Поймать Луну и не упустить

Ког­да я в пер­вый раз его уви­дел, по­думал: «Гос­по­ди, что этот слад­кий здесь де­ла­ет?» Маль­чик был очень мо­лодень­кий, на вид — хо­рошо, ес­ли во­сем­надцать-де­вят­надцать. Я бы во­об­ще боль­ше шес­тнад­ца­ти ему не дал, од­на­ко в охот­ни­ки за головами рань­ше двад­ца­ти не­чего бы­ло и со­вать­ся. Он был та­кой глу­пень­кий, та­кой на­ив­ный. Длин­ные рес­нички, до­вер­чи­вые го­лубые гла­за. Все вре­мя мо­лил­ся и при­зывал на по­мощь Бо­га. Я еще по­думал: «Не мо­жет быть. Та­кого не бы­ва­ет. На­вер­ное, суч­ка иг­ра­ет…» Но по­том приг­ля­дел­ся к не­му — все так и есть. Не иг­ра­ет. Дей­стви­тель­но бо­ит­ся. Вот бук­валь­но все­го пу­га­ет­ся, ма­лень­кая, слад­кая моя де­воч­ка. Я и не ду­мал, что та­кие бы­ва­ют. Он буд­то сот­кался из мо­его мок­ро­го сна. Та­кой свет­лый, доб­рый, ра­нимый. На пла­нете, где при­зем­лился ко­рабль ли­цен­зи­рован­ных охот­ни­ков, боль­ше все­го бы­ло пес­ка. И сол­нца. И вет­ра. И сов­сем нем­но­го во­ды, во вся­ком слу­чае, боль­шую часть вре­мени. Сла­ва за это не­бесам! В во­де жи­ли боль­шие злоб­ные тва­ри. Ядо­витые к то­му же. Я хо­тел ко­рабль. Все­го лишь. По­тому бук­валь­но сам их выз­вал. Бес­плат­ное так­си, да… Сан­тос и ос­таль­ные — они мне бы­ли не нуж­ны. Я уже дав­но не тот зверь, что был рань­ше. Раз­мяк. Да, не тот… не хо­тел их уби­вать, вот прав­да, Бо­гом клянусь! И да­же пред­ло­жил этим уш­лепкам вы­бор. Ес­ли бы они ос­та­вили мне ко­рабль — я бы их не тро­нул. Сло­во дал. Но они ведь бы­ли уш­лепка­ми, вер­но? Та­кие ре­бята не при­вык­ли слу­шать го­лос ра­зума. Им неп­ри­ят­но ду­мать, что кто-то мо­жет быть кру­че, чем они. Гов­ню­ки не от­сту­пились. Я скло­нен счи­тать это ско­рее глу­постью, чем храб­ростью. Они ведь зна­ли, кто я. Обо мне ле­ген­ды сла­га­ют. И это — не хвас­товс­тво. Я — пос­ледний пред­ста­витель сво­ей ра­сы. Ну, нас­коль­ко это из­вес­тно. Лич­но я пред­по­читаю ду­мать, что где-то еще сох­ра­нились по­доб­ные мне. Мы слиш­ком уп­ря­мы, что­бы вот так прос­то сдох­нуть. Все­лен­ная че­рес­чур ве­лика. Уве­рен, мои соп­ле­мен­ни­ки прос­то затаились. По­лагаю, что смо­гу най­ти их. Не знаю, за­чем, но мне это на­до. Я от­ли­ча­юсь от лю­дей, им слож­но ме­ня по­нять, и я ниг­де не мо­гу по­чувс­тво­вать се­бя до­ма. Это ужас­но, ког­да нет до­ма. Во вся­ком слу­чае, мне не­лег­ко жить с этим ощу­щени­ем чуж­дости. Из-за сво­их по­пыток най­ти ма­терин­скую пла­нету я и ока­зал­ся здесь. На бе­зымян­ном ша­рике, чер­т-те где, без ко­раб­ля и при­пасов. За­то об­на­ружи­лась стан­дар­тная ба­за охот­ни­ков. И, уви­дев приб­ли­жа­ющий­ся гро­зовой фронт, ве­дущий за со­бой опас­ных ядо­витых тва­рей, ваш по­кор­ный слу­га при­нял ре­шение съ­ебы­вать на единс­твен­но воз­можном тран­спор­те — ко­раб­ле охот­ни­ков. Эти ту­пые тва­ри, так на­зыва­емые «га­ран­ты спра­вед­ли­вос­ти», по­вели се­бя пред­ска­зу­емо. Раз­верну­ли ла­герь и на­чали на ме­ня охо­ту. Все бы­ло как всег­да: семеро че­ловек, все — по­чер­невшие от сол­нца, за­дубев­шие на вет­ру про­фи, а по­том за спи­нами я при­метил его. Лу­на, так его на­зыва­ли, сто­ял поч­ти всег­да нем­но­го по­одаль от ос­таль­ных. Его не тра­вили, но и не ува­жали. Сан­тос на­зывал пар­нишку «наш та­лис­ман». Слиш­ком пре­неб­ре­житель­но он это про­из­но­сил, на мой взгляд. Но па­рень ни­чего не за­мечал. Ни снис­хо­дитель­ных смеш­ков дру­гих чле­нов ко­ман­ды, ни ос­корби­тель­но-пок­ро­витель­ствен­но­го то­на, ни то­го, что ему по­руча­ли лишь са­мые прос­тые за­дания. Он си­ял сво­ими не­бес­ны­ми гла­зами, зас­тенчи­во улы­бал­ся, не­лов­ко дер­жал ав­то­мат и ла­жал на каж­дом ша­гу. Я да­же ра­зоз­лился на не­го по­нача­лу. Ну как мож­но быть та­ким бе­зот­ветс­твен­ным иди­отом? Зас­мотрел­ся на гро­зовое об­ла­ко, рас­крыл свои ро­зовые губ­ки и счи­та­ет во­рон! Ну, в пе­ренос­ном смыс­ле… во­рон-то как раз не во­дилось… но ствол ору­жия был опу­щен вниз, и мне бы хва­тило этих па­ры се­кунд фо­ры, что­бы свер­нуть цып­ле­ноч­ку шею… Ко­неч­но, я не стал по­кушать­ся на длин­ную, ров­ную шей­ку Лу­ны. Кра­сивая она у не­го… Де­ло по­нем­но­гу дви­галось. Один за дру­гим уми­рали то­вари­щи Лу­ны, Сан­тос, из­во­рот­ли­вый су­кин сын, по­ка из­бе­гал этой учас­ти. Лу­на каж­дый раз тро­гатель­но расс­тра­ивал­ся, чи­тал над уби­тым мо­лит­ву и да­же про­ливал па­ру сле­зинок. Прос­то уди­витель­но, где Сан­тос та­кого от­ко­пал? Мо­лодой, гла­день­кий, про­качан­ный — кар­тинка, а не па­цан. Кра­сивый до умо­пом­ра­чения. И при этом трогательно-мяг­кий, всег­да и всем го­товый по­мочь, столь яв­но не за­меча­ющий сво­ей прив­ле­катель­нос­ти, не поль­зу­ющий­ся ею ни на грамм. По­вез­ло ему, что его так на­зыва­емая «ко­ман­да», хоть те еще му­даки, но все ж не за­рят­ся на под­тя­нутую поп­ку маль­чиш­ки. По­хоже, они боль­ше по жен­щи­нам. А мне вот все рав­но, ко­му за­сажи­вать. С му­жика­ми да­же ин­те­рес­ней. Толь­ко уви­дев эту пре­лесть, не смог ни о чем боль­ше ду­мать. Кру­жил вок­руг, слов­но стер­вятник над уми­ра­ющим, су­жал кру­ги, ждал то­го слад­ко­го ми­га, когда мы ока­жем­ся толь­ко вдво­ем… Ка­жет­ся, Лу­на — сов­сем