девушка слышала, что гитлеровское командование приняло все меры, чтобы город был готов к сопротивлению в условиях осады. Советские солдаты же должны были овладеть крепостью как можно быстрее, и работы хватало всем, но разведчикам приходилось хуже всех — их группы ежедневно уходили разведывать укрепления на подступах к Кёнигсбергу. Но им не везло, «языка» взять не удавалось, потери были большими. Каждый раз, поджидая Марка с такого поиска, Саша удивлялась своим ярко-рыжим волосам — думала, что поседеет.       — Стоило догадаться, — пробормотала она. — Опять укрепления разведывать?       — Да, — отрывисто подтвердил Марк её опасения. Ему пока везло, возвращался целым и даже невредимым. — Я же могу не вернуться оттуда, поэтому и пошёл тебя искать. Хотел вместе побыть. Кто знает, может последний раз видимся…       — Замолчи! — Саша вскочила и слабо ударила его в грудь. — Что ты несёшь? Ты обязательно вернёшься, ты не можешь не вернуться!       — Раскрой глаза, Саша! — Марк тоже вскочил, перехватил её руки, крепко удерживая в своих. — Сними розовые очки! Мы на войне, тут убивают, умереть можно в любую минуту! Ты что, первый день на фронте, почему я вообще тебе это говорю!       — Я-я не верю в это, — чуть заикаясь, произнесла Саша. — Всё не может закончиться вот так… Мы же уже в Германии, мы скоро победим. Представляешь, как будет обидно погибнуть за месяц-два до конца войны?       — Представляю, солнце, — он привлёк её к себе, поглаживая по голове. — Но нужно быть реалистами. Война ещё продолжается, враг ещё не добит. Нужно сделать всё возможное, чтобы это закончилось. И мы сделаем это.       — Сделаем… — эхом отозвалась Саша и отстранилась от Марка. Отошла, подняла с земли и надела на голову пилотку, забросила на плечо винтовку. — Пошли в часть, тебе ещё отдохнуть нужно.       — А ты? — беря её за руку, спросил он.       — Что я?       — Что будешь делать?       — А, у нас сегодня изучение тактики ведения уличного боя.       — В общем, ничего нового, — усмехнулся Марк. К предстоящей операции командование готовилось основательно. Это и понятно, Кёнигсберг был опорным пунктом обороны, возьми его — и приблизишь победу.       — Именно.       Дальнейший путь до расположения части они проделали молча.       ***       Группа Марка ушла на задание в сумерках, когда Саша, взмыленная и уставшая, возвращалась с тренировки уличного боя. Она успела порывисто обнять Марка на прощание и наблюдала, как тёмные фигуры бесшумно растворяются в тумане. Вздохнула и огляделась. Поняв, что находится у медсанчасти, решила заглянуть к своей подруге, военврачу Анне Щербаковой. Были в подразделении и другие девушки, но близко Саша общалась только с Аней.       Её она застала воркующей с очередным раненым, не стала мешать и ушла в жилую зону — Аня ночевала здесь же, чтобы в случае чего сразу оказывать помощь.       — Привет, Ань, — негромко поприветствовала Саша, когда та появилась в зоне её видимости с бинтами в руках. — Работаешь?       — Фух, Саша, напугала, — Аня даже остановилась. — Да, забот хватает. Сама же знаешь, сколько их оттуда таких возвращается… — она мотнула головой в сторону города и, погрустнев, стала убирать бинты в шкаф.       Саша помрачнела.       — Знаю.        — Ой, — Аня обернулась к ней с виноватым взглядом. — Марк сегодня… там?       — Да, — прошептала Саша, откидывая голову назад. Резко навалилась усталость, к ней прибавился страх за Марка. Калейдоскоп чувств.       — Не переживай, он обязательно вернётся, — Аня опустилась перед ней на корточки, взяла одну ладонь в свои руки. — Давай лучше чай попьём. Ты же в роту ещё не заходила?       Не успела Саша согласиться, как раздался стук сапог, и к ним подошёл высокий солдат. Она узнала его, он был в одной роте с ней, кажется, во взводе пулемётчиков. Саша служила в стрелковом.       — Бойца Трусову вызывают к командиру роты, — отчеканил он.       Саша пожала плечами и поднялась. Кивком попрощалась с Аней и последовала на выход, солдат — за ней.       