Глава 14: Ещё одна необычная ночь
На очереди был музыкальный клуб. — Давайте напоследок сходим к Мику? – сказал я девочкам. – Заодно и помиритесь. Все кивнули, и я повёл их в обитель нот и клавиш. — Она точно будет рада нас видеть? – забеспокоилась Моника. — Когда ты скажешь ей, что ты играешь – она забудет обо всём, поверь, – улыбнулся я. Нацуки протянула руку к двери и уже хотела открыть её, но я успел этому помешать. — Эй! — Нужно постучаться, – объяснил я ей. — Зачем? – после недолгой паузы, спросила Нацуки. — Поверь, именно сегодня, и именно к Мику – нужно постучаться. Японки посмотрели на меня страшными глазами. Ну, каждый подумал в меру своей испорченности. Сжав руку в кулак, я несколько раз громко ударил по двери. Глаза девчонок стали ещё страшнее. Я с удовлетворением отметил, что послание достигло цели аккурат по голове. Причём роялем. В такой ситуации я не мог не рассмеяться. Дверь открылась, и на пороге оказалась Мику. — Ой, это вы? — Мику, я тебе пианистку привёл. А другие, может, даже умеют петь. Мику приглашающе махнула рукой. Мы вошли, и японки разошлись по сторонам, осматривая обстановку. Моника вытаращилась на рояль. — Ничего себе, какой он древний! Я незаметно пнул её ногу, но Мику услышала. — Ничего он не древний. Зато звучит так, как новоделы никогда звучать не будут. — Она, наверное, просто привыкла видеть другие. Не обижайся. Неловкую ситуацию спасла Нацуки, которая находилась в этот момент рядом с электрогитарой и не вовремя чихнула, потеряв равновесие. Падая, она ухватилась на ударную тарелку и полетела вниз, прихватив её с собой. Со стороны это выглядело очень нелепо и весело, поэтому домик сотряс дружный громкий смех. — ХВАТИТ РЖАТЬ! – Нацуки спешно поднялась на ноги. Хохот грохнул с новой силой. – А-А-А-А-А-А-А-А! — Да ладно тебе, – утирала слёзы Юри. — С кем не бывает, ну правда, – отозвалась Сайори. — Мику, как ты смотришь на то, чтобы провести здесь уборку? Твоя супер-пыль аж иностранок валит с ног. — Да… Я ещё вчера собиралась, но потом что-то забегалась совсем. — Ты же одна в клубе. Что, если Моника пойдёт к тебе? Может, вы даже сможете выступить на конкурсе. Мику спросила что-то у Моники на японском. Та принялась ей объяснять. — Хвастается своими достижениями на фортепиано, – шепнула мне Сайори. — Спасибо, Сайори. — Вообще-то, я учу английский в школе, но это всё равно сложно. Давайте на нём будем общаться только тогда, когда нужно будет что-то объяснить Сёме, – предложила Мику. Я пожал плечами. — А чем я могу помочь? — Моника хочет перевести её собственную песню на русский. И спеть её на конкурсе. — А как она будет петь? Моника, ты сама споёшь? — Нет, я вряд ли могу петь на русском. Мику, может, ты? — А кто будет играть? В четыре руки мы сыграем намного лучше. — Может, привлечь ещё кого-нибудь? – посетила меня идея. — Кого? — Ну… Я знаю, Лена хорошо поёт. Только она очень стеснительная. — А кто тебе об этом сказал? Ой, я кажется опять сболтнул лишнего. Да пофиг… — Алиса вчера упоминала. — Ты уже тут успел познакомиться со всеми? — Можно и так сказать. Имена хотя бы могу запомнить. — Так что, подрядим Лену спеть? – спросила Моника. Хм… — А если она не согласится? – допустил я. — Она настолько стеснительная? – удивилась Моника. — Она предпочитает книги. На людях редко светится. Любимая тема литературы… — О, а ведь мы тоже любим читать, – поделилась Юри. — Да, – подтвердила Сайори, – у нас в школе литературный кружок. Мы – его основатели и участники. — Вы, вчетвером? – я подделал удивление. — Пока что, да. – Моника отошла к роялю. – Может быть, и Лену с собой заберём, когда неделя кончится. Очень сомневаюсь, что выйдет. — Ладно, – обратился я к Мику, – ты поговоришь с Леной? Вы же в одном домике живёте. Намекни ей как-нибудь. Прежде чем я понял, что сказал, на меня уже подозрительно смотрела аквамариновая пара глаз. — А это-то ты откуда знаешь? — Я ещё вчера обошёл весь лагерь. Видел вас вместе, – благополучно соврал я. – Моника, а как вы будете переводить песню на