Я буду с тобой

Мои конечности растягиваются, и я переворачиваюсь в своей постели. Я вздыхаю, не открывая глаз, не желая расставаться с комфортом сна. — Доброе утро, любовь моя, — раздается мелодичный голос Элис. Улыбка расползается по моему лицу, когда я слышу ее, и вдруг мне не терпится проснуться. Мои глаза открываются и тут же фиксируются на ней. Глаза Элис тепло сверкают, а ее нечеловеческая красота ошеломляет меня. Тусклый солнечный свет, пробивающийся сквозь завесу облаков, падает на ее кожу, заставляя ее слабо светиться. — Значит, это был не просто сон? — тупо спрашиваю я. Через секунду она уже на кровати напротив меня. — Что именно? Она смотрит на меня, ожидая, сделаю ли я первый шаг, но я слишком очарована ею. — Ой. Ты это имеешь в виду? Внезапно ее губы касаются моих. Мои руки путаются в ее волосах, притягивая ее к себе. Я отстраняюсь через несколько секунд. Этого не достаточно. Я не знаю, будет ли это когда-нибудь, но я только что проснулась, и мое утреннее дыхание ужасно. Не говоря уже о том, что нам нужно решить, что мы будем делать с Викторией. Я дарю ей извиняющуюся улыбку, — У нас есть дела, которые мы должны сделать сегодня, — говорю я, опуская ноги на край кровати. — Я не могу представить себе ничего достаточно важного, чтобы прервать то, что мы только что делали, — шепчет мне на ухо Элис. — Иногда мне интересно, что с тобой сделала эта электрошоковая терапия, — говорю я, прежде чем поцеловать ее в последний раз и встать. Она смотрит мне вслед, потрясенная. — Я не знаю, как тебе это удается, — кричит она. Я поворачиваюсь и поднимаю бровь, глядя на нее. — Удивить психического вампира. Я смеюсь, и она тоже улыбается, грациозно встает и вальсирует, чтобы встать рядом со мной. — Извини, что дразню. Но нам действительно нужно поговорить с Джейком и стаей о Виктории, и мой отец должен знать, что ты вернулась и все такое. — Я вдруг почувствовала себя очень неуверенно: — Я имею в виду, если ты хочешь остаться со мной». Она успокаивающе сжала мою руку, — Я скажу тебе, что хочу быть с тобой каждую секунду дня, если ты в это поверишь. Ее лицо наполнено такой любовью и преданностью, что я чуть не плачу. — Продолжай, любовь моя, ты объясняла мне, почему задерживаешь веселье. Я закатываю на нее слегка затуманенные глаза. — У меня тоже есть утреннее дыхание, и мне нужен человеческий момент, и самое главное, по крайней мере, я бы так подумала, вы носите дневную одежду, ужас! Элис игриво шлепнула меня по руке, достаточно осторожно, чтобы не повредить. — Они могут подождать, — сказала она, удивив меня своей напористостью. Я подумала о том, какую фору мы дали Виктории, и поняла, что нужно начинать готовиться. — Так ты можешь, Элис. — Но я уже так долго ждала, — заныла она. — Значит, еще несколько часов не повредят, — ответила я. Она все еще хмуро смотрела на меня. — Проверь заранее и скажи, что не против подождать, — сказала я ей, слегка удивленная своей напористостью. Ее глаза потемнели, а лицо стало пустым. Я знала, что она поняла, что я имела в виду. — Видишь, что приходит к тем, кто ждет? Я намеренно подчеркиваю двусмысленность, просто чтобы еще больше ее подразнить. Элис, казалось, слегка разозлилась. — Будь осторожна, дорогая, или я возьму тебя прямо здесь, — хрипло сказала она. Я сглотнула и решила поверить ей на слово. — Тогда ладно. Я собираюсь воспользоваться своим человеческим моментом. Ты спустишься вниз и придумаешь правдоподобное оправдание для Чарли. Она кивает мне, и я уже вижу тщательно продуманную историю, которую она выдумывает, только по блеску в ее глазах. — Тогда скоро увидимся, дорогая, — шепчет она. Я наклоняюсь и целую ее в лоб.

