Клинок закованный в цепи

      С недавних пор всё, что его окружало - это четыре стены, пол и потолок. Это место было мрачным, холодным, ужасным, мало кто знал о его существовании. Это место наводило ужас на всех, кому посчастливилось попасть сюда: на самых сильных, на самых смелых, на самых лучших. Такое себе место для одиннадцатилетнего ребенка. В камере, куда его загнали после совета джоннинов было леденяще холодно, пробирающийся под одежду, под кожу, внутрь, сковывающий не только тело, но и растоптанную душу внутри. Холод, пробуждающий самые страшные воспоминания, эмоции, самые кошмарные страхи. Холод, забирающий всё теплое и светлое, что ещё было в нём, заставляющий вновь и вновь вспоминать всё то, что он так отчаянно хотел забыть. Хотел забыть, но помнил так ярко, будто каждый раз проживал тот день вновь и вновь. Помнил ухмылки и злые взгляды полны ненависти жителей, направленную ему в спину, помнил прожигающий взгляд хокаге, торжествующие улыбки старейшин и маниакальный блеск в глазах Данзо. Тогда он, конечно, не понимал, что к чему, но за это время пока он гнил в камере, было время размышлять. Помнил, как ясный день разговор с третьим перед советом:       - Старик третий, пожалуйста! Я не имею никакого отношения с тем, что произошло!! Да я бы никогда… - Наруто стоял, тяжело дыша, он смотрел сейчас на человека, которого доверял и любил от всего сердца. На человека, который никогда не смотрел на него с ненавистью, на человека, который сейчас делал все возможное, чтобы не встретиться с ним глазами.       - Наруто, это только твои слова. Были свидетели, которые… - Хирузен не успел договорить, как его перебил Узумики.       - СВИДЕТЕЛЬ??Да каждый первый в этой деревне меня ненавидит!? Убей меня кто-то на главной площади перед глазами у всех, даже одного «свидетеля» бы не нашлось!! –Взбешённые синие глаза смотрели яростно, с непониманием и болью.       - Все факты против тебя, Наруто, даже если я тебе и верю. Над тобой пойдет суд за убийство, где будет присутствовать совет листа. Я сделал все, что было в моих силах, верь мне. – Холодные черные глаза впервые посмотрели в широко раскрытые синие глаза ребенка, который не был в состоянии осознать ужас того, что на него выльется в будущем.       Наруто не поверил, конечно нет, но до конца надеялся, что старик третий сможет доказать его невиновность. Верил до самого конца… пока не услышал слова хокаге на совете, и внутри у него что-то треснуло:       - Десять лет назад четвертый хокаге запечатал в новорожденного ребенка девятихвостого демона лиса, ценою своей жизни защищая деревню и в надежде, что этот ребёнок станет будущим спасителем скрытого листа, но… он ошибся. Сейчас по вине этого ребенка, и его эгоистичных желаний погибли люди. Мне жаль, что как глава деревни я не увидел истинную натура этого ребенка, и надеюсь, что он будет осудим за свое содеянное.       Он сидел, прикованный к стулу в центре зала и не мог вымолвить ни слова, его будто парализовало, а его язык будто отсох. Даже до этой проникновенной речи, ему никто и не хотел сделать послабление, не смотря на его возраст и абсолютное отсутствие улик. Его заторможенный взгляд прошелся по счастливым лицам сидящих, он запечатал этот момент у себя в голове. Каждую улыбку, каждый смех и радостный возглас, каждый чертов взгляд. Затравленные очи скользнули на двух темноволосых мужчин, которые сидели рядом друг с другом, смотря на Наруто. Они переглянулись, именно с таким выражением их покойный друг в одиночку уничтожал целые армии врагов. Он проигрывал этот момент снова и снова. Снова и снова. Его приговорили, притащили в какой-то подземный лабиринт, и бросили на каменный пол в камере, без сожалений и каких-либо сомнений. В первое время он думал, что про него забыли, медаль за наивность! На второй день к нему пришел