глу­пень­кий. Вот, ска­жем, сто­ите вы в до­зоре. Два че­лове­ка. Ря­дыш­ком. И в ка­кой-то мо­мент на­пар­ник на­чина­ет хри­петь и буль­кать пе­рере­зан­ным гор­лом. Не­уже­ли ни на ми­нут­ку не при­дет в го­лову, что ты — сле­ду­ющий? Мо­жет, ка­кие-ни­будь ме­ры для прод­ле­ния жиз­ни пред­при­нять? Но нет! Глу­пыш па­да­ет на ко­лени, в грязь, и пы­та­ет­ся ла­дош­кой зак­рыть смер­тель­ную ра­ну. Иди­от! Чер­ные рес­ни­цы тре­пещут, ноз­дри раз­ду­ва­ют­ся… ав­то­мат по­ложил на зем­лю. Ох, ду­раш­ка!.. Вот уж что я люб­лю, так это до­казы­вать свое пре­вос­ходс­тво. Сто­ять близ­ко-близ­ко, не ка­са­ясь, но ощу­щая, что од­но дви­жение мо­ей ру­ки — и жизнь прервется… в об­щем, от­ча­ян­ные воп­ли-всхли­пы Лу­ны про­воци­ру­ют, за­водят по­чище лю­бой зап­ре­щен­ной ду­ри, уже в сле­ду­ющее мгно­вение мой нож упи­ра­ет­ся острием меж­ду ло­паток, и я шеп­чу пря­мо в пок­раснев­шее ухо: — Не кри­чи. Ему уже не по­можешь. Луч­ше по­думай — ско­ро мы ос­та­нем­ся сов­сем-сов­сем од­ни… и тог­да… мне нуж­на бу­дет при­чина, что­бы не убить те­бя… Я ос­тавляю его на пес­ке: тя­жело ды­шаще­го и мок­ро­го от по­та, бес­по­мощ­но вце­пив­ше­гося паль­ца­ми в одеж­ду умер­ше­го то­вари­ща. *** Лу­на*** When you are ready, I will surrender Take me and do as you wish Have what you want, your way's always the best way… (Ког­да ты бу­дешь го­тов, я сдам­ся Возь­ми ме­ня и де­лай, что хо­чешь Об­ре­ти то, че­го хо­чет­ся, твой вы­бор всег­да луч­ший) Бо­же, по­моги мне! По­моги! Я же го­ворил, го­ворил Сан­то­су, что это пло­хая идея! Не на­до бы­ло нам са­дить­ся на пла­нету! День­ги, ко­неч­но, нуж­ны, но мер­тве­цам-то они без на­доб­ности! Про Рид­ди­ка из­вес­тно толь­ко то, что он не­веро­ят­но опа­сен. Его да­же ре­комен­ду­ют сра­зу от­пра­вить в мир иной, ина­че — слиш­ком вы­сокий риск. Но Сан­то­су — мо­ре по ко­лено. Осо­бен­но как на­курит­ся. И вот те­перь мы здесь, и из се­ми че­ловек ос­та­лось лишь трое. Не мо­гу по­нять — по­чему он ме­ня вы­деля­ет. Но что вы­деля­ет, это точ­но. Он, слов­но тень, все вре­мя ря­дом. Я ви­жу его от­ра­жение в зер­ка­лах, ког­да умываюсь, его паль­цы ка­са­ют­ся мо­ей спи­ны в ду­ше, а не­от­рывный взгляд прес­ле­ду­ет, сто­ит толь­ко вый­ти на ули­цу… Гос­по­ди, прос­ти… да­же в ту­алет по-нормальному не схо­дишь… Мы здесь все­го па­ру дней, а мне уже ка­жет­ся, что я схо­жу с ума. Ведь че­ловек не мо­жет быть сра­зу в нес­коль­ких мес­тах од­новре­мен­но? Он же дол­жен есть и спать, как все обыч­ные жи­вые су­щес­тва! По­чему же тог­да та­кое чувс­тво, буд­то он ВСЕГ­ДА поб­ли­зос­ти? Иног­да мне ме­рещит­ся его ды­хание. Оно об­жи­га­ет ко­жу, я бо­юсь обер­нуть­ся и упе­реть­ся взгля­дом в страш­ные бе­лые гла­за… У ме­ня ко­лени под­ги­ба­ют­ся от ужа­са, ког­да я ду­маю о Рид­ди­ке. Вот тот же Сан­тос ис­пы­тыва­ет толь­ко злость и азарт, а я с каж­дым тру­пом все бо­лее явственно по­нимаю: это мы здесь до­быча. Он охо­тит­ся на нас в но­чи, и ни­кому не удас­тся спас­тись. По­чему, ну по­чему это по­нимаю толь­ко я? Ос­таль­ные ра­дос­тно под­счи­тыва­ют, сколь­ко по­лучат за го­лову прес­тупни­ка, ме­ня же ох­ва­тыва­ет лип­кий страх. Пульс па­ничес­ки бь­ет­ся в ушах. Ка­кое воз­награж­де­ние?! На­до бе­жать, бе­жать, по­ка не поз­дно!!! Я го­ворю про это Сан­то­су и ре­бятам, но они ржут, как ко­ни. Го­ворят — я трус, и ре­комен­ду­ют сме­нить пам­перс. Ну да, в смыс­ле со­ветов ме­ня ни в грош не ста­вят, я же с ни­ми в об­щем-то слу­чай­но. Не бо­ец. Хоть внеш­не выг­ля­жу не­нам­но­го ме­нее мус­ку­лис­тым, это все — зас­лу­га тре­наже­ров. Драть­ся поч­ти не умею. Пос­лушник. Ме­ня вмес­те с нас­тавни­ком за­нес­ло на от­да­лен­ную пла­нету, и мой спут­ник, по­мога­ющий мне в вопросах ве­ры, по­гиб из-за не­лепо­го нес­час­тно­го слу­чая. Я нес­коль­ко ме­сяцев ме­тал­ся, не знал, что де­лать, чуть не заг­нулся там, по­ка ме­ня не по­доб­ра­ли Сан­тос с ре­бята­ми. Рид­дик под­би­ра­ет­ся все бли­же. Мне чу­дит­ся, что он по­луча­ет удо­воль­ствие, из­ма­тывая все на­рас­та­ющим стра­хом, впи­тывая дро­жащую в мо­их зрач­ках па­нику заг­нанной жер­твы. Я все по­нимаю, не ду­рак же. Он иг­ра­ет. Ло­вит кайф от то­го, что все кон­тро­лиру­ет, ре­ша­ет, ког­да мы бу­дем уми­рать и как. Се­год­ня он пе­рере­зал гор­ло Ди­азу. Бук­валь­но в двух ша­гах от ме­ня. Я за­пани­ковал, со­вер­шенно пе­рес­тал со­об­ра­жать, ки­нул­ся к на­пар­ни­ку… что-то ос­трое упер­лось пря­мо в то са­мое мес­то, ко­торое пос­то­ян­но зу­дело от тя­жело­го взгля­да убий­цы, я еле сдер­жал рву­щий­ся из гру­ди вопль. Он на­дав­ли­вал не силь­но. Да­же кровь не пош­ла. Од­на­ко, я не сом­не­вал­ся, что ум­ру, ес­ли пос­мею хо­тя бы дер­нуть­ся. Паль­цы за­леде­нели, ко­неч­ности пе­рес­та­ли слу­шать­ся, и я не смог бы по­шеве­лить­ся, да­же ес­ли б за­хотел. Го­рячее ды­хание опа­лило ко­жу на шее, ког­да он нак­ло­нил­ся и про­ур­чал низ­ким виб­ри­ру­ющим го­лосом ка­кие-то сло­ва, я су­мел ра­зоб­рать толь­ко ко­нец фра­зы: — …мне нуж­на бу­дет при­чина, что­бы не убить те­бя… Он ушел, а я еще дол­го пы­тал­ся вос­ста­новить ды­хание, унять дрожь в ру­ках и ус­по­ко­ить взбе­сив­ше­еся