***

Хотя она была только внизу, я чувствовала отсутствие Элис. Так же быстро исчезли чувства любви и счастья, которые она принесла с собой. Я снова почувствовала, как накатывает онемение. У меня возникло искушение причинить себе боль. Боже, мне нужно было чувствовать. Но я думала об Элис и о том, как сильно мои действия или даже просто обдумывание этих действий могут причинить ей боль. Ее эмоциональной боли было достаточно, чтобы сдерживать потребность в моей физической боли на данный момент. Это и знание того, что я увижу ее, когда закончу готовиться. Мой мир так быстро переместился из центра дыры, которую Эдвард оставил Элис, это немного напугало меня. Как сильно Элис на самом деле любит меня? Без нее здесь, чтобы успокоить меня, я не могла знать наверняка. Если бы она не любила меня, не хотела меня, я знала, что не смогу этого сделать. Боль была невыносимой. Я снова жаждала оцепенения, поэтому позволила себе почувствовать ее отсутствие. Этот цикл продолжался, пока я принимала душ и одевалась. Мне нужно было убежать от него, снова оказаться в присутствии Элис. Что угодно, лишь бы это прекратилось. Я уже собиралась бежать вниз по лестнице, когда услышала голос отца: — Очень плохо, — говорил он, отвечая на вопрос, который Элис, должно быть, задала ему. Я остановилась, напрягая слух. — Расскажи мне об этом. Я хочу точно знать, что произошло, когда мы ушли. Наступила пауза, пока дверца шкафа была закрыта, а регулятор на плите выключился. Я ждала, съеживаясь. — Я никогда не чувствовал себя таким беспомощным, — медленно начал Чарли. — Я не знал, что делать. В первую неделю я думал, что мне придется ее госпитализировать. Она не ела и не пила, не двигалась. — Она вырвалась из этого, как? — Я попросил Рене отвезти ее во Флориду. Я просто не хотел быть тем самым… если ей нужно было лечь в больницу или что-то в этом роде. Я надеялся, что общение с ее матерью поможет. Я никогда не видел, чтобы Белла закатывала такие истерики, но, боже, она впадала в ярость. Она швыряла свою одежду повсюду и кричала, что мы не можем не заставить ее уйти — и тогда она, наконец, заплакала. Я думал, что это будет поворотный момент. Я не стал спорить, когда она настояла остаться здесь… и поначалу ей, кажется, стало лучше… Чарли замолчал. Было тяжело это слушать, зная, сколько боли я ему причинил. — Но? — подсказала Алиса. — Она вернулась в школу, она ела, спала и делала уроки. Она отвечала, когда кто-то задавал ей прямой вопрос. Но она была… пуста. Ее глаза были пусты. Она больше не слушала музыку, я нашел кучу разбитых компакт-дисков в мусоре, она не читала, она не была в той же комнате, когда был включен телевизор, она выключала радио, когда шла игра в мяч, закрывала глаза, когда мы проезжали мимо госпиталя. Наконец-то я понял — она ​​избегала всего, что могло напомнить ей о… нем… ну и… твоей семье. Я слышала, как Чарли судорожно вздохнул. — Она все время была одна. Она не перезванивала своим друзьям, и через некоторое время они перестали звонить. Хотя я заметил, что она стала более безрассудной. Не знаю, как донести до нее, но я стал запирать свой пистолет, когда приходил домой, и брал у нее ключи ночью. Интересно, понимал ли я когда-нибудь, как ей больно на самом деле. Это ненормально, Элис, и это… это пугает меня. Совсем не нормально. Не то, чтобы кто-то… бросил ее, а как будто кто-то умер, — его голос надломился. — Это был кошмар, Элис. Я до сих пор слышу, как она кричит во сне… Я почти видела, как он дрожит. Я тоже вздрогнула, вспомнив. А потом я вздохнула. Я нисколько не обманула его, ни на одну секунду. С этими словами я начала спускаться по лестнице. Я решила, что пришло время заявить о своем присутствии. Скрипящие ступеньки предупредили их о моем присутствии, и разговор прекратился. — Папа, — позвала я, направляясь на кухню. Элис и мой отец сидели за столиком друг напротив друга. Элис стояла ко мне спиной, но после подслушанного разговора мне было страшно видеть ее лицо. — Привет, Белла, — ответил он, лицо его было слишком грустным, чтобы улыбаться. Я подошла к его стулу за столом и обняла его. Один взгляд на выражение ее лица, и я могла сказать, что Элис знала, что я ее слушаю. Я боялась разговора, который, как я знала, у нас должен был состояться, но радовалась той легкости, которую чувствовала в ее присутствии. — Мне так жаль Гарри. Я могу что-нибудь сделать для тебя? — спросила я, возвращая свое внимание к Чарли. Мне было так жаль его. — Нет, — вздохнул