Вкус клюквы на его губах

      Арсений. Вечно скрытный, ничего не говорящий и таящий своих тараканов и скелетов в шкафу Арсений, мать его, Попов. Постоянно со своей ехидной ухмылкой, смеющимся взглядом, от которого полумëртвые бабочки в животе начинают оживать и порхать пуще прежнего. Всегда со своими слегка вьющимися локонами, пускай и неаккуратными, но оттого не менее милыми. И эта небритая, недельная щетина, которая, вероятно, очень уж щекочет, если с ним целоваться.       Дима давно перестал отрицать тот факт, что влюблëн в Арса по уши. Да, безусловно он невероятно красив и великолепен, но для Позова он стал божеством, самим идеалом, совершенством. Он никогда бы не подумал, что человек может быть настолько непорочным и чистым, но, глядя на Попова, внутри что-то переворачивается, а устоявшиеся представления летят к чертям.       Позов любил каждую его особенность. Все россыпи родинок, что есть у Арсения на теле, потому что они напоминали ему звездное небо; он сходил с ума от его лучезарной улыбки, потому что она напоминала яркое солнце в таком пасмурном порой Питере; он обожал его голос, слегка томный, загадочный и манящий, заставляющий сердце Димы трепетать. А тембр порой был таким нарочито тягучим, словно сладчайший мëд для его ушей. Ну и что уж греха таить, в тëмно-синих океанах Арсения Дима бы утонул, прицепив себе на шею пару тяжёлых камней, чтобы пасть на глубину как можно быстрее.       Дима глотал сигаретный дым, надеясь однажды задохнуться. Это всяко лучше, чем от всех мыслей об Арсении, ведь думая о нем, представляя его образ, Дима часто чувствовал, как внутри что-то тяжелеет, неприятно сжимается.       И Позов пускай и был врачом, знал, что от этого нет лекарства. По описанным признакам, казалось бы, всë очевидно — подыхающие лëгкие от переизбытка никотина, но Дима знал, что это не так. Потому что от любви лекарства нет.       Он и не считал любовь болезнью, а напротив — панацеей. Но тогда почему она так жестоко душит его изнутри, не даëт спокойно вдохнуть полной грудью запах свободы?       Ответ очень прост. Полюбив кого-то так сильно, к тому же если это Арсений, ты не выберешься из этой пучины отчаяния так легко. Особенно зная, что чувства невзаимны.       В номере отеля было слишком тихо для восьми часов вечера. Дима стоял на балконе, медленно раскуриваясь и смотря как пепел ссыпается вниз, на землю, при этом растворяясь на мелкие атомы и тлея ещë на полпути.       Курение помогало отвлечься от одной боли на другую, переключить внимание, сделать легкую передышку перед тем, как снова нырнуть. В океан, конечно же. Позов ненавидел вкус сигарет. Неприятная горечь, оседающая на корне языка на добрых полчаса, кому вообще такое понравится? Он бы с удовольствием заменил сигарету на поцелуй от Арсения, ведь сигареты — это как способ снять стресс.       Позов часто прикидывал, какие на вкус губы Попова. Отрезвляющие, терпкие, со вкусом его любимого кофе? Или может они приторно-сладкие, как персик, лаванда или чего-то ещë из цветочного букета, который Дима терпеть не может. Но если губы Арсения действительно отдают цветами, то он сделает всë, чтобы насладиться этим и запечатлеть момент в памяти.       В номере, к счастью, он жил один. Это ведь всего на одну ночь, но пока Дима в гордом одиночестве — он спокоен. Никто не осудит его за постоянный запах ментола, разбросанные пачки сигарет везде, заполненные пепельницы. Кроме Арсения. Он всегда упрекнëт Диму в излишней любви к табаку, потому что сам этот запах терпеть не может. И Позов простит ему эти слова. Как бы хотелось прислушаться, но от вредных привычек так не избавиться. — Особенно с учетом того, что они связаны с тобой, Арс, — сказал себе под нос Дима, потушив бычок.       