ес­тес­тво. Да, кро­ме вы­мора­жива­юще­го ужа­са я ощу­щал так­же и воз­бужде­ние. Рид­дик был ог­ромным, го­рячим, опас­ным, силь­ным, и его хрип­лый го­лос зас­тавлял растекаться лу­жицей, меч­тать толь­ко об од­ном: чтоб он ме­ня раз­ло­жил и трах­нул. Тем бо­лее бу­дет обид­но, ког­да эта воп­ло­щен­ная меч­та при­дет уби­вать. Еще нес­коль­ко дней я бо­рюсь со стра­хом и же­лани­ем. В со­тый раз рас­смат­ри­ваю изоб­ра­жение убий­цы и в со­тый раз по­нимаю, что он — иде­аль­ный муж­чи­на. Я всег­да та­ких обо­жал. Прокачанных ги­ган­тов. Но этот еще и ум­ный. И жес­то­кий. Я не мог от­ка­зать се­бе в удо­воль­ствии по­меч­тать пе­ред смертью, как силь­ные ру­ки сжи­ма­ют в объ­яти­ях, пред­ста­вить, ка­ково бы­ло бы ощу­тить в се­бе его ка­мен­но-твер­дый член. Уве­рен, что смог бы кон­чить толь­ко от его тя­жело­го те­ла и хрип­ло­го го­лоса. Ин­те­рес­но, Рид­дик лю­бит шеп­тать вся­кие гряз­ные сло­веч­ки? В го­лову зак­ра­лась мысль — а не пред­ло­жить­ся ли мне са­мому? Все рав­но же по­мирать! По­зорить­ся не­охо­та… стыд­но… да­же обид­но, до че­го не­кото­рые глу­пос­ти ус­пешно вдол­би­лись вос­пи­тани­ем: я же ум­ру, ка­кая, ка­залось бы, раз­ни­ца, что обо мне по­дума­ет мой па­лач? Но все рав­но, как пред­став­лю, что он ска­жет «шлю­ха!», так все те­ло за­лива­ет му­читель­ным ру­мян­цем, и хо­чет­ся заж­му­рить­ся от сты­да и сжать­ся от не­лов­кости. Вот что зна­чит пу­ритан­ское вос­пи­тание! Сколь­ко ни пы­тал­ся выт­ра­вить из се­бя этот про­вин­ци­аль­ный под­ход, по­ка ни­как не по­луча­ет­ся. Я — ис­то­вый политеист*. Да, это не са­мое рас­простра­нен­ное уче­ние, тем гор­ше бы­ла моя по­теря, ког­да Эреш­ки­галь** заб­ра­ла нас­тавни­ка в царс­тво, из ко­торо­го нет возврата. О Прек­расней­шая Иш­тар***, по­моги мне! И­исус, на­дели сми­рени­ем, смяг­чи жес­то­кое сер­дце прес­ле­ду­юще­го нас Зве­ря… *** I have succumbed to this passive sensation Peacefully falling away I am the zombie your wish will command me Laugh as I fall to my knees… (Я ус­ту­пил это­му пас­сивно­му чувс­тву И те­перь мир­но па­даю Я — зом­би, по тво­ему ве­лению, я бу­ду под­чи­нять­ся те­бе Смей­ся, по­ка я па­даю на ко­лени) Ка­жет­ся, у бо­гов есть де­ла по­ин­те­рес­нее, чем от­ве­чать на мои не­уме­лые мо­лит­вы… Сан­тос то­же умер. Я ос­тался один. Рид­дик мед­лит, на­вер­ное, сма­ку­ет по­беду. Ну и хо­рошо, у ме­ня хоть есть вре­мя под­го­товить­ся. Я знаю: рань­ше че­ловек, зная о близ­кой ги­бели, мыл­ся и переодевался в чис­тое, что­бы встре­тить смерть с дос­то­инс­твом. В собс­твен­ной спо­соб­ности не сор­вать­ся на плач и моль­бы я очень силь­но сом­не­вал­ся, но вот хо­тя бы быть чис­тым — это я мо­гу. Я сто­ял под ту­гими стру­ями ду­ша, упи­ра­ясь ру­ками в хо­лод­ный ис­кон, ко­торым бы­ли об­ши­ты сте­ны ма­люсень­ко­го за­кут­ка на од­ну пер­со­ну, и ста­рал­ся вы­кинуть все пос­то­рон­ние мыс­ли из го­ловы. Во­ду на­до бы­ло бе­речь, она — де­фицит. Жел­тая таб­личка на сте­не стро­го со­об­ща­ла, что од­но­му че­лове­ку по­ложе­но не бо­лее се­ми ми­нут. Но я ре­шил плю­нуть на все это. В кон­це кон­цов, для ко­го те­перь бе­речь во­ду? Рид­дик, я уве­рен, при­нима­ет ван­ны каж­дый день. От не­го поч­ти не пах­ло, толь­ко — сов­сем ка­пель­ку — по­том. О!.. сам не за­метил, как мыс­ли пе­рес­ко­чили на убий­цу. А ведь имен­но от них я ста­ратель­но пря­тал­ся в ду­ше. Пе­редер­нув пле­чами, уже бы­ло ре­шил вык­лю­чить во­ду, но зна­комый оз­ноб прод­рал ко­жу, ко­лени дрог­ну­ли от ужа­са. При­шел. Ды­хание хрип­ло вы­рыва­лось че­рез рот, я ма­лодуш­но зак­рыл гла­за, по­наде­яв­шись, что ме­ня убь­ют быс­тро. Скрип­нул вен­тиль, пе­рек­ры­вая во­ду, сза­ди об­да­ло жа­ром боль­шо­го те­ла, от­кры­вать гла­за со­вер­шенно не хо­телось. За­чем? Обос­трив­ши­еся чувс­тва и так передавали мне об­щую кар­ти­ну про­ис­хо­дяще­го. Ти­хий шо­рох ко­жи. Этот звук из­да­ет его одеж­да, ког­да Рид­дик нак­ло­ня­ет­ся впе­ред, ко мне. Теп­ло спра­ва — по­ложил ру­ку на сте­ну, ря­дом с мо­ей скрю­чен­ной кистью. Ес­ли от­крою гла­за — уви­жу ши­рокую ла­донь и уве­рен­но-не­под­вижные паль­цы. — Ты по­думал? Ти­хий ры­чащий го­лос воз­ле ще­ки вы­мыва­ет все связ­ные мыс­ли из го­ловы. Че­репуш­ка ста­новит­ся зве­няще-пус­той, я с ти­хим ужа­сом чувс­твую, что у ме­ня вста­ет толь­ко лишь на его го­лос, по­яс­ни­ца поч­ти про­тив во­ли по­хаб­но про­гиба­ет­ся, и толь­ко чу­довищ­ным уси­ли­ем во­ли вмес­то «возь­ми ме­ня» про­из­но­шу: — У ме­ня нет ни­чего, что ты не мо­жешь взять си­лой. Раз­дра­жен­ное фыр­канье ста­ло мне от­ве­том, паль­цы не­весо­мо прош­лись вдоль ру­ки: от пле­ча к кис­ти и об­верну­лись же­лез­ной хват­кой на за­пястье, приш­пи­ливая од­ну из рук к сте­не. Мои гла­за рас­пахну­лись поч­ти про­тив во­ли, и я имел воз­можность про­наб­лю­дать, как под ко­жей убий­цы взду­лись жгу­ты жил, это бы­ло нас­толь­ко кра­сиво, что я чуть не про­пус­тил его сло­ва. — Ду­маю, кое-что у те­бя все же име­ет­ся, — про­вор­чал низ­кий го­лос. К за­ду при­тер­ся пах Рид­ди­ка, я по­чувс­тво­вал твер­дость, не­сом­ненно до­казы­ва­ющую его за­ин­те­ресо­ван­ность. Из мо­его гор­ла выр­вался еле слыш­ный