Данзо, очнулся он уже в лаборатории обездвиженный, а дальше… дальше он помнил только боль, и ничего кроме боли. Его резали, экспериментировали с печатью лиса, поили чем-то, из-за которого едва не выблевывал свои внутренности, действовали ментально, помещая в самые жутки воспоминания и условия, будили лиса, сдерживая какой-то деревянной клеткой и наблюдали, как ядовитая чакра разрушает его тело. Постепенно и так редкие, светлые события в его голове тускнели, становились нечеткими, а те, которые он больше всего желал бы забыть, становились всё более реальными и страшными. Вскоре он начал путаться в днях, проваливался в кошмары и, открывая глаза, уже не мог сказать, сколько прошло времени. Минута, час, день, а может месяц, и от этого становилось ещё ужасающе. А потом стали приходить ОНИ. Он сам толком не мог разобраться, кто это был. Призраки? Непонятно. Но он отчётливо помнил день, когда впервые услышал ЕГО. Рычащий голос в голове он почему-то сразу узнал, не мог не узнать.       - Наруто, почему ты оказался здесь? Разве твои родители умерли за это? Чтобы ты гнил по вине этой чертовой деревни? – Его голос звучал недовольно, зло, маняще. И у него не было выбора кроме как слушать и слышать, потому что это было в его черепе. – Разве эти черви заслужили жизни после того, как кинули тебя сюда? Разве хоть кто-то был на твоей стороне, Наруто.       Он пытался бороться с этими словами, которые проникали в его подсознание, и с собственными мыслями, которые нашептывали ему в полумраке камеры, что он был слишком наивен, что он так же, как и лис, знает имена виновников всех своих бед. Призраки кричали, обвиняя его в своей смерти.       Постепенно слова стали доходить до его мозга, все, что говорил лис – правда. Все, о чем кричали призраки – правда. Он был слишком слаб, слишком доверчив, наивен и глуп, поэтому оказался в таком положении. Горечь постепенно исчезал, уступая место чистой ненависти и ярости, направленной на весь мир. Он начал спускаться в свое подсознание, чтобы избежать холода и найти хоть какую-то компанию, одиночество убивало, он не помнил, когда в последний раз говорил, хотя, наверное, он сорвал голос от криков уже. Лис за клеткой всегда приветствовал его оскалом, нашептывая на ухо ядовитым шепотом, подпитывая и подпитываясь его ненавистью. И чем дольше это длилось, тем сильнее разрушались его принципы, его вера и мечты, пока от них не остался только горсток пепла.       Третий всегда был для него образцом подражания, добрым, понимающим, любящим деревню тем, кем Наруто хотел быть. И он правда старался, не злился на жителей, старался быть веселым и добиться признания, но увы и ах. Сначала Наруто пытался найти оправдание, но чем дольше он гнил здесь, тем отчетливее понимал, что его нет. От него избавились, спрятали из глаз долой, посчитали опасным одиннадцатилетнего ребенка.       Он ел тогда, когда голод становился настолько невыносимым, что заглушал абсолютно все. Еда появлялась в его камере регулярно, без всяких изысков. Безвкусная каша, кусок сухого хлеба и вода. Видимо Коноха думает, что демону не нужна нормальная еда, и не важно, что этот демон ребенок, и что он, до того, как попал сюда, уже страдал от недоедания. Иногда он забивался в самый дальний угол своей тюрьмы, прижимал колени к груди, руками сжимая отросшие светлые пряди, зажмуривая глаза с силой в надежде, что это поможет спрятаться ему от холода, кошмаров, и призраков, чей ужасный облик заставлял вздрагивать ребенка каждый раз. Ему хотелось спрятаться, сбежать, скрыться, всё, что угодно, лишь бы прекратить всё это. Но дни шли, становилось всё хуже, ему казалось, что если он уснет, то больше не встанет. Но лис бы не позволил ему умереть, ОНИ не позволили бы. Ненависть к людям, бросивший ему сюда росла в нем с утроенной силой. Он ненавидел всех лицемерных жителей этой поганой деревни, ненавидел старого третьего, ненавидел четвертого хокаге каждой клеточкой своего тела, ненавидел старейшин в особенности Данзо, ненавидел всех анбу. Иногда не справившийся со всей этой яростью, он бил кулаками в бетонные стены, разбивая костяшки до мяса, и с интересом наблюдая как красные капли капают на пол, образовывая лужу.       