Pathetic little answer

Санзу Харучие не может повернуть время вспять, да он и не хотел бы. Ему это более или менее удавалось. Цель. Бонтен и Майки. Что-то, чем можно насладиться: пригоршни таблеток и их столько, сколько он захочет. Но когда он стоит над трупами подонков-предателей, смеется и размахивает пистолетом, даже он знает, что это притворство. Что-нибудь, чтобы успокоить своего несчастного короля. Майки повернулся спиной, подальше от крыс, от других руководителей, от Санзу. Ест тайяки. Наверное, мечтает о дораяки. Или о чём-нибудь послаще. Санзу старается не думать об этом. —Не забудь прибраться, — бормочет Какучо, покидая сцену, чтобы подойти к Майки. Санзу скрипит зубами, когда другие руководители вступают в разговор; он, черт возьми, знает, что делает, даже когда он беспорядочен и под кайфом. И все же. Он расстроен, потому что Майки ничего не сказал с тех пор, как отдал приказ об убийстве. Он наблюдает, как Какучо и Коконой стоят рядом с Майки (Санзу должен стоять там). Майки не реагирует, его глаза большие и тусклые. Погруженные внутрь. Его запах не излучает ничего, кроме незаинтересованности и легкой горечи человека, переживающего потерю. Черт возьми, прошло уже несколько месяцев. Санзу раздавливает пяткой голову крысы. Так и подмывало выстрелить одному из них в гребаную задницу. Руководители Бонтена убираются, Акаши бросает на него страдальческий взгляд, потому что Санзу в одном из его настроений. —Повеселись, — протяжно произносит Ран, направляясь к выходу. Риндо хихикает рядом с ним. Санзу должен просто застрелить одного из них вместо этого. В следующий раз, когда кто-нибудь из них украдет его пакет с кальби, он заколет их, не колеблясь. Они заслуживают того, чтобы лишиться пальцев, если собираются связываться со вторым номером Бонтена. Санзу не сводит глаз с Майки, который не оглядывается назад, который почти ничего не делает, кроме как выходит из склада, словно это выше его сил. Остальные выстраиваются в очередь. Санзу выворачивает ногу, вонзая пятку еще глубже, проводя языком по кромке зубов, как будто таблетки были пригоршнями сахара, которые оставили следы на его коренных зубах, но единственное, что он может попробовать — это слабый привкус кофе, который Какучо приготовил сегодня утром. Ему нужен кайф, и он чертовски нуждается в этом прямо сейчас. Санзу отводит пистолет в сторону и стреляет одной из крыс в заднюю часть колена, но даже брызги крови не могут его успокоить. «Блять.» Это все из-за Майки. Майки не спит. Майки тоньше бумаги. Майки безразличен ко всем остальным. Майки не в восторге, когда Санзу очищает дом от их крыс. Майки не в восторге, когда Санзу убирает своих соперников, даже отправляясь в гребаную Корею, чтобы разобраться с этим. Майки недоволен, когда Санзу берет верх, когда Майки слишком устал, чтобы вставать с постели. Майки недоволен, когда Санзу дает ему снотворное, которое он хотел, когда его сон переходит в бессонницу. Майки не радуется, когда Санзу делает то или это. Даже когда он привозит Майки грузовик — настоящий чертов грузовик — дораяки. Майки недоволен, и Санзу ничего не может с этим поделать. Майки недоволен, и это все ошибка Ханагаки. Может быть, Санзу лжет. Он действительно хочет вернуться в прошлое. Вернуться назад, пока Майки не встретил эту шваль Ханагаки, и всадить пулю между его глупыми голубыми плаксивыми глазами. Не дать этому идиоту когда-нибудь соблазнить Майки, а потом топтать Майки, как будто он не гребаный король. Эта история стара как мир: в раннем подростковом возрасте один плакса омега привлекает внимание одного могущественного альфы. Остальное уже