хны­ка­ющий звук, и я тол­кнул­ся навс­тре­чу, мою ру­ку от­пусти­ли, и го­рячие паль­цы сколь­зну­ли по хо­лод­ной ко­же вниз, к сто­яще­му ко­лом чле­ну. Рид­дик хмык­нул, на­щупав мой вос­став­ший ор­ган, пог­ла­дил его по всей дли­не, сжал и на­чал мед­ленно дви­гать ла­донью, зас­тавляя сер­дце сту­чать все быс­трее. Я при­жал­ся пы­ла­ющим лбом к сте­не, из­да­вая ти­хий ску­леж. Хо­телось боль­ше­го. Хо­телось, что­бы он уже за­садил мне. В уши вновь ввин­тился его за­вора­жива­ющий го­лос: — Я ска­жу, как это бу­дет. Сей­час я те­бе встав­лю по са­мые глан­ды, а ты бу­дешь сто­нать и под­ма­хивать. А по­том я за­беру твою слад­кую зад­ни­цу с этой чертовой пла­неты. И весь по­лет ты бу­дешь за­нимать­ся тем же, то есть сто­нать и под­ма­хивать. От­ве­та не тре­бова­лось, но я все рав­но по­луза­душе­но прох­ри­пел: — От­личный план. Мо­жет, уже прис­ту­пишь к ис­полне­нию? Силь­ней­шее воз­бужде­ние поч­ти вы­тес­ни­ло страх, я да­же ос­ме­лил­ся по­вер­нуть го­лову в сто­рону убий­цы. Он при­под­нял оч­ки, в по­луть­ме энер­госбе­рега­ющей лампы гла­за све­тились бе­лым. Рид­дик ус­мехнул­ся, нак­ло­нил­ся бли­же и вов­лек ме­ня в по­целуй, я рас­тво­рил­ся в ощу­щени­ях, до то­го не­воз­можно хо­рошо это было. Мне ду­малось, что он бу­дет груб, я был поч­ти уве­рен, что муж­чи­на не прой­дет­ся да­же ми­молет­ной лас­кой по мо­ему те­лу, и тем при­ят­нее бы­ло чувствовать, как его язык за­бира­ет­ся во все ук­ромные мес­течки рта, вы­лизы­ва­ет, выг­ла­жива­ет, изу­ча­ет. Я так ув­лекся, что не за­метил, в ка­кой мо­мент он ус­пел прис­пустить шта­ны. Оч­нулся, толь­ко ощу­тив упи­ра­ющу­юся в анус го­лов­ку. Под реб­ра­ми коль­ну­ло стра­хом. Рид­дик ог­ромный. Ду­маю, что член у не­го то­же не ма­лень­кий. Я пос­та­рал­ся мак­си­маль­но рас­сла­бить мыш­цы и сам тол­кнул­ся навс­тре­чу. Убий­ца ус­пел чем-то сма­зать­ся, не знаю, что это бы­ла за шту­ка, но бо­ли я не по­чувс­тво­вал, да­же ког­да член на­чал не­ук­лонно прод­ви­гать­ся внутрь. Он не спе­шил, про­тал­ки­вал­ся мед­ленно, но без ос­та­новок. Я… на­вер­ное, так чувс­тву­ет се­бя пер­чатка, ког­да ее на­тяги­ва­ют на ру­ку — за­пол­нен. Немного тя­нет, чу­ток боль­но, ко­лени сла­бе­ют от вос­торга, а ког­да он на­чина­ет раз­ме­рен­но, слов­но пор­шень, дви­гать­ся — я не мо­гу сдер­жать всхли­пы, шеп­чу бес­связ­но «по­жалуй­ста!», по­да­юсь навс­тре­чу, меч­тая, что­бы он брал ме­ня бо­лее рез­ко. — Ска­жи, что ты хо­чешь, слад­кий? Быс­трее? Или ос­та­новить­ся? Мо­жет, те­бе на­до нем­но­го при­вык­нуть? — Нет! — я ис­пу­гал­ся, что сей­час он ос­та­новит­ся. — Быс­трее, по­жалуй­ста! — Это мож­но! — до­воль­но про­ур­чал Рид­дик и на­чал вби­вать­ся имен­но так, как мне хо­телось — мощ­но, силь­но, не жа­лея. Пе­ред гла­зами у ме­ня поп­лы­ли пят­на, ка­жет­ся, я скреб ру­ками стен­ку, вы­гибал­ся, ста­ра­ясь встре­тить каж­дое дви­жение, ру­ки и но­ги дро­жали от нап­ря­жения, го­лова от­ки­дыва­лась на­зад, глот­ка из­да­вала хрип, я пы­лал от сму­щения и не мог прек­ра­тить свое, воз­му­титель­ное с точ­ки зре­ния пу­рита­нина, по­веде­ние. Рид­дик бес­по­рядоч­но дер­гал мой член, сле­пящее нас­лажде­ние на­каты­вало, пог­ре­бало под со­бой, и я за­сипел, вы­ламы­ва­ясь, кор­чась от нас­лажде­ния… По­литеи́зм *(от греч. πολύς, «мно­гочис­ленный, мно­го» + греч. θεός, «Бог, бо­жес­тво» — «мно­гобо­жие») — сис­те­ма ве­рова­ний, ре­лиги­оз­ное ми­ровоз­зре­ние, ос­но­ван­ное на ве­ре в нес­коль­ких бо­жеств, обыч­но соб­ранных в пан­те­он из бо­гов и бо­гинь. Эре́шки­галь** (дос­ловно «ве­ликая под­земная гос­по­жа») — в шу­меро-ак­кад­ской ми­фоло­гии бо­гиня, влас­ти­тель­ни­ца под­земно­го царс­тва, из­вес­тно­го под наз­ва­ни­ем Ир­калла. И́штар (араб. عشتار‎‎ Иш­тар, перс. ایشتار‎ Ис­тар, ивр. עשתרת‎ Аш­то­рет, др.-греч. Ἀστάρτῃ Ас­тарта; Ану­нит, На­на, Инан­на) — в ак­кад­ской ми­фоло­гии — бо­гиня пло­доро­дия и плот­ской люб­ви, вой­ны и рас­при; ас­со­ци­иру­ет­ся с пят­ни­цей. В ва­вилон­ском пан­те­оне ас­траль­ное бо­жес­тво, оли­цет­во­рение пла­неты Ве­нера. Со­от­ветс­тву­ет шу­мер­ской Инан­не. Иш­тар счи­талась пок­ро­витель­ни­цей прос­ти­туток, ге­тер и го­мосек­су­алис­тов. *** Рид­дик*** Маль­чик-ко­локоль­чик ока­зал­ся го­рячей штуч­кой. Вот уж не ожи­дал, что па­цан бу­дет так счас­тли­во си­ять мне гла­зами и при­тирать­ся как мож­но бли­же пос­ле то­го, как я, не осо­бо мин­даль­ни­чая, по­имел его в ду­ше. Тог­да, сра­зу пос­ле ор­газма, он об­мяк, и мне приш­лось прож­дать ми­нут де­сять, преж­де чем он, мед­ленно дви­га­ясь, вклю­чил во­ду опо­лос­нуть­ся; я ушел ждать на­ружу, ина­че все пош­ло бы по вто­рому кру­гу. Он вы­шел из две­рей уже оде­тый, сму­щен­но пря­ча гла­за, во­лосы влаж­ны­ми пряд­ка­ми па­дали на лоб, я по­дошел поб­ли­же, Лу­на вски­нул взгляд, и я за­мер, ошеломленный неп­рикры­тым вос­хи­щени­ем, чи­та­ющим­ся во взо­ре. Он то­же ос­та­новил­ся, вни­матель­но раз­гля­дывая фи­гуру, об­ли­зывал каж­дый сан­ти­метр мо­его те­ла, вот прос­то ла­пал ме­ня гла­зами. Я с тру­дом соб­рал се­бя для од­но­го сло­ва: — Пой­дем! — еле сдер­жался от же­лания сно­ва за­валить. Па­рень пе­рес­тал тра­хать ме­ня