now
Бессмертный ветер вечности разносит лепестки сакуры по всей Иназуме. Он прославляет вечность, незыблемость их региона тысячелетиями. Его песнь о всемогущем Сёгуне слышна в омертвевшей временной петле туманного Цуруми, а тонкий шлейф розовых лепестков чувствуется даже в заряженных электро элементом водах Сейрая. По всей Иназуме всё так же, как и пять веков лет назад. Жители Иназумы прославляют могущество их Богини, заблудшие путники призрачных лесов играют вместе с заскучавшими тануки, позабыв про старую вражду с их народом, а детям под ночным покровом сказывают легенды о таинственных ёкаях и пугающих óни. Прокладывают свой боевой путь самураи, по заброшенным деревням шатаются кайраги. Посланницы кицунэ ждут возвращения Кицунэ Сайгу и, обратившиеся в каменные статуи, льют слёзы по Богине. Гудзи Великого Храма Наруками отпускает с пальца прилетевшую к ней хрупкую птичку и неодобрительно смотрит на распростёршиеся земли, в которых поселилась вечность. Храм вместе со Священной Сакурой, где сейчас стоит Яэ Мико, находится на огромной горе Ёго, что возвышается по центру острова Наруками. Сияние Божественной Сакуры — наследия от Архонтки Райден Макото — видно даже за морями и непреодолимыми штормами. Его видят искатели приключений с пиков Драконьего Хребта, и это же сияние встречает Воля Небес со своего Нефритового Дворца, парящего над гаванью Ли Юэ. Гудзи слышен шорох дощечек с пожеланиями, чуткое ухо улавливает гадание жрицы по биркам. Вместе с этим к приевшимся звукам рутины примешивается ещё кое-что. Яэ Мико обращает свой взгляд к городу, где воздвигнута резиденция электро Архонтки — позолоченная крыша сияет в закатном солнце. Вместе с птичьим свистом она улавливает чужую вечную скорбь и слышит, как где-то в царстве Эвтюмии кровавые слёзы льются из глаз Вельзевул, богини Вечности.***
несколько дней до войны с Великим Змеем Оробаси но микото, Ватацуми омиками.
Игра в каруту под сенью сакуры с подругами в самом разгаре. Четыре человека сидят на расшитом фиолетовом покрывале. Райден Эи выглядит самой напряжённой и хмурой среди всех собравшихся. Она сидит с прямой, ровной спиной, а руки аккуратно сложены на коленях — традиционная поза для игры. Рядом с её коленями положила голову её подруга — Микоши Чиё, óни с чудесными рогами, цвет которых на кончиках рожек переходит от белого к алому, под цвет кожи на её руках. Напротив сидит Сасаюри — генерал тэнгу, остающийся в военных одеждах даже при встречах с друзьями. Его смольно-чёрные крылья покоятся позади, чтобы не мешались при игре. Последняя девушка — Кицунэ Сайгу, улеглась на подушки в тени сакуры. Бледная рука сжимает курительную трубку, а второй кицунэ подпёрла щёку, чтобы было удобнее смотреть за игрой. Время от времени ушки на её голове двигаются, особенно в моменты её победы. Вокруг — ни единой души, лишь шелест лепестков сакуры разбавляет расслабленную болтовню компании под деревом. Поставленные на кон пирожные, что приготовлены подругой Эи, Кицунэ Сайгу, сводили первую с ума. Прежде никогда не выигрывавшая, сейчас Эи решительно оставляла позади «соперниц». Удивительное зрелище, учитывая, что сама она ранее прослыла самой немногословной игрокиней в карты, которая часто уступала победу вместе со сладостями другим. — Что с тобой, Эи? — улыбнулась Микоши Чиё, наблюдая за поединком, — Вообще на тебя не похоже. Не помню, чтобы ты хоть когда-нибудь оказывалась выше