Невероятная связь

— Дима! — с этим тихим вскриком открывая ясные глубокие голубые глаза в три часа ночи и резко присаживаясь в постели, Жора прекрасно понимал, что всё это неспроста и поспать сегодня, кажется, теперь уже не выйдет. Ментальная связь с самым близким родным человеком била тревогу, Диме снова плохо, снова случилось что-то неприятное и даже была версия, что именно. К счастью, существует не так много вещей, способных довести его маленького нежного мальчика до такого состояния. К сожалению, с одной из таких вещей Дима живёт сейчас в Москве и пока можно только позвонить ему. За недолгое время поисков телефона прекрасно удалось привычно взять себя в руки, выровнять дыхание и речь, и долго ждать ответа не пришлось, и первым из трубки донёсся сдавленный всхлип, это уже объясняло всё. — Маленький мой, что, что такое? Вы опять поссорились, он тебя обидел? — Жор... Жор, забери меня... Пожалуйста, забери... Я... Я не могу так больше... Пожалуйста... — срываясь в глухое рыдание, мальчик не мог ничего больше сказать или объяснить, но это уже и не было нужно. Даже через эти километры Жора чувствовал, как брату больно и тяжело, и, чтобы помочь ему, был готов сорваться хоть на другой конец света, но, к счастью, так далеко было совсем не обязательно. — Всё, мне это надоело... Я сейчас же выезжаю. Подправлю фасад Легенде, пусть не обижается. Что он делает с тобой, до чего доводит... Тише, хороший мой, тише, тшшш... Всё будет хорошо, я скоро приеду, чуть-чуть совсем подожди. — в процессе разговора умудряясь максимально быстро собираться, Жора уже закрывал дверь квартиры и размышлял, на чём быстрее будет добраться до Москвы, такие поездки далеко не в первый раз, поэтому опыт богатейший. — Максимум два часа и я буду у вас. Пожалуйста, родной, попробуй успокоиться и, если сможешь подняться, потихоньку собирай вещи. Но если сильно кружится голова — лучше не надо, полежи, я сам быстренько всё соберу. Жди меня, я буду очень скоро. На максимально возможной скорости направляясь в аэропорт — быстрее самолёта ничего ещё не придумали, не понадобится и обещанных двух часов, чтоб быть на месте — Жора более чем ярко ощущал, насколько его маленькому хрупкому солнышку дурно сейчас, и пылал желанием минимум расчленить виновного на легендарные запчасти, расфасовать по тёмным пакетам и выкинуть где-нибудь в лесу, и горе Прохору, если он хоть слово ему скажет, тогда его смерть будет максимально медленной и мучительной... А сам Дима тем временем честно пытался подняться с пола и хоть как-то успокоиться, но слёзы душили неимоверно, адски раскалывалась голова, от нервов и стресса уже начинало немного трясти, и помочь никто не пытался, зачем, ведь ещё больше доводить куда веселее. — Ну что, позвонил, нажаловался на злого нехорошего человека? И Жорочка, конечно, тут же сорвался с места и с цепи, скоро будет здесь и похоронит меня гада в этом же доме? — умудрившись подслушать всё, Шаляпин не нашёл развлечения лучше, чем глумиться над когда-то любимым человеком, окончательно его доламывая, занимался этим виртуозно и равных ему не было и не будет. — А я вот не пущу его и всё. И что тогда он будет делать? Выбьет дверь или в окно к нам залезет? Он же обязан тебя бедного спасти, обижают все мальчика, кошмар какой, нелюди и я среди них самый главный... — Заткнись... Ты... Ты не смеешь... Так о нём... О нас... Замолчи, тварь... Ну как... Как я мог... Любить тебя... Уйди... Уйди от меня... — внутри нехорошим огнём загорался гнев и добивал ещё сильнее, всё внутри вдруг скрутило резкой болью и не вышло сдержать тихого вскрика, через секунду его согнуло и затрясло сильнее, а чужой смех лишь доламывал окончательно, когда же кончится этот ад... — Боже, ты такая тряпочка, я не могу... Ну давай, разревись ещё опять. И прекрати эту игру погорелого театра, будто я не знаю, что не больно тебе на самом деле ничуть. Твои попытки давить на жалость так же ничтожны, как и ты сам. Зря я обошёлся одним ударом, надо было развлечься лучше. Хотя... А что мешает сейчас? И кто сказал, что лежачих не бьют, вот уж бред... — с дикой гордостью оглядывая красную отметину на щеке Димы, Прохор настроился на продолжение жутких попыток самоутвердиться за счёт чужой слабости, подошёл опасно близко, зная, что сдачи дать не смогут, не в таком состоянии... И сначала даже не понял, как вписался в стену, откуда