гла­зами, тро­гатель­но пок­раснел, опус­тил свои бес­сты­жие зен­ки вниз и за­семе­нил сле­дом, как пос­лушная де­воч­ка. На ко­раб­ле бы­ло дос­та­точ­но мес­та, что­бы ус­пешно из­бе­гать мо­его об­щес­тва, в нем жи­ли се­меро, а нас — лишь двое, но па­рень спо­кой­но усел­ся ря­дом, застенчиво спро­сив «мож­но?» Мне сто­ило боль­ших тру­дов сос­ре­дото­чить­ся на взле­те, час­тое ды­хание маль­чиш­ки би­ло в уши, тон­кий за­пах мо­лодо­го отзывчивого те­ла бу­дора­жил кровь. Ед­ва вклю­чил­ся ав­то­пилот, я рва­нул креп­ле­ние рем­ня бе­зопас­ности и на­вис над мгно­вен­но сжав­шимся пар­нем. Он ис­пу­ган­но рас­пахнул гла­за, но, втя­нув воздух у его шеи, я по­чувс­тво­вал от­четли­вый за­пах воз­бужде­ния. Хо­чет. Бо­ит­ся до смер­ти и все рав­но хо­чет. По­ка я его об­ню­хивал, Лу­на не ше­велил­ся, толь­ко мор­гал. Я, не гля­дя, по­тянул­ся к пуль­ту и щел­кнул тум­бле­ром, вык­лю­чая лам­пы, под­нял оч­ки, за­щища­ющие чувс­тви­тель­ную к све­ту ро­гови­цу, и впе­рил­ся в пар­ня взгля­дом. — Бу­дешь так фо­нить же­лани­ем — зат­ра­хаю! — пре­дуп­ре­дил я. Воп­ре­ки здра­вому смыс­лу па­ренек ожи­вил­ся, заб­лестел жад­но гла­зами: — Это обе­щание? — Уг­ро­за! — О! Но уг­ро­жа­ют обыч­но чем-ни­будь неп­ри­ят­ным! — иг­ри­во про­тянул Лу­на, за­лива­ясь крас­кой от собс­твен­ных сме­лых слов. Я за­рычал, поч­ти с мя­сом вы­дер­нул креп­ле­ние, рва­нул оде­реве­нев­шее те­ло к се­бе и впил­ся в на­халь­ный крас­ный рот. Лу­на тут же рас­сла­бил­ся, за­шарил по спи­не ру­ками… — Не ше­велись! — про­шипел я. — По­чему? Ну по­жалуй­ста, раз­ре­ши пот­ро­гать!.. Он на­чал бес­сты­же те­реть­ся, и я ре­шил, что вряд ли этот олух ус­пе­ет вы­тащить и ис­поль­зо­вать за­точ­ку до то­го, как я сре­аги­рую, по­тому поз­во­лил ему гладить пле­чи, мять спи­ну и вис­нуть на шее. Пар­нишку ве­ло, он сам ски­нул шмот­ки и бес­сты­же прог­нулся, опи­ра­ясь на пе­рего­род­ку. Ка­жет­ся, он пло­хо кон­тро­лиро­вал се­бя — взгляд сде­лал­ся со­вер­шенно бес­смыс­ленным. Обыч­но я так дей­ствую на дев­чо­нок, муж­чи­ны же, как пра­вило, нап­ря­гались и зли­лись в мо­ем при­сутс­твии, ощу­щая, что я силь­нее. — Нра­вит­ся, ког­да те­бя ебут? — прох­ри­пел я, чувс­твуя, что то­же со­вер­шенно те­ряю го­лову, маль­чиш­ка вски­нул­ся. Эти сло­ва ему не пон­ра­вились. — Нет! — бров­ки нах­му­рились, он пы­тал­ся уг­ля­деть в тем­но­те вы­раже­ние мо­его ли­ца. Ра­зоз­лился. Я не­доволь­но за­ур­чал, приг­нул го­лову к пе­ребор­ке, нак­рыл сво­им те­лом, еле ка­са­ясь, да­вая по­чувс­тво­вать твер­дость мышц, ощу­тить ис­хо­дящий от ме­ня жар. — Зна­чит, нра­вит­ся, ког­да Я те­бя ебу? Лу­на рас­сла­бил­ся, приль­нул ко мне, и я с тру­дом ус­лы­шал ти­шай­шее: — Да… *** Can I control this empty delusion? Lost in the fire below And you come running your eyes will be open… (Мо­гу ли я кон­тро­лиро­вать это бес­со­дер­жа­тель­ное на­важ­де­ние? По­терян в пы­лу... И ты уже бе­жишь... Ты здра­во оце­нива­ешь пер­спек­ти­вы.) Че­рез па­ру дней мы дос­тигнем оби­та­емо­го кос­мо­са. По­ра ре­шать, что мне де­лать с Лу­ной. Мы про­вели вмес­те дос­та­точ­ное вре­мя, что­бы я у­яс­нил, что па­рень из се­бя пред­став­ля­ет. Очень ми­лый маль­чик: го­рячий, от­кры­тый, кра­сивый, но… опять это прок­ля­тое «но»… Лу­на — обу­за. При пер­вых приз­на­ках опас­ности ка­мене­ет. Он на­ивен и глу­поват, слиш­ком до­вер­чив и скло­нен не ду­мать го­ловой, а действовать по ве­лению сер­дца. Это зна­чит: ес­ли маль­чик ос­та­нет­ся, при­дет­ся за­ботить­ся не толь­ко о се­бе, но и о нем. Сам я при­вык ос­та­нав­ли­вать кровь при­жига­ни­ем ра­ны, шить ко­жу нажи­вую, мо­гу мно­го дней не пить, пи­тать­ся сы­рым мя­сом. Лу­на так не смо­жет. Он… сов­сем иной. Неж­ный. Что­бы ос­та­вить его ря­дом, нуж­но при­нять на се­бя от­ветс­твен­ность. Я не уве­рен, что хо­чу быть чь­им-то опе­куном. Да­же та­кой ла­пуш­ки, как Лу­на… Зна­чит — рас­ста­вание. Вы­садить сол­нышко, где ука­жет, и… ну, на­вер­ное, от­пра­вить­ся ис­кать Фу­рию. А, мо­жет, сна­чала на­ведать­ся к нек­ро­мон­ге­рам, ко­торые так удач­но вы­сади­ли ме­ня на НЕ ТОЙ пла­нете. Ус­тро­ить кро­вавую ба­ню, раз­дать всем сес­трам по серь­гам… это — в мо­ем сти­ле. А нян­чить ма­ло приспособленных к жиз­ни маль­цов — нет. Все пра­виль­но. В мо­их рас­сужде­ни­ях нет изъ­яна, и все же не ос­тавля­ет ощу­щение бе­ды. Буд­то я со­вер­шаю ог­ромную ошиб­ку. Я уже ис­пы­тывал неч­то по­доб­ное в прош­лом. Тог­да все кон­чи­лось не очень хо­рошо. Уве­рен: про­яви я чуть боль­ше учас­тия, Ки­ра бы­ла бы еще со мной. Или, по край­ней ме­ре, жи­ва… неп­ри­ят­ные мыс­ли. Я тог­да про­ебал что-то важ­ное. По­том, в су­мато­хе дней, все стер­лось, я на­учил­ся жить без нее. Мне ни­ког­да не снит­ся моя куд­ряшка, моя бе­зум­ная де­воч­ка. Поч­ти та­кая же злая, как я… толь­ко иног­да что-то тя­нет в гру­ди. Мо­жет, прос­ту­дил­ся… Лу­на не по­хож на нее. Дру­гой. Ки­ра мог­ла дать сда­чи, она ки­далась, да­же зная, что про­иг­ра­ет. Па­рень по­кор­но рас­текся, сто­ило толь­ко мне по­явить­ся. Он и не ду­мал бо­роть­ся. Это и бе­сит (те­перь бо­роть­ся за не­го при­дет­ся мне), и нра­вит­ся не­имо­вер­но. Я хо­жу, слов­но