третьего места. — Всему в итоге научишься, — пожал плечами тэнгу Сасаюри, пригубливая зелёный чай из своей пиалы, — Возможно, её время пришло. Прячется за горами солнце, прибрежные воды окрашиваются в алые тона, а рыбаки выходят за своим вечерним уловом. Компания сидит под деревом и весело смеётся, поздравляя подругу с очередной победой. Начинается финальная игра, за которой наблюдают Чиё и Сайгу. Последняя держит в руке курительную трубку, которая стала неотъемлемой составляющей образа кицунэ, и между затяжками посматривает то на ход игры, то на подругу óни, что лежит на ткани и играет с бабочкой над собой. Час сменяется другим, и вот под сакурой слышится торжествующий возглас ранее хладнокровной Райден Эи, наконец-то победившей мастера игры в каруту — тэнгу, а следом раздаётся хохот подруг. — Что ты ела вчера? — отсмеявшись, спрашивает Микоши Чиё, — Верните нам нашу Эи. — Что не так? — быстро вернулась в прежнее состояние Эи, — Я никогда не выигрывала в карты раньше. Может, сейчас самое время начать побеждать? — Ты говоришь так, будто приравниваешь свои сражения к простой игре. — Может-быть, может-быть, — неоднозначно улыбается Эи, — Но награду то я заслужила? — Ха-ха-ха, точно, у нас ведь на кону стоят сладости, — улыбнулась в ответ Сайгу, собирая карты, — Я сказала, что это будет наградой, но это же просто пирожные ручной работы. Я не думала, что ты будешь так переживать из-за них, Эи. Что ж, наслаждайся трофеями своей победы на всю катушку. — И вовсе нет! Мне просто повезло с победой, — уверяет всех Эи, впрочем, безуспешно, — Но я абсолютно не против твоих пирожных. — Ещё бы! — хлопает в ладоши Чиё и привстаёт, чтобы дотянуться до сладостей, — Хэй, Эи, оставь мне немножко данго! Я вообще-то вышла второй и тоже хочу съесть их! — Там на всех хватит, — смеётся Сайгу, откладывая трубку, — Поздравляю, Эи. День медленно подступает к своему завершению, по небу неспешно карабкается луна, заменяя раскалённый алый шар, что гармонично сочетался с краснотой листвы клёнов на Рито. Вскоре будут съедены последние вагаси, а колода карт найдёт своё место в корзине, ожидая следующей игры. — В следующий раз наготовлю вам побольше, — весело хмыкает Кицунэ Сайгу, — Раз вы такие прожорливые, — она собирает пустые тарелки и прячет их в рукава. — Эй, эти пирожные были ну о-о-очень вкусные, — хмурится Микоши, — Разве я виновата, что не смогла удержаться? Ох уж эти хитрые кицунэ. — Ой-ой! Будто моя мечта — накормить вас всех до отказа. — Ну, знаешь ли, — невинно хихикает Чиё, — С вами надо быть во всеоружии. Она получает напоследок шуточный шлепок белоснежным хвостом кицунэ и машет рукой, прощаясь с остальными. — До завтра, Эи, — прощается с ней Сасаюри, — Я был счастлив соревноваться с тобой. — Ещё обязательно сыграем партию, — улыбнулась в ответ Райден, пряча глаза, — До завтра. но завтра уже не наступило.***
Сладкий сон воительницы Райден Эи был осквернён хаотичными звуками шагов в коридоре резиденции, где проживали они с сестрой. Слышался шум, в котором бешено кружилась в вальсе паника, а сама атмосфера казалась до ужаса дереальной. В ту ночь началась война с Великим Змеем Ватацуми омиками, также известным, как Оробаси но микото. Вместе с ним восстание подняли жители доселе мирного острова Ватацуми. Один крохотный, недавно поднятый из океанских пучин бесплодный островок, где люди прежде не видели Солнца и звёзд, где царила Вечная ночь, а