- Ты весь дрожишь, Даниэль, садись ближе к камину, - вкрадчивый, мягкий голос Александра ворвался в беспокойные мысли Даниэля, привычно отгоняя от него кошмары собственного ума, в которые он проваливался всякий раз, стоило ему только остаться один на один с хаосом внутри себя. А ощущение теплой кружки чая в собственных руках, окончательно "вернуло" археолога в реальность комнаты, где он находился. Надо же, он даже не заметил, как Александр вернулся в гостиную после своей короткой отлучки за ужином. Да и как было заметить после того, что случилось там, внизу, в мрачных темницах под Бренненбургом.
Даниэль покосился на барона, методично и неторопливо освобождавшего поднос, с которым он вернулся. Две тарелки с ужином, чайник, полный горячего травяного чая, приборы... Слишком "обычная" картина после недавних событий. Как он сохранял такое самообладание? Это приходит с возрастом или, быть может, со статусом мужчины, который в этом далёком месте обязывал его держать в стенах своего замка преступников и приводить их приговоры в исполнение? Даже если так... Даже если к этому можно было привыкнуть, неужели и к методам, какие выбирались для казней со временем можно было адаптироваться?
- Александр... Как вы справляетесь? После этих криков, этих... - Даниэль не мог найти слов.
- Для меня это не впервые, Даниэль. Ты не должен забывать о том, что эти люди внизу обязаны лишь самим себе за ту участь, которая постигает их, - все такая же спокойная, почти ласковая речь. Словно бы объясняя природу дождя неразумному, задавшему глупый вопрос ребенку. Подобный тон отрезвлял студента из Мейфэра, заставлял вспомнить о правилах приличия, которым надлежит следовать мужчине и тем более тому, кто является гостем такого высокопоставленного человека.
- Вы правы, Александр, но... Пытки. Мне кажется, к этому невозможно привыкнуть, - выдыхает Даниэль, стараясь подчинить себе пропадающий голос и унять дрожание тела. Надо сосредоточиться на чем-то... На дыхании было бы возможно, если бы и оно не подводило. К счастью... Есть барон. Его неторопливые, размеренные шаги, этот глухой стук каблуков по деревянным половицам, пока он пересекает расстояние от стола до кресла, стоящего напротив юного археолога. И это потрескивание дерева в камине... Если думать только об этом, прислушиваясь к спокойствию этих звуков, то и тело придет в порядок.
- Возможно, мой мальчик. - произносит барон, опускаясь в кресло и переводя взгляд на камин. Много к чему этот мужчина был способен привыкнуть. И к агонии обитателей своих темниц он привык значительно быстрее, чем к тому, насколько неразвит и неудобен был этот мир даже в таком вопросе, как добыча тепла. Эта вечная необходимость проверять камин и свечи, держать под рукой топливо для огня... Утомляет. Даже раздражает. В его родном мире подобные мелочи даже близко не отнимают столько времени и внимания. - И в этом случае тебе тоже не стоит забывать, для чего они нужны. Воспринимай это... Как жест доброй воли к насильникам и убийцам. Мы дарим им возможность хоть немного искупить свои грехи. Ведь их боль позволяет уберечь тебя, Даниэль, человека, который никому не причинял вреда, но стал жертвой ужасных обстоятельств. Это почти благородная смерть, разве не так? - Взгляд барона переместился с огня на испуганного юношу перед ним. Даниэль... Как загнанный зверек - полон страха и желания жить, готовый на все, чтобы спастись от кошмара, что следует за ним по пятам, не выходит из головы, не позволяет расслабиться. Тень далеко от него, но ощущение преследования не покидает юношу ни на мгновение. Сами его мысли отравлены зловещим стражем сферы - он не способен спокойно вкушать пищу, не может спать и впадает в настоящее безумие, стоит только свету вокруг него погаснуть и уступить свое место тьме. Он не может быть один. И барону это только на руку. Трогательный, внушаемый Даниэль... Что смог собрать расколовшуюся сферу и добраться с ней сюда, во владения Александра. Они нуждались друг в друге, и к счастью барона, его гость был обладателем характера, истинно приятного в подобных условиях. Он был послушен и кроток... И даже когда в его душе рождалось противоречие к тому, что шаг за шагом открывал ему Александр, он все равно тянулся к барону, открывая душу и приглашая барона во мрак своей головы, давая возможность ловкой и успокаивающей речи мужчины проникнуть достаточно глубоко, чтобы ввергнуть юношу в пучину убедительных иллюзий. - Они мерзавцы, мой мальчик. А ты... Вынужден бороться за свою жизнь. И в вопросах выживания не пристало прислушиваться к гласу высокой морали. Кроме того, ведь это я предложил тебе, обещав свою защиту и покровительство. И уверяю тебя, Даниэль, иного способа помочь тебе нет. Просто доверься мне, ведь я знаю, с чем ты столкнулся и как никто понимаю, что ты достойный юноша и никогда бы не ввязался в подобное, не сложись обстоятельства столь чудовищным образом.
