Продолжать быть

Когда показались повозки, Ривай прибавил скорости. Отдать Йегера Ханджи, сесть на лошадь, добраться до стены - три цели, на которых надо было сосредоточиться, чтобы не думать и не чувствовать боль. Перекидывая ногу через седло, он уже понимал, что вылазки для него закончились надолго. Ногу дергало острыми вспышками при каждом движении, даже принятая тройная доза какой-то дряни из запасов Ханджи не помогала. Ривай ехал, мрачно глядя прямо перед собой, сцепив зубы и отмахиваясь ото всех, кто хотел поговорить. Только когда Эрвин приблизился к нему вплотную, коротко выдохнул: "Позже". Тот кивнул, отъезжая, и больше Ривая не беспокоили. У самой стены он вспомнил, почему хотел не в город, а сразу в замок, даже если ради этого пришлось бы делать крюк вдоль стены. Шум толпы, напряженные взгляды, и невыносимое ощущение собственной никчемности, размазывающее душу тонким слоем по дороге, пока отец Петры что-то говорил, нервно теребя письмо. Ведя лошадь под уздцы, Ривай шагал, отмечая нарастающую боль, и радовался ей. Благодаря этому он почти не слышал слов, с трудом вычленял интонации и мог позволить себе не реагировать ни на что. Запоздало вспомнилось, что где-то сзади идет Эрвин, наверняка, с таким же выражением на лице и желанием быть отсюда как можно дальше. Только Эрвин не сможет уйти, оставив людей без надежды. Сам вызвался быть лидером, сам теперь и расхлебывал все, что сделал. "Потерпи, - уговаривал его Ривай про себя. – Потерпи, Эрвин. Немного осталось. В замке я с тобой разберусь, ублюдок". И вдруг одна фраза, неожиданно четко прозвучавшая прямо над ухом, заставила его замереть. Отец Петры тоже остановился и продолжал-продолжал говорить о том, как гордится, но рано ещё, как рад, и вообще, вся жизнь впереди... Ривай не смотрел на него. Надо было рассказать про Петру, про то, как она погибла, как героически сражалась, про то, что умерла не зря. Ривай мог на автомате повторить эти слова со всеми приличествующими интонациями даже во сне, не открывая глаз. "Мы отомстим... Освободим человечество... Вклад не останется незамеченным..." Кажется, это все он и сказал, потому что отец Петры не пошел за ним, когда Ривай снова двинулся вперед. Постепенно дорога изменилась, каменная мостовая осталась позади со всеми пересудами, презрением и слезами. Теперь под ногами мягко стлалась тропа, усыпанная иголками, разрытая копытами и колесами. Впереди виднелся замок, со всех сторон доносились негромкие приказы: кого куда нести, кем из раненых заняться в первую очередь, что делать с трупами, которые некому забрать, сколько людей отправляются отдыхать, а сколько остаются в распоряжении Ханджи. "Потрясающая женщина, - отстранено подумал Ривай. - Как она столько сил сохранила. Но это скоро кончится. Потом опять будет реветь в лаборатории". Он как-то застал её, тихо плачущую в одиночестве. Не успел тогда уйти и в результате целый час просидел с ней, выслушивая чужое горе, изливающееся водопадом сбивчивых объяснений и слез. Тогда Ривай смотрел на неё и думал, что не совсем понимает её чувства. А теперь, с трудом двигая почти онемевшей от боли ногой, понимал. Или думал, что понимал. В любом случае, теперь он знал, что его собственные стены, так тщательно выстроенные между ним и окружавшими, скоро рухнут. Что тогда произойдет, об этом он не хотел задумываться, но изо всех сил просил какие-то высшие силы, чтобы в этот момент рядом не оказалось той же Ханджи или кого-то из подчиненных. До зала, где из-за слишком большого количества раненых устроили временный лазарет, он доковылял сам. Запах лекарств очень быстро