жители не знали счёту времени, он сейчас передвигался на огромных кораблях, вернув в свою власть Волны и Луну; несясь вместе с кошмаром ночного прилива, они были готовы свергнуть сегунат, а вместе с ними и грозную Наруками огосё. Это доложила ей уже бодрствующая сестра Райден Макото. Глубокая неспокойная ночь. Воительница Эи и не с таким сталкивалась. Прямо перед этим к её сестре зашёл Сасаюри, с которым они недавно соревновались в каруту. На лице генерала тэнгу ни тени прежней безмятежной улыбки, пальцы сжимают боевой лук. Она хорошо помнит, как сильно нужно отличиться, чтобы добиться звания генерала. В тёплом свете ламп сверкнула красная маска тэнгу. Они выслушивают короткий доклад о текущем положении дел. — Отбывай на поле боя, — рационально отвечает Макото, — Если покинешь Тэнсюкаку сейчас, успеешь до начала битвы проверить отряды. — Немедленно, — сурово кивает он, и на глаз падает прядь тёмных волос. Он поворачивается к Эи за её спиной, еле заметно двигает уголком рта. Последнее, что Вельзевул помнит о нём — воинственный блеск его янтарных птичих глаз. Отчёт закончен, и близнецы вышли на террасу за парчовой ширмой. Эи наблюдает за беспокойным взглядом Макото. Волосы обеих сестёр треплет буйный ветер, несущийся, наверное, с замороженных пиков Драконьего Хребта в Мондштадте. А где-то там, далеко, за густым серым смогом и туманом обнажают мечи армии сёгуната и Змея. Там сейчас танцует сама Смерть и собирает сытную жатву. Там вскоре загорится пламя кровоцветов, оплакивающих безжизненные трупы. — Нас ждёт беспокойная ночь, однако, — подмечает Наруками Огосё и поднимает руку в попытке уловить направление ветра. — Я готова выдвигаться в любой момент, — напомнила о своём присутствии кагэмуша Эи. — Твоя помощь не потребуется, пока не выдохнется отряд во главе Сасаюри. — Он сказал, что кому-то удалось найти общий язык с легендарным китом Дайкэнгё. Разве с ним смогут справиться наши солдаты? — Наша главная проблема — сам Ватацуми омиками, — пропускает Макото её замечание мимо ушей, — Боюсь, тебе придётся сразиться с Великим Змеем. — Я сражусь с ним, — кивает Эи, — И защищу Наруками. — Спасибо, что охраняешь наш народ, — позволила себе улыбку Макото. Ветра вскоре принесли на хвосте красную маску тэнгу и сломанный боевой лук. А Эи впервые почувствовала горечь кровавых слёз и пожелала остаться под сенью той сакуры и играть в каруту вечность.***
после трагедии в Каэнри’ах
"Звон колокольчиков стал отдаляться, в извилистой реке снов исчезла серебряная кицунэ, наставница и подруга. Вновь зазвенели колокольчики - и прочная песчаная отмель растворилась в бурном потоке. Белоснежные силуэты из прошлого погрузились во тьму воспоминаний. Одинокая кицунэ взяла колокольчики кагура и стала танцевать для красочного настоящего." Когда-то давно ныне известная по всей Иназуме госпожа Гудзи Яэ была лишь нелепой кицунэ, по невероятной случайности познакомившаяся с Хакусин. Когда-то давно, когда никто из них и не мог помыслить, какая трагедия будет ждать всех за поворотом; ёкаи танцевали вместе с людьми, мерцали звёзды, сложившиеся для обладателей Глаза Бога в созвездия. Простые смертные преследовали свои мечты и сгорали в их необъятном пламени, в лесах прятались баку-дэнуки, а в морских глубинах жил народ, не знающий света солнца. Тогда Яэ Мико прислуживала Божественной Жрице и смеялась вместе с колокольчиками. А сейчас она сама стала Гудзи храма Наруками. — Ваше превосходительство, взглянем вместе на лиловые бутоны, когда растает снег? ты можешь называть меня просто подругой.***