Даниэль поднял взгляд на Александра. Слушая его в такие минуты... Он каждый раз немного успокаивался. Барон помогал его совести стихнуть, а сердцу замедлиться, хоть на мгновение позволив юноше перестать ощущать эту нервную боль в груди.
- Вы... Вы правы, Александр. Просто мне все ещё... Тяжело смириться со своим положением, - Даниэль опустил взгляд на чашку с напитком в своих руках.
- И это совершенно естественно, мой мальчик. Но ты справляешься... Не каждый на твоём месте держался бы так хорошо, - удивительно, как в голосе барона при этих словах не проявлялось ни капли издёвки.
Даниэль даже горько усмехнулся в ответ на эту речь. Разве он хорошо держится? Разве он справляется? До этого вечера он лишь находился рядом с Александром во время этих чудовищных истязаний осужденных, но сегодня... Барон сказал, что ему нужно принять участие. И Даниэль не стал протестовать... Ведь Тень идёт именно за ним, а Александр сделал для него уже так много... Это слишком эгоистично - обязывать его выполнять всю грязную работу в одиночку. Но там, внизу, после того что они вместе сделали с тем изможденным мужчиной... Даниэль чуть не лишился чувств. Впервые он делал что-то подобное и, без сомнения, сошел бы с ума, если бы не Александр. Если бы не его мягкий голос, выдававший четкие инструкции. Если бы не его присутствие рядом после всего, ласковые прикосновения, что стремились привести в порядок юношу, которому стало дурно. Если бы не то, как он относился к Даниэлю, словно бы... Его в самом деле можно было понять, одарить сочувствием и помощью. В такие моменты Александр становился необходим как воздух, как свет... Или даже важнее.
- Оставь жалость и сожаления, Даниэль. Все это не стоит твоих душевных мук и со временем, поверь мне, тебе станет легче. - произнес барон. И говорил он с такой уверенностью, что трудно было не верить ему. В конце концов, он уже сейчас знал, кого он сотворит из Даниэля. Капля за каплей... И близок тот час, когда юноша будет так же безжалостен, как его гостепреимный хозяин. - То, что происходит в темницах - остаётся там. Пей чай, мой мальчик. И принимайся за ужин.
- Д-да, - выдохнул Даниэль, поднося к губам уже немного остывший напиток. Не надо думать... Александр прав, все осталось в темницах. А здесь... В свете камина, рядом с бароном, излучавшим покой и стать, с приятными запахами еды и сладким чаем - все было иначе. И более ни о чем не стоило беспокоиться. Юноша потянулся к ужину, принимаясь за еду. Сначала даже с трудом, но вскоре... В нем проснулся по-настоящему животный аппетит, заставивший смести свою порцию в считанные минуты. Александр же взявшись за свою еду, вкушал ее словно бы для компании. Как и всегда, впрочем. Барон не отличался здоровым аппетитом и был достаточно безразличным даже к самым вкусным, по мнению Даниэля, блюдам. Но эта его особенность на фоне всего остального быстро стала для археолога аксиомой, о которой он уже и не задумывался.
- Рад, что блюдо настолько пришлось тебе по вкусу, - нежно улыбнулся барон. В самом деле, развлечения вроде тех, что занимали их внизу, заставляют проголодаться. В конце концов, они ведь отнимают не мало сил. И люди в этом вопросе значительно менее выносливы, чем существа подобные барону.
Даниэль даже смутился, отставляя в сторону пустую посуду. Наверное, с его стороны так накинуться на еду было почти неприлично.
- Прошу прощения... Я даже не думал, что так проголодался. И это действительно вкусно, у вас... Талантливые повара, - тихонько сказал Даниэль.
- Да, у меня хорошие слуги, - кивнул Александр. - Безупречно выполняют свои обязанности, не привлекая к себе излишнего внимания.
Это точно... Если подумать, то за все время пребывания в стенах Бренненбурга Даниэль ни разу не видел слуг барона. Иногда ему казалось, что он их слышал... Но звуки эти были странными. Он слышал шаги, но не человеческую речь. Да и шаги, они... Впрочем, не стоит думать об этом. В те минуты, когда слыша шаги, ему чудилось в них даже что-то тревожное - он наверняка лишь вновь становился жертвой своего развитого воображения. В конце концов, замку много лет и без сомнения, это величественное строение могло искажать даже самый обычный звук как угодно. А зная Александра, едва ли он позволил бы своим слугам слоняться по коридорам и вести праздные разговоры, так что и отсутствие речи не было удивительным.
- Вы... Собираетесь ещё посетить библиотеку перед отходом ко сну? - спросил Даниэль, наблюдая за бароном, который отставив недоеденный ужин, потянулся за своей чашкой чая. В этом своем вопросе он явно не был достаточно честным с Александром, его не столько интересовало, чем барон планирует заниматься в ближайшее время, сколько не хотелось отправляться спать... Идти по темному замку до своей спальни, оставаясь один на один со всеми переживаниями этого дня вновь и ложиться спать, нервно буравя взглядом свечи и камин у кровати, боясь, что они погаснут раньше, чем он уснет. Замкнутый круг: смотреть на пламя, не давая себе отдыха в страхе, что случайно загулявший по замку сквозняк потушит его, и в итоге не смыкать глаз до утра, ведь чуть задремав, Даниэль неминуемо проснется либо от кошмара, либо от смутного чувства, что комната все же погрузилась во мрак.