Арсений попëрся с Антоном в какой-то бар неподалёку, и, кажется, они даже прихватили с собой Серëжу. Дима отказался, списав всë на плохое самочувствие. Отчасти правда, конечно, но в глубине души Позов понимал — не хочет смотреть на такого живого из-за действия алкоголя Арса.       Стоя на балконе, Позов ощущал себя как грозный ястреб, следящий за всеми свысока. Никто не скроется от его внимательного взгляда, изучающего всë вдоль и поперек, всех и каждого. До тех пор, пока знакомая фигура не приковала его внимание.       Арсений, сука, Попов.       Пришел слишком рано, буквально спустя полчаса после ухода. Совершенно не шатается, значит не пил, а может не успел. Дима не мог и предположить, какова причина раннего возвращения, ведь Арсений любил пить в кругу близких друзей. Он часто говорил, что так расслабляется и действительно отдыхает.       И всë бы ничего, но Арсений сразу же его заметил. Старший ускорил шаг, даже не пытаясь смотреть под ноги и не удосужившись обходить лужи. Младший не понял этого жеста, причины такой резкой смены поведения. Он ведь не пойдет к Диме, верно?..       Стук в дверь заставил Позова дернуться и резко выпрямяться. На двери висела информационная табличка — не беспокоить, но Арсений, кажется, был слишком самонадеян, раз решил, что Дима его пустит.       И он оказался чертовски прав, потому что Позов сорвался с места моментально, чуть ли не побежав открывать дверь. Парень еще какое-то время пытался успокоить дрожащие руки, стоя возле входной двери и смотря на ручку так, словно там, за ней — Димина смерть.       Мысленно отсчитав три секунды, младший дернул дверную ручку на себя и застыл, рассматривая нежеланного (действительно ли это так?) гостя.       Арсений выглядел усталым. Его синяки под глазами, грустный взгляд и эта виноватая улыбка всë говорили сами за себя. Туры, конечно, выматывают, особенно если нет способа расслабиться. Вот именно поэтому Дима каждый вечер проводит в компании с мозговыносящими мыслями, расшатанной нервной системой и пачкой сигарет. — Я зайду? — спросил Попов после какого-то длительного и неоднозначного молчания. Позов, не говоря ни слова, отступил назад, пропуская гостя.       Только сейчас он обратил внимание на дверную бирку. Дима забыл еë перевернуть. Теперь ясно, почему Арс захотел зайти, а не пройти мимо — в свой номер. Парень незамедлительно повесил табличку нужной стороной и закрыл дверь, щелкнув замком.       Арсений уже во всю осматривал чужой номер. Интересно, что именно он хотел увидеть? Самая обычная комната — две кровати, одна из которых одиноко пустует, шкаф, телевизор… Что он тут пытается найти, если живет в точно таком же месте? — Арс, чë ты хочешь? — грубовато, конечно, но Дима не был настроен на душещипательные беседы.       Попов как будто оглох, потому что старательно делал вид, что не слышит вопросов и не видит Позова в принципе. Подал голос он не сразу. — Опять курил, да?       Дима недовольно нахмурил брови и скрестил руки на груди. То есть Арс завалился к нему в номер, вторгся в его личное пространство, игнорирует по полной программе, так еще и учить собрался. — А ты мне нотации почитать зашëл?       Арсений явно не ожидал именно такой реакции. По его личику сразу всë становится ясно — уж Дима мог мастерски читать его, как открытую книгу. Очевидно, что Попов в принципе был против курения, а особенно видя, как его лучший друг губит себя таким занятием, хочет спасти.       Попов только многозначительно махнул головой и пошел на балкон. Диме ничего не оставалось, как последовать за ним. Надо же, вроде молчит и приказов не отдает, а парень следует за ним, как верный щенок.       