русский? — Ох… Наверное, сначала смысл песни нужно передать в английском варианте. А дальше ты поможешь. — Me? — Ну, а кто? Действительно, на мне же свет клином. Даже сейчас. Да и вспомнить, а тем более, подготовиться к будущему освобождению… Может, всё-таки, а? Вдруг дверь распахнулась, и в клуб влетела Алиса. Стоп. Освобождение, точно! Почему я нахожусь здесь? Это снова сон из моих воспоминаний? Я попытался вырвать, параллельно имитируя дрожь и мурашки. Проснувшись в темноте, я понял, что это действительно было сном. Открыв телефон, я понял, что снова просыпаюсь под странное время: 3:33. И я не могу уснуть. Будто уже восемь. Странно… У меня никогда не было проблем со сном. Может, мне снова нужно немного попить? Но вдруг я вспомнил кое-что. Такая же ситуация была в одном моде. Собственно, по нему сейчас и пошли действия в игре. Что, если… Я открыл дверь в комнату Нацуки. Она спит, что неудивительно. Я расстёгиваю её рюкзак и лихорадочно ищу то, что светится. Ничего такого. Я посмотрел ещё раз. Никакого свечения. Тогда я сходил за фонариком и уменьшил свет до минимального. Я нашёл этот лист. Выключив фонарь, я взял его двумя руками. Ничего. Не светится. В принципе, логично, ведь я – не президент клуба. Я отошёл за дверь и включил фонарь. «Дорогой дневник Я так больше не могу, Папа делал это со мной столько, сколько себя помню, Даже дольше, чем я могу вспомнить. Он делал это со мной в других мирах, мальчик никогда этого не исправит. Но на этот раз мальчик действительно кажется милым. Возможно, он когда-нибудь спасёт меня от папы, но у меня больше нет ни дня, Мне придётся найти другое место. Я не могу убежать, меня просто ‘найдут’ и заберут домой, и папа рассердится. Может быть, я смогу убедить мальчика позволь мне жить с ним, Это странно, но намного лучше, чем жить здесь. Мне придётся показать мальчику, что мне от него ничего не нужно, Что ему не нужно будет кормить меня, Что я хорошо сплю в шкафу, Что мне всё равно, если он обращается со мной как с дерьмом, Я даже буду ‘вещью’ для него, если он захочет. Если он откажется от всего этого, Я убью себя…» Если сначала у меня текли слёзы при чтении, то сейчас я едва сдержался, чтобы не прокричать что-нибудь. Что? Что, блин?! И как это решать? Я не знаю!.. Я не могу с Нацуки так обращаться, но она не хочет такого тёплого отношения и стоит на грани гибели. Почему?! Ладно, надо будет обдумать слова и спросить об этом у неё завтра. То есть, сегодня. «…Моё тело будет найдено, Из-за записки папа отправится в тюрьму, Мальчик начнёт всё сначала, используя свои силы, Мне может повезти, и в следующий раз он будет лучше, Он покажет это следующей Нацуки, и я вернусь, И если понадобится, я попробую это снова. Но я думаю, что на этот раз мальчик достаточно хорош, Он сказал, что хочет сделать меня и моих друзей счастливыми.ЗДЕСЬ СЛЕЗА:
Прощай, мир Как и всегда, папа снова меня избил. Он никогда не даёт мне еды, я всегда голодаю. Единственный раз, когда он говорит мне о том, что мне нравится, Это когда он говорит о том, что ему не нравится. Он никогда не признавал меня, Только когда он говорил мне, что я делаю что-то не так, И тогда он выбивал всё дерьмо из меня. Президент клуба знал об этом, И он не помог мне, когда я рассказала ему всё. Он мог бы спасти меня, но он сказал мне нет». После прочтения последней строки я понял, что меня трясёт не по-детски. Что за чёрт? ЧТО ЗА ЧЁРТ??! Я заглянул в комнату и подошёл ближе к Нацуки, чтобы увидеть её в целости и сохранности. Это меня успокоило. Она не повторила судьбу Сайори, я смог спасти её. Спасти её от отца и самой себя. Теперь с ней всё хорошо. Очевидно, мне с Нацуки ещё много чего надо будет вместе сделать… Взяв с собой записку, я бесшумно закрыл дверь. Выпив дополнительный стакан воды, я направился к себе в комнату. Тщетно попытавшись заснуть, я сел на кровать, включил лампу и вызвал Накалибур. Набросав немного текста и отредактировав его для дальнейшего разговора с Нацуки, я перекатал всё на отдельный файл