Сомкнулись над головой Архонтки тучи, проливая слёзы по Наруками огосё. С места прощания с Макото видна вся Иназума, гора Ёго. — Ты изменилась, — Яэ Мико стоит за спиной Эи. Последняя склонилась над гробом, в котором — тело, ёмкость, используемая бывшей Богиней. — Времена меняются. Я добьюсь того, чтобы всё осталось как прежде. — Но ведь, ты не такая, — мягко напоминает ей Мико, — После всего этого… Ты не заслуживаешь… — Я не заслуживаю ничего, — холодно перебивает Яэ она, — Я не смогла защитить никого… Ни-ко-го… из них. Так же, как и мой народ. Они все страдают из-за меня. Все они потеряли кого-то в этой трагедии. — Эи… — потерянно прошептала Мико. Впервые на её памяти она не знала, что предпринять. — После её смерти, — горьким шёпотом начала Эи. Яэ застыла от этих слов, — После этого я пообещала своему народу осуществить нашу мечту. Неизменную вечность. — Но, как ты собираешься её осуществить? — Завтра к полудню будут изданы соответствующие указы. Я же уйду в своё измерение и буду рассуждать о вечности и о том, как максимально с ней соприкоснуться. — Эи, ты теперь Электро Архонт, — напоминает Яэ Мико голосом, словно объясняет простые законы окружающего мира ребёнку, — Ты не можешь оставить Иназуму без присмотра. — У меня есть кое-какие мысли на этот счёт, — блёкло ухмыляется она. — Воспользуешься знаниями кхемии? — спросила Мико, напрягшись всем телом, — Это тебе не ёкаям глазки строить. — Я готова на всё ради достижения вечности. Ты присоединишься ко мне как мой фамильяр? — Ну уж нет, — в своём характере фыркает Яэ, — Кому, как не тебе знать, что я люблю яркую жизнь, да и сама по себе моя натура кицунэ озорная. Я точно не выдержу и часа в твоём жутком месте. Как ты там говорила… — Царство Эвтюмии, — эхом повторила Райден за невидимой сестрой, — Она дала измерению такое имя. — Именно. К тому же… Если я покину эти места, дела в храме точно пойдут под откос. Надо же кому-то приглядывать за Священной Сакурой. — За чем? — вдруг застыла Эи. — За Священной Сакурой, — погромче повторила Мико, — Поэтому… — Погоди, Мико, — потерянно прошептала она и посмотрела на Яэ распахнутыми глазами, — Что ещё за Священная Сакура? — Эи? — приподняла бровь она, — Не шути так. Что значит твой вопрос? — Я не понимаю… О какой Сакуре идёт речь? — Ну как же… Священная Сакурв, которая растёт в храме Наруками с незапамятных времён. Говорят, она даже исполняет желания и слышит мирские молитвы… — С каких ещё времён? — снова спросила Эи, — Я не видела ее раньше. — Как не видела? — в конец запутавшаяся Яэ Мико показывает рукой на гору Ёго, где расположен храм. Эи проследила за её рукой и обмерла. Над розовыми облаками шапок из листвы юмэмиру и домиками из красной древесины клёнов с острова Рито вверх устремился столп голубого сияния. Оно было таким ярким, что резало глаза даже днём, а размер был такой, что, казалось, этот луч света связывает божественные замёрзшие небеса с огромным розовым деревом — его источником. — Что… это? — пролепетала Эи. — Эй, — осторожно начала Яэ Мико, — я, конечно, знаю, что ты не покладая рук тренируешься и оттачиваешь своё мастерство, но… не видеть Священную Сакуру, учитывая, как часто ты бываешь в храме… — Мико… — наконец отмерла Эи, — Я вижу это дерево с сиянием в первый раз.