В пальцах Арс задумчиво крутил начатую пачку Мальборо с кнопкой. Диму часто упрекали в том, что он курит тонкие, как тëлка, и ему нужно перейти на что покрепче, но на такой случай у него всегда был ответ — «пошёл ты нахуй».       Арсений в принципе считал своим долгом сказать, что ему стоит бросить, а Дима только говорил, что попробует. Пробовал, и не раз, да только через сутки-двое хотел на стенку лезть от тоски и зависимости. — Тебе бесполезно их читать, — соизволил ответить Арсений спустя пару минут, когда Дима уже забыл вопрос, который сам же и задал, — До тебя словами никогда не дойдёт.       Дима в силу своих фантазий поймал в этой фразе подтекст, но почти сразу прогнал дурные мысли. Не сейчас, не наедине с Арсом. — Дим, если тебе помощь нужна, то ты только скажи. Мы же друзья, в конце концов.       Жаль, что именно это Позова и убивает. Эта забота со стороны Попова, безусловно, очень приятна, но что толку от неё, если младший никогда не решится озвучить ни причину проблем, ни способ их решения. — Не нужна мне ничья помощь. Арс, я взрослый мужик, хочу — курю, не захочу — брошу, — ответил Дима, неосознанно потянувшись за ещё одной сигаретой, но почти сразу же отвернувшись. В компании с Арсом нервы почему-то сдавали быстрее, поэтому и курить хотелось намного чаще. Чертов Арсений, влияет на здоровье Димки.       Арсений хмыкнул, устремив взгляд куда-то вдаль. Опять замолчал, еще и с таким внимательным и умным видом, как будто пытается высмотреть что-то в незнакомых пейзажах чужого города и при этом придумать, что бы такого ответить Диме. Попов потирал руки, смыкал пальцы в замок, щелкал ими, вертел пачку Мальборо — всë, что угодно, дабы занять себя. И Позов, конечно же, тайком изучал Попова.       Диме очень нравились его руки. Бледные и тонкие, с выступающими, набухшими венами, уходящими под манжеты рубашки; всегда манящие и желанные, и Дима каждый раз представлял, как эти руки блуждают по его телу. Если бы младший мог, то посвящал им оды — настолько сильно эти пальцы сводили с ума. — Димуль, я не об этом, — а Арсений знал, куда надавить. Он всегда намеренно мягко говорил и сводил до разных уменьшительно-ласкательных форм чужое имя, когда дело шло к «очень серьёзному разговору», — Ты же сам не свой последнее время. Мы почти не общаемся вне работы.       И Арс был прав, потому что Дима старался сводить общение с ним на нет, ограничиваясь простыми «привет-пока» и «хорошо отыграли концерт, конечно». Было трудно держать себя в руках, оставаясь наедине с Арсением, потому что Дима чувствовал себя, как влюбленная девятиклассница, дрожащая перед первым свиданием и поцелуем. И Позов ощущал себя точно также сейчас, смотря на Попова и ожидая его очередной партии претензий. — Я просто устаю.       Арсений посмотрел на Диму максимально неверящим взглядом. Ложь со стороны младшего была очевидна, но старший решил промолчать. Давить и лезть к нему в голову было бы опрометчиво. Арс в конце концов не психолог, а Дима не его пациент, чтобы вправлять ему мозги. Но и видеть, как угасает друг, не хочется. У Попова каждый раз сжимается сердце, когда он замечает очередную сигарету в чужих руках или лицо, погруженное в глубокие раздумья и сомнения.       Позов стоял, опираясь на парапет и рассматривая свои дрожащие руки. Внутри что-то сжималось от необъяснимого страха. Дима хотел во всëм признаться и сбросить со своих плеч тяжкий груз, преследующий его последние два года.       Арс убрал пачку сигарет себе в карман, что не скрылось от глаз Димы, а рука старшего аккуратно сжала чужую в приободряющем жесте, и младший воспринял это как толчок к действию. Он крепко вцепился в Арсения, как за спасательный круг, переплетая их пальцы между собой в надежде успокоить собственый трепет.       