прилетел этот точный красивый удар, но твёрдый гневный голос всё прояснил весьма быстро. — Отошёл от него, животное! Один шаг или слово, и так впечатаю в эту стену, век потом не отклеишься! — не желая тратить много времени на эту скотину, Жора, спокойно открывший дверь квартиры своими ключами, подлетел к Диме, опускаясь на колени рядом с ним, бережно поднял его на руки и крепко прижал к себе, как бы укрывая своими руками, видеть такое страшно до ужаса и что делать непонятно, но они ведь и не такое пережили. — Милый мой, солнышко моё, всё, я тут, тут, всё хорошо... Он больше пальцем тебя не тронет, за тебя голыми руками задушу дрянь... Тшш, тшшш... Я здесь, я с тобой, всё в порядке... Мы собираемся и уходим, утром же домой уедем. Я соберу твои вещи, сам соберу, подожди... Подожди, мусор уберу только и к тебе вернусь, я очень быстро, честно. — Да не... Не трогай ты... Он не стоит... Не надо... — с трудом пробормотав это, мальчик судорожно цеплялся за футболку брата, пытался хоть как-то отдышаться, но не мог, его колотило всё сильнее, до боли, нужно было что-то делать и вариантов не так уж много. — Тише, тише родной... Подожди, сейчас. Сейчас станет легче, погоди чуть-чуть... — доставая из перекинутой через плечо небольшой спортивной сумки бутылку воды и упаковку таблеток, одним точным ударом с разворота в солнечное сплетение Жора на время обезвредил Прохора, пытавшегося подобраться к ним сзади, дал брату со своих рук выпить лекарство и снова крепко ласково обнимал его, отогревая и успокаивая, единственное, что нужно сейчас. — Вот и всё, хорошо как... Не бойся, маленький, больше он нас не тронет. Соберёмся сейчас и поедем, в отель какой-нибудь хороший. Ты там отдохнёшь, поспишь, станет тебе легче, покушаем и полетим домой... И эту тварь я к тебе в жизни больше не подпущу. Дим, счастье моё, посмотри на меня пожалуйста, на секундочку, мне надо глазки твои увидеть. Ты как, тяжело, больно? — Ужасно тяжело... И да... Да, больно... А что... Что ты мне дал? — понимая, что теперь дышать ощутимо легче и потихоньку уходит эта противная дрожь, Дима попробовал хоть чуть-чуть приподняться, выпрямиться, но пока было слишком рано, он слишком переутомился и так дёргаться было никак нельзя... От столь незначительного движения прекрасные, хоть и мутные, голубые глаза тут же закатились, мальчик совсем обмяк в родных крепких руках и не слышал этого тихого отчаянного мата, всем иногда бывает слишком страшно и тяжело, даже таким несгибаемым людям, как его брат. Приходя в себя буквально через минуту от вылитой на лицо из той же бутылки воды, Дима плавно приоткрыл глаза с тяжким вздохом и крепко обнял любимого родного человека, его отчаяние слишком ощущалось и это было трудно, помочь хотелось безумно, пусть сейчас почти ничего и не может. — Милый... Не бойся... Я тут... К чёрту... К чёрту вещи... Пойдём отсюда... Пожалуйста... — Господи, маленький, ну как же так... Не двигайся сам больше, не надо, пожалуйста. Я держу тебя, крепко держу, не отпущу... А дал я тебе успокоительное и обезболивающее, скоро заработать должно и полегче тогда станет. И да, ты прав конечно... Документы твои возьмём только и я унесу тебя отсюда. Одежда это не самое важное... Закрой глазки, будем подниматься. Может задремаешь, было бы вообще чудесно... — медленно поднимаясь с пола, чтобы Диме вдруг не стало ещё хуже, Жора осмотрелся, вспоминая, где его маленькое хрупкое чудо хранит документы, спокойно подошёл к небольшому аккуратному тёмному комоду, открыл нужный ящик, взял всё необходимое, уложил в сумку, вернул туда же воду и таблетки, и вынес мальчика из квартиры, захлопывая за собой дверь и не заморачиваясь вызовом лифта, семь этажей можно и пешком пройти, полезнее даже будет. — Вот и всё, вот мы и выбрались... Теперь всё будет хорошо, обещаю. Тебя никто больше не посмеет обидеть, не посмеет ударить, никогда. Иначе этому человеку просто не жить. Скоро полетим домой... Спи спокойно, хороший мой. Я от всего тебя защищу. Дима уже и вправду засыпал в таком тепле, уюте и покое, а Жора необыкновенно бережно держал его и понимал, что такси — лучший вариант дальнейшего передвижения. Ещё чуть-чуть и они будут дома, там не будет лишних, не будет никого, кто может помешать. Мальчик отдохнёт, восстановится и вновь будет сиять ярче солнышка, а больше ему ничего и не нужно в этом жестоком глупом мире...