- Нет, - сказал Александр, рассматривая юношу. - Но, кажется, ты хотел спросить совсем не об этом, мой мальчик. Наверное, сегодня тебе будет особенно тяжело заснуть. Эликсир, который я давал, у тебя ещё остался? Я могу найти ещё.
- Он... Перестал помогать, Александр. - ответил Даниэль. А сегодня бы он не помог тем более. Юный археолог был в этом убежден настолько же, насколько был уверен в том, что солнце всегда встаёт на востоке и заходит на западе.
- Дурные вести, - вздохнул мужчина и поднялся с места, оставляя наполовину пустую чашку на столе. Его изящная рука с аккуратными, удлиненными ногтями, потянулась к ближайшему канделябру и крепко обхватила его за основание. - Идём со мной, Даниэль.
Юноша с готовностью поднялся, пусть и не знал, куда поведет его Александр. Хотелось надеяться, что не обратно в темницы... Но и в собственную комнату он не горел желанием возвращаться, даже в сопровождении барона. Потому что в конечном итоге, Александр его покинет.
Барон вывел юношу из гостиной и повел по бесконечным коридорам своего величественного замка. И путь по нему очевидно лежал к комнате Даниэля. Археолог даже успел помрачнеть в процессе этого пути, однако... Добравшись до двери его спальни, Александр не остановился и ни слова не произнес, просто пошел дальше по коридору. Даниэль же, по инерции, следовал за ним... И вскоре, к своему удивлению, обнаружил, что они добрались до двери в покои барона. Только здесь Александр притормозил, открывая перед юношей дверь.
- Прошу, проходи. - сказал он вкрадчиво. - Сегодня будешь ночевать со мной. И если что-то вдруг разбудит тебя, я буду рядом, чтобы помочь.
- Вы... Я не доставлю неудобств? - растерялся Даниэль.
- Я бы не стал предлагать, будь это так, мой мальчик. - ответил Александр и не дожидаясь, пока Даниэль пройдет в комнату, сам прошел в покои. Юноша поспешил за ним вслед.
Камин здесь уже горел, заранее подготовленный незримыми слугами Александра, а большая кровать манила к себе. Покои барона были даже светлее спальни Даниэля... И юноша не мог припомнить, было ли это так же в прошлые разы, когда он ненадолго захаживал в эту комнату. Но смутно ощущал, что свечей все же было меньше. Однако... Не так это важно. Главное, что в этой просторной, светлой комнате не было ни одного темного угла, а камин был значительно больше того, который горел в гостиной. Оттого это место казалось сейчас Даниэлю самым уютным из всех, что он посещал в замке. И барон это, разумеется, понимал.
Александр поставил канделябр на прикроватную тумбу и прошел к рабочему столу у окна.
- Сегодня я дам тебе новый элексир на ночь. Быть может, он поможет лучше. Однако, от него может быть некоторая слабость... К утру это пройдет. - сказал барон, доставая из ящика своего стола небольшую склянку и демонстрируя ее юноше. - Я отойду сделать напиток, эту вещь необходимо разбавлять. А ты... Переодевайся ко сну, в моем шкафу можешь выбрать любую ночную рубашку.
- Благодарю, Александр. И... Я постараюсь не стеснять вас, - Даниэль несмело шагнул к шкафу.
- Не переживай об этом, мой мальчик. Ты не будешь, - ответил барон и покинул спальню, оставляя юношу ненадолго в одиночестве.
Даниэль же коснулся рукой деревянной дверцы шкафа, потянув ее в сторону и открывая своему взору гардероб барона. Много изящных и аккуратных камзолов, мягких рубашек, брюк... Вся одежда приятно пахла каким-то парфюмом. Даниэль выбрал темную рубашку, вытягивая ее из шкафа и переодеваясь для сна.
В такой лёгкой одежде сразу стало зябко и юноша поспешно направился к постели, забираясь под одеяло и устремляя напряжённый взгляд на дверь. Минута. Ещё одна... И вот в дверях появляется фигура барона с напитком в руках.
- Рад, что ты уже устроился ко сну, - сказал Александр, подходя к кровати и протягивая ему элексир. - Держи, Даниэль.
- Благодарю, - отозвался юноша, принимая из рук мужчины кружку и поднося к губам. Немного резковатый запах ударил археологу в ноздри и заставил поморщиться, но Даниэль все равно выпил. Если Александр настаивал - его гость ему не перечил, в конце концов... В бароне юноша нашел единственную опору и надежду после всех тех тревожных событий, участником которых он стал за последние месяцы.
- Вот так, мой мальчик. - мягко сказал Александр, принимая из рук Даниэля опустевшую чашку. - Не самый приятный на вкус напиток, не спорю, он он поможет твоему беспокойному разуму.
