У Маши были строгие родители. С 5 лет её отправили в религиозный пансионат для девочек, где «милосердные сёстры» старательно издевались над своими подопечными. Все, что она вынесла оттуда это, некого рода, жесткость характера, и своё будущее прозвище на не самой приятной работе.
Абсолютно не оправдывая ожидания своих, помешанных на порядке, правилах, ограничениях, максимально консервативных родителей, она, окончательно озверев и утратив последние нервные клетки, послала всех их нахер и свалила с дома, лишь бы больше не видеть самодовольную рожу отца, и бесхребетную мать. Денег нету, жилья тоже, мир огромен и страшен. Выжить — казалось задачей непосильной, однако в большом городе фигуристая, сексуальная и привлекательная девушка точно не пропадёт.
Да, упасть в самый низ общества (каковым его большинство считает), было, казалось, решением отчаянным, но Маша долго не ломалась, потому что всегда мечтала страстно танцевать вокруг шеста, пока на неё будут пускать слюни недоразвитые животные. В её представлении все будет именно так. А, ну и выбора просто другого нету, да… или до таких вот желаний человека может довести жёсткий гипер-контроль.
Как это ни странно, но и в покрытой ночной похотью части города, тоже есть своя иерархия, так что попасть в ряд дорогих и элитных проституток — дело не простое. Однако Маша стала столь прекрасной как только позволила наконец нацепить на себя что-то откровенное, что никто не смог устоять перед её обворожительностью! Длинные, слегка кудрявые розовые волосы, сияющие зелёным изумрудом глаза, тонкая как, блять, леска талия, грудь, естественно, 4 размера, и всегда в обтягивающих топиках без лифчика, ну и напоследок — пышные бёдра и подтянутые ножки, на которых никогда не появляется и следа волос. А ещё она не срёт, с утра изо рта у неё пахнет карамельками, с макияжем или без — она все равно выглядит шикарно, даже блять с белым пакетом на голове. Короче максимально приятная девушка, которая смогла занять почётное место в неплохом заведении благодаря богатому внутреннему миру, да.
Эскорд не то же самое, что бордель, однако это не мешало сотрудницам (и сотрудникам) спать с клиентами. Жизнь там не скучная, одним словом. Нету вредных привычек? На второй же день скуришь пачку сигарет, запивая виски с бара; Оптимистичный настрой? Дорогая, он угаснет после первого же мужика, который нагло прорвётся к танцполу и ухватит тебя за грудь; Надежда на «Немного здесь поработаю, соберу денег, и устроюсь куда захочу!»? Губу закатай, ты, скорее всего, не выйдешь отсюда.
И подобные прелестные советы от «старших» Маша услышала буквально с порога. Она особо им и не противилась, надежд на счастливое будущее у неё изначально не было, поэтому правильнее будет смириться с данным и выжать максимум из этого. А она выжимала как только могла. Вся её жизнь превратилась в один сплошной клуб: с крови практически никогда не пропадал алкоголь, зрачки были расширены и в них весело отражались блики диско-шаров, в ушах барабанила музыка, даже если ты вроде бы оставалась в тишине, повсюду витал запах алкоголя, сигарет, кальянов и секса.
Поначалу было весело, даже очень. Бесконечные ограничения абсолютно во всем, всю жизнь, поспособствовали тому, что наслаждаться свободой, в любом её проявлении, было намного проще. Однако со временем приходит осознание того, что долго с таким образом жизни ты не проживёшь, потом осознаёшь, что тратишь её на полнейший пиздец, потом принимаешь это, а потом наступает чувство апатии, которое ты так старательно пытаешься залить очередным бокалом мартини.
Ни раз хотелось опуститься до селфхарма, моментами — даже до самоубийства. Но в такой сфере деятельности, твоё тело всегда должно быть идеальным, даже засосы приходилось замазывать и прятать, что уж говорить о больших порезах. В общем, каждый раз когда Маша была трезва она думала только о том, как бы поскорее сдохнуть.
Почему её прозвали «монашкой»? Потому что узнав о её прошлом, ей подобрали отличный костюм для танцев, который был, внимание, откровенной версией наряда служительницы церкви. Со временем эта кличка приелась и среди клиентов. Девушке это даже в какой-то мере нравилось, быть, а-ля «невинной и чистой». Танцевать кстати ей долго учиться не пришлось. Буквально в первый же день, чисто глянув на то, как это делают другие девочки, она с легкостью смогла все повторить с первого раза, несмотря на совершенно НЕ натренированное тело. Ну, что сказать — прирождённый талант!