история. Они были вместе десять лет, все сердечные взгляды и запахи смешались; Санзу думает, что это отвратительно. Ханагаки даже не был настоящим членом Бонтен. Майки никогда не позволял ему делать татуировку, украшающую предплечье Санзу. Ханагаки пришлось бы напрячься, чтобы сделать это, но нет, омега не был убийцей и чаще всего оставался на своей базе. Он мог выдержать удар, но не мог нанести его. И все же Майки был одержим омегой. ‘Любил’ его больше всего на свете, больше, чем Бонтен, возможно больше, чем Томан. Точно. Единственным спасением Ханагаки было то, что он отрастил отвратительную желтую краску в правильные каштановые кудри, с которыми родился. В остальном же Ханагаки был бесполезен. Конечно, он мог нравиться другим, но Сандзу знал, кем он был с того момента, как увидел его: мусор. Слабый. Жалкий. И у него хватило блядской наглости уйти от Майки. Майки. Санзу на всякий случай выстрелил трупу в голову, и злобные мысли о Ханагаки Такемичи повергли его в хаос. Все, чего он хотел — это найти этого мудака и придушить его. Никто так не проявляет неуважения к своему королю. Но Майки заставил их поклясться, что они ничего не сделают Ханагаки, не приблизятся к омеге, если не захотят, чтобы им отрубили головы. Ханагаки был в безопасности (на данный момент) со всеми своими бывшими друзьями-томанцами, в то время как Санзу остался разбираться с последствиями. Подонок. Вот кем был Ханагаки. Полная и абсолютная мразь. Если бы это был Санзу, он бы никогда не оставил Майки. Он был идеальным альфой: сильный, способный и сложный. Однажды он настоял на том, чтобы поиграть в бампер-тачки в парке развлечений, а на следующий день разнес комнату, полную соперничающих членов якудза. И он был красив. Независимо от прически, шлепанцев, подводки для глаз, Майки мог справиться с этим (в то время как Ханагаки едва помнил о том, чтобы застегнуть рубашку, как дешевый мусор, которым он был). И Ханагаки ушел? Ханагаки? Во всяком случае, это Майки должен был быть тем, кто уйдёт, и даже на годы раньше. Этим двоим нечего было делать вместе. Майки был вне игры Ханагаки, вне чьей-либо лиги. Но Санзу держал рот на замке, потому что Майки, похоже, нравился Ханагаки, и у него была твердая позиция, что Ханагаки должен быть рядом с ним, несмотря ни на что. И Ханагаки предал это. Единственным облегчением было то, что эти двое не были спарены. Иначе это был бы сущий ад. Так будет лучше, рассуждает Санзу, натягивая перчатки и размышляя о том, как лучше разобрать лежащие перед ним объедки — он очень любит потрошить их, как рыбу, — и убирает пистолет в кобуру, так будет лучше, если их разделят. Ханагаки был бесполезен для Бонтена и, следовательно, для Майки. Чем скорее Майки поймет это, тем лучше будет для всех. Пусть Ханагаки Такемичи со всего мира лежат раздавленные под ногами Санзу, они не заслуживают того, чтобы быть на вершине, как остальные руководители. Мусор, каждый из них — мусор. Санзу возвращается к работе. Майки еще больше похудел. В этот момент Санзу мог поднять его одной рукой, и, учитывая, насколько апатичным был Майки, он, вероятно, позволил бы ему. Настоящий Майки ударил бы его ногой в лицо. Так не пойдет. Последние пару недель Санзу давал Майки еще снотворное, но, возможно, ему придется раздобыть немного травки. Таким образом, Майки проголодается, и тогда Санзу сможет накормить его настоящей едой (или, по крайней мере, картофельными чипсами, если ему повезет). Но Майки не интересуют наркотики, его вообще мало что интересует на самом деле. Санзу иногда наблюдает за ним. Приподнявшись на кровати, он смотрит в окно, его тело неподвижнее, чем