- Спасибо за вашу заботу, Александр... - тихо сказал Даниэль, отводя взгляд сразу же, как мужчина пошел к шкафу переодеваться ко сну. Устремив глаза к камину, он сосредоточился на тихом потрескивании дерева в огне и причудливом, приятном танце пламени. И именно это, казалось, а не горьковатый элексир возымело на него успокаивающий эффект.
Даниэль почувствовал, как глаза закрываются сами, а внимание так рассеялось, что он даже не заметил, как Александр прошел к постели и занял место рядом с ним. Только когда рука барона коснулась плеча юноши, Даниэль осознал этот факт, вздрогнув от неожиданности.
- Ты слишком напряжён, - прокомментировал это Александр, поправляя распущенные на ночь волосы и задумчиво рассматривая мальчишку из под опущенных век. - Тебе нечего бояться в моем замке, Даниэль. А... Наши "занятия" скоро станут тебе привычны. Все будет хорошо, мой юный друг.
Даниэль кивнул, но... Внутри было неспокойно. Хотелось ли ему привыкнуть к тому, что происходит там, внизу? Ни за что. Голова юноши опустилась на подушку. И как можно спать спокойно после того, что он сделал сегодня? После того, как он столь ярко и ясно осознал, что происходит в темницах. И от этого не отделаться... Никак. Тяжёлые мысли, липкие, неприятные, с влажным запахом крови и ощущением удушья, которое накатывало на Даниэля в стенах темниц. И все же... Не смотря на уверенность юноши в том, что после этого вечера он не уснёт никогда - элексир взял свое, погрузив археолога в сон незаметно для него самого.
Но столь желанный отдых не принес спасительной пустоты, пары часов небытия и покоя. Нет... Даниэль открыл глаза, осознавая себя в до боли знакомых стенах гробницы. Подавляющий, узкий коридор и зыбкий песок под ногами. Тяжёлый воздух и ненавистная, пугающая тьма кругом. Все это приходило к нему во сне так ярко, что не было ни малейшего сомнения в реальности окружающего. Все как в тот раз, в тот проклятый день, с которого началась беспросветная полоса неудач и ужасов в жизни Даниэля.
И все равно каждый раз он проходил тот же путь, даже в своем сне не справляясь с этим иначе. Каждый раз... Он вновь шел вперёд, к огоньку надежды, что застыл перед ним в темноте, маня к себе спокойным голубым сиянием. Он один позволял оставаться в сознании, не потеряв рассудок от пугающей тьмы и грозных стен, простоявших здесь значительно больше, чем археологу было лет. Он один спасал от накрываюшей паники из-за слишком далёких и глухих голосов арабов, словно бы они удалялись, решив оставить Даниэля под завалом, в плену цепких лап мрака.
Мистическая, идеально круглая сфера, чей далёкий свет наконец оказывался так близко... И первое касание, что навсегда разделило жизнь археолога на "до" и "после". А сразу следом кошмар подарил юноше образ Тени. Она явилась с криками умирающих, близких Даниэлю людей, с криками, которых юноша не слышал, но думал о них так много, что воображение воспроизвело их с ужасающей точностью (или, быть может, это был отзвук его "особых дел" в темницах Бренненбурга). Алая плоть обступала юношу со всех сторон, приближалась, желая отнять у него последний вдох, и...
Юноша очнулся с оглушительным, безумным криком, раздавшимся словно не из его груди, а откуда-то извне. Страх овладел Даниэлем мгновенно, заставив забыть где он, с кем... Ужас, заставивший забыть о безопасности, мысли о которой всякий раз внушал ему Александр.
Юношу трясло, все его тело кричало ему одно - "Беги!". И он дернулся было, но сильные руки впились в него, не давая слететь с постели, вырвав из груди ещё один крик. Что, как не Тень могло удерживать его сейчас? Смерть уже дотянулась до него, обхватила своими когтистыми лапами...
- Даниэль! - уже почти родной голос вдруг пробился сквозь страх и ужас внутри юноши, приводя в чувство. Никаких гробниц и темноты, чарующего света сферы и ее опасного стража. Только уютная, светлая спальня и барон рядом. Единственный человек во всем мире, что удерживал Смерть по-дальше от археолога, чей голос и руки отгоняли Тень, чья сила подчиняла юношу себе, даруя вместо воли безопасность.
Даниэль наощупь потянулся к мужчине, вцепился в него, как в последнюю свою надежду. Спокойно... В его объятиях страх меркнет и становится незначительным и маленьким, как беззубый зверёк, что не способен причинить вреда.
- Александр... Этот кошмар... Я снова... Снова был там... Она почти забрала меня... Ещё минута и я бы... Я погиб... - бессвязно забормотал Даниэль, отчаянно прижимаясь к барону.
- Тише, Даниэль, тише. Это лишь сон. Ты со мной, мой мальчик, и тебе ничего не угрожает, пока я рядом. - спокойный, ровный голос.