Кто бы мог подумать, что это заставит сердце биться еще сильнее?       Дима начал думать, что ему это всë снится, когда Арсений развернул его к себе и прижал, затягивая в объятия. Позов бы с удовольствием положил голову на плечо, но в итоге только утыкался в шею, вдыхая полной грудью аромат Арсения: какой-то недешевый одеколон, вишня и качественная ткань рубашки. Младший был готов поклясться, что запомнит это сочетание на всю жизнь.       Пальцами Арс аккуратно и медленно поглаживал спину Димы, пытаясь успокоить. У него не было истерики, но один только вид оставлял желать лучшего, так что у Арсения просто не было выбора, кроме как притянуть Позова к себе как можно ближе. — Дима, я могу как-нибудь тебе помочь? — сказал куда-то в макушку Арсений, после чего слегка отодвинул от себя, чтобы видеть реакцию напротив.       «Трахни меня» пронеслось в голове у Позова. Эта фраза была в одной из импровизаций и вспомнилась мгновенно. Дима тогда думал, что в раю, потому что на него свалилось столько взаимодействий за раз с его объектом любви, да еще в таком плане. — Дима, тебе нужна поддержка. Я могу еë оказать, — продолжал Арсений, рассматривая лицо Димы. Но он же не понимает, о чем говорит. Арс просто не в состоянии дать то, чего Поз так хочет. Это очевидно также, как и дважды два.       В мыслях выстраивались всë новые сценарии развития нынешней ситуации. От каждого становилось только хуже. Но по теории вероятности хоть одна, да должна совпать, просто их такое количество, что устанешь угадывать. — Я же могу сделать что-то для тебя? Только не молчи, — Арсений всë еще пытался достучаться до упрямого Димы. На что он рассчитывает?       А что, если Арс только того и ждёт? Вытягивает признания из бедного Димы, который не сможет адекватно рассказать о своих чувствах.       Дима прикрыл глаза и сосредоточился на звуках вокруг: тихое дыхание Арсения напротив, звук фонарных столбов на улице, снующие в коридоре люди и их приглушенные разговоры. Перед глазами начали мелькать воспоминания, связанные со старшим, как будто младший сейчас умрет. После двух глубоких вдохов и выдохов, Позов открыл глаза. — Арс, поцелуй меня.       Дима смотрел с надеждой на Арсения. В его глазах плескалось непонимание, и почему-то именно сейчас младший увидел, как в зрачках блестят блики лунного света. Почему-то обычно тёмно-синие радужки стали в разы ярче. — Дима, ты же шутишь? — Арс ничего не понимал. Он свято верил, что младший в силу своего отчаяния не понимает, чего хочет, поэтому и просит об… этом, — Ты точно этого хочешь?       Позов молча притянул к себе Попова, затягивая в желанный поцелуй. Он ждал этого момента слишком долго, чтобы сейчас отказываться от своих слов.       Дима целовался мягко и нетребовательно, с надеждой на взаимность и вкладывая в каждую совместную секунду все свои чувства. Чужие губы оказались еще мягче, чем Позов мог представить, с приятно-обжигающим вкусом какой-то ягоды. Пальцами младший зарывался в непослушные волосы, лишь бы оказаться еще ближе к Арсению.       Какое-то время Арс не отвечал, слабо придерживая Диму за бедра, пытаясь решиться. В итоге он переборол себя, свои сомнения и углубил поцелуй, сплетая языки меж собой. Он был осторожен — спугнуть Диму вовсе не хотелось. Его тянуло к парню, как магнитом, хотелось обнять и не отпускать, закрыть собой, укрыть от всех бед, лишь бы снова увидеть его улыбающиеся глаза.       Нарастающая постепенно решительность Арса заставляла ноги Димы подкашиваться, а щеки предательски пылать. Весь спектр эмоций, что он ощущал за эти минуты, заставлял парня чувствовать беспощадное и быстро разжигающееся жжение где-то внутри. Влечение росло слишком уж стремительно.       