памяти, и, наконец, уснул. Я проснулся от непривычного шума. Первое, что я увидел – это будильник, показывающий без двадцати семь. А второе… Я понял, что на улице шёл сильный ливень. Поведение погоды теперь тоже вызывает удивление. Вожатая расчёсывала волосы, бурча какую-то песенку. — Проснулся? – спросила она. Заметив, что я разглядываю хмарь за окном, Ольга вздохнула. — Ничего не поделаешь, дождик тоже нужен. Но вот, линейку, наверное, придётся… Ура. — …перенести в столовую. …Эм-м… Весело. Она открыла шкаф, пошуршала и вытащила оттуда два зонтика. — Вот, – Ольга прислонила один к моей кровати и осмотрела комнату. – Собирайся. Я сегодня предупрежу поваров, что приведу детей в столовую. И она покинула домик. Так как идти к умывальникам было необязательно, я привёл себя в порядок прямо под дождём. По улице беспорядочно бегали дети, прикрываясь от ливня руками, листами картона и запасными вещами. Пионеров с зонтами было не так уж и много. Заметив на площади спешащих японок, я помахал им рукой. — Привет, Семён! – поздоровалась за всех Моника. — Привет. Держите зонт, я пойду так. — Ты же промокнешь! – вскрикнула Сайори. — А так, мы все впятером промокнем. К тому же, я люблю дождь. Давайте, держите уже. Подав им зонт и спиной почувствовав их взгляды, я зашагал напрямик к столовой. Разумеется, на мне не осталось ни одного сухого места. Благо, плеер Нацуки сейчас под подушкой, и мне не придётся потом часами сушить его. В столовую я вошёл полностью промокший. Люблю такое состояние. Ольга, тем временем, уже расставила отряды у стен и объявила начало линейки. Пионеры стояли с крайне недовольными лицами, видимо, в мокрой одежде они чувствовали себя некомфортно. — Сём, как думаешь, дождик закончится до вечера? – услышал я голос Моники. Чуть вздрогнув от неожиданности, я развернулся к сухой «четвёрке», протягивающей мне зонт. — Спасибо большое, – сказала Сайори. Я кивнул, взял мокрый зонт и ответил Монике: — Раньше, в третий день он не шёл. Мне начинает казаться, что эта неделя для меня действительно последняя. — А, по-моему, здесь очень мило. Я даже рада, что у нас есть здесь несколько дней. Я вздохнул. — Если бы ты только понимала, о чём говоришь… — …как вы уже успели заметить, на улице сегодня не разгуляешься, – говорила Ольга пионерам. – Вечером планировались танцы, но теперь они под большим вопросом. Поэтому сегодня вы можете посвятить время подготовке к конкурсу. На сегодня всё, приступайте к завтраку. Пионеры выдохнули и ломанулись к раздаче. — А где Мику? – спросила Моника. – Что-то её не видно. Я тормознул проходящую мимо вожатую. Ответ на этот вопрос мне тоже был интересен. — Мику нехорошо себя чувствует, – объяснила она. Я перевёл ответ Монике. — Ой, как жаль… Нам же над песней работать нужно. — У неё, вроде бы, голова болит, обычно, это ненадолго, – пояснила вожатая. Я поблагодарил Ольгу, и мы сели за столик. — Нацуки, с плеером всё в порядке, он лежит у меня в домике. Не стал брать его под дождь, позже отдам. — Понравилась моя музыка? — Среди того, что у тебя было – да, я нашёл то, что мне понравилось. Я стал вспоминать те треки, которые мне понравились больше всего, или те, которые я знал. И как давно я не слышал нормальные песни…? Закрыв глаза, чтобы целиком погрузиться в воспоминания, связанные с этой музыкой, меня всё больше и больше захватывали воспоминания… Я проснулся под знаменитый трек одной группы. Да, это был будильник. Одевшись и завершив утренние процедуры, я отправился на кухню, чтобы позавтракать. Нацуки уже читает мангу на диване… Причём, уже в школьной одежде. — Нацуки, привет. Ты выспалась? — Привет, да, всё хорошо. — Ты завтракала? — Нет, пока что. — Хочешь со мной? Сделав завтрак на двоих, я сел за стол, и, обдумывая сегодняшнюю ночную ситуацию, ел молча. Нацуки тоже не обмолвилась ни одним словечком. Поев и взяв пустую тарелку Нацуки, я быстро их помыл. Выслушав благодарность от девочки, я пошёл в свою комнату за портфелем и телефоном. Когда я спустился, Нацуки уже готова была идти.