Нереальный... Просто не может быть реальным в мире, полном того ужаса и внутренних страданий, в котором жил юноша. Просто... Не может быть реальным. Даниэля трясло, но он пытался овладеть собой, пытался успокоиться. Александр же мягко улыбался, рассматривая юношу в своих руках. Такой запуганный и нервный, беззащитный и отчаянный. Барон был нужен ему как кислород и лишь его присутствие спасало юношу от впадения в безумие.
И это было крайне полезно для Александра. За время своего прибывания в этом мире, среди людей, он успел хорошо изучить их повадки и реакции, их особенности. И нет более преданного, послушного человека, чем тот, для кого ты - единственная надежда, гарантия покоя и безопасности. Барону было в радость, что хозяин сферы так сильно поглощён им, зависим от него. Это решало много проблем и помогало избежать возникновения новых, в будущем.
Впрочем, Александру было нужно больше. Чем более значительной фигурой он будет для Даниэля, тем более неважными станут для молодого юноши те идеалы и морали, что осложняли для барона путь к его личным целям. Те глупые людские предрассудки о высших ценностях вроде милосердия и человечности, каким не было места в жизни чуждого этому миру Александра, если он не хотел оставаться в нем дальше, предав забвению свои планы.
Мужчина мягко приподнял голову Даниэля, заглядывая в полные отчаяния глаза и, склонившись, нежно коснулся губами губ археолога. Шок, пришедший с осознанием этого поцелуя, положил конец уже успевшей надоесть истерики мальчишки. А когда Александр отстранился, его разномастные глаза одарили Даниэля лаской и любовью.
- Все хорошо, мой мальчик. Ничего не бойся, - произнес он, чутко следя за реакцией своего пугливого гостя. За отблеском щенячей покорности в глазах, за наступившим вдруг покое, пронизавшем все тело юноши. - Вот так... До рассвета ещё далеко. Тебе нужно попробовать уснуть, Даниэль. Просто не думать, чтобы тревожный сон вновь не разбудил тебя, понимаешь?
Ловкие руки барона осторожно устроили Даниэля обратно на постель, укладывая голову на подушку.
- Д-да... Понимаю... - тихо сказал археолог, все ещё "отходя" от кошмара и поцелуя. И он не смог бы сейчас ответить, что потрясло его больше. Но Александр... Всей своей сутью успокаивал, усыплял, буквально руководил юношей, сведя весь мир археолога до одной точки - себя самого.
- Вот и славно... Засыпай, Даниэль. Я рядом. И даже если тебе снова приснится кошмар - я буду здесь, чтобы отогнать его и успокоить тебя, мой мальчик. Засыпай, - вкрадчиво произнес Александр, следя как закрываются глаза его гостя.
Спи, Даниэль. Тебя ждёт сложный день... Один за другим они будут проноситься перед тобой, незаметно приучая быть верным помощником в том, что кажется сейчас тебе таким неправильным и пугающим. Спи, Даниэль. И ты сам не заметишь, как станешь совсем другим человеком. Ничто больше не будет тебя пугать, ничто не станет для тебя проблемой и не будет будить по ночам. Кровь и ужас станут для тебя столь же привычны, как чашка чая на завтрак. И тогда ты сможешь совершать по настоящему великие дела под началом существа, которого ошибочно принял за человека, исполненного благородства и великого милосердия к чудовищной доле, что выпала для тебя на твоём пути.
-х-
Даниэль потянул за рычаг, вцепившись взглядом в женщину перед собой, чье тело издало громкий крик и пару сладки хрустов. Он нервно облизнулся, не удержавшись и оттянув рычаг ещё дальше. Ему хотелось, чтобы она сломалась. Хотелось увидеть, услышать, почувствовать это. Незаметно для себя он терял терпение в этом своем развлечении. Хотелось сильнее, больше... Хотелось дойти до конца и увидеть в глазах пленницы, как гаснет пламя, что заставляет ее дышать и жить. Хотелось увидеть, как они становятся стеклянными, подобно кукольным... И выше его сил было сейчас думать о том, что вовсе не ради этого сегодня вечером они с Александром спустились в темницы.
Сейчас он не думал о Тени, которую на расстоянии держало бесконечное мучение пленников, не думал о деле барона, для которого они должны были оставаться живыми. Это было так неважно... Здесь. Сейчас. Он хотел крови и боли. Он хотел смерти своей беспомощной, крикливой жертвы. Хотел забрать у нее последнее, что ещё держало слабый дух в изломанном теле.
И Александр, что сидел здесь же, рядом, удобно устроившись на столе и закинув ногу на ногу - не сразу заметил эту перемену. Не сразу ощутил, как страсть к мучениям в его "последователе" обратилась жаждой гибели его бесценного и, увы, не бесконечного человеческого ресурса. Александр слишком глубоко ушел в свои мысли, следя за Даниэлем и едва реагируя на женщину, которую тот подвергал сейчас ужасающему испытанию на новом пыточном аппарате. И это было не удивительно.