И в этот вечер танцы были особенно горячими. Клиентов было навалом, выручка обещала быть особенно большой, много алкоголя и поцелуев, все как всегда, но намного веселее! Машка-монашка вышла на перекур, оттанцевав свой номер. Теперь деньги у неё были и на дорогие сигареты, и на не менее дорогой и красивую зажигалку. После номера ей не хотелось лезть за обычной одеждой, а совсем голой на улицу выходить тоже нехорошо, так что, не долго думая, она быстренько накинула на себя свой костюмчик, подаривший ей такую оригинальную кличку, и выскочила на улицу.
Несмотря на грядущее похолодание, на улице было вполне тепло. Или может с неё ещё не сошёл жар того невообразимо горячего места за спиной, откуда четко слышно играющую музыку. Взгляд был расфокусирован, руки дрожали и зажечь сигарету с первого раза не вышло. Она все ещё была слегка пьяна. Но благо, удача сегодня на её стороне, и спасительная сигаретка зажглась в её руках. Сделав нереально приятную и глубокую затяжку, Маша откинула голову назад чуть-ли не закатывая глаза от расслабления. По телу ощущались слабые вольны пульсаций. Мышцы тоже были сильно напряжены во время работы, сейчас есть возможность отдохнуть всему телу…
Но блаженную минуту спокойствия прервало чёткое ощущение на себе чужого взгляда. Мария давно к этому привыкла, так что замечала смотрящего практически сразу. Устало опустив голову и открыв глаза она глянула на высокого мужчину остановившегося перед ней. Он смотрел на неё с изумлением и даже каким-то отвращением, и Маша быстро поняла почему. На нем была церковная мантия, что, скорее всего, свидетельствовало о его прямой принадлежности к церкви. И естественно, святой богослужитель увидев распутную девку, которая осмелилась осквернить церковный наряд, испытает гнев.
Маша похотливо ему улыбнулась, сверкая рядом идеально ровных и белых зубов. Мужчина дёрнулся, словно вышел с прострации, хмуро свёл брови к переносице, и в несколько раз активнее, чем шёл до этого, зашагал в свою сторону.
— А это неплохая идея. Мне никогда раньше не доводилось спать со священником, — Пробубнила себе под нос девушка, щелчком бросая сигарету на пол. Наскоро придавив её острым каблуком, она, как могла на этих туфлях, побежала за симпатичным молодым человеком.
— Ей! Святой отец, а не желает-ли Ваша светлость заглянуть на кое-какой танец? — Задорно запела она бесцеремонно обхватывая своими руками чужой локоть. Мужчина резко отдернул руку, но остановился, терпеливо всматриваясь в фривольное выражение лица бесстыдной девки.
— Не интересуюсь, — Коротко ответил он холодным тоном, намереваясь спокойно пойти дальше, но нахальная «монашка» стала аккурат перед ним, тем самым перекрывая дорогу.
— Тогда ответьте… — Соблазнительно понизив тон голоса заговорила Маша, переставляя указательный и средний палец друг за другом, гуляя ими по чужой груди — Что же в таком районе делает служитель церкви? — Он отпрянул назад, не желая чувствовать эти прикосновения.
— При всем уважении, я не служитель церкви, — Уже потихоньку закипая от злости процедил он, резко обходя девушку сбоку, и активно шагая вперёд.
— А чего же Вы тогда мантию церковную напялили? — С наигранным детским любопытством просила она, ничуть не смущаясь желанию мужчины поскорее от неё убраться. После этой фразы он резко остановился и медленно повернул к ней голову. Напряжение, почему-то, возникло нереальное.
— А чего же тогда
ты напялила на себя
это? — Теперь уже замерла Мария. Кажется, до неё дошла неуместность своих вопросов, но ничего кроме как виновато захихикать она сделать не смогла.
— Знаете, тут я скорее потакаю чужим желаниям и фетишам, — С какой-то ноткой грусти произнесла Маша, в миг скрыв это за широкой улыбкой — А Вы, все таки подумайте о том, чтобы к нам зайти. Я обещаю, что скрашу ваше одиночество и скуку, — Послав мужчине воздушный прцелуйчик, она ловко развернулась на каблучках и пошла в сторону клуба.
