Мой дворецкий — призрак

— Ну и где ты? — после некоторого молчания спросил в пустоту Гриан, освещая мрак комнаты перед собой старинным канделябром с пятью свечами. Он стоял в большой тёмной комнате, потолок которой находился столь высоко, что единственный источник света не достигал его. В воздухе стоял запах сухой затхлости и пыли, слой последней покрывал тяжёлую ткань занавесок со стороны окон и стену напротив них и скрадывал звук медленно двигающихся вглубь помещения шагов. В опущенной руке молодой человек держал едва ли не ржавеющий ключ — комната была заперта и давным-давно, и трогать её(а открывать и подавно) было запрещено всеми правдами и неправдами. К сожалению или счастью, больше Гриану никто не мог приказывать, как и следить за ним было некому, так что оказаться там, где он сейчас находился, не составило труда. Тишина комнаты, скрывающей некую тайну его поместья, была неестественной и мёртвой, пугала до глубины души отсутствием звуков и непроглядной мглой. Гриан никогда не боялся темноты, потому что она была его верным сопровождающим везде, где он вольничал бывать, хотя не должен был. Использовать свечи в юности в своих смелых вылазках и тем более фонари было нелепо и глупо — последнее, что он хотел, это засветиться и попасть под перманентный присмотр. Сейчас же Гриан лучше всего чувствовал, что боялся чего-то не совсем понятного, спрятанного в этой темноте. Может быть, совсем неприветливого. Насколько парень понял за свои двадцать лет — никто в поместье досконально не знал, что заперто в этой комнате, поэтому всё, что он слышал, это сплетни и слухи прислуги. То ли какой-то демон, то ли неупокоенная душа жутко умершего самоубийцы, то ли проклятый дух, жаждущий отмщения, а может и вообще главное зло всего мира(вот это ему, конечно, повезло), которое должно находиться в ящике Пандоры, а не в этой ненадёжной комнате, и всё по словам прислуги. Гриан на всё это лишь хмыкал — упомянутый ящик по небезызвестным легендам был гораздо ненадёжнее запертой уже лет двести комнаты. Может быть, если бы ему вовремя объяснили, а не с криками отгоняли от этого места, не разрешая приближаться и на десять метров, что скрывала комната и почему её не стоит открывать, он бы и не открыл. Может быть. Со всем произошедшим в последнее время он не мог поступить иначе, надеясь разобраться хоть в чём-то только с помощью чего-то в этой комнате. Некоторые слухи были не так устрашающи и звучали правдоподобнее других, и именно им Гриан доверял, самую малость, но доверял. Вакуум тишины прорезал шорох за спиной, будто тяжёлую ткань протащили по земле. Втянув носом воздух, молодой человек резко обернулся к двери, в которую зашёл и закрыл, освещая пространство перед собой. Свет свечей коснулся грозной двери, бледных стен и шахматной плитки на полу, но никого не было. Парень нахмурился, вытянутая с канделябром рука задрожала от напряжения в мышцах и тяжести. Он не паниковал, но неизвестность напрягала всё сильнее, по лбу от линии волос незаметно скользнула прозрачная капля. — Привет! — Гриан подпрыгнул от звонкого весёлого голоса за своей спиной и обернулся ещё раз. В двух метрах перед ним стоял молодой человек его возраста, может немного старше, с приветливым лицом. Он видел его благодаря свечам, немного топорщащиеся из аккуратной прически каштановые волосы, бледные шрамы через всё лицо, дорого выглядящая белая рубашка, отороченные золотом лацканы какого-то красноватого пиджака. От груди тело скрывала непонятная и неосвещаемая мгла. Посмотрев в зелёные улыбающиеся глаза, Гриан наконец почувствовал, насколько быстро стучало его сердце — те светились.