Сейчас, рассматривая юношу, он не мог не гордиться проделанной работой. Ещё так недавно Даниэль почти терял сознание в этих комнатах, жался к стенам и проклинал себя, и свою судьбу, каждый раз когда приходилось прикасаться к механизмам местных чудовищных орудий. Ещё так недавно его мутило от вида крови и страха причинить боль. И вот, каким он был теперь... Напряжённый от возбуждения, с горящими глазами, полностью поглощённый своим занятием. И никакие вопросы морали теперь не занимали его ум. Он был идеальным палачом, безжалостным, полным ярости и желания. Милый, робкий Даниэль теперь был совсем другим и это изменение было крайне приятно барону. Больше мальчишка не спорил, не возмущался, не впадал в истерики. Всякую идею Александра он принимал с таким рвением и охотой, что иной раз даже удивлял барона. Стоило лишь обмолвиться о своем желании - и Даниэль бросался исполнять его, получая при этом искреннее удовольствие от возможности быть Александру полезным. И откуда в нем выискалось столько сил? Даже к вечеру, после всех забот, он был полон энергии и ластился к мужчине уже не как послушный щенок, но как верный пёс, готовый отдать ему все, что имел, если не больше. Однако...
Резкий хруст и наступившая следом тишина привела Александра в чувство. Он кинул взгляд в сторону пленницы. Тело замерло, дыхание поверхностное, лёгкое, едва вздымало ее грудь и барону это было очень знакомо.
- Даниэль, - окрикнул он, поднимаясь с места и проходя к юноше, отбивая каблуком по камню темницы ровный, спокойный шаг. - Хватит, она умирает. Ей пора дать элексир и отнести в камеру.
- Нет, ещё немного... - пробормотал Даниэль, резко потянув рычаг, как ребенок, испугавшийся того, что у него отнимут любимую игрушку тогда, когда он ещё ею не наигрался.
Александр вновь метнул взгляд на пленницу и мгновенно перехватил руку юноши, отводя от рычага.
- С нее на сегодня хватит. Мы не можем быть так расточительны, - сказал барон и голос его выдал раздражение, даже лёгкую злость. До этого момента юноша не позволял себе оспаривать приказы Александра. И что же это? Даниэль резко вырвал руку, вновь потянувшись к рычагу. Безумные глаза его не удостаивали барона взглядом, они смотрели мимо, не могли оторваться от пока ещё живой жертвы, ещё один раз... И она умрет.
Болезненный удар затылком о холодную кладку стен заставил Даниэля хоть немного отрезветь и отвлечься от пленницы. Только сейчас он по-настоящему услышал и увидел Александра, чьи сильные руки прижимали его к стене, а сводившие с ума глаза смотрели на юношу холодно и жёстко.
- Я сказал... Хватит. Даниэль. Это означает, что ты должен прекратить, - произнес барон, не сводя с юноши взгляд. Голос его был спокойным и тихим, но археолог хорошо слышал в нем злость и властность барона, который не терпел непослушания в подобных вопросах.
Внутри у Даниэля все похолодело, но... Лишь на мгновение. Уже в следующий миг по телу его пробежала дрожь и он ощутил, как его охватывает жар. Уже... Так привычно.
За последние несколько недель он открыл в себе не только страсть к пыткам, но ещё и какую-то безмерную жажду близости с его гостеприимным хозяином. И она была иной раз даже сильнее, чем тот азарт, который он ощущал в стенах этих темниц. Стоило сейчас Александру оказаться так близко, с такой силой прижать юношу к стене, как в голове Даниэля невольно всплывали все те вечера, которые они провели вместе. Похоть охватывала его каждый раз, заставляя забыть о страхах и кошмарах, стирая из памяти даже яркие вспышки, сотканные из страданий пленников и его нового к ним отношения. В такие моменты не существовало ничего, кроме Александра. Его подчиняющего взгляда, его будоражащего голоса, его сильного и возбуждающего тела. Даниэль в такие минуты растворялся в своих чувствах, даже не пытаясь обуздать их. Он хотел барона. Наслаждался им целиком, жадно впитывая его грубые поцелуи и укусы, которыми Александр покрывал плечи и шею юноши. Он млел, когда оказывался под мужчиной, ощущая как барон прижимает его к постели, беря сзади и заставляя извиваться под ним, желая лишь его прикосновений и движений внутри. Всегда грубых, резких, набирающих темп. Это было подобно сладкой пытке, конца которой Даниэль не хотел ни за что на свете. В такие минуты ему казалось, что даже если бы от него потребовали прекратить, под страхом смерти... Он бы не смог. Ни с кем и никогда он не испытывал того, что за короткое время подарил ему барон, и сейчас... Юноша бы не вспомнил в какой момент он впервые допустил это безумие. Зато он хорошо помнил, как впервые задыхался от страсти под Александром, как раздирало его изнутри желание и как приятно ему было, когда барон его брал. Эти воспоминания вторгались в него помимо воли и сейчас, заставляя сжаться в руках мужчины, замереть, забыть о том, как пару минут назад он был поглощен пыткой.