Натаниэль остался стоять неподвижно некоторое время, молча наблюдая за отдаляющейся фигурой молодой девушки. Какой бы она с виду не казалась, очевидно, что на самом деле, это потерявшиеся в жизни человек, которому не повезло попасть не в те обстоятельства, не в то время. К ней можно даже жалость проявить, но его дело выносить суд тяжким грешникам, и он бы вполне мог её судить но… что-то в ней было такое, что смогло затронуть даже холодное и безразличное сердце Готорна.
***
Весь вечер он думал о ней. Неизвестно почему, но эта нахальная, бесстыжая и распутная девка крепко-накрепко засела в пепельно-серебристой голове. Работа не очень помогает отвлечься. Сотрудники гильдии сегодня почему-то особенно раздражают. Ни на чем невозможно сосредоточиться,
она везде.
А Вы, все таки подумайте о том, чтобы к нам зайти. Я обещаю, что скрашу ваше одиночество и скуку
— Да простит меня Всевышний за это! — Отчаянно и побеждено прошептал мужчина, приняв решение вернуться завтра на это место. Он и понятия не имеет, что будет делать, когда прийдет, что скажет и как будет действовать. Но он чувствует, что просто обязан прийти, иначе потеряет что-то очень и очень ценное.
***
— Милости просим господа, прошу, заходите, сейчас начнётся очень горячее шоу! — Бархатным голоском распевала средних лет женщина, стоящая на входе в клуб, тем самым зазывая посетителей внутрь. Пока толпа мужиков протискивались в дверь, Натаниэль нерешительно стоял сбоку, от волнения периодически вздрагивая — Молодой человек, ну же, не задерживайте очередь! — Обратилась к нему женщина, и ухватив за руку протолкнула внутрь заведения. Толкаясь и пыхтя какие-то возмущения Готорн вышел в относительно просторное место, рядом с крайним танцполом.
Зал активно наполнялся людьми и дышать уже было проблематично, музыка давила на барабанные перепонки, заставляя чувствовать себя максимально некомфортно, яркий свет, который постоянно менял свой оттенок, раздражал глаза, и все это невыносимо давило на не привыкшую к такому психику. Ещё несколько минут, и парень бы спохватился, убегая отсюда нахрен, но вдруг, резко, неожиданно, на сцену, того самого, мать его, дальнего танцпола выходит
она! И весь зал мгновенно замирает, все возбужденные взгляды смотрят только на неё, и даже блять другие танцовщицы смотрят только на неё забывая нахуй о своей гетеросексуальности! Весь клуб: бармены, вышибалы, гости, персонал и Натаниэль смотрят на её танец с необыкновенным очарованием и пускают слюни от желания смотреть на это вечность!
Маша полностью отдалась танцу, наслаждаясь вниманием которое она получает благодаря своей неотразимой красоте. По ходу танца она снимает с себя все больше и больше деталей костюма, отчего сердце Натаниэля учащённо забилось. Голос разума кричит ему отвернутся, немедленно уйти, это ужасный грех! Но он не способен и пошевелиться… он способен лишь дальше смотреть и неосознанно наслаждаться видом. Тем временем Маша вытаскивает из декоративного фиксатора на ноге плётку, смачно ударяя ею по полу — весь зал ахнул, каждый мыслено представил кучу эротичных сцен с участием Машки-монашки и этой плетки.
Она продолжала танцевать не обращая ни на кого своё вожделенное внимание, и лишь когда ткань прикрывавшая её грудь упала на пол, она содрогнулась в удовольствии от криков восхищения из зала. Ей нравилось быть объектом недосягаемого обожания для многих, ей нравилось это внимание, ей нравилось смотреть на лица восхищенных ею людей в этот момент, ей, черт возьми, нравилось танцевать. Девушка на секунду замерла чуть не свалившись с каблуков, а ведь это могло хорошенько подпортить номер! Она заметила в толпе
его…
Да ну, все таки пришёл… серьезно? Эта новость вызывала чувство умилительной снисходительности. Даже дух максимально религиозного человека ей удалось сломить. Хотя смотрит он не неё не с животным голодом, как другие посетители, он смотрит на неё как на нечто прекрасное, на нечто более высокое и непостижимое, смотрит так, как она не привыкла, чтоб на её смотрели. Вместо самодовольного кайфа, который она обычно получает от взгляда своих фанатов, она ощутила смущение, такое невинное девичье смущение 16-летней влюблённой. Это заставило занервничать, но Маша смогла закончить свой номер изумительно. Однако когда дело дошло до аплодисментов и визгов восторга, загадочного «священника» в толпе уже не было.
