летние ночи в париже

       поль отпихивает от себя ногой одеяло, не понимая, зачем оно ему в летнюю духоту, не отпускавшую даже по ночам, и вздыхает. он уже достаточно долго не спит, а просто лежит с закрытыми глазами, открыв их только для того, чтобы увидеть, что на электронных часах, стоящих на тумбочке справа от него, уже почти полпятого, на улице начинает медленно светать, а артюр спокойно себе спит в своей пижаме на другой части кровати.        вот он, человек, который ни разу не беспокоится из-за жары.        иногда с ним невозможно жить в одном доме, и зачастую об этом вспоминается как раз летом, когда поль раскрывает все окна ради какого-никакого сквозняка, а артюр кутается в плед и просит прикрыть, потому что ему, видите ли, холодно. поль готов уже волком выть — хоть разъезжайся по разные квартиры.        (дайте полю верлену сил выносить своего мерзлявого возлюбленного, потому что у него их уже ничтожно мало. последний месяц лета на них он точно не протянет.)        поль, садясь в кровати, старается не побеспокоить артюра, и ему это удается; можно спокойно выдохнуть. на самом деле, разбудить артюра — задача куда более сложная, чем она такой кажется на первый взгляд, но осторожность никогда не помешает. поль наслаждается долгим, не отпускающим его сразу же ощущением холода на ступнях, опуская ноги на пол, и не торопится двигаться как-либо еще; и так хорошо, просто прекрасно. это лучшее за весь этот день, он знает это наперед. тем не менее, жажда сильна как никогда.        он не надевает тапки — идет прямо так. да, они мягкие, пушистые и вообще очень удобные, но придуманы явно не для такого лета. летом он про них вообще забывает, а еще ему становится плохо каждый раз, когда он видит артюра в плотных носках и тапках. он сам, верлен, так не утепляется в зимние холода, как утепляется летом его возлюбленный. он мог бы уже перестать удивляться этому, но никак не может.        на кухне прохладнее, чем в спальне — там балкон, и он открыт, только прикрыт шторами для уверенности, что артюр не будет в очередной раз жаловаться. поль с трудом с этим смиряется, если вообще смиряется.        плеск воды, которую поль наливает себе из стеклянного графина в такой же стеклянный стакан, кажется слишком громким на фоне всей тишины в квартире, но это не разбудит артюра: кухня находится не так уж близко к спальне, чтобы верлен переживал из-за этого. он пьет прохладную спасительную воду большими глотками, но одного стакана ему мало, и он наливает себе еще один, но его пьет медленнее, не спешит, растягивая свое остаточное удовольствие.        на секунду он волей-неволей задумывается о том, что, раз уж он на кухне, он мог бы заглянуть в холодильник, может, там найдется что-то, с готовкой чего не придется возиться, и это будет его ранним завтраком — все равно артюр проснется только к обеду и не сразу соберется позавтракать. нет, он... не сможет столько его ждать.        хочется чего-нибудь, над чем не придется долго и шумно страдать — на яйца поль не смотрит, о яичнице не думает, поэтому он достает из холодильника один только пакет молока, которое даже разогревать не стоит, припоминая, что где-то на полке должны остаться хлопья. артюр не обидится.        он ест, хрустя не размокающими в холодном молоке хлопьями и периодически негромко гремя ложкой об внутренние стенки тарелки, с какой-то пустой головой без единой в ней мысли: ни о том, чем они сегодня займутся (вероятно, тем же, чем вчера, — ничем), ни о том, что послезавтра уже на работу, ни о том, что, если судить по скудному содержимому холодильника, пора идти в магазин. потом все это, потом.        поль возвращается в постель все с такой же пустой головой, но хотя бы не с пустым желудком; относительно сытый, он возвращается на охладевшую за время его отсутствия на ней простынь и как и прежде не думает о том, чтобы накрываться. он скорее одолжит свое одеяло артюру, который к его возвращению успевает повернуться на другой бок, оказаться на этот раз лицом к лицу с полем и сильнее укутаться в свое одеяло.        и сон все еще никак не идет. что ему еще надо для того, чтобы поспать законные несколько часов в свой выходной?        точно не объятия, с которыми к нему приближается начавший просыпаться артюр.        — артюр, — вздыхает поль. сегодня артюр просыпается раньше, чем когда-либо, но поль уверен, что это ненадолго, и он снова уснет, — мне жарко.        только последнему дураку придет в голову идея обниматься в такую жару.        артюр дурак, и поль этого дурака слишком уж любит.        только на объятия он все же никак не соглашается, а вот держаться за мизинцы, лежа достаточно близко друг у другу, но сохраняя расстояние, — пожалуйста.