зверь, из уг­ла в угол, злюсь и по­нимаю — что бы ни сде­лал, все рав­но мес­то­поло­жение мо­его брен­но­го те­ла оп­ре­деля­ет­ся ем­ким вы­раже­ни­ем «в жо­пе». Выш­вырнуть маль­чиш­ку на­хер — по­терять неч­то важ­ное. Взять с со­бой — по­лучить по­лура­зум­ную зве­рюш­ку, печь­ся о бе­зопас­ности ко­торой при­дет­ся мне. Я при­киды­вал так и эдак, ре­зуль­тат не ус­тра­ива­ет в лю­бом слу­чае. Собс­твен­ная не­реши­тель­ность раз­дра­жала, вре­мени до са­мому се­бе ус­та­нов­ленно­го сро­ка ос­та­валось все мень­ше, и я ре­шил, раз собс­твен­ный ко­телок ва­рить от­ка­зал­ся, спро­сить, что на эту те­му ду­ма­ет сам Лу­на. Маль­чик гля­дит нас­то­рожен­но. Он так и не на­учил­ся рас­слаб­лять­ся в мо­ем при­сутс­твии. В его за­пахе всег­да при­сутс­тву­ет нот­ка стра­ха. Сто­ит по­дой­ти поближе — пле­чи ка­мене­ют, гла­за ис­пу­ган­но рас­ши­ря­ют­ся, и он весь ста­новит­ся как на­тяну­тая стру­на. Од­на­ко па­рень не пы­та­ет­ся пря­тать­ся от ме­ня, наоборот — ищет при­кос­но­вений, лег­ко идет на кон­такт, от­ве­ча­ет на лю­бые воп­ро­сы под­робно, тща­тель­но под­би­рая сло­ва, слов­но ему очень важ­но ни в чем не отой­ти от ис­ти­ны. Вот и сей­час — я за­хожу, он еле за­мет­но вздра­гива­ет от зву­ка мо­его го­лоса: — Ско­ро бу­дем на раз­вилке. Те­бе ку­да? Лу­на из­ла­мыва­ет бро­ви и воп­ро­ситель­но круг­лит гла­за. Я вы­вожу на эк­ран кар­ту, и Лу­на, буд­то оч­нувшись то­роп­ли­во ты­ка­ет паль­цем на од­ну из пла­нет. Ни­чем не при­меча­тель­ный ша­рик. — По­чему сю­да? — хмы­каю я, ще­ки пар­ня вспы­хива­ют, и он еле слыш­но бор­мо­чет. — У нас тут дол­жно быть от­де­ление… я слы­шал, здесь где-то был храм Иш­тар, мой… мой нас­тавник со­вето­вал при­со­еди­нить­ся к жре­цам хо­тя бы на год, а по­том уже окон­ча­тель­но ре­шить с сос­та­вом мо­его лич­но­го пан­те­она. Я ни­чего не по­нял из это­го пу­тано­го объ­яс­не­ния. К то­му же, под­робнос­ти ве­ро­ис­по­веда­ния Лу­ны мне со­вер­шенно ни к че­му, я не­оп­ре­делен­но хмы­каю и за­биваю в компь­ютер курс. Сжи­маю зу­бы от до­сады. На­вер­ное, на­до бы­ло спро­сить как-то ина­че. Так, что­бы бы­ло по­нят­но, что я хо­тел бы ви­деть его ря­дом с со­бой… в смыс­ле — го­тов по­тер­петь бес­толко­вое соз­да­ние еще ка­кое-то вре­мя. Поч­ти го­тов. Ес­ли он сам поп­ро­сит. …он так и не поп­ро­сил ос­тать­ся. Да­же не на­мек­нул. Я спо­кой­но вы­садил Лу­ну на пла­нете, и… все-та­ки коль­ну­ло. Весь­ма ощу­тимо сжа­ло, ког­да си­лу­эт пар­ня рас­тво­рил­ся в про­еме шлю­за, по­дума­лось — в кон­це-то кон­цов, я же ни­куда не спе­шу? И Фу­рия, и нек­ро­мон­ге­ры ни­куда не де­нут­ся. Прос­то про­верю, что­бы все бы­ло нор­маль­но, и от­ча­лю. Или ре­шу, что он ну­жен, схва­чу в охап­ку и за­беру с со­бой! *** And when you come back, I'll be as you want me Only so eager to please My little song will keep you beside me Thinking your name as I sing… (И ког­да ты вер­нешь­ся, я бу­ду та­ким, как ты хо­чешь, Страс­тно же­ла­ющим дос­та­вить удо­воль­ствие... Моя пе­сен­ка удер­жит те­бя ря­дом со мной, Я ду­маю о те­бе, ког­да пою...) Бол­та­юсь на пла­нете де­сять дней. ДЕ­СЯТЬ еба­ных дней! Сам не по­нимаю, ка­кого хуя все еще не уле­тел. Вро­де все пу­тем. Лу­на приш­канды­бал в свой храм, там встре­тили его с рас­прос­терты­ми объ­ять­ями, ка­жет­ся, на­род к праз­дни­ку го­товит­ся… Но мне не очень нра­вит­ся нас­тро­ение Лу­ны. Ка­кой-то он… грус­тный. Или мне ка­жет­ся? Ох, еби­чес­кие тен­такли, ка­жет­ся, я все-та­ки умуд­рился при­вязать­ся к маль­чиш­ке. Мне все вре­мя ме­рещит­ся его за­пах. Та­кой при­тяга­тель­ный, с нот­кой стра­ха. Он ни­как не вы­вет­рится из ноз­дрей. А еще — ког­да па­рень взгля­дыва­ет из-под рес­ниц на это­го… Там­му­за, вот как его зо­вут, ры­чание рвет­ся из глот­ки. Мой! Лу­на дол­жен быть толь­ко мо­им. Глупый ма­лек… Не нра­вит­ся что-то мне этот дя­дя. И не толь­ко по­тому, что его ру­ки слиш­ком час­то при­об­ни­ма­ют пле­чи Лу­ны. Сло­мать бы… ру­ки, я имею в ви­ду. Не пле­чи. Нет. Кра­сивые, глад­кие пле­чи… На­до за­та­ить­ся и пос­лу­шать, что жрец го­ворит глу­пыш­ке-Лу­не. Ка­жет­ся, я при­нял ре­шение. Вер­нее — по­нял, че­го хо­чу. Неп­росто бы­ло это при­нять, осоз­нать свою пот­ребность. Я — оди­ноч­ка, мне ник­то не ну­жен… так было. Но все ме­ня­ет­ся. В храм про­ник­нуть лег­ко. Его не ох­ра­ня­ют, ка­мер то­же не вид­но, за­то в из­бытке раз­но­об­разных тем­ных ниш, и ос­ве­ща­ет­ся все при по­мощи фа­келов и свеч. — … ты же по­нима­ешь, что это — боль­шая честь: пос­лу­жить Иш­тар та­ким об­ра­зом? Там­муз пы­та­ет­ся что-то впа­рить маль­чиш­ке, тот по­нуро ки­ва­ет, но все же ре­ша­ет­ся воз­ра­зить: — Я еще не выб­рал дру­гих бо­гов сво­его пан­те­она… не знаю, ос­копле­ние — это нем­но­го слиш­ком для ме­ня… че­рес­чур ра­дикаль­но…**** Там­муз сно­ва об­ни­ма­ет пар­ня. Те­перь за та­лию. — Ну ты по­думай. Вре­мя есть… Ни­ког­да Лу­на еще не был так бли­зок к смер­ти. Мысль о том, что па­рень всерь­ез рас­смат­ри­ва­ет пред­ло­жение... что он мо­жет от­ре­зать... блядь, да как вообще та­кое мо­жет прий­ти в го­лову? **** — есть дан­ные, что на праз­днествах Иш­тар прак­ти­кова­лось са­мо­ос­копле­ние. *** Я