у тех, кто лежит в гробах. Что он ищет снаружи? О чем он думает? Именно такие моменты, как эти, заставляют Санзу хотеть вонзить нож в свои шрамы во рту от разочарования. Он ничего не может сделать, когда Майки в таком состоянии. Майки ему не позволит. В основном потому, что Майки все равно. Санзу наблюдает, как Майки наблюдает за тем, как мир проходит мимо, и он ничего не может с этим поделать. —А чего ты ожидал? — однажды ночью Какучо срывается, после того как обнаруживает, что Санзу выбивает дерьмо из нескольких тусклых головорезов, которые уже без сознания. Последние пару дней Санзу был в ярости, потому что не мог избавиться от этого разочарования. Посторонний человек подумал бы, что он попал в колею, но это просто Санзу, когда он на чем-то зацикливается. —Его пара бросила его. —Они не были парой, — рычит в ответ Санзу. У них не было отметин. Они — осмелюсь сказать — ухаживали, но какое это имеет значение, если они не укусили друг друга? —Я не могу позволить тебе сойти с рельсов, когда Майки тоже там нет. Бонтен слишком велик, чтобы справиться с ним одному мне. —И что мне с этим делать? —Исправь это. —Я убрал корейские угрозы, — Санзу щелкает бандита по мизинцу. —И я убрал весь наш внутренний мусор, — Он щелкает безымянным пальцем. —Я дал ему антидепрессанты, которые прописал ему врач, —Он щелкает средним и указательным пальцами. —Два раза в день, — Он раздавливает большой палец. —И снотворное, — Он переходит на запястье. —Три раза в неделю, — Левое колено треснуло. Раздроблено правое колено. —Прошло несколько месяцев, с ним уже должно быть все в порядке. Ханагаки был ничем иным, как пустой тратой- —Скажи еще хоть слово о Такемичи, и я вышибу тебе мозги, — сказал Какучо. Санзу свирепо смотрит на него. Глупый Ханагаки и его глупые друзья детства несут чушь, и заставляют всех обвестись вокруг его глупого омежьего пальца. Глупо. Левая нога. Глупо. Правая нога. Глупо! Санзу обхватывает бандита руками за шею и выворачивает— —Когда все поймут, что проблема в нем? — Санзу кипит. —Такемичи не проблема. —Ты хочешь сказать, что Майки такой? — Санзу готовится ударить бету. —Нет, — вздыхает Какучо. —Иногда люди расстаются по причинам, которые находятся вне их контроля. —Это чертовски глупо, — Санзу фыркает. —Если вы собираетесь преодолеть трудности, связанные с тем, чтобы быть вместе и пройти через любое дерьмо, вы не уходите прочь. Какучо смотрит на Санзу так, словно тот безнадежен. Может быть, так оно и есть. —Санзу, — прерывает его размышления Майки. Если бы Санзу умел смущаться, он бы смутился из-за того, что его застукали за тем, как он пялился на Майки последние двадцать минут. На альфе даже не было рубашки. Но Санзу не смущается, потому что вместо того, чтобы видеть Майки, которого он знал с детства, все, что он видит — это выступающие ключицы и выступающие ребра. Его бедра могли бы встретиться лицом к лицу с катаной Санзу и, возможно, даже победить. —Принеси мне что-нибудь выпить, хорошо? Санзу морщится. —Сейчас девять утра. — Санзу не из тех, кто контролирует себя или игнорирует свои порывы к кайфу, но что-то в саке, роме и водке в такое раннее время дня (и без З-А-В-Т-Р-А-К-А в придачу) просто грустно. —Сейчас где-то десять, — говорит Майки. Это было бы забавно в любое другое время с любым другим Майки. Кто такой Санзу, чтобы отказывать своему королю? Может быть, Санзу следовало отказать своему королю. Прошло уже несколько дней, а Майки не спал, почти ничего не ел, только пил, пил и пил. Санзу привык сидеть за пределами своей комнаты, слушая другого альфу на случай, если он попытается что-то сделать. Санзу