пропитал воздух, вытеснив все остальные запахи, словно стерев их со старых стен. А ведь совсем недавно в замке если не благоухало, то хотя бы было свежо после тщательной уборки. Ривай сидел на кушетке, притащенной из коридора, и ждал, пока Ханджи осматривала его ногу. - Вот и все, - она закрепила бинт булавкой. - Отдых, много отдыха, и будешь как новенький. Ханджи улыбалась, сидя перед ним на коленях и мягко щурясь. Ривай вспомнил, что видел уже такое выражение на её лице. Каждый раз, когда она врала пациентам, что те смогут снова бегать, работать, жить. Он не обижался на неё, сам прекрасно понимал, что никакого отдыха ему не светит, а значит, есть вероятность, что рана не заживет так, как надо. В лучшем случае ему грозила хромота. О ином исходе не имело смысла думать, потому что худшее ждало не только его. Автоматически найдя взглядом Эрвина, он уже не смог отвернуться. Лицо их командира было спокойным. Он ровным голосом отдавал приказы, с чем-то соглашался, кому-то что-то ободряюще говорил, всем своим видом вселяя в людей веру, что все не так плохо, как кажется. Бой проигран, но война продолжается, и в конце пути они обязательно... Эрвин поймал его взгляд и кивнул. Пока он договаривал с кем-то из снабженцев, Ривай встал с кушетки, поправил одежду, с досадой заправив разрезанную штанину в сапог, и медленно двинулся к лестнице. В голове шумело то ли от доставшей боли, то ли от начавших действовать настоек. Два пролета наверх, семь дверей направо. Недалеко, как легкая прогулка. Хорошо, что у лестницы такие крепкие перила. На восьмой ступеньке Эрвин догнал его. - Ты мог бы подождать, - с легким укором сказал он. Ривай молча кивнул, покачнувшись. Как только они поднялись достаточно, чтобы снизу их было не видно, Эрвин взял его за локоть, придерживая. Ривай остановился, взглянув на него. - Условие помнишь? - Помню. - Эрвин был само воплощение спокойствия. Даже самой мелкой дрожи не было видно, Ривай её чувствовал, про себя со злорадным удовольствием отмечая, что не только он на грани. Усмехнувшись и выдернув руку из его хватки, почти приказал: - Отнеси меня. Нога болит. Если Эрвин и удивился, то опять никак не показал этого. Он осторожно подхватил Ривая и быстро пошел наверх. Как только сильные руки почувствовали вес чужого тела, дрожь в них тут же прошла. Ривай удержал рвущийся комментарий, закрыв глаза и борясь с головокружением. У дверей комнаты Эрвин мягко отпустил его, вежливо предоставляя право самому открыть дверь. Зайдя, Ривай прежде всего прохромал к окну. Умом он понимал, что из зала с первого этажа досюда не могло ничего доноситься, но ему казалось, что все вокруг уже пропиталось резкими больничными запахами крови, лекарств и приближающейся смерти. Распахнув потемневшие от времени створки, Ривай вдохнул свежий воздух. На какой-то момент показалось, что отпустило, но стоило ему посмотреть вниз, как все тело прошибло ознобом: у корней высокого дерева сидела девушка со светлыми волосами. "Из новобранцев, - вспомнил Ривай. - Криста. И её подруга, - он поискал её взглядом и тут же увидел, как та подходит к дереву, что-то протягивая сидевшей, - Имир". Отвернувшись от окна, он уставился на Эрвина, прислонившегося к закрытым дверям. - Ты что-то хотел, - напомнил тот. - Условие. - Право жизни, - сказал Ривай. Ещё раз взглянув через плечо, он уже никого не увидел, во дворе остались только неразгруженные телеги, да пара лошадей, наспех привязанных к оглобле, ждавших, пока за ними придут. - Сядь. - Ривай чуть поморщился от собственной резкости. Пока он, хромая, дошел до стола и вернулся к Эрвину, тот уже