Попов остановился, чтобы отдышаться и еще разок взглянуть на Позова. Не сразу старший понял, что прижимает младшего к стене одной рукой, другой придерживая за талию.       До Арсения только сейчас начал доходить смысл всего происходящего. Он не мог поверить в то, что делает, но руки убирать всë равно не стал, блуждая взглядом по телу напротив. — Что это за ягода? — этот вопрос застал Арса врасплох. Из всех возможных Дима решил спросить именно это, что было настолько неожиданно, что старший даже сначала не понял о чëм речь. — У тебя губы чем-то кислым отдают. — А… Я клюкву ел, пока до отеля шëл, — ответил Попов, невинно улыбнувшись. Позов даже не удивился: Арс часто тайком ходил в магазины или на рынки, лишь бы купить небольшой пакетик каких-нибудь ягод, вроде клюквы или рябины. В сыром виде обычно их никто не ест, можно же хоть чай из них сделать. Или настойку. А Арсений уплетает и не морщится из-за их кисловато-горького вкуса.       Дима тоже не смог сдержать улыбку. Детская наивность Арсения в целебности этих ягод не может оставить кого-то равнодушным, особенно с учетом того, как часто он их покупает. — У тебя с давлением проблемы? — Позов пускай и стоматолог, но о человеческом организме знает многое, в том числе и о способах его лечения. Не самых распространённых, но всë же. Именно поэтому удержаться от подобного вопроса он не смог, Попова-то подколоть надо. — Нет, просто вкус нравится, — Дима его искренне не понимал, потому что терпеть подобную горечь же невыносимо трудно. И Арс прекрасно видел чужое непонимание, — А тебе нравится вкус сигарет?       Вопрос моментально заставил атмосферу накалиться. Дима шумно втянул кислород полной грудью, находя в сейчас пустой голове какой-нибудь адекватный ответ. Он ведь импровизатор, а придумать ничего не может. И так и не придумал, потому что Арсений продолжил. — Вроде взрослый мужик, — Арс специально напомнил мнение Димы о самом себе, выдержав небольшую паузу, — Врач, кандидат медицинских наук, а такой глупостью занимаешься.       И Попов бы с удовольствием отучил Позова, но до него не дойдет ведь. Насилием проблемы не решаются, а словами до такого «взрослого» же не дойдет. Он же прекрасно знает о вреде сигарет даже не потому, что врач, а потому что все это, блять, знают. Именно поэтому нужно искать что-то третье. — Я предлагаю сделку, — лукаво начал старший издалека, увидев, как оживился младший, — Захочешь покурить — целуешь меня, идёт?       В итоге все останутся при своём: Дима будет чувствовать родную горечь, а Арсений будет уверен, что первый не губит своë здоровье, так или иначе. — Идëт. Только можно один авансом? — раз уж Арсений так хочет, то Дима примет правила этой игры. В конце концов, именно об этом он и мечтал, а уж какой ценой — не так и важно.       Эти слова вызвали у Попова ехидную усмешку, но противиться он не стал. Прижимая к стенке и затягивая в ещë один поцелуй, Арс понял, что не боится ни слухов, ни того, что их застукают. Адреналин словно заставлял чувствовать себя живым.       Сейчас Арсений ощущал помимо бешено бьющегося сердца еще и привкус горечи табака на чужих губах. Целоваться, как принято говорить, с пепельницой не так уж и приятно, конечно, но почему-то останавливаться не хотелось.       Этот поцелуй отличался от их первого пару минут назад. Дима думал, что земля уходит из-под ног, как и в тот раз, но сейчас становилось еще и очень жарко, а на улице, между прочим, не месяц май. Холод, тянувшийся по плечам, практически не ощущался, а мурашки скорее шли не из-за температуры и еë резких скачков, а от накрывшей эйфории.       Теплые пальцы Арсения уже перемешались ниже, практически не отрываясь от Димы. Касаясь парня, он чувствовал его легкую дрожь, которая только побуждала Арса не останавливаться. Благо знал, что страх тут не причём.       