думает о своем разговоре с Какучо. Исправь это. Каким образом? Что значит один депрессивный наркоман для другого сумасшедшего наркомана? Санзу не может ему помочь. Он может целиться и стрелять. Он его БЕШЕНЫЙ ПЕС. Заходили другие руководители, но никто не хочет пройти внутрь и побеспокоить Майки, чтобы не сделать ситуацию еще хуже, чем она уже есть. Коко зашел туда на пять минут и вышел с разбитой щекой и наполовину самодовольным выражением лица. Санзу хочет знать, о чем они говорили, но в основном для того, чтобы стереть самодовольство с его лица. После этого Майки потребовал таблетки Санзу. Харучиё почтительно отказался, но ему было больно это делать, когда Майки сверкнул на него клыками, допил бутылку саке и швырнул ее в стену. С тех пор прошло много времени. Все остальные спят или заняты своей работой. Санзу все еще здесь. Майки все еще там. Дверь между ними кажется океаном. Он не может заставить океан расступиться своими когтями. Он не может найти Майки. Не так, как сейчас. Он хотел бы знать, что делать, но заточка его катаны ничего не дала, только заставила его пальцы кровоточить. Когда они были детьми, Майки, Баджи и он играли вместе всякий раз, когда Акаши и Шиничиро тусовались. Салки. Борьба. Метание камней. Они придумывали истории и хвастались ими друг перед другом. Майки был безупречен всякий раз, когда прыгал. Иногда они хвалили Санзу за то, что он мог делать колеса или стойки на руках. Даже сейчас Санзу может кувыркнуться со здания и смеяться всю дорогу вниз. Быть детьми имело свои преимущества. Все они были детьми, но они могли сказать, что вырастут и станут лучшими. А потом эта история с самолетом. Тогда Майки оказался на нем сверху. Его рот кровоточил так идеально. Майки сделал это. Санзу не мог винить его за эти темные порывы — у Санзу они тоже были — и в Майки было так много силы, даже в юном возрасте. Подумать только, Санзу повезло, что он был рядом с ним. Все, чего Санзу хотел с того дня — это быть рядом с ним. Чтобы помочь лучшим стать лучшими. Где-то по пути они упустили это из виду. Вероятно, это вина Ханагаки. Дверь в комнату Майки открывается, поэтому море запаха алкоголя и альфа-напряжения вырывается наружу и заполняет коридор. Санзу глубоко вдыхает аромат, неся в легких острый привкус перца. Глаза Майки такие темные, его зрачки исчезают в этом черном океане, и он возвышается над Санзу, как гора, которой он и является. У него нет бутылки в руке, но невозможно ошибиться, что он пил, благодаря перегару из его рта. —Санзу, — рычит Майки. —Заходи сюда. Санзу быстро поднимается на ноги. Был только один человек, которому Харучиё так легко подчинялся. Майки тащит его в свою комнату, действие настолько редкое — Майки прикасается к нему, — что это заставляет Санзу ахнуть, заставляет Майки выделять еще больше феромонов, чего-то более темного, насыщенного, как шоколад, который обжигает язык. Санзу пытается больше не думать об этом, но Майки разрушает его шансы, толкая его на кровать. Он настолько слаб, что Санзу падает только потому, что этого хочет Майки. Пара бутылок скатывается и разбивается о покрытый ковром пол. Майки слишком пьян, чтобы заметить это. Санзу не может сказать, жалеет ли он о том, что сегодня принял больше наркотиков или, наоборот, меньше. Он пристально смотрит на Майки. Сегодня вечером на нем нет рубашки, а спортивные штаны из-за потери веса сидят низко на бедрах. Его кожа такая бледная, что Санзу воображает, что он может видеть тонкие голубые вены, пытающиеся качать кровь в его, без сомнения, замороженном теле. —Санзу, — невнятно произносит Майки. —Санзу. —Да? — Он садится на кровати, но