скинул куртку и опустился на край кровати. Больше, кроме стула за столом, сидеть было не на чем. Эрвин посмотрел на тускло отсвечивающий нож в руке Ривая, перевел спокойный взгляд выше, на бледное лицо. - Когда ты потребовал, чтобы я присоединился к тебе, то я поставил условием право на жизнь, - сказал Ривай. - Я не уточнял на чью. - Признаю, удивил, - спокойно отозвался Эрвин. - Ты рассказывал, что этим правом пользуются приговоренные бандиты перед главарями, хватаются за него, как за последнюю соломинку. - И ты думал, что когда-нибудь я буду умолять тебя о пощаде? - Ривай положил лезвие плашмя ему на плечо. - Брось, если бы ты решил, что я должен быть принесен в жертву "освобождению человечества", то послал бы меня с бандитскими условиями куда подальше, ведь никаких прав, кроме права сдохнуть в вонючей пасти титана, у меня нет, верно? - Я не стал бы тебя принуждать, ты сам знаешь. - Ты никогда никого не принуждаешь. - С каждым словом Ривай легонько постукивал лезвием по его плечу. - Ты всегда рассказываешь, что будет: сколько людей умрет, как они умрут и ради чего. Они тебе верят, идут и умирают. Много? Эрвин едва заметно нахмурился. - Много? - повторил вопрос Ривай, подводя кромку лезвия под его подбородок. - Как много их у тебя? Десятки? Сотни? Хватит, чтобы забить этот замок до крыши? - Хватит не на один такой замок, - спокойно ответил Эрвин. - Ты ничего не сделаешь. Я это знаю, ты это знаешь. Зачем? Скоро меня осудят, и тебе даже руки не придется пачкать. - Именно поэтому. Я должен сам, понимаешь? - Ривай ладонью надавил на широкое плечо. - Ты лучше ложись. Так легче будет, поверь. - У тебя богатый опыт? - Эрвин усмехнулся, но подчинился, откинувшись на спину. Когда Ривай морщась от боли, забрался сверху, сев ему на живот, он только закинул руки за голову, мол, давай, мешать не буду. Эрвин стер усмешку с лица, когда лезвие царапнуло по шее, и теплая струйка пощекотала кожу. - Богатый опыт у дураков, - сдержанно сказал Ривай, нервно облизывая пересохшие губы. - Извини, кажется, у меня жар, так что придется поторопиться. Не двигайся, пожалуйста. Свободной рукой он провел по груди Эрвина, наметив место, размахнулся. Тот смотрел, как лезвие плавно опускается, словно время замедлилось. Так бывало во время охоты на титанов, когда казалось, что огромная туша стоит на месте, а мечи неторопливо погружаются в горячее тело. В следующую секунду он крепко прижал Ривая к груди, заломив его руку с зажатым ножом за спину, а вторую перехватив у самого своего горла. Эрвин с недоумением смотрел на узкое лезвие, зажатое между тонких пальцев. Если бы не реакция, если бы не вымотанность Ривая... Широкий нож - маневр на отвлечение, значит?.. - Ты действительно хочешь убить меня? - Ты хочешь жить? - серьезно спросил Ривай, лежа на нем и не сопротивляясь. - Не хотел бы, лежал сейчас с располосованным горлом, - нахмурился Эрвин, сжимая чужие пальцы сильнее. Лезвие без рукоятки, тонкое и несомненно острое, серой змейкой скользнуло, распарывая кожу, и воткнулось в пол с неприятным звуком. - Ты правда хочешь этого? - он разжал хватку, отпуская Ривая. - Почему? Приподнявшись, тот оперся рукой с все ещё зажатым ножом рядом с головой Эрвина, а второй, не обращал внимания на кровь, текущую по пальцам, погладил его по щеке, оставляя красные, быстро сохнущие полосы. Оба одновременно мысленно пожалели, что человеческая кровь не испаряется, как у титанов. - Ты ошибся, - пояснил Ривай, опустив голову. - Я потерял весь отряд не потому, что им не повезло или они были слабы. Я потерял их, потому что меня рядом не было. Я мог успеть, если