***
От необычной реакции своего разума на данный инцидент пришлось выкурить за раз 4 сигареты. В этот раз руки дрожали сильнее чем от алкоголя. В туалете курить нельзя, но сейчас на это было глубоко насрать, мысли не об этом… Кое-как успокоившись, Маша на автомате осмотрела обстановку в которой находится и… с неким ужасом осознала, что она сейчас в мужском туалете. Видимо под адреналином не различила куда идёт. Но ничего страшного, нужно просто быстренько выскользнуть отсюда без лишних свидетелей.
И как только она об этом подумала, по классике жанра, из ближней к ней кабинки выходи он во плоти — Натаниэль! Улизнуть по тихому не вышло, и среагировав на «столкновение» раньше мужчины, Маша невинно захихикала.
— Я ненароком двери перепутала, — Невинно почесывая затылок затараторила она, так же невинно улыбаясь — А Вы все-таки пришли! Понравился танец? Скажите, понравился? — Её манера произносить 100 слов в секунду была очень раздражающей, особенно для Натаниэля, который ещё не успел отойти от
слишком горячего для него выступления — О-о-о… вижу, что понравилось… — Похотливо мурча протянула девушка, устремив сверкающий взгляд на бугорок в области паха мужчины.
— Накинь на себя что-нибудь! — Вскрикнул Готорн не в силах больше смотреть на эти полу-прозрачные куски ткани, которые совершенно ничего не прикрывали.
— Зачем? Вам разве не нравится вид? — Наигранно удивлено спросила она, демонстративно покрутившись вокруг своей оси. Конечно нравится, нету блять человека в этом мире, кому б не понравилось — А вообще, думаю нам с Вами нужно решить кое-какую проблемку… — Она с опаской оглянулась по сторонам, а потом резко затащила мужчину в первую кабинку, сразу же закрывая её на ключ.
— Ты что вытворяешь?! — Ругаться и брыкаться это все, что мог делать Натаниэль, потому что как не был силён голос разума, даже он не мог устоять перед телом, которое прямо сейчас было готово ему отдаться.
— Расслабьтесь, святой отец, я лишь хочу загладить перед вами свою вину, — Он медленно опустился на закрытый унитаз, пока Маша игриво села перед ним на колени.
Зубами она ловко расстегнула ширинку его брюк, а потом обширно провела языком по ткани трусов, чувствуя напряжение органа под ними. Натаниэль подавил норовящий вырваться стон, прикрыв рот рукой. Времени у них не так много, поэтому без долгих прелюдий Маша принялась сразу к делу, и, не поверите, она была неотразимо прекрасной даже когда делала минет, отчего у Натаниэля хуй вставал сильнее чем мог встать до этого. Будучи истинным профессионалом своего дела, девушка сосала безумно хорошо, доставляя удовольствие каждой клеточке члена. Мужчина был готов кончить в любую минуту, ведь сталкиваться в такими ласками ему до этого не приходилось, но Маша постоянно отстранялась, когда он был уже почти на пределе, и лишь провокационно улыбаясь, невесомо проводила язычком по головке члена.
Она провоцирует, хочет, чтобы он сам взял её за волосы, и насладил на свой член по самую глотку. Натаниэль долго держался, но более терпеть он был не в силах. Не задохнулась от таких резких движений Маша только благодаря опыту, и вообще, как оказалось, «святой отец» не из тех, кто в постели нежный и ласковый, по крайней мере если его хорошенько довести. И Маша как-раз его довела. Он кончил с тихим рыком девушке в глотку.
Отстраняясь, Маша показательно высунула язык по которому стекали остатки спермы, и закатила глаза, вынуждая Натаниэля стыдится того, на что он только что пошёл.
— М-м-м… Папочка, я все ещё ужасная грешница, — Выгибаясь шептала Маша, гуляя руками по чужому телу — Быть может, нам стоит снять номер в каком-то отеле, и провести
полное очищение от грехов? — Усаживаясь к парню на колени, она начала активно двигать бёдрами, заставляя не так давно спавшее возбуждение потихоньку возвращаться.
— Что же ты со мной делаешь, грешница…? — Задает риторический вопрос Натаниэль и соглашается немедленно поехать в отель…