Он потянулся к Александру, не в силах отказать себе в том, чтобы прикоснуться к нему, прижаться, но...
Барон отступил, не давая юноше дотянуться до себя.
- Ты меня расстроил, Даниэль. Тебе нужно держать себя в руках. Она - бесценный источник витае, как и все они. А ты чуть не угробил ее! - зло выдал Александр.
Даниэль опустил взгляд, ощущая как речь мужчины ранит его, обрывая дыхание и принося слабость ногам. Он виноват перед бароном... Забылся и разозлил того, в ком теперь был весь его мир.
- Это... Не повторится, Александр. Обещаю... - тихо выдохнул юноша и несмело поднял на барона взгляд, почти сразу ощутив облегчение. Мужчина перед ним был все ещё зол, и тем не менее, снисходительно кивнул.
- Напои ее и верни в камеру, - сказал Александр. - На сегодня мы закончили. Я буду ждать тебя за ужином, когда закончишь и примешь душ... И больше не расстраивай меня, Даниэль.
Юноша кивнул, сжимаясь. Все же... Что-то в нем ещё оставалось от себя прежнего. Он проследил за тем, как мужчина проходит к выходу из комнаты, и ещё какое-то время простоял так, прислушиваясь к звуку каблуков барона, которые разносились по коридорам до тех пор, пока Александр не покинул пространство темниц. И как только звук шагов мужчины затих, юноша поплелся к пленнице, принимаясь за дело и находясь не в самом лучшем расположении духа. Ему хотелось верить, что злость Александра пройдет в ближайшее время... Ведь ощущать ее было для Даниэля просто невыносимо.
-х-
В какой момент Даниэль так глубоко погряз во всем этом? Когда это случилось, когда он заглушил внутри себя что-то настолько важное, что сейчас, очнувшись вдруг от вечного сна, ныло и болело в груди, заставляя трястись от отчаяния и ужаса?
Юноша сполз на холодный пол, обхватив себя окровавленными руками и буравя взглядом тело маленькой, мертвой девочки распластавшееся перед ним. Он смотрел на нее и впервые за долгое время чувствовал, как что-то в нем ломается. Будто бы последний месяц он спал наяву, погрузившись в один из своих кошмаров и заняв в нем неожиданную для себя роль. Ещё недавно такую обыденную и привычную, но сейчас... Он словно пришел в себя, вдруг осознав, каким же монстром успел стать и не было рядом Александра, чтобы усыпить в нем те обломки внезапно очнувшегося "старого Даниэля", что ещё в нем остались.
Эта... Девочка. Юная пленница, чья мать отчаянно попыталась спасти ее, открыв ей путь для побега. В какую же ярость впал Даниэль, обнаружив, что она исчезла из камеры! И как он ринулся за ней, будто зверь, от которого посмел сбежать его завтрак. Он не задумался и на минуту, пока мчался за ней по коридорам, не замедлился, когда перед глазами замаячило ее рваное, старое платьице, нет... Он резко прыгнул вперёд, настигая беглянку и не остановил себя даже тогда, когда в приступе ярости размозжил череп девчушки о вековые камни Бренненбурга.
Маленькая... Девочка. Точно его крошка-сестра, которая жалась к нему в детстве в поиске защиты. У нее были такие же волосы и почти такие черты лица... И для нее Даниэль был надеждой. Даже когда он был слаб и беспомощен, она видела в нем защитника. Даже когда он боялся, она верила, что ей ничего не угрожает пока он рядом. Даже когда он принял удар, упал на ее глазах, став сам для себя жалким и маленьким... Она говорила о нем так, словно он был в миллион раз лучше, чем сам себя чувствовал. Обнимала его... Но что бы она сказала о нем сейчас? Она бы, без сомнения, бежала от него, точно как эта девочка. Стремилась бы спастись от монстра, который поглотил ее брата.
Даниэль впился окровавленными руками себе в волосы, подгребая к себе колени и начиная нервно раскачиваться. К горлу подступила тошнота. Как... Как он стал таким? Какого дьявола?! Он же просто хотел... Выжить. Эта чертова сфера, проклятая Тень. Ради всего святого, он ведь просто хотел, чтобы люди вокруг него перестали умирать! Чтобы более никого, кто был бы ему близок, не пожрал ужасный страж той силы, которой Даниэль даже не овладел! Ему не нужно было могущество сферы, он проклинал тот день, когда оказался в плену гробницы. И приехав сюда... Он лишь хотел избавиться от ужаса, что следовал за ним, скрываясь в тенях. Освободиться... Это все, чего он хотел! Выжить, и только! Но эта девочка... И все те, кого он пытал, став очень скоро заложником порочного удовольствия, которое доставляли ему мучения пленников... Он стал настоящим монстром, хуже, чем монстром... Он ведь не был таким. Боже, он ведь просто не мог быть таким. Не мог... Не мог!
