Проститутки и кобели

После десяти часов вечера весь Реддинг, будто по общему приказу, мигом замолкал. Переставали без остановки цокать по тротуару, выключался свет в каждой из квартир и замокали крики и истерики в квартирах — только иногда, с трудом, можно было услышать чей-то шёпот, возбуждённо обсуждающий очередную сплетню о ком-то из соседей. Только фонари своим тусклым светом хоть как-то придавали улице живой вид, и то, если быть честным, получалось это у них не очень- работали они прескверно, едва ли что-то освещая. Редгрейвы уже как пару лет жили в одной из мрачно стоящих многоэтажек. Иногда со стороны казалось, что здание вот-вот упадёт и прибьет всех под своим весом, не моргнув и глазом и не щадя никого, но это только казалось — молча дом продолжал покорно служить народу и быть хоть и не лучшей, но крышей под головой. Жили Эван, Мириам и их дочь, Этна, на первом этаже, и их комната кое чем да и отличалась от однотипных серых комнатушек. У них, у единственных в районе, был выход не только в общих коридор общежития, но и на задний двор. Сам выход из здания примостился на краю, казалось, вырезанного из общей цельной картины блока. В маленьком помещении был поставлен булыжник, который пытался походить на стоящий рядом стул со сломанной ножкой. От двери до стены тянулись веревки, служащие для сушки, и на них красовался коричневый, побитый жизнью мокрый пиджак. На рукаве пиджака чётко вырисовывалась заплатка за счёт выбивающиеся от общего коричневого фона бежевого цвета. Этой самой ночью, после девяти вечера, в громкой и давящей тишине, на булыжнике сидел отец семейства, тупо смотрящий себе под ноги, иногда подглядывая на будто усмехающийся сверху пиджак. В голове тысячи самых разных мыслей, и все они затыкают друг друга в безжалостной схватке, вызывая неестественный тупой шум, больше смахивающий на несмолкаемую бурю. Мысли давят, и давят они беспощадно, не давая ни покоя, ни хотя бы ложного чувства спокойствия. Хочется взяться за голову и сжать копны волос в руках, потянуть за них, причинить себе тем самым боль и сконцентрироваться уже на этой боли — лишь бы этот хаос в мыслях наконец прекратился. Делать этого Эван, конечно, не будет. Всего-то импульсивное желание, ничего более. Из комнаты слышится вялая мелодия очередного военного марша, играющего из радио, подаренного на день свадьбы живущим сверху харизматичным Алексом Хольцем- крупным мужчиной средних лет, работающим на шахтах, который готов весь день своим басом рассказывать анекдоты и сам же от них хохотать. Не верится иногда, но этот мужчина так доволен своей холостяцкой жизнью в таком доме и иногда это его спокойствие даже вызывало зависть. Эван совершенно не понимал, как после восьми, а иногда и больше часов постоянной нервотрёпки, видя гниющие обои, грязные матрасы на полу, слыша активное топанье тараканов в стенах, замечая эту тысячу небрежно разложенных на друг друга журналов и тетрадей и эти сломанные игрушки на полу можно всё ещё оставаться оптимистичным и жизнерадостным. И сейчас этот пиджак, смотрящий сверху, и это гудение радио из помещения как будто напоминают о том, где и в каких отвратительных условиях живут Редгрейвы, сжимая сердце и вызывая не только отвращение к самому себе, но и жалость, и тем более чувство вины за то, что сам Эван не в силах ничего поменять. — Заснула, — умиротворенно произносит Мириам, аккуратно прикрывая за собой дверь. Она садится на поломанный стул, который секунду визжит под её весом и моментально умолкает, когда девушка находит правильную позу. — Этна? , — Эван, уже давно ждущий ее прихода, даже не