бы отправился к ним сразу. Вместо этого я по твоему приказу пополнял снаряжение. Эрвин не мог увидеть его глаза, мешала густая челка. - Я потом понял, - после короткой паузы продолжил Ривай. - Ты знал, что особь нападет ещё раз, поэтому отдал приказ. Но ты знал, что я попытался бы их защитить, поэтому не стал ничего объяснять. А ещё ты был уверен, что если особь нападет, то отряду конец. Эрвин, ты действительно выбрал меня вместо Йегера? Нависая, он ждал ответа, который Эрвин не мог дать. - Это было предположение, - наконец сказал тот, будто нехотя выдавливая слова. Будто пытаясь убедить и самого себя тоже. - Предположение? - Да. Зоэ сказала, что тела того, кто был внутри особи, так и не увидела. Тогда я и подумал, что она могла скрыться. Или попытаться ещё раз. - Эрвин старался внимательно отслеживать малейшие изменения в поведении Ривая. - Ты же лучше меня знаешь, о правильности любого решения мы можем судить только по последствиям. "Четыре солдата. Четыре хороших солдата - вот цена твоего выбора. Не считая тех, кто попал в мясорубку по твоему приказу. Петра... Я даже не знаю, что сказал её отцу... Моя вина, эти четыре трупа на мне. Ублюдок, ты же знаешь, что они на мне!" Видимо, в нем что-то изменилось, потому что Эрвин совсем расслабился. - Зачем? - глухо спросил Ривай, сверкнув глазами из-под челки. - Я не мог рисковать, - просто ответил он. - Не мог, понимаешь? Мальчишка Йегер - ценный материал, но мы не можем быть уверены, что хоть что-то найдем в подвале его дома. Мы даже не можем быть уверены, что вообще когда-нибудь увидим Шиганшин. Как приманка для заговорщиков, он куда ценнее. Выбирая между непроверенными данными полутитана-получеловека и лучшим воином человечества, я выберу второго. Можешь убить меня за это, если хочешь. - Не за это. - Ривай перекатился через него, лег рядом, раскинув, насколько позволяло свободное место, руки, вытянув ноги и тут же скривившись от боли. - Я действительно хотел убить тебя за то, что ты так легко отказался от парня и наших планов по использованию его силы. Было потрачено столько ресурсов, погибло столько людей... И бросить все это под ноги богатым свиньям только потому, что ты испугался за меня... Это мерзко. Я чувствовал, как все эти жизни давят на меня, будто мне своих покойников мало. А потом я подумал и понял, что все не так. Ты испугался не за меня. Ты прикрывал тыл, запасной план, на случай провала, верно? Если все пойдет прахом, если идея с захватом разумного титана провалится. Эрвин напрягся. - Сильный, смелый, умный, правильный и готовый умереть за человечество - идеал воина. - Ривай продолжал, не заметив его реакции. - Ты же сам себя давно сделал символом. Не человек, образ. Что-то крутое, на что поведется молодняк, радостно жаждущий славы и сдохнуть за пределами стены. О тебе будут слагать легенды, даже если начальники с позором выгонят тебя со службы. Знаешь, когда ты так настойчиво тянул меня в разведку, я думал, что хочешь по-тихому от меня избавиться или трахнуть. Но ты же с самого начала планировал не это, верно? - И это тоже, отчасти, - не стал отнекиваться Эрвин. Ривай изумленно посмотрел на него. Тот ответил продолжительным взглядом, потом кивнул и снова заложил руки за голову. Ривай рассмеялся тихо, а потом громче и громче. Эрвин пропустил момент, когда нож воткнулся в постель рядом с его шеей, раня её глубже, чем в первый раз. Ривай навалился на него, прижимая локтем, не давая подняться. - Решил, что нашел замену? - тихо спросил он. - Нашел дурака, который сможет взвалить на себя все это? Я сегодня сдохнуть хотел, знаешь? Конечно, знаешь. Я