Шли молча, Саша размышляла, зачем могла понадобиться капитану. Отправят на новое задание? Похвалят за что-то? Ответов не было.       — Здравия желаю, товарищ капитан, боец Трусова по вашему приказанию прибыла, — отдав честь, доложила она, оказавшись в землянке ротного, и застыла в ожидании.       — Присаживайся, Александра, — капитан, приятный мужчина средних лет, кивнул на стул около грубого стола. Сам он стоял чуть позади, у стены. Саша послушалась, осторожно присела на край, устремила на командира выжидающий взгляд. — Я буду краток. Как тебе известно, мы готовимся к штурму Кёнигсберга. Для это в полку создаются штурмовые отряды и группы.       Саша подобралась. Какое-то чутье подсказывало ей, что…       — Командование постановило зачислить тебя в одну из таких групп.       Вот оно. Саша прекрасно понимала, что это значит. Штурмовые группы пойдут вперёд, будут прокладывать путь остальным. Риск погибнуть выше, чем где-либо.       Но боец Трусова с момента своего появления на фронте мечтала встретиться с фашистами в открытом бою. И если что, она была готова отдать свою жизнь за Родину.       — Есть, товарищ капитан! Я могу идти?       Капитан посмотрел на неё понимающим взглядом, будто зная, что творится в её душе.       — Идите, боец.       Отдав честь, Саша поспешила уйти.       ***       Следующим утром, после завтрака, она вышла из своей землянки и вгляделась в горизонт, туда, где находился неприступный город. Тревога за Марка грызла сердце. Он уже должен был вернуться, но, может, Саша об этом просто не знает?       Увидев неподалёку группу солдат, среди которых был друг Марка, Женя Семененко, она направилась к ним.       — Привет, ребята, — кивнула всем, остановила взгляд на Жене. — Женя. Не знаешь, группа Марка вернулась?       — Нет, я хотел у тебя узнать, — он нахмурился.       Саша побледнела. Солдаты смотрели на неё сочувствующе — их с Марком отношения не были секретом.       — Да не переживай, вернётся, — попытался утешить её Женя. — Сама ведь знаешь, в поиске можно не один день провести.       Саша это знала. Пустые слова утешения, разве от них станет легче? Она отвернулась, пошла было прочь, но вдруг увидела идущие вдали фигуры. Присмотрелась, гадая, разведчики это или нет.       — Разведчики, — подтвердил её мысли Женя, всматриваясь в группу. — Дыши, Саш, все живые идут.       — Не все! — нервно дыша, вскинула на него взгляд Саша. — Одного несут.       — Так это немец, языка взяли, — возразил Женя и улыбнулся. — Наконец-то удачный поиск.       Разведчики тем временем по одному скрывались в землянке командира роты, и Саша заметила среди них невысокую фигуру Марка. Не попрощавшись с Женей, она сорвалась с места и прямо сходу обняла Кондратюка, который остался у входа один.       — Марк! — воскликнула Саша, крепко-крепко к нему прижимаясь. — Вернулся! Живой… — бормотала она, ероша его волосы, лихорадочно целуя губы, щёки, виски… Как будто не верила в то, что перед ней именно Марк, тот самый родной и близкий.       Его усталое лицо озарилось улыбкой, но он нервно обернулся на землянку.       — Саш, я очень рад тебя видеть, но мне нужно на доклад к командиру, — заговорил Марк, оставив на её виске смазанный поцелуй и разрывая объятья. — Подожди меня здесь, я быстро, — и он скрылся в помещении.       Саша одёрнула ремень и попыталась отдышаться. Когда она стала такой импульсивной? На войне нужна холодная голова, а она её благополучно выключила. В бою с таким настроем не долго и пулю схлопотать.       Но сейчас же не бой, возразила сама себе Саша. Я просто очень рада, что он вернулся живым.       Вернувшийся Марк прервал её размышления.       — Ну всё, теперь я свободен. Давай погуляем? — предложил он.       — Разве тебе не нужно отдохнуть? — нахмурилась Саша. — И поесть.       — Отдохну с тобой, — совершенно по-мальчишески улыбнулся Марк. — Поем тоже там, всё здесь, — похлопал он по сумке на своём плече. — Ну же, Сашка, соглашайся!       — Ну, если ты настаиваешь… — всё ещё неуверенно протянула Саша, но он развеял все сомнения, схватив её за руку и потянув за собой.       