Кьюби понимал сложность ситуации слишком хорошо, и как бы его это не злило, как бы сильно он не мечтал разорвать в клочья всех этих жалких людишек ему пока, приходите сжать клыки и смириться с положением. Но это не значит, что он не может даже в таком положении насолить ненавистных ему людей. Они хотели его чакры, и они его в первое время получали, но лис может сдерживать себя, когда хочет. Он во время таких «веселых» нескольких часов полностью убирал свое присутствие в теле джинчурики, скрываясь глубоко в подсознании и сдерживая свою ядовитую чакру. Это также значило, что он не подавал свои силы Узумаки, и тот не вырубался под его воздействием. О, после этого его Джинчурики стали истощать еще больше извращёнными способами, а выносливость и жизненные силы клана Узумаки не позволяли уйти в спокойные объятия тишины сразу же. Началась паника, и когда они поняли, что с лисом что-то не так, попытались залезть в голову Наруто, но и тут их ждал неприятный сюрприз: Подсознание носителей хвостатых зверей всегда была защищена слишком хорошо, звери не терпели вторжение чужаков на свою территорию, а подсознание хоть и неохотно, но признавали таковым. Так еще и подсознание самых представителей клана Узумаки был похож на нескончаемый лабиринт, если не знаешь куда, то никогда не найдешь, что ищешь. Так что неудача им была предписана еще с самого начала. К сожалению, легче жизнь ребенка не стала, они переключились на саму фамилию «Узумаки», стараясь понять насколько они могут выдержать, Наруто был в сознании практически все время проклиная весь мир во главе с четвертым хокаге, заканчивая лисом внутри него. Как он их всех ненавидел. Как же мечтал сжечь этот мир в синем пламени, и чтобы это пламя было его. ***       Наруто лежал на полу своей камеры, бездумно глядя в потолок. Пальцы руки и ног были совершенно ледяными и слегка покалывали, тело он не ощущал совсем. Оно было словно ватное, словно его не было. Он не боялся, что может умереть, лис не позволит, по ощущениям Наруто прошел год, как он находился в этой камере, по всем признакам, что было у его палачей, с лисом во время опытов что-то «случилось», и теперь он никак не может проявить себя, понять, что именно так и не удалось, но была теория, что девятихвостый пал в глубокий сон, когда проснется – неизвестно. Но Наруто то знал правду, он прекрасно ощущал внутри себя огромный океан ненависти, отчетливо слышал его голос у себя в голове, чувствовал чакру текущий по его каналам чакры. Кьюби всего лишь решили использовать эти домысли в свою пользу, обезопасить тем самим себя в первую очередь. А также кьюби не дает ему умереть, поддерживая минимальное количество чакры в теле Наруто, которую заметить практически нереально. И поэтому Узумаки сейчас лежал в практически мертвом состоянии ничего не делая, глаза скользили по стенам, натыкаясь на тени призраков, которые преследовали его, где бы он не был. Он слышал, как они шептались, лежа на столе у какого-то урода, и надрывал голос из-за криков. Он закрыл глаза от бессилия и усталости, и уже лишь где-то на периферии сознания он услышал, как за пределами камеры нарастает какой-то шум, такой не привычный для этого места, затем с грохотом распахивается дверь камеры, кто-то что-то кричит, причитает. И последнее перед глазами мелькают взбешенные, яростные алые глаза с тремя запятыми. ***       Он приходит в себя очень медленно и с удивлением отмечает, что обстановка вокруг него изменилось. Его