Позов уже понимал, к чему всë идёт. Когда его подхватили под бедра, он, не мешкаясь, сомкнул ноги за чужой спиной, ведь Арсу доверял всецело. Попов резко захлопнул балконную дверь, что вызвало соответсвующий громкий звук. Но всë-таки не хотелось, чтобы кто-то их услышал, а любопытных глаз и ушей нынче очень много.       Идеально застеленная кровать вмиг оказалась в полном беспорядке. Примерно также было в голове Димы. Его тяготили мысли о всëм, что будет как минимум на следующий день. Это мешало расслабиться и получать удовольствие. Вместе с тем он только и мечтал о том, чтобы Арсений не останавливался. Позов понимал, что всë, накрывает от желаний, потаённых на протяжении нескольких лет.       А старший времени зря не терял. Он стянул с младшего футболку с джинсами, покрывая бледное тело поцелуями. Арс жадно прикусывал шею, оставляя засосы и зацеловывая их следом. Одни только стоны Димы руководили им — Арс продолжал и не останавливался, понимая, что делает всë правильно. Уже через пару минут шея Позова покрылась красными пятнами и следами от зубов, что могло значить только одно — Дима теперь занят, просьба не беспокоить.       Спускаясь всë ниже, не отрываясь губами от чужой разгорячëнной кожи ни на секунду, Арсений осознавал, насколько сильно любит Диму и как долго, слишком долго, он пытался скрывать собственные чувства от себя самого. Он до последнего отрицал это, пока не сбежал сегодня из бара. Решил, что пора — оттягивать смысла нет. К тому же состояние Позова само по себе оставляло желать лучшего, так что разговор состоялся бы в любом случае, рано или поздно.       Попов ещë был полностью одет, когда как Позов оставался в одних только боксерах, ткань которых натянулась под вставшим членом. Кровь не только приливалась к половому органу — Дима чувствовал, как горят его щеки и кончики ушей. Всë-таки это первый опыт с мужчиной, к тому же с Арсением.       Парень в глубине души боялся его разочаровать, поскольку судя по умелым действиям старшего, он явно знает, что делать, куда надавить, где потрогать, лишь бы Диме было приятно.       Арс слабо сжал член Димы сквозь ткань трусов, а после и вовсе избавился от них. Вид открылся поистине прекрасный: податливый и готовый на все Позов, часто и громко дышаший, с раскрасневшимся лицом, желающий только одного — почувствовать Попова в себе.       В одежде Арсений остался не зря. Он-то не рассчитывал на подобное продолжение их разговора, поэтому ни смазки, ни презервативов не взял, а подставлять под угрозу самочувствие Димы он бы и не подумал. Именно поэтому старший, пробормотав тихо «я сейчас вернусь», вылетел из номера. — За клюквой что-ли побежал? — спросил уже у пустоты Позов, оставшись наедине с собой и своими мыслями. Попова не было слишком долго, около минуты или двух, и за это время в голову младшего успели пробраться параноидальные мысли, что он разочаровал старшего, чем-то не угодил, именно поэтому он и сбежал. Возбуждение под гнëтом таких мыслей начинало постепенно спадать, пока дверь с противным скрипом не открылась. Как оказалось, никто еë на замок не закрывал, а сам Арс ходил в свой номер.       Что он там делал? Дима какое-то время тоже задавался этим вопросом, пока Арсений не решил всë объяснить: — Я не знал, что до такого дойдёт. У меня-то с собой никогда презервативов нет, а уж тем более смазки, — на какое-то время Попов остановился, высматривая реакцию Позова, но после неоднозначного молчания продолжил, — а вот у Серëжи есть. Я у него одолжил на неопределённый срок.       