Хорошо, что есть Марк, крепко сжимая его ладонь и улыбаясь, думала Саша. С ним можно забыть, что поблизости ещё грохочет война, и мысленно вернуться в мирное время.       Она остановила его и поцеловала — крепко, ярко, как будто в последний раз. Время, пространство исчезли, остался только Марк и его обветренные губы. Он отвечал, обнимая Сашу за талию, и наслаждался пахнущим порохом поцелуем. Оторвавшись от податливых девичьих губ, он упёрся своим лбом в её, и тут Сашин голос тихо прошелестел:       — Меня включили в штурмовую группу, Марк.       ***       Утром 6 апреля 1945 полк в полном составе стоял на плацу. Сжимая в руках оружие, серьёзные бойцы сосредоточенно слушали командиров. Вдалеке слышались звуки взрывов — штурм начинался с мощной артподготовки.       Саша на мгновение прикрыла глаза. Она получила ещё одно задание — после того, как советская армия войдёт в город, Трусова должна будет укрыться в руинах и уничтожать немцев. Было страшно, но вместе с этим крепла решимость биться с врагом до последней капли крови.       Полк строгими рядами направился в сторону города, Саша печатала шаг в самых первых рядах. Марк шёл неподалёку — разведчики тоже были в начале. Перед построением она успела сжать его пальцы и строго сказать:       — Обещай, что выживешь, понял?       — И ты, — серьёзно ответил он.       — Обещаю.       Стоял сильный грохот, земля колыхалась как при землетрясении, а подступы и окраины города скрылись в густом море огня и дыма. Огневой вал переместился ближе к центру, и в атаку пошли пехота, танки и самоходные артиллерийские установки.       — Вперёд, товарищи! За Родину! — решительно выкрикнула Саша и побежала, на ходу стреляя в первого немца. Послышался одобрительный гул, и множество солдат бросилось за ней.       Её штурмовая группа смело прорывалась в промежутки между фортами, окружала и блокировала их, обтекая со всех сторон. Саша оказалась в самой гуще событий — своими меткими выстрелами помогала автоматчикам продвигаться вперёд. Гитлеровцы отчаянно сопротивлялись, и в какой-то момент она выстрелила почти в упор, переводя дух. Гнев сменился страхом. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль про Марка, но тут же затерялась в круговороте боя.       Вокруг звенели пули, грохотали танки, падали и стонали её боевые товарищи, но Саша упрямо шла вперёд, расчищая себе и остальной группе путь смертоносным огнём. Бой не стихал ни на минуту, советские воины шаг за шагом продвигались вперёд. Лишь один раз Саша позволила себе отвлечься. Очередной убитый показался ей слишком похожим на Марка, и она замерла, опуская винтовку. За секунду Саша успела почувствовать страх, гнев, беспомощность, ненависть, пока не поняла, что обозналась. Тут же все эмоции схлынули, остался лишь холодный расчёт, бесстрашие и отвага.       Когда её группа оказалась на улицах Кёнигсберга, там уже вовсю шли уличные бои. Саша огляделась, оценивая обстановку. Картина получалась неутешительная: здания превратились в маленькие крепости, какой недавно был сам город, и за каждую из них немцы отчаянно сражались. Кругом слышалась канонада, рвались снаряды и мины.       Саша подошла к командиру группы, шёпотом сообщила своё дополнительное задание.       — Так вот кому это поручили… — командир, высокий седой старик, осмотрел её внимательным взглядом. — Ну, иди, дочка, — отбросив все уставы, он неожиданно обнял Сашу, и она изумлённо застыла. — Возвращайся живой.       Саша вспомнила Марка.       — Обязательно.       И она скрылась в отбитом у врага здании с выбитыми окнами. Легко преодолела несколько этажей, устроилась под самой крышей у окна, приняла удобную для стрельбы позу.       Ну что, фашисты, Леди Смерть вышла на охоту. Губы Саши искривила кривая улыбка.       Первый стал лёгкой добычей, шёл, даже не скрываясь. Затем на улице показались советские солдаты, и вдруг по ним раздались выстрелы. Саша нахмурилась, пытаясь определить, откуда летят пули. Она поняла, что где-то с такой же задачей, как у неё, затаился немецкий снайпер. Его нужно было немедленно уничтожить, но знал ли он, что неподалёку расположился советский стрелок? Его незнание пошло бы Саше на пользу, но если он понял, умереть могла она.       