поднимает голову. — А кто ещё? — Тебе не кажется, что мы могли зашить пиджак получше? , — парень сразу меняет тему. — А что не так? По-моему, отлично вышло. Почти не видно! Так поиздеваться над бедной одеждой мог только ты., — она усмехается от своей же остроты. — По-моему, цвет не тот. Да и рукава.. — Что с ними? — Швы расходятся.. И они короткие. — Ну, потерпи, что я могу сказать. Может, до конца месяца накопим тебе на что-нибудь новое, а? — А как же туфли для Этны? — До конца следующего месяца, тогда уж. Эван что-то бурчит себе под нос, поднимая, наконец, голову и взглянув на свою жену. Она чуть удивлённо смотрит на него в ответ. — Ты что, обиделся из-за пиджака? Да ладно тебе! Можешь в одной рубашке идти, не думаю, что ваш этот директор, — Мириам с неприязнью произносит это слово «директор», — так разозлиться на такое. — Да не в этом дело! Мне кажется немного неправильным то, что мы донашиваем такую одежду! — Ну, у нас нет другого выхода.. — Вот именно! У меня совершенно не получается нормально нас обеспечить! Вот если бы мой отец.. — Эван, не начинай, пожалуйста.. — Но это ведь правда! Если бы я всё ещё жил с ним, то было бы проще, ты не думаешь? Тогда мы бы купили себе собственную квартиру и.. И Этна получила бы хорошее образование.. И я бы сделал всё, чтобы мы жили в уюте и не думали каждый день о том, что помрем с голоду, если возьмём тебе какую-нибудь обычную шляпку на базаре. — О образовании Этны ещё рано думать. Чего ты завелся то? Я и не хотела ту шляпку, у неё цвет- противный. — Я видел, что она тебе понравилась. Мириам тяжко вздыхает, вместе с ней недовольно мурчит стул. — Если бы ты всё ещё жил с отцом, то на мне бы- не женился. Ты бы нашёл себе какую-нибудь шлюху, которая была с бы тобой только потому, что ты удобный. А ты её любил бы, как слепой. Как крот! А она бы изменяла с каким-нибудь хахалем своим! В общем, любила бы она тебя только потому, что ты- Редгрейв. — А ты не любишь? — Я люблю тебя за то, что ты- Эван. И, может, нам трудно, но.. — Если бы я женился на проститутке, — прерывает Мириам парень, чуть мрачнея, но всё равно не хотя использовать ругательства, — то ты бы, может, нашла бы себе кого-нибудь получше. — Ой, не придумывай! , — недовольно фыркает она ему в ответ, — если бы ты женился на шлюхе, то я- на кобеле. Такая вот у нас судьба. У меня- судьба типичной провинциалки, а у тебя- типичного «мальчика при деньгах». И мой кобель бы меня каждый вечер лупил бы до полусмерти за то, что я пересолила ему, ну, не знаю, там.. условный суп. А потом пил бы до четырех утра и отрубался бы как самая настоящая свинья на своем самом настоящем свинском кресле. А сейчас- вот ты у меня какой! Культурный, образованный, полный альтруизма и доброты! Да ещё и красивый! Правда, горбатый, — она в шутку хлопает ему по спине, а он невольно выпрямляется, чуть улыбнувшись. — Получается, или ты живёшь с тираном, а я- со змеёй, или мы вместе, но не можем купить нам пиджак и шляпку? — Получается- так! Что по вкусу, а? — Думаю, всё-таки второе. Я тебе эту шляпку достану, — он встаёт и осматривает Мириам с ног до головы. Она не замечает его этого взгляда и не придаёт ему значения, но он всегда её преследует, с первой их встречи и до самого конца- взгляд, полный нежной любви и благодарности за то, что она рядом, — и пиджак себе- тоже! Потерпи! — Да что ты пристал к этой несчастной шляпке и к этому пиджаку! — Я сказал — потерпи! , — и он прямо так выбегает из комнаты, нарушая своими громкими и возбуждёнными шагами принятую тишину в общем коридоре, направляясь наверх по лестнице- за советом к беззаботному Хольцу.