Майки толкает его обратно. Санзу пробует это снова, и Майки вновь отвечает тем же, тоже рыча. —Майки- —Заткнись, заткнись, — бормочет он в бреду. Майки тянется к бутылке на своем комоде и делает из нее большой глоток, а затем швыряет ее в стену. Санзу едва замечает аварию, как и липкие пятна на обоях, он слишком занят, наблюдая за Майки. Он выглядит невыносимо усталым. —Просто сделай так, чтобы все это прекратилось, Санзу. Блять, блять- — Майки заползает на Санзу сверху, обхватывая рукой его горло, а затем пытается сжать и тут же сдается на полпути. Харучиё вообще почти не двигается. —Почему ты не борешься со мной? — требует Майки. —Ты думаешь, что я недостаточно хорош? А? Ты жалкий- Санзу на мгновение обнажает зубы, прежде чем снова подчиниться. Если бы это был кто-то другой, любой другой альфа, их мозги уже были бы на стене, но это Майки. Санзу снова оседает на его коже, становясь податливым под хваткой Майки. Есть что-то особенное в том, чтобы держать сжатую ладонь своего босса у себя на горле. Опасно. Могущественно. Захватывающе. Майки выглядит более живым, чем обычно. Санзу отдал бы все, чтобы он больше походил на эту его версию. Чтобы был больше похожим на самого себя. —Что-нибудь? — с отвращением спрашивает Майки. Санзу не уверен, что именно он сказал, но все равно кивает. В конце концов, это правда. —Ты позволишь мне сделать с тобой что-угодно? Даже это? — он просовывает свое колено между ног Санзу, раздвигая их, прижимаясь к его заднице. Потирает. Санзу раздвигает ноги еще шире, возбуждаясь так, как никогда раньше. Майки видит это и снова рычит. —Жалкий, — бормочет Майки. —Блядски жалкий, — и все же Майки массирует коленом его задницу, словно надеясь, что Санзу потечёт, но он не омега, и они оба это знают. Майки сильнее прижимает руку к горлу Харучиё. Ему немного стыдно чувствовать, как подергивается его член. Он не уверен из-за чего. Может дело в колене, которое касается его яиц, или в руке на его горле, или в кокаине в его организме, или в мужчине, возвышающимся над ним, или в мужчине, возвышающимся над ним, будучи Майки. Он больше ни в чем не уверен, кроме того, что руки Майки дергаются, а из его черных глаз текут слезы, соль собирается на губах Санзу тем больше, чем дольше Майки плачет. Непобедимый Майки плачет. Санзу никогда раньше не видел его плачущим, даже когда они были детьми. —Майки… — начинает Санзу. —Не называй меня так, — требует Майки, но это жалко, сокрушительно, империя рушится, как будто она была построена на горе карт, и Санзу погребен под обломками. Бумажные порезы, все это бумажные порезы. —Манджиро, — говорит он. —Раньше он называл меня Манджиро! — и Майки теперь плачет. —Манджиро! Манджиро! Я бы все отдал, чтобы снова услышать, как он меня так называет. Еще один раз! Манджиро! — теперь Майки падает. С изяществом. С трона. Падает на грудь Санзу, слезы и сопли растерты по всему его шелковому жилету. В его руках Майки выглядит таким маленьким. — Такемитчи, — хнычет он. —Он мне нужен. Мне нужен- я не могу продолжать- не без- не без- Санзу не знает, что с ним делать. Он никогда в жизни не утешал ни одного человека. Он не создан для подобных вещей. Он Санзу. Неуравновешенный человек. Тот самый сумасшедший. Тот самый, который ужасает. Люди не плачут ему в грудь, умоляя за своих возлюбленных, как будто он и есть их ответ. Он убивает их прежде, чем они успевают это сделать. Санзу— это не ответ. Он никогда не был ответом. —Пожалуйста, — бормочет Майки. —Пожалуйста. Снова, и снова, и снова. Майки плачет, а Санзу ничего не делает, потому что не знает, что делать. Не для его альфы. Ни для