взы­ваю к те­бе, стра­да­ющий, из­ну­рен­ный, из­му­чен­ный твой слу­житель. Уз­ри ме­ня, о моя гос­по­жа, при­ми мо­лит­вы! С до­верь­ем взгля­ни на ме­ня, ус­лышь моль­бу! Сми­лос­ти­вись на­до мной, и сер­дце твое смяг­чится. Сми­лос­ти­вись над нес­час­тным те­лом мо­им, пол­ным тре­вог и бедс­твий. Сми­лос­ти­вись над скор­бным сер­дцем мо­им, пол­ным слез и ры­даний. Сми­лос­ти­вись над пред­зна­мено­вани­ями мо­ими, нес­час­тны­ми, тре­вож­ны­ми, бес­по­кой­ны­ми. Сми­лос­ти­вись над до­мом мо­им бес­сонным, ох­ва­чен­ным горь­ким пла­чем; Сми­лос­ти­вись над скорбью мо­ей, пол­ной слез и ры­даний… ***** Лу­на рас­ка­чивал­ся и ти­хонь­ко бор­мо­тал ка­кую-то ерун­ду ре­чита­тивом, я раз­ду­мывал, что же мне де­лать с этим ушиб­ленным. — Зна­ешь, я рез­ко про­тив, — уве­домил я, по­яв­ля­ясь из тем­но­ты. Лу­на вски­нул­ся, гля­дя на ме­ня рас­ши­рив­ши­мися гла­зами, об­лизнул гу­бы и вы­дох­нул: — Рид­дик?.. Как?.. — Дет­ка, что у те­бя в го­лове? Ре­лигии бы­ва­ют раз­ные, я все по­нимаю. Но од­но: бить пок­ло­ны на ков­ри­ке, чи­тать мо­лит­вы; или там не есть мя­са, а сов­сем иное — от­ре­зать ку­сок сво­ей пло­ти. И я хо­чу спро­сить… — я прид­ви­нул­ся бли­же и ряв­кнул, зас­та­вив пар­ня по­белеть и от­шатнуть­ся. — Ты с ума со­шел? Лу­на за­кусил гу­бу, схва­тил­ся за пред­плечья и зас­тыл, гля­дя на ме­ня ог­ромны­ми ис­пу­ган­ны­ми гла­зами. По вис­ку сколь­зну­ла ка­пель­ка по­та. — У те­бя на лбу кровь… Я вы­тер ли­цо ру­кой — и впрямь, про­бур­чал не­доволь­но: — А не­чего бы­ло вся­кие га­дос­ти те­бе пред­ла­гать! Лу­на стра­даль­чес­ки смор­щился и под­жал гу­бы, но ни­чего не ска­зал. Не по­хоже, что он рад мо­ему по­яв­ле­нию… не важ­но. При­вык­нет. Мое. — Ты идешь со мной. Я вздер­нул маль­чиш­ку на но­ги, он не соп­ро­тив­лялся, толь­ко не­от­рывно гля­дел на мое ли­цо. Мы поч­ти дош­ли, ког­да я все-та­ки не вы­дер­жал его мол­ча­ливой по­кор­ности: — Ска­жи уже что-ни­будь! — Что? — Что-ни­будь. Так, что­бы ста­ло по­нят­но: рад ты ме­ня ви­деть или я на хуй те­бе не сдал­ся! Вмес­то от­ве­та Лу­на приль­нул всем те­лом, при­жал­ся, об­нял креп­ко. Я втя­нул его за­пах: воз­бужде­ние и страх. — Не нуж­но ме­ня бо­ять­ся. Лу­на фыр­кнул ку­да-то в пле­чо: — Ты спе­ци­аль­но пу­га­ешь. Те­бе это нра­вит­ся. Я сог­ла­ситель­но хмык­нул. Так и есть — пу­гаю. Нра­вит­ся. Люб­лю иг­ры со стра­хом: по­дой­ти, встать близ­ко-близ­ко, ок­ру­жить коль­цом рук, но не при­касать­ся, толь­ко мол­ча­ливо уг­ро­жать всем сво­им те­лом. Я быс­трее и силь­нее лю­бого че­лове­ка. При­рож­денный убий­ца. И мне нра­вит­ся зас­тавлять всех этих самодовольных, уве­рен­ных му­жиков приз­на­вать мое пре­вос­ходс­тво. Но с Лу­ной — дру­гое де­ло. Его и му­жиком-то стран­но на­зывать. Маль­чиш­ка. Па­рень. Веч­но все­го бо­ит­ся, и взгляд — слов­но у сер­ны. Есть та­кие жи­вот­ные: у них ог­ромные влаж­ные гла­зищи. — Всерь­ез. Не бой­ся всерь­ез. — Рид­дик, за­чем ты здесь? Я до­сад­ли­во по­вел го­ловой, но Лу­на впе­рил­ся в ме­ня проз­рачны­ми го­лубы­ми гла­зами, и я по­думал: мо­жет, он и впрямь не зна­ет? Или хо­чет, что­бы я про­из­нес это вслух… — За кем. Ты мне ну­жен. Мое. Лу­на отс­тра­нил­ся, вы­тер вспо­тев­шие ла­дони о шта­ны: — Кон­крет­нее. Из­ви­ни, но ты по­яв­ля­ешь­ся из ни­от­ку­да, хва­та­ешь и та­щишь не пой­ми ку­да. Мы оба по­нима­ем, что соп­ро­тив­лять­ся — у ме­ня киш­ка тон­ка, — Лу­на опус­тил гла­за, угол­ки его рта по­пол­зли вниз, я да­же за­бес­по­ко­ил­ся, что па­рень нач­нет раз­во­дить сы­рость, но он про­дол­жил, вни­матель­но раз­гля­дывая свои ру­ки, — но я хо­чу знать — ну­жен как кто? Ну, хо­тел я ему ска­зать «как ту­пая, не спо­соб­ная са­ма о се­бе по­забо­тить­ся зве­рюш­ка». Я был все еще зол из-за это­го по­дон­ка, ко­торый чуть не от­чи­кал Лу­не весь­ма важ­ные час­ти. Но взгля­нул на нес­час­тную мор­да­ху Лу­ны и не стал. У не­го и так гу­бы на­чали под­ра­гивать. А я не люб­лю ис­те­рик. Не­кото­рое вре­мя раз­ду­мывал, как по­луч­ше сфор­му­лиро­вать свою мысль. Пог­ла­дил пле­чи Лу­ны, пе­ренес ру­ки на та­лию, втя­нул дур­ма­нящий, ма­нящий за­пах его те­ла. — Не хо­тел брать с со­бой. Но не смог ос­та­вить. Со мной опас­но. Но, блядь! Ты, ка­жет­ся, и без ме­ня се­бе прик­лю­чений най­дешь… так хоть под­соблю… — А… — Лу­на хо­тел спро­сить что-то еще, но я не со­бирал­ся боль­ше об­суждать эту те­му, я и сам еще не до кон­ца по­нял, по­чему. В об­щем, за­кинул я пар­ня се­бе на пле­чо и без раз­го­воров по­тащил на ко­рабль. Не­чего здесь рас­си­живать­ся. Труп уже ско­ро об­на­ружат, а нас­коль­ко хо­рошо у них тут ор­га­низо­вана ох­ра­на пра­вопо­ряд­ка, про­верять на сво­ей шку­ре не­охо­та. ***** — най­ден­ная на прос­то­рах ине­та яко­бы мо­лит­ва к Иш­тар. Ну… не знаю! У ме­ня серь­ез­ные сом­не­ния! А ко­шер­ный ли пе­ревод? А пра­виль­ные ли сло­ва до нас дош­ли? Но, тем не ме­нее, текст на­шел­ся и был встав­лен! *** If you desire to lay here beside me Come to my sweet melody… (Ес­ли хо­чешь лечь ря­дом Иди на мою слад­кую пес­ню…) Нес­коль­ко дней Лу­на был ти­ше во­ды, ни­же тра­вы. Ко­сил на ме­ня не­довер­чи­вым гла­зом и поч­ти все вре­мя