Марфа

Белое платье, сзади красивый нежно-розовый бант из атласа, волосы сзади убраны в высокую причёску по последней моде. Дедушка расстарался ради любимой внучки. Сегодня самый важный день в жизни юной Марфы. Сегодня она идёт под венец! Жених Самсон у себя дома тоже готов. С минуты на минуту за ними заедут коляски и повезут в церковь. И вот, торжественный момент. Жених стоит у алтаря, к нему ведут невесту. Во время того богослужения словно сами ангелы спустились с небес и пели молитвы молодым. Самсон смотрел краем глаза на любимую и видел как она, та, что он видел несчастной ещё с детства, потерявшая отца и мать, сестру и брата, единственным родственником которой был любимой дедушка, та, чью улыбку он видел от силы пару раз, не боле, тихо плакала от счастья. И глядя на это Самсону самому было сложно сдержать слёзы. После длинного Богослужения поездка в дом родителей Самсона была прозаичней, и красивая сказка начала потихоньку таять. Мать была недовольна выбором сына, чего не скрывала. Они, пусть и не родовитые, но дворяне, она же из простых, крестьянка. За свадебным столом невеста не слушала тех ухмылок, которыми щедро осыпали её свекровь и золовки. Она была счастлива, что наконец воссоединилась с любимым. Что теперь она его жена. Дедушка её, человек старый и мудрый смотрел на всё, и, с одной стороны радовался, что его внучка уже не девица, жена! Но с другой… Нет, он не боялся одиночества, не в первой ему. Но думалось, что несчастлива Марфа будет в этой семье, не примут её. Но держал он это глубоко в душе, а свадьба все продолжалась. Отгуляли свадьбу и началась жизнь молодой семьи, семьи Марфы и Самсона. По традиции того времени и настоянию матери жили они в доме родителей жениха. Марфа старалась как могла, после уборки её дом блестел, одежды на всю семью стирала и крахмалила, а уж готовила как, не заметишь, как язык вместе с кушаньями проглотишь! Целыми днями хлопотала, всё в трудах и заботах. И при этом была кроткой, слова поперёк не молвила, молилась много, за что одна из золовок, Вера пренебрежительной звала Марфу монашкой. Свёкор был с ней угрюм и молчалив, не то что слова, взгляда не удостоит. Другие золовки жили в домах своих мужей и не сильно досаждали Марфе, хотя, будучи в гостях, не упускали возможности уколоть побольнее. Но сильнее всего ей доставалось от крепко невзлюбившей её свекрови. Марфу она за малейшую пылинку готова была со свету сжить, а то и просто так, не стой ноги стала. И при всём этом Марфа не теряла своей кротости, никогда не обижалась и лишь молилась. Редко ходила она теперь и к дедушке, ведь как начнёт она собираться к нему, так сразу вопрос от Верки, не скучает ли она о той крестьянской жизни, не хочет ли вернутся. И благодарна ли братцу её, что вытащил её оттуда и в свет вывел? И не забыла ли, что в случае чего, к дедушке она пойдёт с позором и навсегда. Она лишь печально кивала и мысленно молилась о Вере, просила Бога простить её, заблудшую. Может и плакала где в уголочке одна, кто уж знает, но ни дедушке своему не жаловалась, ни мужу. Молодой муж, словно сделался глух и слеп, а она и рада. Встречает его каждый день со службы, улыбается. И жили они так с полгода, а после узнали, что Марфа скоро дитё в семью принесёт. И казалось, легче ей стало. Верка-старая дева совсем отчаялась о замужестве, в монастырь собиралась, там уж не до Марфы. Свекровь тоже о дочери хлопотала, а про Марфу все забыли. Через девять месяцев родила она девочку-красавицу, только слабенькая совсем была, пока Марфа лежала в полубреду после тяжёлых родов ребёнка унесли и окрестили Катериной. Очнувшись, Марфа как узнала, так побледнела, ни жива, ни мертва. Говорит, я ж зарок давала, что первую дочь свою Авдотьей