кого. Он пытается представить себе других руководителей на его месте, но не уверен, что кто-нибудь из них тоже смог бы помочь. Он думает о том, что делал, когда был моложе, когда Сенджу боялся ночных гроз. Утешал ли ее когда-нибудь Санзу? Сейчас он не может вспомнить. Даже в детстве он был чудовищем. Санзу — это не ответ. Он никогда не был ответом. «Пожалуйста», просит Майки. «Исправь это», говорит ему Какучо. Санзу — это не ответ. Он никогда не был ответом. Но, к сожалению, он знает кое-кого, кто таковым является. После того, как Майки отключается, хорошо бы на несколько дней, Санзу меняет костюм и говорит братьям Хайтани, которые хлебают вишневую кашу на кухне после успешной сделки с оружием, присматривать за Майки и сообщить Какучо, что он уйдет на пару часов. Вероятно, он исчезнет на время, близкое к нескольким дням, но никто не побеспокоит его, когда он убивает. Он редко покидает Майки без причины. Даже со всеми таблетками это никогда не вызывало сомнений. Санзу более или менее знает, куда он идет. Большинство бывших членов Томан жили рядом друг с другом за пределами Токио, как одна беззаботная компания, а не бывшие друзья величайшего криминального авторитета Японии. Дракен и сестра Майки, вероятно, самые близкие люди из этой команды, но даже они были изолированы от еженедельных телефонных звонков. Ничего личного. Команда уменьшилась еще больше, когда Ханагаки ушел. Просто еще одна причина ненавидеть этого подонка. Санзу ненавидит долгие поездки на поезде, но еще больше ненавидит водить машину, когда он в таком состоянии: взволнованный, усталый и переживающий ломку. В спешке он забыл упаковать свои таблетки и, ну, все на самом деле, но это не похоже на то, что ему на самом деле нужно что-то большее, чем его бумажник, пистолет и татуировка на руке, когда первые два не работают (как будто это когда-либо случалось). По дороге в место назначения на поезде все, о чем он может думать — это Майки, и воспроизведение своих воспоминаний только усиливает его возбуждение, вот почему его мозг решает держать все это в цикле просто назло ему. Он не может сказать, что хуже: держать Майки в своих объятиях и не трахаться, или держать Майки в своих объятиях, и все, о чем он может думать, это Ханагаки. Как Майки называет это (его)? Жалкий. Некоторые в поезде бросали на него взгляды за то, что он воняет в вагоне, но он обнажает клыки, и на этом все заканчивается. Харучиё может просто улететь обратно в Токио. Он терпеть не может находиться рядом с гражданскими лицами. Они все такие скучные, чопорные, бесполезные, они не смогли бы выжить в его мире, и они бы точно не выглядели так хорошо, как он. Санзу вздыхает и молится, чтобы Майки все еще спал и чтобы Хайтани избавились от остатков алкоголя в здании. У Коко должно хватить здравого смысла, чтобы это сделать. Всем остальным займутся другие руководители. Честно говоря, удивительно, что ни один из их соперников не похитил Ханагаки за последние несколько месяцев, потому что Санзу находит его квартиру всего через пару часов после прибытия в город. Санзу испытывает искушение устроить засаду, потому что Ханагаки не может сопротивляться, но Майки хочет, чтобы Ханагаки был жив, так что Санзу придется потерпеть. Он знает точный номер дома и квартиры, и заходит в магазин через дорогу, чтобы наблюдать с помощью бинокля, который он купил в круглосуточном маркете. Крыша обеспечивает хорошее укрытие, но вряд ли Харучиё это понадобится, если Ханагаки недостаточно умен, чтобы прикрыть свое окружение. Бесполезный. Санзу вздыхает и заглядывает в указанную квартиру. Ханагаки даже не задернул шторы. Глупый.