Очевидно, что Арсений поселился именно с Серëжей и делал это абсолютно всегда. Сделай он это с Антоном, поползли бы ненужные никому слухи, а уж с учётом их репутации, это произошло бы с невероятной скоростью. К тому же Матвиенко любил заводить интрижки на время нахождения в чужих городах, потому что «мы тут всего на пару дней, а секса хочется». Эта его страсть на однодневные отношения сейчас сыграла Попову на руку.       Вопреки неприятным мыслям, Дима смог быстро расслабиться и вновь почувствовать растекающееся возбуждение, отчасти благодаря нежным касаниям Арса, который старался быть мягче.       Старший внимательно осмотрел тюбик со смазкой и усомнился тому, что знает Серëжу достаточно хорошо. Ёмкость оказалась полупустой, но это не помешало Арсению выдавить приличное количество жидкости себе на пальцы и на чужой анус. В конце концов, лучше изобилие смазки, чем еë недостаток.       Дима вздрогнул, ощутив обжигающий холод, что заставило Арса бережно придержать правой рукой младшего за бедро, другой осторожно вводя один палец. Он прекрасно понимал, что сейчас творится на душе у Позова, потому что сам через это проходил, и Попов старался его успокаивать, шепча какие-то нежности, повторяя их как мантру.       Младшему понадобилось не так много времени, чтобы привыкнуть, хотя старший думал, что всë будет несколько иначе и дольше. Постепенно он добавлял ещë и ещë, пока не остановился на трëх. Арсений видел, как Дима начинает насаживаться на чужие пальцы и безмолвно просить о большем. Да и у самого Попова сейчас было в джинсах тесно до боли. Именно в такие моменты предпочтения носить узкие штаны играли против него самого.       Не прекращая двигаться пальцами одной руки, другой Арс быстро расстегнул ширинку и приспустил джинсы с трусами до колен, благо сегодня ремень не додумался надеть, иначе этот процесс бы затянулся. Не теряя ни секунды, он зубами открыл презерватив и раскатал его по всей длине, а после подставил головку к колечку мышц парня, медленно входя и вслушиваясь в стоны внизу.       Чтобы не быть слишком громким, Диме пришлось прикусить губу. Звукоизоляция в отелях зачастую плохая: иногда парню даже приходилось вставлять наушники в уши или накрываться подушкой, лишь бы не слышать чрезмерно громкие стоны очередной подружки Матвиенко, да и его самого. Поэтому хотелось быть тише, дабы избежать лишних о(б)суждений на утро.       Арсений тем временем постепенно ускорялся, выстраивая свой привычный темп, а после снова замедлялся, оттягивая прилив удовольствия. Каждый толчок, движение Дима воспринимал остро и едва ли не до искр из глаз. Иначе и быть не могло — Арс нашел ту самую точку, вдалбливаясь в неë и повторяя отточенное действие снова и снова. И Позову становилось все труднее сдерживать непристойные звуки, но, к счастью, Попов это видел. Он вышел из парня на пару мгновений под недовольный вздох, переворачивая на живот и заставляя уткнуться лицом в подушку. Теперь стоны превращались мычание, которое только раззадоривало старшего.       Арсений понимал, что на пределе. Он сам изредка подрагивал всем телом, и голос порой предательски сипел, о Диме и говорить нечего. Младший уже успел кончить даже без нужных касаний, а старший всего на пару минут позже. Сделать это одновременно было практически невозможно, всë-таки они не в порно.       Попов свалился рядом с Позовым, благо кровать позволяла, слегка приобнимая. Лежать со своим уже, считай, парнем-любовником было приятно. Дима не сразу перевернулся, чтобы уткнуться в чужую шею.       Этот вечер стал решающей точкой в их неопределённых отношениях. Они стерли все намëки на дружбу, разрушили ту грань, которая была, но жалел ли хоть кто-то? Определенно нет. Позов наконец покончил с тяжëлой ношей под названием «невзаимная любовь» и избавился от зависимости табаком, запомнив один прекрасный вкус.       Вкус клюквы на его губах.