назову, как мати мою звали. А свекровь ей ядовитым язычком своим сказала: «Ничего, как дала, так и обратно заберёшь. Не станется с тебя. Но ты, чертовка, слабая больно, да и глупая. Нельзя такой ребёнка доверять! Вот, дочь моя, Татьяна, тоже с ребёнком нынче. А она румяная у меня, сильная дева, да и умом не обделена. Она девочку и вскормит!» И ушла с ребёнком на руках. Марфу всю в слезах увидел вернувшийся муж. Узнав всё как было, он направился к матери с просьбой отдать его жене ребёнка, но она и отец были непреклонны. Мол, пусть спасибо и на том скажет, что в дом взяли. Смирилась Марфа и с этим. Ребёнка ей видеть позволялось только с утра, перед работой, да вечером, после молитвы. Но не прожила долго малышка. Сестра та, хотя и умна да сильна, да за ребёнком не уследила, захворала девочка и не стало её на третий день. Долго горевала семья, но пуще всех Марфа с Самсоном. Но совсем Марфе житья с того времени не стало, её вся семья винила, что больного ребёнка родила, чрево её чёртом, мол, запечатано! И как не пытался вступиться за неё муж, всё бестолку. Решила свекровь сжить Марфу со свету. На самые тяжёлые работы посылала, оскорбляла, а то и ударит бывало. А она всё стойко переносит, не плачет, не жалуется, лишь молится всё, прощения для них вымаливает. Но, когда узнал Самсон о том, решил, что не может он такого допустить. Решил он заступить на другую службу, и, забрав жену, уехать куда подальше. Отец и мать за столом гром и молнии метали. Куда, против отца и матери, не благословить обещали. Но Самсон был непреклонен. И тогда пошли они на крайние меры, чёрное дело замыслили. На следующий день отпустила свекровь Марфу деда навестить, приходит она в отчий дом и видит: Калитка открыта, входит в дом, а там всё вверх дном, все вещи пропали и дедушки тоже нет. Она к соседкам, те говорят, мол, пришли вчера в дом несколько человек, подошли к деду, потребовали отдать всё, что в доме ценного есть, весь дом обыскали и сказали, чтоб уезжал оттуда, а не то Марфе худо придётся. Рано утром ушёл он, оставив соседкам записку, наказав, чтоб те Марфе её отдали. Прочитала Марфу записку, охнула и упала. Запричитали соседушки, отпоили её чаем, да домой проводили. Пришла она, виду не кажет. Принялась по дому привычно хлопотать, да опять в обморок упала. Да прям на глазах у только вернувшегося мужа. Он повитуху домой позвал, да та и подтвердила, во чреве Марфы ребёнок. А Самсонов отец и говорит: «Не радовался бы ты шибко, сын. Больная она, одного ребёнка потеряла, и другого потерять может». И жена его поддакивает. Тогда и понял Самсон, спасать нужно Марфу свою и ребёнка нерожденного, сживут их со свету. И велел он Марфе: «Как семья заснёт, тотчас вещи собери, сбежим, зайдём в церкви святой помолимся, найдём извозчика и уедем туда, где уже никто нас не найдёт. Будем жить своей семьёй, детишек много будет.» Марфа сделала как велел ей муж. Сбежали они в полночь. Помолились, извозчика наняли и поехали в ночную неизвестность, под Петербург, откуда родом был отец Марфы, давно уж покойный. Приехали, стал там Самсон смотрителем станции, жили они небогато, но счастливо. В хлопотах они и не заметили, как пролетело время и подошёл Марфе срок. Тяжело дитё шло в этот мир, без малого двое суток промучилась Марфа. И вот, наконец взяв на руки свою дочь и произнеся только: «Авдотьюшка моя!» Марфа отдала Богу свою душу. Плакал Самсон, по ушедшей жене, так и не познавшей счастья материнства, винил себя, что не отстоял жену от родни, плакала маленькая девочка у него на руках. Но, в ту ночь он твёрдо решил, что воспитает маленькую Дуню сам, поднимет и сделает всё, чтобы она испытала счастья и за себя, и за мать, погибшую безвинной и чистой, как детская слеза.