что, перевели? Тело приходит в движение, и он ощущает, что лежит на чем-то определенно мягком и теплом. Он делает глубокий вздох, где бы он не был – это место в отличии от камеры пропускает звуки: чей-то шепот, надрывистый напуганный (?) голос, чужие шаги. Воздух вокруг свежий, от этого голова кругом, и он абсолютно не ощущает лиса, значит тот посчитал, что остановка слишком рискованная даже для минимального контакта. Веки налиты тяжестью, так же как руки и ноги, сам не замечая того, юноша медленно проваливается в спокойный сон, практически в первый раз за год.       Его следующее пробуждение сопровождается головной болью, она въедается в его мозг и стучит по вискам, заставляя недовольно выдыхать воздух сквозь зубы. Но к боли он привык уже, с огромным трудом открывает веки, натыкаясь на белый потолок. Странно. Краем уха улавливает приближающие в его сторону шаги, сердце от чего-то забилось как бешенное, практически причиняя боль. Дверь открывается, и Наруто с титаническими усилиями заставляет телу расслабиться, а глазам закрыться, словно он все ещё не проснулся. По его ощущениям их было двое, и остановились они прямо рядом с его кроватью, не было ни одного признака того, что он в сознании.       - Он все еще не пришел в себя? – Подал голос один из его проверяющих. И сразу же, ему пришлось призвать весь свой самоконтроль, чтобы не напрягаться под жгучим, внимательным взглядом, смотрящий казалось прямо в душу. Он это ощущал даже с закрытыми глазами, едва не вздрагивая.       - Нет. – Через несколько секунд пришел уверенный и краткий ответ. Голоса обоих Наруто не узнал, но почувствовал две пары глаз смотрящий на него. Это начинало раздражать. Он ненавидел оказаться в центре внимания, особенно сейчас, настолько ослабленный. Особенно после того, через что он прошел. Особенно от незнакомых ему шиноби и непонятно где. Сердцебиение снова участилось, такое долгое молчание было не в привычках лиса, он никогда не упускал возможности насмехаться над ним, и подтолкнуть в тьму - это могло означит только одно: рядом кто-то опасный раз лис опасается даже заговорить с ним. Сколько они были в таком положении Наруто не знал, но тяжелый вздох прервал молчание.       - Я доложу хокаге, что он всё ещё спит. А ты присматривай за ним, Итачи. Пожалуйста.       - Конечно, Какаши-сан.       Значит Итачи и Какаши… про первого ему к сожалению, ничего не известно, но вот про Хатаке Какаши кое-что он знает. Ученик четвертого хокаге, его отца. Человек, который, сложись история иначе, должен был стать ему чуть ли не братом. Человек, бросивший его все эти годы, предавший его. Как бы он не старался закрыть все слова демона и не вспоминать, ничего не выходило, тот знал куда именно бить, чтобы сломать его окончательно и пробудить ненависть. Сделать идеальным джинчурики Кьюби. Он знал многое со слов лиса, и был абсолютно уверен, что тот никогда не лгал ему. Правда, зачем лгать, когда правда действует и бьет гораздо эффективней?       И этого факта уже было достаточно для Наруто. Достаточно для ненависти.       - Может уже перестанешь притворяться спящим? – Из мыслей его вывел спокойный, бесстрастный голос.       Понял-таки.       Наруто спокойно приоткрыл синие, потухшие омута, он повернул голову в сторону человека, краем глаз ловля очертание призраков у дальней стены. «Они тоже здесь» спонтанно молкнувшая мысль, до столкновения с теми самыми красны глазами, которые он видел перед потерей сознания. Учиха. Теперь понятно, почему кьюби не высовывается, он только не мог понять, зачем эта показуха? Итачи успел изучить его от кончиков волос до пяток, пока он успешного для его напарника, притворялся спящим. Проверка? Но его или кьюби? Наруто знал, что не смотря на спокойную и уверенную позу, Учиха следил за каждой его мимикой и действием, ждал какой-то реакции от него. И когда он только научился так людей понимать?       - У тебя… глаза… странные. – Получилось задушено, еле слышно, но на большее рассчитывать не приходилось. Голос то давно сорван. Отвернувшийся от него для вида, Наруто старательно повел плечами, словно ему неудобно под взором. Он попытался принять сидячее положение, что было крайне сложно, учитывая, что мышцы совсем не слушались его. Опершийся обоими руками в матрас, Узумаки сделал первую попытку подняться, пот уже катился по лбу, руки дрожали даже от минимальной нагрузки, и осознания того, что даже такие простые движения он не в силах самостоятельно выполнять, разбудили глубоко спящую ярость, направленную на весь мир. Он падает обратно на подушку, сил даже не хватает, чтобы глаза прикрыть, скрежет его зубов, кажется, был слышен даже Учихе, наблюдавший за ним все это время. Факт этого заставил ребенка успокоиться и попробовать еще раз.       - Может попросишь ему о помощи? – Один из призраков нашёптывал ему прям на ухо, из-за чего блондин дернулся, мороз прошёлся по коже. Помощь? Просить? Он давно усвоил свой урок. Никто и никогда ему не поможет, он может рассчитывать только на себя. И он ненавидел тех людей, из-за которых раз и навсегда потерял веру в хорошее.       - Нет. – Категорически прошептал Наруто, с третей попытки удачно оперившийся на изголовье деревянной кровати. И абсолютно плевать, что подушку он так и не сумел приподнять. Волосы прилипли ко лбу, все тело дрожало, язык прошелся по сухим, обкусанным губам. Наверное, даже в Суне не было так сухо, как у него во рту. Хотелось пить, и пока он думал об этом, перед его лицом появилась кружка. Наруто поднял голову, резко сталкиваясь уже с черными глазами, которые удивительно шли своему хозяину с такими же черными волосами и бледной кожей. Образец истинной красоты, ни как иначе. Взгляд спустился обратно к предмету в руках Итачи, и конечно Узумаки его не взял, он смотрел на стакан так, словно внутри кислота с ядом, а не обычная вода. Он хотел пить, это было прекрасно видно, но страх за свою жизнь, страх взять что-то из чужих рук была вбита в его мозгу воспоминаниями, где он на полу в одиночестве скручивался от боли, выблёвывая внутренности с дранью, которым его поили. И Итачи видел это в его замученных глазах, не должны быть у детей такие глаза. Сердце сжимается от боли и он, поднимая стакан делает первый глоток под изучающими синими бассейнами. После уже сам Наруто старательно тянется к стакану, но он и так потратил всю энергию, чтобы просто сесть, делать что-то еще сейчас выглядит за гранью его возможностей. Поэтому закрывая на десять замков весь свой гнев, он показательно сморгнул слезы с глаз, его печальный и разбитый вид выбил Итачи с колен, хотя по виду и не скажешь. - Поможешь… - Практически мольба, но теперь ему пришлось спрятать за ней ещё и страх. Закашлял, не привык он просить, и получал всегда нечто совершенно отличающееся от помощи. Но Учиха сразу к нему наклоняется, словно только этого и ждал, одной рукой голову придерживает, другой стакан к губам подносит. С первым глотком прохладной воды дышать становилось легче, и он опустошает стакан в считанные секунды.       - Где… я… - с вопросительной интонацией настолько, насколько смог выдавить из себя, спросил Наруто, когда Учиха отстранился.       - Ты сейчас в скрытом отделе госпиталя Конохи, мы подсчитала, что так будет… безопасней. – С секундной заминкой ответил Итачи, обычный человек даже не заметил бы, но не Наруто.       - Присмотрись к нему. – Призрак, который по очертанию напомнил его отца – приблизился. Наруто поёжился, настолько отвратительным был облик. Голос проникал в его череп, ощущения словно черви ползали по его мозгу. – Тебе нужна поддержка. Сделаешь всё один, снова окажешься в камере. Ты этого хочешь, Наруто? Разве ты заслужил этого?       