Когда в нем проснулось все это? Злоба, жестокость, ярость? Когда в его сердце погас огонь добра и света, что так ценила в нем его сестра, в те ужасные годы, когда он был так мал и беспомощен, но так уверен в том, что не станет сосудом для зла? Когда он так изменился, погрязнув во всем этом ужасе, привыкнув к нему, освоившись и начав получать удовольствие от всего этого бесчеловечного карнавала крови, боли и безумия?
Ворох бесконечных вопросов в голове Даниэля вдруг прервался, разбился о звучание одного единственного имени, что стало роковым в его судьбе. Александр... Проклятый барон с его чудовищным идеями, бесчеловечный монстр, очаровавший его своей обходительной лаской и лживой заботой, ввергнувший его в эту пучину... Подчинивший себе его разум и тело, обучивший его жестокости, которую Даниэль всю свою жизнь подавлял в себе, не смея дать ей выход, желая быть тем героем, которым бы восхищалась его сестра и к которому она льнула за защитой от отца, воплотившего в себе этот грех сполна. К которому эта маленькая девочка должна бы была бежать за помощью, а не мчаться от него в страхе, ощущая себя маленьким, жалким зверьком, которого настигает хищник.
Александр... Он отравил собой Даниэля, пропитал своим ядом его тело и душу. Это безумие... Просто безумие. Все! Эти пытки, которые тогда ещё, давно, Даниэль мог чем-то оправдать, ведь "они лишь дают искупление преступникам", не более... Черт возьми! И в чем же преступление этой малютки, какие грехи она должна была искупить своими страданиями? И благим ли делом была ее жертва воимя жизни и безопасности Даниэля? Этого Даниэля, который настиг ее в коридоре и растерзал, как зверь, который мучил других воимя своей жалкой, погрязшей в грехах души? А эта связь с Александром? К этому ли он шел, когда впервые оказался в замке? Это... Разрушающее, безумное желание, в котором он растворился, позволяя ему заткнуть рот своей совести и представлениям о морали. Эта слабость, отравившая его ложью барона и подчинившая ему и любому проявлению его безумства. Как бы сладка не была на вкус эта едкая отрава, она стала жестоким ядом для Даниэля, хуже, чем сама смерть, от которой он так отчаянно бежал в объятия барона и его поместья. Какое же отвращение сейчас испытывал ко всему, что составляло его жизнь теперь. Встреть он в иные времена такого человека, каким он стал в стенах Бренненбурга, он бы даже не заговорил с ним, испытав лишь злость и брезгливость по отношению к такой ничтожной личности. Но он не был чужим человеком, не был ужасным прохожим, которого мало было линчевать за его преступления. Он был собой... И здесь, в мрачных стенах этого коридора, он остро чувствовал, что просто не знает, как жить со всем этим дальше. Как забыть эту мертвую девочку и весь тот ужас, который он сотворил собственными руками... Это парализовало его, отнимая волю что-либо исправить. Да и что он мог исправить, он, чудовище, что все это натворило? Все его деяния так явно отпечатались в памяти, что он не смог бы более стать прежним...
Даниэль вдруг замер, отнимая руки от головы. Стать прежним?... Позабыть обо всем этом кошмаре, стереть из памяти и начать сначала... Он ведь может. Да... Может. Даниэль резко поднялся, рванув по коридору в сторону кладовой. Он может исправить все это. И впервые этот дьявольский элексир послужит на благо. В "новом" Даниэле достанет сил покончить с проклятым замком и со всем, что происходило здесь.
Чего бы это не стоило... Даниэль, которым он станет, справится. И даже если за этим последует его гибель, даже если душа его будет посмертно обречена на вечные муки... Он сделает хоть что-то, чтобы искупить свои грехи. Воимя невинной девочки и всех тех несчастных, которых он истязал так много часов подряд в стенах этого ужасного места.
Даниэль резко ворвался в кладовую, находя склянку элексира Амнезии и резко откупоривая ее. Поднес к губам, но... Подавил в себе желание приложиться к ней и вырваться из ада своей головы. Он должен... Должен написать себе письмо. Наверху, в обжитых покоях замка, есть бумага и чернила. Вверх... Он устремился вверх, по каменным лестницам, прочь из темниц, к ближайшему столу.
В этот раз все будет иначе и сладкие речи барона не собьют его с верного пути. Если он будет знать... Будет предупрежден о том, что Александр - враг, он больше не пустит его в свою голову и никакие воспоминания не помешают ему избавить мир от чудовища Бренненбурга. Более... Никогда не случится в стенах этого замка чудовищного преступления, смерти и мучений ни одной невинной души.
Шорох бумаги под пальцами, тяжёлый вдох и выдох. Он должен сосредоточиться. Должен написать лишь самое главное. Положить всему этому конец. Кончик пера коснулся шероховатого листа и нервные черные буквы заплясали на нем, складываясь в самые важные и правильные строки, какие мог сейчас написать измученный и обезумевший от ужаса юноша.
"Не бойся, Даниэль. Не могу объяснить тебе почему, но я выбрал забвение. Постарайся найти в себе силы, потому что у тебя есть цель. Ты - мой последний шанс все исправить..."