видел тебя таким же и раньше, и сегодня. Думаешь, что я потянул бы? А я захотел бы это тянуть на себе? Эти горы трупов, которые уже висят на мне и которые ещё будут?! Что, ноша оказалась не по силам? Так кто тебя, умного идиота, сюда звал?! Сам пришел! Эрвин-просчитаю-все-на-много-шагов! Когда ты придумал этот "гениальный" ход с заменой? Сколько рассчитывал продержаться? Когда ты хотел подставить меня, ублюдок? - Ещё пару лет, - невозмутимо сказал Эрвин. Долгую минуту они молча изучали друг друга взглядами. - Отказываюсь, - наконец произнес Ривай. - Я реализую мое право на жизнь. На твою жизнь, гениальный говнюк. Ты выбрал когда-то этот путь, вот и иди по нему сам. Живи, Эрвин Смит. Даже не вздумай умереть или уйти в отставку, твоя жизнь отныне моя. В лице Эрвина что-то дрогнуло. - Ты жесток, - с трудом выдавил он, потому что локоть Ривая упирался ему чуть ли не в адамово яблоко. - Как и ожидалось от лучшего воина человечества. - Именно, - зло усмехнулся тот. - И учти, я сам прослежу, чтобы ни одна титанская или бюрократическая рожа не сожрала тебя раньше, чем я решу, что хватит с меня твоих игр в благородство, и не свалю за безопасную Шину! А так как я лучший воин, то жить ты будешь долго и очень несчастливо, обещаю. Помолчав, Эрвин тяжело вздохнул. Вместе с расправившейся грудной клеткой приподнялся Ривай, все так же удерживающий нож. Рана стала глубже. - Ещё чуть-чуть и я перережу тебе сонную артерию, - буднично сообщил он. - Так как, Эрвин Смит, будешь благородно мучиться или сдохнешь тут, как шваль? Проигравший и опозоренный, сгубивший множество жизней ни за что. - Если я останусь, то и ты останешься? - Эрвин смотрел на него так, будто видел впервые, заново оценивая жесткий взгляд, недовольно заломленные брови, влажно блестящие от пота волосы на висках, дыхание, с едва заметным свистом вырывающееся изо рта, но ровное, спокойное. - Ты уничтожил мою предыдущую жизнь, - решил окончательно расставить все по полкам Ривай. - Я не дам тебе испоганить и эту тоже. Лучше я отниму твою здесь и сейчас, когда ты знаешь, что твой план провалился по всем статьям, чем буду плясать, пока ты дергаешь за ниточки с того света. Ты своим решением уничтожил мой отряд. Давай же, раздели вину, заносчивый дурак! Я же не спас их. Подчиниться тебе было моим выбором, так почему ты пытаешься забрать их у меня?!! - он почти кричал, но рука на ноже не дрогнула ни на миллиметр. - Хорошо, согласен. - Эрвин, не боясь, что может сделать хуже, взял его за плечи. - Мы оба виноваты в гибели твоих людей и оба будем жить с этим дальше. Вместе. Ривай выпрямился, подвернув больную ногу удобнее, одним движением выдернул нож из постели и отбросил его к стене. Эрвин тут же зажал рану на шее ладонью. - Иди к Ханджи, - устало сказал Ривай. - Хватит пачкать кровью мою кровать. Эрвин встал, поднял упавшую на пол куртку. - А твоя рука? - Царапина. Иди, Эрвин, тебя ждут. - Чтоб тебя, Ривай, - усмехнулся тот, обернувшись у дверей. - Как ты умудряешься постоянно влезать в мои планы? - Это ты постоянно вписываешь меня в них, - уже сонно откликнулся он, закидывая окровавленный край постели одеялом. - Лучше присмотрись к новобранцам. Там есть парочка именно таких, как тебе надо. Можешь обтесать их, и скормить людям новую легенду о надежде человечества. Только не убей раньше времени. - Могу тоже самое сказать и тебе. - Эрвин вышел, плотно прикрыв дверь. Постояв несколько секунд в пустом коридоре, он грустно улыбнулся, что-то шепнул под нос и решительно направился к лестнице. - Всегда пожалуйста, - пробормотал в подушку Ривай, проваливаясь в сон.