Наруто сцепил зубы. Замолчи. Просто заткнись и отойди от меня. Призрак отходит, Узумаки выпускает дрожащий вздох. ОНИ стали активней, раньше никогда не говорил один из них, всегда хором, всегда громко и всегда обвиняющее.       -… Мы вытащили тебя три дня назад, и ты всё это время не проходил в себя. – Как будто ничего не замечая продолжил Учиха. – Цунаде-сама присматривала за тобой.       - Смотри ка, сначала выкинули, как ненужную игрушку, а сейчас «присматривала» - Голос «отца» снова заставил его вздрогнуть.       -Кто…? – Через силу выдавил Наруто, но тут же оборвал себя. Существовал более важный вопрос: - И… сколько я…       Снова не смог договорить, но Учиха его понял. Вот только до конца надеялся, что не ему придется сказать сколько. Мог бы отмахнуться, свалить всё на приказ, но от чего-то не мог. То ли причиной был обреченный взгляд ребенка, то ли непонятная ноющая боль в груди, от одного взгляда на совершенно измученное тело в шрамах, которые выглядывали из-под одежды.       - Через месяц праздник над победой кьюби. – Недосказанное «И твой день рождение» остался висеть в воздухе. - Тебя не было девять месяцев. – Как у начальства отчеканился Итачи, смотря на парня, в ожидании истерики и криков неверия. Но Наруто только обреченно прикрыл глаза, плечи поникли сам он сполз вниз по подушке.       - Я… думал… боль…ше года… - Неверующе покачал головой ребенок, тут же жмурясь от сильного приступа. Итачи думал, что его сердце перестало биться вместе с этими словами. – И… почему же…?       - Были найдены доказательства твоей невиновности. Был найден тот, кто тебя подставил. Это сняло с тебя все обвинения. – Учиха в мыслях не раз уже проклинал хокаге за это задание. Наруто реагировал не так как нужно было, наблюдая за ним с самого начала, он ожидал хотя бы криков, но никак не этой усталой маски, которая ни разу не скользнула с его лица.       После услышанного Наруто понял, что на сегодня с него хватит. Глаза слезились, он смертельно устал и хотел спать. Веки были тяжёлыми как камень, а обратно на подушку спуститься не было сил. В принципе не самая худшая поза для сна, хотя бы мягко. Последняя мысль перед тем, как он отключается в беспокойный сон, не замечая, как его аккуратно перемещают на кровати.       Итачи отпустил ребенка, размышляя о том, что видел, а видел он всё. То как глаза скользнули по стене, небрежно брошенное «нет», когда в комнате находились только он и Узумаки, видел вздрагивания без причины. Ребёнок был не в порядке в первую очередь психологически, но это также точно был не кьюби. Шаринган не увидел ничего, связанное с девятихвостым. Хокаге считал, что Итачи был лучшим вариантом, потому что у него был младший брат возраста Наруто, и по этой же причине Итачи был худшим вариантом для наблюдения и доклада. Представив хоть на миг вместо Наруто Саске, Итачи содрогнулся, он бы уничтожил всех за Саске дело не дошло бы до такого. Одно становилось очевидным: Узумаки был сломлен, точнее сказать, он был разбит как физически, так и психологически. То недоверия и страх, за которым он наблюдал во время диалога создавало ощущение, что Наруто находился в окружении смертельных врагов, мечтавшие его уничтожить. Что уж там говорить, он не притронулся к воде, пока сам Итачи не доказал, что это безопасно. Это было больно, особенно когда знаешь, кто его отец… Да, четвертый уничтожил бы и деревню, и людей в нём, что довели его сына и наследника до такого состояния.       Итачи покинул комнату, тихо прикрыв за собой дверь, не замечая, как синие глаза снова глядели в самый темный угол комнаты, где в тени стояли призраки, не сводя своих пустых глазниц с него. На секунду ему даже показалось, что своим ртом с остатками мяса и кожи призрак, напоминающий отца, улыбается, а затем сознание окончательно провалилась в темноту.