Саша выстрелила ещё в нескольких немцев и заметила в здании напротив какое-то движение. Ну вот ты и попался, подумала она, беря солдата на мушку. Но он опередил её. Послышался звук выстрела, и Саша почувствовала резкую боль в районе грудной клетки. Опустив взгляд, она увидела расплывающееся по гимнастёрке красное пятно. Она криво усмехнулась и, собрав оставляющие её силы, выстрелила. Свой последний выстрел Александра Трусова совершила по врагу, забравшему её жизнь.       Саша закрыла глаза, неуклюже повалилась назад. Она чувствовала на своих губах солёную кровь, а дышать с каждым разом становилось всё тяжелее. Перед глазами вспышками мелькали воспоминания: улыбающаяся мама, принятие в комсомол, залитая солнцем Москва, Марк. Вот он берёт её за руку на прогулке, вот первый раз целует. Вот успокаивает после первого боя. Упрекает в том, что она холодна к нему, ведь они могут погибнуть в любой момент. Он был прав, сейчас, на последних минутах своей жизни, Саша это понимает. Она жалеет, что не послушала Марка раньше. Вспоминает их последний разговор.        — Обещай, что выживешь, понял?       — И ты.       — Обещаю.       Что ж, я не сдержала обещание. Надеюсь, это сделал ты, Марк…       Она умирает с улыбкой и его именем на губах.       ***       Кёнигсберг взят. Всё кончено, а Марку посчастливилось выжить в этой битве.       Он садится было передохнуть, но разгорячённый после боя мозг пронзает мысль о том, что нужно найти Сашу, и Марк вскакивает на ноги. На глаза попадается командир её штурмовой группы.       — Товарищ командир, вы не знаете, где Саша Трусова? Она была в вашей группе!       — Знаю, как не знать. Она осталась в начале города, выполнять задание.       — Какое задание? — удивляется Марк — ему она ничего такого не говорила.       — Ну она же снайпер у тебя, вот и залегла там фашистов уничтожать, — командир подробно объясняет, где искать Сашу, и Марк, горячо его поблагодарив, поспешно убегает.       Вот эта улица, вот нужный ему дом. Пара лестниц и разрушенных пролётов, и он на месте.       — Саш? — зовёт, осторожно заглядывая в комнаты. — Саша, ты здесь?       Никто не отзывается. Кондратюк достигает чердака и видит торчащие из-за угла ноги. Это что, тело? Марк холодеет. Сердце протестует — нет, это не может быть Саша! — а разум шепчет, что кроме неё здесь никого не было. Марку бы завернуть, проверить, кто это, но ноги словно налились свинцом. Тем самым свинцом, что оборвал жизнь этого человека.       Долго стоять здесь Марк не может, он коротко втягивает воздух и делает первый неуверенный шаг. Но дальше переходит на бег, ведь понимает, что это Саша! Его Саша... Марку кажется, что мир рушится.       — Господи, Саша, нет! — он падает перед ней на колени, лихорадочно хватается за холодную руку. Мозг отказывается в это верить, но огнестрельная рана на груди девушки слишком красноречива. Пыльный воздух пронзает полный боли крик. Марк бьёт рукой по стенам, затем хватает себя за волосы, сильно их оттягивая.       — Саша, ты же обещала выжить… — голос срывается на крик. Марк как будто наяву слышит её голос.       Обещай, что выживешь, понял?       Представляешь, как будет обидно погибнуть за месяц-два до окончания войны?       Я не хочу размениваться на чувства.       Короткие рыжие волосы ярко выделяются на фоне серых стен, и это кажется таким неправильным. Эта кровавая рана на её груди. Холодные как лёд руки. Закрытые глаза, кривая улыбка на застывшем лице. Марку кажется, что Саша просто спит, и сейчас она встанет, мило улыбаясь. Но реальность жестока. Его девочка уснула вечным сном и больше никогда не проснётся. Марк плачет, прижимая к себе безжизненное тело. Почему именно она? Она ведь до последнего не верила в смерть, говорила о ней с улыбкой. Она была его солнцем на небосклоне серых фронтовых будней. И это солнце всегда улыбалось.       Улыбалось в ожидании смерти.