он, — с твоим стариком все будет в порядке. Я слышала, как он пытался быть храбрым. Я сделала мысленную пометку приготовить его второе любимое блюдо — мясной рулет и картофельное пюре на ужин — даже если это означало, что на этой неделе он будет слишком часто есть красное мясо. Он грустил. К тому же его первое любимое блюдо, жареную рыбу Гарри, было слишком рано готовить. Я повернулась, чтобы приготовить себе завтрак, пока Чарли извинился. Он собирался помочь Сью с организацией похорон. Как только дверь за ним закрылась, я понял, что нам нужно поговорить. — С чего мы начнем? — спрашиваю я ее, чувствуя себя слишком пристыженной, чтобы смотреть ей в глаза. — Я начну. Я все равно знаю, о чем ты собираешься спросить, я знаю о твоих сомнениях. Все в порядке, я должна был подробнее объясниться прошлой ночью. Иди ешь, я расскажу. Я не ответила. — Би… я хочу, чтобы ты знала, что я не расстроена тобой. И я не собираюсь уходить. Обещаю. Я поворачиваюсь и несу завтрак на стол. Я все еще не могу смотреть ей в глаза, но киваю, чтобы она продолжала. — Я впервые увидела тебя, когда ты приняла решение переехать в Форкс. Я была очарована тобой в моем видении, я почувствовала такую ​​сильную тягу к тебе, что это испугало меня. Как ты знаешь, я была с Джаспером и думала, что он мой друг. До него были и другие, но наши связи никогда не были такими прочными, как у него и у меня, так что я просто предположила. Но потом я увидела тебя. Я сразу поняла, что люблю тебя, что ты мне нужна. Она сделала ненужный вдох, словно пытаясь успокоиться, но на самом деле я думаю, что она проверяла меня. Я протянула руку через стол и сжала ее, показывая, что она должна продолжать. — Я видела, как ты влюбилась в Эдварда, вы оба были так счастливы. И у меня был Джаспер. Поэтому я решила не вмешиваться. Так было проще, всем. Я скрывала то, что знала от Эдварда, как можно дольше, я даже сказала, что люблю тебя перед семьей, прежде чем он это сделал, но все просто думали, что я имел в виду друга или сестру. Но однажды ночью я поскользнулась. Она не выглядела так, будто хотела продолжать. Я провела кругами по тыльной стороне ее ладони, но она осталась замороженной. — Все в порядке, Элис. Я не осуждаю тебя. Обещаю. На это она кивнула и продолжила: — Я был с Джаспером, и я был так… чем-то озабочена, что не скрывала свои мысли. Итак, Эдвард видел, как я представляла, что я с тобой делаю то, что мы с Джаспером делали. Я сильно покраснела от смущения, но это не было похоже на то, что мы только что танцевали вокруг этой темы. Я позволила ей продолжать. — Конечно, я должна был объяснить Джасперу. Боже, это было ужасно. Но он простил меня, сказал, что понимает и готов меня отпустить, если я этого хочу. Но я не могла, это разрушило бы семью, а ты казалась такой счастливой с Эдвардом. Но… — Ее голос затих, и ее пальцы медленно перемещаются по моей руке, где, как она знает, под моим рукавом есть шрам. — Элис… — начинаю я, но мой голос дрожит. — Ничто из того, что ты скажешь, не заставит меня любить тебя меньше, — успокаивающе говорит она мне. — Я никогда не была по-настоящему счастлив, я так не думаю. Но эти последние несколько месяцев. Я качаю головой, пытаясь развеять воспоминания о бесконечной боли. — Это помогло мне пройти через это. Я так на это полагалась. Мне нужно это. Я чувствую, как руки Элис обвивают меня, когда я плачу. Она остается там, утешая меня, пока я больше не могу плакать. — Белла. Я думаю, тебе нужно кое с кем повидаться. Например, профессионалом, — говорит она мне. — Я хочу, чтобы ты поправилась или хотя бы попыталась. Я киваю. Элис права, к тому же она все равно заставит меня выйти. Просто пока у меня есть немного времени, чтобы приспособиться к этой идее. Я чувствую ее прохладные губы на затылке и дрожу, но остаюсь в комфорте ее объятий. — Я люблю тебя, Белла, — шепчет Элис мне на ухо. Я улыбаюсь, хотя она этого не видит. — Я тоже люблю тебя, Элис, — говорю я, и ее руки крепче сжимают меня. Я могла бы остаться так навсегда, ловлю себя на мысли. У нас есть с чем разобраться, Виктория, и разговор со стаей. Мое психическое благополучие (от которого, я знаю, Элис не откажется, пока мне не станет лучше). У меня даже есть ощущение, что остальные Каллены начнут задаваться вопросом, где их дочь. Но пока достаточно быть в объятиях Элис. Потому что здесь, в этот момент, в ее объятиях я чувствую себя хорошо. В ее руках я дома, и я думаю, что это достаточно хорошее место для начала.