мол­чал. Мо­жет, оби­дел­ся? Но от­да­вал­ся с энтузиазмом, сто­ило толь­ко по­дой­ти и сжать яго­дицу, тут же та­ял, об­ли­зывал гу­бы и лез об­ни­мать­ся. Так что на­силь­ни­ком се­бя не чувс­тво­вал. Од­на­ко ж день на чет­вертый па­рень на мои те­лод­ви­жения от­ве­чать не по­желал, и я с не­до­уме­ни­ем от­сту­пил­ся. Меж­ду на­ми ус­та­нови­лась неп­ри­ят­ная ти­шина. Я злил­ся все силь­нее. При­жал Лу­ну к пе­ребор­ке. Тот го­лову от­вернул и об­мяк. Не от­талки­вал, но и не от­ве­чал. Поч­ти по­теряв ра­зум от злос­ти, сор­вал оч­ки, вы­рубил ос­ве­щение и пот­ре­бовал: — Ну? Па­рень под­жал гу­бы в уп­ря­мом мол­ча­нии. Я взбе­сил­ся: за­рычал и на­чал ку­сать его шею. Не­силь­но. Да­же не до кро­ви. Уку­сив раз пять, по­нял, что при­чинять боль ми­лому Лу­не… уп­ря­мому гов­ню­ку… но все рав­но — не­хоро­шо. Неп­ри­ят­но. Уку­сы ста­ли по­целу­ями, по­том мне за­хоте­лось об­ли­зать его ухо, и мес­течко под ним, и… — Что ж ты де­ла­ешь?! — за­дыха­ясь, прос­то­нал Лу­на. — Это не­чес­тно! Зап­ре­щен­ный… А! при­ем! У ме­ня же шея очень чувс­тви­тель­ная… Я зас­ме­ял­ся, про­дол­жая це­ловать и по­кусы­вать, те­перь уже — сов­сем ле­гонь­ко, па­рень из­ви­вал­ся и пы­тал­ся по­тереть­ся па­хом о мою но­гу. Его рот распахнулся, гор­ло из­да­вало нев­нятные хри­пы, гла­за зак­ры­лись. Я по­любо­вал­ся мгно­вение на этот прек­расный вид, по­том отс­тра­нил­ся и твер­до спро­сил: — Лу­на, от­веть, что слу­чилось? Па­рень пог­ля­дел на ме­ня мут­но, но в глу­бине зрач­ков заж­глось уп­рямс­тво, и он мот­нул го­ловой. — ЛУ­НА! — рык­нул я уг­ро­жа­юще. Па­рень вздох­нул и по­нурил­ся: — Ни­чего… — Че­го тог­да ты?.. — Чувс­твую се­бя шлю­хой, — про­бур­чал он не­охот­но. — Ты не шлю­ха. Я ни­ког­да так про те­бя не ду­мал! — А кто же я? Ска­жешь, что я здесь по­тому, что те­бе не с кем по­гово­рить? — Лад­но. Я фыр­кнул, сда­ва­ясь. Вот ведь: мел­кий, пуг­ли­вый, а как на­сел — не стрях­нешь. — Я ска­жу, по­чему ты здесь… Мне лю­ди ря­дом — толь­ко ме­ша­ют­ся. Раз­дра­жа­ют. А ты — нет. — Ага. Я не бе­шу и по­тому жив, — кис­ло ре­зюми­ровал па­рень. — Ты не­дово­лен? — я на­вис над Лу­ной с на­меком на уг­ро­зу, он ус­та­вил­ся, не мор­гая, зра­чок по­полз вширь, за­пах воз­бужде­ния уси­лил­ся. При­кос­нулся к припухшим гу­бам и поч­ти сра­зу отс­тра­нил­ся, креп­ко взял маль­чиш­ку за ру­ку и по­тащил в ка­юту. Он ни­ког­да не пы­тал­ся соп­ро­тив­лять­ся фи­зичес­ки, не стал и сей­час. Я сел на кой­ку, дер­нул его за ру­ку, ро­няя ря­дом: — Слу­шай… ког­да-то дав­но я был слов­но бе­шеный зверь. Уби­вал, не за­думы­ва­ясь. Это дос­тавля­ло удо­воль­ствие… от­ни­мая чью-то жизнь, я об­легчал собс­твен­ную внут­реннюю боль. За­тыкал пус­то­ту. Лю­ди ка­зались мне от­вра­титель­ны­ми, и не бы­ло ни од­но­го… ни еди­ного че­лове­ка, про ко­торо­го я мог ска­зать, что ува­жаю его. Они вра­ли. Все вре­мя. Кра­сивые сло­ва скры­вали их гни­лую сущ­ность, но, сто­ило лишь пос­та­вить их ли­цом пе­ред опас­ностью, смер­тель­ной опас­ностью — они ло­мались, гниль брыз­га­ла на­ружу, от­равляя все вок­руг мер­зос­тным за­пахом. А по­том слу­чилась са­мая уди­витель­ная вещь в мо­ей жиз­ни. Че­ловек рис­ко­вал жизнью ра­ди ме­ня. Она умер­ла. Но с то­го мо­мен­та я уже не был преж­ним. Я не сра­зу по­нял, что слу­чилось. Толь­ко че­рез ка­кое-то вре­мя до ме­ня дош­ло — нет боль­ше той не­навис­ти и все­пог­ло­ща­юще­го брез­гли­вого от­вра­щения. Я уз­нал до­под­линно, что лю­ди — не все гни­лые. Лу­на слу­шал, при­от­крыв гу­бы. Очень вни­матель­но. Я все еще не от­пустил его ла­донь и чувс­тво­вал, как он взвол­но­ван мо­им вне­зап­ным от­кро­вени­ем. — Сле­ду­ющим важ­ным от­кры­ти­ем ста­ло то, что да­же я спо­собен влю­бить­ся. Ее зва­ли Ки­ра, и она то­же умер­ла из-за ме­ня. Лу­на, я ве­ду опас­ную жизнь и не стал бы те­бя во все это втя­гивать… мне бу­дет очень, ОЧЕНЬ неп­ри­ят­но, ес­ли и ты по­гиб­нешь… но, блядь, будь я прок­лят, ес­ли это не так — те­бя же нель­зя ос­тавлять без прис­мотра! Ты и без ме­ня се­бя от­личным об­ра­зом уг­ро­бишь! — Ины­ми сло­вами, я — иди­от, а ты — моя нянь­ка, — Лу­на мгно­вен­но вспых­нул оби­дой. Ну до че­го же он ми­лый! Со­вер­шенно не уме­ет скры­вать чувств. Вот: пок­раснел, на­супил­ся и пы­та­ет­ся выр­вать у ме­ня свою ру­ку. Я ус­мехнул­ся и по­тянул его к се­бе, Лу­на скри­вил­ся и за­мер, боль­ше не соп­ро­тив­ля­ясь, но вы­ражая свой про­тест ос­кор­блен­ным мол­ча­ни­ем. — Без­за­щит­ных иди­отов — пруд пру­ди. Так что ты — слиш­ком до­вер­чи­вый глу­пыш, а я — влюб­ленный в те­бя шанс уце­леть. Ни­ког­да ни­кого не уго­вари­вал не оби­жать­ся на ме­ня. Обыч­но мне по­хер. Всег­да бы­ло. На­вер­ное, мяг­чею с го­дами. Чем доль­ше жи­ву, тем боль­ше встре­чаю хороших лю­дей, и каж­дый из них па­да­ет в чер­но­ту ду­ши све­тящей­ся кру­пин­кой, раз­го­няя ть­му. Все ре­же ста­новят­ся прис­ту­пы хо­лод­ной ярос­ти, все ча­ще я даю сво­им жер­твам воз­можность вы­жить. Па­рень от мо­их слов еще пу­ще за­лил­ся крас­кой, те­перь уже от удо­воль­ствия, я улыб­нулся его яр­ко све­тящим­ся гла­зам и по­тянул­ся к мяг­ким гу­бам. Ох, чувс­твую, бу­дет ско­ро дет­ка вить из ме­ня ве­рев­ки…